Студенческие шутки

Что—то  много  печали  накопилось  в  душах  и   стихах  авторов.  Попробую  немного  повеселить  читателей.    Но  сразу  предупреждаю,  что  юмор  у  медиков    несколько  специфический.

Первый  курс.  «Анатомка».  Только  студенты  медики  могут  представить,  что  это  такое.  Но  и  там,    на  занятиях  бывали  курьёзные  случаи.   Изучаем  человеческий  скелет.  А  надо  заметить,  что  в  то  время  мы  учились  на  настоящих  костях  и  настоящих  трупах.  Не  на  муляжах.  К  тому  же  всё  это   преподавалось   на  латинском  или  греческом  языке.   Тут  и  на  русском—то  не  сразу  запомнишь,  что  к  чему!  Тем  студентам,   которые  пришли  после  фельдшерских  техникумов,  было  проще,  чем  нам,  вчерашним  школьникам.  В  тот  день  мы  изучали  кости   стопы  человека.  Преподаватель  попросил  одного  из  студентов:

— Сходите  в  соседнюю  группу,  принесите  «pedis»  (стопу).  Тот  пошёл  и  через  3  минуты  принёс  совсем   «другое»…

—Вы  что  принесли?!  —изумился  преподаватель.

—То,  что  мне  дали.

—Это  же  «penis»,  а  не   « pedis»!

—То—то  ассистент  удивился:  «Вы  что,  уже  нас  так  обогнали?!».

Изучая  половые  органы  мужчин,  мы  с  удивлением  узнали,  что  яички   «testis»  правое  и  левое  отличаются  между  собой.    Преподаватель,  протягивая  мне  препарат,  спросил:  «Как  Вы  думаете,  это  правое  или  левое?»  Я  покрутила  его  в  руках    и  ответила:  «Ну,  это  смотря,  как  встать»…Вся  группа  покатилась  со  смеху.  Потом  ещё  долго  надо  мной  подшучивали  наши  студенты—фельдшера:  «Аннушка,  так  как  встать?»  Господи,  мне  тогда  было  всего  16  лет,  я  была  самая  «маленькая»  на  курсе  и  очень  застенчивая.  Но  меня    ребята  не  обижали,  а,  наоборот,  даже  опекали,  особенно  на  сельхозработах.

Всё  началось  с  «лёгкой  руки»    Яши,  любимца  группы,  умницы  и  музыканта.   Накануне  выборов  в  Верховный  Совет  он   в  шутку  сказал  «А  ты,  Аннушка,  голосовать  не  будешь,  ты  ещё  маленькая,  тебе  нет  18  лет».  Я  так  расстроилась,  что  чуть  не  заплакала,  так  мне  стало  обидно.  Кончилось  тем,  что  ребята  сходили  в  деканат  и  попросили,  чтоб  меня  внесли  в  списки.  В  день  выборов  я   «на  радостях»  бросила  в  урну  бюллетень  вместе  с  паспортом.  Те  же  ребята  в   полночь  сходили  на  избирательный  участок  и  выручили  мой  паспорт.

На  кафедре  физики   были  свои  развлечения.  Заведовал  кафедрой  не  очень  молодой  профессор  специфической  внешности.  Его  лицо  было  изуродовано  заболеванием  кожи—ринофимой.  Сейчас  эту  опухоль  быстро  вылечили  бы  лазером,  а  тогда  такого  метода  лечения  ещё  не  было.   Но,  несмотря  на    устрашающую    внешность,  он  был  очень  добрым  человеком.   Студенты  между  собой  звали  его    Кулон.   И  была    у  него  слабость,   которой   пользовались  студенты,   вернее,  студентки.  Во  время  ответа  на  экзамене  он  брал  девушку  за  руку  выше  локтя   и  забывал  обо  всём.   Какой  бы  бред  она  ни  несла,  4  или  5  ей  была  гарантирована.  Лишь  бы  на  ней  была  кофточка  с  коротким  рукавом.    Ассистенткой  на  кафедре  работала  Манефа  Трофимовна,   высокая  сухопарая  с  жестким  лицом  женщина,  которая   не  любила  именно  девушек,  но  снисходительно  относилась  к  юношам.   Во  время  экзамена  по  физике  начинались    «военные  маневры»:  как  рассчитать  правильно,   чтобы   попасть  к   нужному  преподавателю.

Я   заявила,  что  приспосабливаться   или  выбирать  экзаменатора  не  буду.   В  физике  я  всегда  разбиралась  плохо,  но  к  счастью,  я  попала  за  стол  именно  Кулона.  На  мне  была  кофточка  с  длинным  рукавом,  поэтому  он  взял  меня  просто  за  кисть  руки.  Я  начала  что—то  лепетать  на  тему  физики,  и  тут  же  услышала  за  дверью  аудитории  какую—то  возню  и  посмотрела  вверх  на  окно  над  дверью.  И  с  удивлением  увидела,  как  высоко  под  потолком  показалось  красное  от  напряжения  с  круглыми  от  любопытства  глазами  лицо  нашего  старосты  группы  Саши.  В  тот  же  момент  лицо  исчезло,   и  раздался  страшный  грохот.   Это  рухнула    «пирамида»,  т.к.  Саша,  как  выяснилось  позже,  стоял  на  плечах  у  Семёна,  рослого  сильного  парня.  И  оба  упали.     Экзамен  я  сдала,  хотя  с  трудом  сдерживала  смех,  представляя,  что  делается  за  дверью.  Потом  ребята  рассказали,  что  им  очень  хотелось  посмотреть,  кому  я  отвечаю,    и  держит  ли  Кулон  за  руку  «нашу  недотрогу».

Четвёртый  курс.  Мы  приступили  к  изучению  венерических  болезней.  Какие  уж  тут  шутки.  Мне  всё  это  не  нравилось,  и  я  старалась  держаться  позади  группы  студентов,  перед  которыми  стоял  мужчина,  больной  сифилисом.   Оглянувшись,   преподаватель  сказал:  «Покровская,  подойдите  ближе  и  посмотрите,  как  это  выглядит».  Студенты  тут  же  расступились,  я  нехотя  подошла,  а  наш  больной,  заметив  моё  смущение,  нахально  улыбнулся  и  со  словами:  «Магазин  закрыт!»   подтянул  спущенные  брюки.  Я  готова  была  провалиться  сквозь  землю.

Кроме  медицины,  мы  изучали  и  военное  дело.  Военная  кафедра  располагалась  в  полуподвальном  помещении   с  кафельным  полом.  Я  не  любила  быть  «дежурным»,  т.к.  не  обладала  командирским  голосом  и  не  могла  громко  отдать  рапорт.  К  тому  же,    недоедание,  переутомление,  ежедневное  вдыхание  паров  формалина  привели  меня  к  тому,  что  я  часто  «отключалась»  на  лекциях  и  занятиях.  Так  было  и  в  этот  раз:  преподаватель  рассказывал  о  тактике  боя,  размахивая  указкой  перед  макетом,  а  я  незаметно  погрузилась  в  «туман».  Очнулась  я  от  взрыва.  Нет,  нет,  ничего  не  взорвалось,  просто  преподаватель  уронил  учебную  гранату  на  кафельный  пол.

Не  зря  говорят,  что  стресс  может  убить,   но  он  же  может  и  вылечить.  С  тех  пор  я  стала  бодрой,  как  никогда.    Я  часто  вспоминаю   нашего  мудрого  профессора.   Когда  хирург  сделал  нам  замечание  за  неуместные  истерические  смешки  в  операционной,  он   сказал:  «Оставьте  их,  пусть  смеются,  пока  молодые.  Наступит  время,  когда  они  и  хотели  бы    рассмеяться,  но  не  смогут». И  нашу  истерику  как  рукой  сняло!

рекомендовать