Цветы дикого одиночества

-Э… Люди! Есть кто живой?.. Маша, ты дома? — раздался взволнованный Люськин голос из прихожей, а потом и она сама появилась на пороге едва освещенной комнаты. — Маша, ты дома!
— Дома, дома… — не отрывая глаз от монитора ответила хозяйка.
— У тебя было открыто, — сказала Люська и включила верхний свет.
— Выключи, он меня отвлекает… — пробурчала Маша.
— Сейчас, размечталась. Сидишь в темноте, глаза портишь…
— Мне так нравится.
— Глаза портить?! Опять работу на дом взяла? — посмотрев на монитор, спросила Люська.
— Взяла… Да, собственно, это не работа, а так… наблюдения.
— А на работе что делала? Могла бы не отходя от кассы записывать, — пошутила Люська.
— Другую работу, — ответила Маша.-Не мешай, еще чуть-чуть осталось.
— Машка, бросай эту фигню… Работа на работе, а дома отдыхать надо, и так уже кривая стала, а еще ослепнешь… И кому ты будешь нужна?
— Я и сейчас никому не нужна, — сказала, как отрезала Маша.
— Машка, ты где эту гадость нарвала? — подойдя к столу, на котором в хрустальной вазе стоял букет цветов с ярко желтыми лепестками и черными, похожими на мух, сердцевинами.
— Не гадость, а цветы… топинамбура, — уточнила Маша.
— Чего, чего… Топинамбура… А, это те, что у савельевского дома растут у забора… Их больше нигде нет, все вывелись…
— Еще у гаражей есть, — поправила подругу Маша.
— Ха-ха-ха-ха, — рассмеялась та. — Я представила, как ты на своих шпильках лазишь и срываешь эти свои топинамбуры по долинам и по взгорьям…
— Не была я там, — оторвавшись наконец от монитора, ответила Маша.
— Цветы дикого одиночества… Как глянешь на них, так тоску навевают. Машка, значит опять к дому Савельевых ходила! Да сколько можно, ушел мужик и пусть идет, скатертью дорога… Отпусти ты его от себя… Прямо, как девчонка… Тебе уже сорок с хвостиком, а ты все туда же — хоть одним глазком на него посмотреть. Неужели ты его так любишь? Машка, хватит дурить, пора вырвать его из сердца, из души, как этот самый топинамбур и забыть…
— Не получается… — всхлипнула Маша.
— Ну ты и дуреха! Не реви! Нашла из-за кого слезы лить… Год уже прошел…
— Мы с Антоном двадцать три года прожили… Сына воспитали, а он.. И зачем ты задела за больное?.. Люська, кто тебя просил?..
— Прости, я не подумала, что это для тебя еще так … Лучше вместо того, чтобы тут горбиться и слепнуть, собралась бы да прогулялась… Ведь последние теплые денечки и вечерочки, а ты сидишь дома, уткнувшись в этот дурацкий ящик. Бабье лето пришло.
— Не с кем гулять, — буркнула Маша и опять уткнулась в монитор.
— А хотя бы со мной! Ты когда последний раз в кино ходила? В «Метеоре» какую-то душещипательную мелодраму рекламируют… Сила искусства!Пойдем, а…
— Нет,- отрезала Маша и с утроенной силой застучала по клавиатуре.
— Ну не хочешь, как хочешь! Только больше не ходи ты к Савельевым, весь квартал знает и смеется уже… У него новая семья, а ты все сохнешь по нему, — и Люська многозначительно погрозила ей указательным пальцем.
— Ты, кажется, в кино собралась, так иди, а то сеанс без тебя начнется.
— Ну и пойду! А ты сиди тут и умирай от одиночества со своими топинамбурами, — фыркнула Люська и стремительно вылетела из комнаты, напоследок громко хлопнув входными дверями так, что хрустальные фужеры в серванте отозвались легким дребезжанием.

рекомендовать