Теорема Эйлера

ПРОЙТИ ПО ВСЕМ МОСТАМ, НЕ ПРОХОДЯ НИ ПО ОДНОМУ ИЗ НИХ

НИХ ДВАЖДЫ… (ТЕОРЕМА ЭЙЛЕРА).

Пройти по всем семи мостам, не возвратившись дважды.

Узнать, увидеть, доказать другим и самому…

Математический завет не выполнен, но каждый

надеется, что повезет ему…

ГАНЗЕЙСКИЙ МОСТ

Осторожно иду, как в вечность,

где закутано в быль былое,

где дневные погасли звезды,

а ночных, будто вовсе нет,

ненароком упали с неба…

А над самою головою,

над Альтштадтом и над рекою,

зеленея, встает рассвет.

И увиделись над волною –

разноцветных морей штандарты,

неизвестных земель посланцы,

предложенье рождает спрос,

воск и ткани, меха и мёды,

шкуры, пряности, померанцы

и янтарь, этот торг и праздник,

и шумливый Ганзейский мост.

Лавки, лавочки… Гимн на башне.

Яркий полдень труба играет.

Жив и ныне тот день вчерашний,

за которым уже — судьба.

Будто — резкий звонок в передней,

и, сорвавшись, секунды тают.

Говори со мной, день последний.

Не спеши уходить, труба.

Говори со мной день погожий

обо всем, о чем знать хочу…

Говори со мной, если сможешь,

даже, если я замолчу…

ххх

15.

ЗЕЛЕНЫЙ МОСТ

Прозрачный день. Зеленая вода.

Над островом — виденьем — Герб зеленый.

И кажется, ничто и никогда

здесь не было иным. И просветлённо

гляжу на мост. Гляжу издалека,

туда, назад, из своего столетья.

И лет шестьсот, включая лихолетья,

расскажут все, что видела река.

И отворятся потихоньку вдруг

зеленые Форштадские ворота,

И юный Кант войдет в безбрежный круг

трансцедентальности. И не узнает кто-то

его тогда. Но так или не так

войдет он в мир, уже расставшись с детством,

что б стать и откровеньем, и наследством

едва успев промолвить Gutten Tag.

И сторож у Форштадских у ворот,

глубокомысленно жуя печенье,

вдруг станет думать о предназначенье

всего — всему, что от чего идет…

И что большой оранжевый пакет

принес гонец, приветствуя науку.

И вот, с письмом протягивая руку,

заговорил про звезды, про Закон…

про то, как это понимает он…

Что правильная мысль всегда проста,

как адрес — «У Зеленого моста»…

ххх

16. МЕДОВЫЙ МОСТ

Полдневный час. И на мосту Медовом,

откуда до Собора — две руки,

не дальше притаившегося слова,

не далее, чем парапет реки,

куда сегодня властно и сурово

минувшее приехало, пришло,

был слышен павший колокол. Он снова

заговорил привычно и светло.

Он старый. Он нашелся, где когда-то

поник и пастор. И горел костер

из веры и надежды… Виновато

священник миру руки распростер…

Английский сленг… И пал он у Собора…

Но неповиновенье держит спор…

Прошло полвека. Скоро ли — нескоро

заговорил израненный Собор.

Все те же — Пастор, Колокол и Слово,

Хоть мир все еще помнит о былом

И даже в летоисчисленье новом

Медовый мост Медовым был мостом.

В насмешку над мостами от Альтштадта

Кнайпхоф его построил на века,

и остров Ломзе — «за рекой» когда-то,

из дальнего стал ближним, и река

смирилась справедливости в угоду.

Кто все имел, не страшно не иметь –

но лавочник отдал две тонны меда

за тем одним, чтобы мостом владеть.

Медовый? Да. Насмешливый. Соборный.

Жизнь жесткая в любые времена.

Мосты как люди… Нет дороги торной.

И иногда она у них одна…

ххх

1. ВЫСОКИЙ МОСТ

Да здравствует высокая вода!

Где высока вода, и мост — высокий.

И нет сомненья — пижмы и осоки

здесь первыми не будут никогда.

Здесь — плоскодонки, баржи, корабли

и парусов больших великолепье,

когда сквозь продолжение земли-

мост разведен — прошествуют столетья.

И башенка, у самой у реки,

игрушечно-торжественное диво,

их узнаёт, и долго сиротливо

глядит им вслед, как — вдаль, из-под руки.

А дальше все уходит в поворот,

и, если кто-то мог над ним подняться,