Сердце. Психоделический бред.

Проснулся в полпятого от склизкого ощущения, склеившего кисть правой руки. Под тусклой серостью просочившегося через занавеску утра показалось, что я увяз в смоле. Свет торшера разрезал комнату. Густое багровое пятно на подушке погрузило голову в тягучие размышления. Разве кровь из носа может пойти во сне? В холодной скукоженной мумии нет крови. Если только сон не обман, а спонтанное отключение сознания. Я не помнил, как ложился в кровать. Впрочем, это мало меня занимало. Я долго парализовано смотрел в потолок и думал, как избавиться от этого пятна, словно от страшной улики. По нейронам, лениво вытягиваясь, проползло слово х и м ч и с т к а. Точно, нужно сдать подушку в химчистку, нужно прямо сейчас. Я резко поднялся и начал одеваться. Меня остановил истерический страх от вида окровавленной руки, будто я копался у кого-то во внутренностях. Мне стало так мерзко, я мгновенно помчался в ванную. Столкнувшись с зеркалом, я не сразу заметил, что лицо у меня чистое. Я посмотрел на стекающую в водопровод красную муть, моя ли это кровь? Вернулся в комнату и уставился на подушку, пятно на месте. Я в сознании. Хватаю подушку и сломя голову бегу из дома, как есть, в расстёгнутой рубашке и не зашнурованных ботинках.

Холодный май врезается в кожу. Лёгкие наполняются утренней сыростью, в груди холодеет. Откуда в моём городе круглосуточная химчистка? Я не помню, была ли она здесь раньше. Над приёмщицей зудят мухи липкого сна. Обрушиваюсь на неё, как потолок. Взгляд, будто кровь из носа идёт только у шизоидов. Говорю, если придушить человека, кровь пойдёт внутрь. Слышу её мысли.Вслух лишь: приходите завтра. Вернее уже сегодня.

Обратно на улицу. Домой не хочется. Никогда ещё не выбирался в такую рань. Предрассветное утро растеклось по небу серой жижей. Солнце, вяло потягиваясь, ползёт из-за горизонта. Город похож на заасфальтированную пустыню. Тихо, как в вакууме. Глотая большие порции воздуха, ускоряю шаг. Странное ощущение неосознанности. Я будто не уверен, что жив. В голову приходит только б о л ь. Разбегаюсь и прямо на дорогу под случайные колёса. На мгновенье меня нет, я в пустоте. Я ничто. В следующий миг сознание ударяет в голову. Снова кровь, для одного утра это слишком. Встаю на ноги и сталкиваюсь с глазами водителя. Он сожалеет, что не сбил меня на смерть. Тогда бы одним шизоидом на земле стало меньше. Смеюсь ему в лицо и ухожу.

От смеха в голове взрывается бомба, но, по крайней мере, теперь я уверен, что у меня есть голова. Хотя лучше бы её не было. Сажусь на асфальт и сдавливаю виски коленями. Сейчас мои мысли осветят воздух кровавым салютом. Вдобавок ко всему дворник колотит по мне метлой, бубня себе под нос. «Как же задолбали эти чёртовы шизоиды». Я уже начинаю им верить.

Сползаю в метро. Припадаю к ледяной стене и на мгновение отключаюсь. Звук прибывающего поезда врывается в сознание. Разве поезда ходят в пять утра? Кто-то занёс меня в вагон. Хотя не исключено, что это был мой мозг. Как ни странно, он всё ещё при мне. Чьё-то плечо спихивает меня с себя. «Эй, шизоид, я тебе не подушка». Ну да, конечно. Это чёртов спектакль. Глаза сталкиваются с огромными буквами, кажется, они заполняют весь вагон. С Т Р А Ш Н О Е У Б И Й С Т В О. Первая полоса утренней газеты. Стоп, утренней? На сколько же я отключился? «Вырезанное сердце убийца унёс с собой». И люди, читающие это с утра, называют меня шизоидом.

Выбираюсь на своей станции. Рано ли идти на работу или я уже опоздал, узнать мне не удалось. При попытке выяснить время народ шарахался от меня, как от… впрочем, неважно. Работаю в адвокатской конторе. Не то чтобы я очень дружен с коллегами, но обычно они не бросаются в меня молчаливыми косыми взглядами. «Соизвольте зайти ко мне в кабинет», слышу голос начальницы. Женщина-сталь. Не помню, как её зовут.

«Мало того, что Вас не было вчера, так Вы ещё имеете смелость являться сюда сегодня в подобном виде». Только сейчас я замечаю, моя белая рубашка сплошь измазана кровью, я вытирал об неё руки. И что значит «не было вчера»? Где же я был? «Вы не помните?». Представьте, что объектив камеры круглые сутки направлен на пустую кирпичную стену. Если вырезать из плёнки один кадр, вы сможете это заметить? «Возможно, вчера я убил человека». И у меня в холодильнике лежит его сердце. Почему-то эти слова не кажутся мне бредом. Она не знает, что сказать. Женщина-сталь, но всё же женщина. Да, конечно, она смотрит на меня, как на шизоида, не новость для сегодняшнего дня. Требует от меня принять подобающий вид и приступить к работе. «Простите, мне нужно заглянуть в свой холодильник». Хватаю с кресла забытый пиджак и ухожу.

Беру с прилавка газету. Труп женщины был обнаружен вчера вечером. А если верить моей начальнице… Что же я делал вчера? Пронзаемый раскалёнными спицами мозг делает вид, что он здесь не при чём. Мчусь вниз по эскалатору. Мне срочно нужно домой, как можно скорее. Там всё началось, там я и найду ответы. Такое ощущение, что движение поезда останавливается на мне.  Он просто растягивается по тоннелю, как жвачка. Все движутся, а я остаюсь на месте. Время всегда замедляется в самый не подходящий момент.

Пытаюсь отключиться. Но стоит только закрыть глаза, как по внутренней стороне век начинают стекать кровавые сгустки. И пульсировать сердце где-то в глубине головы. Выбегаю на станцию раньше, столкнув кого-то у выхода. «Смотри куда прёшь, шизоид!» утыкается в спину.

— Я не шизоид, ублюдки! – ору на всю подземку.

Почему вообще «шизоид»? Разве люди так ругаются на улицах?.. Псих, чокнутый, идиот, как угодно, но не шизоид. Бегу домой. Ветер проходит сквозь воспалённый мозг, сквозь надломленное тело, он будто хочет разобрать меня на молекулы. У меня дома окровавленное сердце, к чёрту боль! Однако кое-что меня остановило. Вернее, это ударило меня, как лавина воздуха в лицо. Я споткнулся и резко затормозил ровно у того места, где сегодня утром была химчистка. Б ы л а. Я вернулся на пять метров назад и преодолел этот участок снова, уже медленно. Пустая стена. Осторожно касаюсь ладонями кирпича. Рыхлый. Его не могли выложить сегодня. Зло ударяю кулаком, отчего на нём остаются шершавые крошки. Припадаю спиной к стене и соскальзываю вниз. В доме напротив из окна на первом этаже на меня долго и пристально смотрит лицо. Только подумай, что я шизоид, и я разобью тебе чёртово стекло. Но оно просто смотрит. Так ровно и бездвижно, что я даже не могу разобрать, кому оно принадлежит. Мужчине или женщине, а может, ребенку. На несколько мгновений весь сегодняшний день уходит в ничто. Но потом он снова возвращается. И я продолжаю путь домой.

Захожу в квартиру. Взгляд скользит по комнате, ломаясь на окровавленной подушке, которая лежит на кровати. Это возможно, только если на ней убили меня. Но я ведь чувствую б о л ь. Как ещё можно определить, что ты жив? Никаких посторонних следов больше нет. Прямо в ботинках пересекаю комнату и открываю шкаф. Чёрный парадный костюм на месте. Его бы забрали, если бы хоронили меня сегодня. Или никто не знает, что он есть?..

Это мой ад, точно. Мой вечный ад.

Осторожной поступью, будто боюсь потревожить тишину, иду в кухню. Здесь всё как всегда. Даже более чисто, чем всегда. Как будто здесь никогда никого не было. Мне не страшно. Я не знаю, чего ожидать. В моей голове беспредметный вакуум. Аккуратно касаюсь ручки холодильника. Разве может человек  положить в холодильник сердце своей жертвы, не оставив ни одного отпечатка? Или он стёр каждый из них? Во сколько раз в таком случае увеличивается степень его чудовищности?

Глаза разрывает от резко ударившей в них картины. Кровь хлынула прямо из глазных яблок. Она повсюду. Пол, стены, занавески. Нет, чёрт, нет! Страх парализует меня на несколько мгновений, и режущая мысль скоблит по телу. Я у б и л ч е л о в е к а и у м е н я в х о л о д и л ь н и к е л е ж и т е г о с е р д ц е. Вернее, её. Это была женщина, точно. Дрожащими окровавленными руками достаю из кармана пиджака газету и отрывисто перечитываю. Кто она, чёрт возьми,  откуда я её знал?? Вчера, нужно понять, где я был вчера. Срываюсь с места обратно в комнату, роюсь на столе, оставляя повсюду багровые следы. Ежедневник. На вчерашнем дне только одна запись, номер.

Вдруг вспоминаю, что мне нужно избавиться от этого сердца. Срочно. Вынести его на помойку. Спрятать и вынести. Открываю шкаф и роюсь в белье. Потом вспоминаю про подушку и срываю с неё наволочку. От этого тоже нужно избавиться.

Телефон! Где мой телефон? Снова роюсь на столе. Хаотично клацаю по клавишам. Единственный вызов за вчера. Набираю. Гудки. Совершенно невыносимо бесконечно долгие гудки. «В данный момент абонент не может ответить на ваш звонок, поскольку находится на том свете». Проклятье, проклятье, проклятье! Разбиваю телефон об стол вдребезги.

Мне конец. Я больше не человек. Я тёмная болотная тварь. Беру наволочку и возвращаюсь на кухню. Дверь холодильника открыта, и эта картина, как вспышка света в тёмной комнате, бьёт в глаза. Вчера я своими собственными руками вырезал это сердце, сегодня я не могу его просто взять. Просто заставить себя. Парализует от этой мысли. Я слышу, как оно бьётся, пульсирует. Брызжет багровыми каплями. Чувствует. Весь мир сжался до этой точки, вся его боль. По щекам стекает горечь. Не помню, чтобы я когда-нибудь плакал.

Медленно отступаю назад, панически цепляясь изломанными пальцами за стены, пока не оказываюсь в ванной. Держу голову под холодной водой, пока меня не оковывают цепи ледяной боли. Смотрю в зеркало.

Худое белое лицо с кровавыми потёками. Изрезанные капиллярами глаза, огромные зрачки. Это всё мой психоделический бред, точно. Завтра всего этого не будет, просто не может быть. Мне просто нужно отключиться, и я проснусь во вчерашнем дне. Только нужно отключиться. Сажусь на пол и сжимаюсь в комок, сдавливая голову. Только отключиться. Только забыть всё это…

.. Проснулся в полпятого от склизкого ощущения, склеившего кисть правой руки…