Ей нельзя вставать на колени — она богиня. И она царственно стоит в арке дверного проема, украшенной ветвями и фруктами, держится за золоченые ручки и прогибается мощной божественной спиной. Широко расставив сильные ноги, она отдает ему во власть и поклонение бедра, ягодицы, божественное место, созданное для наслаждения проникновений.
Это тело, заданное образцом вдохновением Майоля, тело для воплощения богини, он искал недели. Кирпичные лица сутенеров. Его непререкаемая твердость: «Эти не годятся. Везите других». Или надежда: «Пусть разденется. Надо посмотреть. Заплачу, как за час». Деньги — пыль под алтарем… Он точно знал, что ему нужно: скульптура изучалась им пядь за пядью — часами он рассматривал, впитывал ее образ… И нашел. Вероятно, все-таки нашел. Очень, Очень похожее тело.
Теперь это тело продажной женщины стало реальным воплощением римского божества урожая древесных плодов — великолепной Помоны. Такой, какой ее изваял гениальный скульптор Аристид Майоль.
Его глубокие погружения и удары о твёрдые ягодицы — не святотатство, а служение кумиру. Он проводит рукой по ее спине, от волос в пышной прическе с маленьким пучком сзади до впадины раздвоения, по спине, умащенной благовонным маслом, отливающей золотистостью в мягком свете, льющемся сверху. Он кладет ладони на тугие бока, и божественные бедра подаются покорно, но слегка выскальзывают, нежно и неуловимо. Тогда он охватывает пальцами ее груди — опрокинутые божественные чаши — и берет соски в сжимающийся плен.
Ему и богине помогают, им верно служат две обнаженные весталки-фламинии — такие же проститутки, как и та, которая изображает богиню. Их груди, их руки, их животы гладят и ласкают его и Помону. А когда происходит взрыв оргазма, они готовят его к новому вторжению в лоно богини, направляют и погружают его. Все не может закончится быстро. Он слишком долго ждал.
