Глава 7 из второй части романа «И V.I.L. — lives!»

Глава 7

Руглов включил скайп, залогинившись как Ruglik_Jr, и увидел, что некая Oliria запросила авторизацию. Добавив её в «список контактов», Павел увидел, что та сейчас «онлайн».

Женщина, назвавшись Олирией Нупко, верховной жрицей тайного культа атлантов, хранительницей древних знаний жриц Атлантиды, объяснила, что общение будет проходить по защищённому многоступенчатой системой защиты от любых спецслужб каналу, после чего спросила: «Как назывался вуз, где был деканом ваш дед?» Павел понял: даме нужно было убедиться в том, что он и есть Павел Руглов. Это означало, что сама Олирия – хотя и могущественное, но всё же не всесильное существо. Скорость ругловского ответа показалась ей убедительной, и она предложила для удобства, если есть микрофон или «вэбка», общаться через них. К счастью, Кристина Германовна ушла к соседке, и неугомонный «стахановец»-зомбоящик, находившийся сейчас в спячке, уже не смог бы воспрепятствовать беседе. Камера и микрофон были встроены в бук, языкового барьера не было («современный русский должен знать английский не хуже среднего американца!» – считал Павел), так что не было и причин отказывать верховной жрице.

Когда Руглов нажал на «видеозвонок», перед ним возникло очевидно немолодое, но хранящее на себе в примерно равной пропорции как явные следы достижений в области пластической хирургии, так и остатки былой естественной красоты, лицо, а также бюст, относительно которого справедливость вышесказанного проверить было труднее. Камера Олирии была достаточно качественной, что позволило разглядеть как длинноволосую с проседью брюнетку с глазами небесной голубизны, словно смотрящими из глубин океана времени, так и глубины Атлантического океана за её спиной с высившимися будто груди Олирии каменными глыбами остатками культуры недавно откопанного под базальтовыми маскировочными пластами описанного Платоном по искажённым слухам затонувшего архипелага. Глыбы, всего два месяца как отрытые, уже были покрыты мириадами креветок, и они, подобно пчёлам в улье, укрывали собой от посторонних глаз облюбованное ими место. Прочитавший информацию на сайте Руглов уже знал, почему креветкам прощалось столь бесцеремонное поведение по отношению к бесценным памятникам: сейчас, как никогда прежде на Земле, ценность того, что снаружи, не шла ни в какое сравнение с ценностью того, что внутри. Деталей, впрочем, он ещё не знал.

Мощность сигнала Сети, позволявшая поддерживать связь между Москвой и атлантическим дном, согласно информации с сайта, где-то между юго-западом Пиренейского полуострова и западным побережьем Марокко, завораживала; Руглов захотел спросить, каким провайдером они пользуются, но постеснялся так начинать разговор, а потом попросту забыл.

Пока они молча изучали друг друга, возле рта Олирии возникла рука с бокалом, по видимости, какого-то красного вина. Руглов непроизвольно поморщился, что не ускользнуло от проницательного взора верховной жрицы. Низким голосом она произнесла на великолепном русском, практически без акцента:

Да, я знаю: вы непримиримый противник любого, сколь угодно слабого алкоголя. Мол, нейроны, слипающиеся в грозди пропорционально выпитому и выделяемые при мочеиспускании… Но, дорогой мой, ведь вредно не только пить, но и вообще жить: от этого даже умирают иногда.

Павел поклонился жрице:

– Прежде всего, отмечу ваше великолепное владение нашим языком…

– Мне ли, Павел, не знать родного языка Елены Петровны и Валерия Яковлевича, который столь проницательно говорил: «Если бы Платону было нужно измыслить остров Атлантиду исключительно для изображения фантастической страны с идеальным государственным устройством, не было никакой надобности придумывать, кроме самого острова, еще какой-то западный материк. Явно, что описание составлено не одной игрой воображения, но на основании определённых данных»… – процитировала Олирия наизусть Брюсова.

Павел, ещё разок поклонившись, ответил:

– Что же до вашего высказывания о вреде жизни, то, к глубочайшему моему сожалению, вынужден заявить: я в корне не согласен с выдвинутыми вами положениями. Ведь, сами посудите, только полный кретин, родившись без мизинца, стал бы от горя засовывать под пресс и все остальные пальцы, горя желанием утрированно усугубить несовершенства мироздания. Что с того, что все люди смертны? Протез на мизинце мог бы стать эрзацем, который примирил бы нашего беспалого малыша с реальностью. Остальное тогда зависело бы от его собственной мотивированности и личных качеств.

Нупко, не двигаясь с остановившимся на полпути ко рту бокалом, некоторое время молча буравила Павла глазами. Затем, передумав пить, убрала руку за границу фокуса камеры и, судя по звуку, поставила вино на стол. Вздохнула. Лицо её на глазах преобразилось, приобретя деловой собранный вид.

– Верны себе как всегда. Ближе к делу. У вас есть час на сборы. Через это время к вашему подъезду подкатит синее авто, марка пока не уточняется. Водитель – надёжный человек, у него будут все нужные вам документы. Ваш пароль: «Срединная Долина», его отзыв: «Главная Цепь. Николай Феодосьевич Жиров форева!». Он отвезёт вас в аэропорт «Домодедово», где вы сядете на наш гибридный самолёт-подводную лодку, который уже прибыл туда, чтобы полететь вместо стандартного рейсового Airbus A2040” в Барселону. Все билеты на тот пассажирский рейс куплены нами, да и настоящим лётчикам и их боссам хорошо заплачено через счета ЮНЕСКО. Таким образом, сперва, дабы не вызывать лишних вопросов, в Барселону полетите и вы…

– Та-ак, – медленно проговорил Павел. – И какие у меня в Испании дела? Я ж всё не дож!..

– Угадайте с трёх раз. Даю подсказку. Просто посмотрите на небесные часы за окном!

Руглов против воли повернул голову. Оставалось всего 1803 часа 25 минут.

– Да, именно это. Конечно, разруливать напряг с гибелью планеты вы будете не в самом воспетом великим дуэтом городе, но оттуда вы попадёте уже непосредственно на базу. Прилетев в аэропорт «Эль-Прат», самолёт-гибрид покончит с формальной частью. После этого он переместится в порт и перестроится в подлодку. В аэропорту вас будет ждать гид, мой племянник Рауль; я дам номер, по которому вы с ним свяжетесь. Вместе с ним прямо от аэропорта вы поедете в метро по линии L9, самой длинной, кстати, в Европе, и доберётесь до города. В городе же автобус Port Bus добросит вас до морского порта. Самолёт-гибрид доставит вас сюда, на подводную базу за Геркулесовыми столпами. С современным уровнем развития техники всё это не займёт уйму времени. Если не будет форс-мажора, мы увидимся где-то в 1698 часов плюс минус час. Мои карты Таро говорят мне, что форс-мажора не будет, а эти карты не могут врать…

– Надеюсь, мы будем делать на базе дело. Даже перед лицом неминуемой гибели пить, – он кивнул на бокал, уже вернувшийся в руку верховной жрицы тайного культа атлантов, – я не буду. И предупреждаю вас: у меня есть девушка!

– Рада и за вас и за неё. А мне, по традиции верховных жриц культа, которых отбирают с младенчества, не дано узнать плотской любви… Но не будем о грустном. «Затонувшая» некогда Атлантида скрывавшийся до недавнего времени под илом космический корабль, к которому пристыкована наша объединённая база учёных и оккультистов. Я – единственная в мире хранительница знания языка атлантов, и я прочла имя на орихалковой стеле, которая стоит до сих пор внутри храма Посейдона. Впрочем, не только имя Павла Руглова, но и подробное его описание… Вы – едиственный человек в мире, кто сможет отдавать приказания технике атлантов. Даже я не могу этого. Вы, Павел, полетите к Полярной звезде, как по традиции называют α Малой Медведицы. Полярная звезда, представляющая собой на самом деле тройную звёздную систему, интересует нас лишь в части Полярной Ab — карликового компаньона центральной звезды A. Карты атлантов должны будут безошибочно сориентировать вас, как добраться до родины наших древних гостей.

– И как же я буду управлять космическим кораблём? – с усмешкой и издевкой в голосе спросил Руглов.

– Вам не придётся. Имеющиеся в памяти корабля самомоделирующиеся обновляющиеся звёздные карты подскажут сами курс кораблю, а сам корабль этот курс и проложит. Языкового барьера, надеюсь, не возникнет, ведь тот язык, на котором говорили атланты до Большого Погружения, когда последние из работавших на Земле полностью слились с нами и замаскировали свой транспорт, существовал к тому времени без кардинальных изменений на их планете уже пятьдесят тысяч лет! Я дам вам с собой программу-переводчик с русского на атлантский и vice versa, которую составила специально для вас ещё пару лет назад. Я очень предусмотрительна. Только атланты могут помочь землянам избежать конца света.

…Расположившись как можно удобнее на своём месте в первом классе “Airbus A2040”, летевшего в Барселону, Павел позволил себе впервые за последние сутки, полные напряжения, расслабиться.

Пока летели, Руглов как раз успел прочитать в электронной книге новый рассказ главаря всех буддийских пролетарских писателей Виктора Олеговича Пелевина, скачанный накануне с сайта «Столп.ру»:

«Путь ради кала

Я родился. Знать бы заранее, сколько это вызовет переживаний и с каким стрессом будет связано; сколько отрицательных эмоций предстоит мне пережить в процессе появления на свет не стоило бы и связываться. Посудите сами: с неимоверным усилием раздвигаешь кряхтящие створы; воюешь за каждый миллиметр, будто ты под Курском в середине прошлого столетия; едва лишь обретя наконец себя, вдруг без предупреждения бултыхаешься в воду. В общем, слабонервным просьба, как говорится, покинуть зал… Но вот главные передряги остались позади, можно временно успокоиться. Какое-то время я пребывал в полной гармонии самопознанности в небольшой луже, которая поначалу показалась мне всей Вселенной; миром в чём-то даже приятным, но однако почему-то в дрожь бросало при одной мысли о вечном пребывании тут. Между тем мне всё чаще казалось, что к тому всё и идёт. Мама, по-быстрому роди меня обратно, если только это технически возможно!.. Но, к счастью, природа мудра, и как всегда, когда нас охватывает отчаяние, она шлёт ту или иную благую весточку.

Моя пришла ко мне в виде упавшего с неба бархатного одеяльца. Под ним было очень удобно лежать. Впрочем, едва я позволил себе немного расслабиться, как тут-то и началось самое кардинальное

Не знаю, сколько прошло исторических эпох: века или всего лишь одно мгновение, но я внезапно понял, что во Вселенной грядут перемены. Знак свыше помог мне осознать это в полной мере: в тишине, царившей с доисторических времён, возник шум. Этот шум сулил что-то новое, страшное или желанное, таинственно-манящее…

Когда хлынул небесный поток, я впервые потерял свой влажный покой самоуглублённой самодостаточности. Спокойное досель в незыблемости самотождественное «Я» перестало быть просто «мной»: единая некогда личность впитала в себя молекулы нового вещества, чтобы перерасти в более совершенную форму. Так я научился плавать… Точнее плыть, ибо курс выбирал, увы, не сам я, но тот поток, который принял меня в себя. Этот поток не имел никакого отношения, откуда-то во мне жило это знание, к высшему существу, породившему меня. Последнее обстоятельство поначалу немало смущало, однако я, довольно скоро свыкшись с новой фиктивной свободой, научился играть в «растворялку». Суть игры была проста: я посылал разным своим составным частям мысленный приказ слиться с потоком до полной потери идентичности, а затем отстранённо наблюдал, будто и правда со стороны, как поток по спиралям и изгибам проносит не движимое по собственной воле тело. Поначалу было весело просыпаться и сравнивать ощущения в «растворялке» с привычными, «нормальными», но со временем я настолько свыкся с игрой, что это стало угрожать мне потерей идентичности навсегда.

Сколько я плыл, несомый потоком времени? Бог меня знает. Однообразие, впрочем, не угнетало. Хотя окромя воды, которая содержала мои же частицы, и холодных склизких стен, призванных ограничивать мой кругозор, вокруг ничего не было, от недостатка острых ощущений я не страдал: меня питали иллюзии. Несмотря на то что суть окружавшей меня воды, с которой я периодически себя отождествлял, не менялась (правда, иногда слегка разнились температуры), наше единение сопровождалось одним побочным эффектом: я видел различные сны. Сны могли быть о чём угодно, они доставляли спектр

эмоций и переживаний от паники и ужаса до хохота и оргазменных конвульсий. Сны обладали интенсивностью яви, и лишь верность старым привычкам мешала провести революцию в сознании, начав считать явью именно мои сны.

…Так всё и продолжалось до того самого дня, когда я увидел свет в конце туннеля.

Из тех крох информации, которые мне удавалось почерпнуть во снах, я уже знал, что этот свет означает конец. Самым забавным в моей ситуации было то, что хотя я чрезвычайно чётко видел, где очерчена финишная линия моего пути, я не смог бы даже на тысячную долю секунды задержать своё продвижение вникуда. И когда настал момент единия с Абсолютом, то я лишь…»

Стали заходить на посадку.

Руглов убрал девайс, отметив вновь уменьшавшиеся в размерах цифры на небе и тот факт, что Виктор Олегович как всегда мастерски передаёт дух и самую суть ситуации в стране и мире. Павел хоть и не успел дочитать рассказа, но уже начал понимать, почему его так активно обсуждали в блудосфере. Руглов сошёл вниз по трапу и набрал номер. Один-единственный встречавший паренёк полез за мобилой, и Руглов, безошибочно вычислив гида, радостно бросил в трубку:

Hi there!

Greetings to Muscovites! – складывая «раскладушку» новейшей модификации, весело прокричал уже без её помощи высокий красавец Рауль.

Всю дорогу трепались по-английски. Рауль, сокрушавшийся, что у него не было возможности показать гостю свой родной край во всей красе, пытался компенсировать сей досадный факт виртуальной заменой: показывал на своём ноуте фотографии и видео, рассказывая обо всём подряд не хуже профессионального гида. Руглов был уверен, что если судьба даст ему второй шанс побывать в Барселоне в не столь жёстких условиях, то он его не упустит, и, будь он даже один, не пропустит ни одну стоящую мелочь. Впрочем, он пообещал Раулю, что в следующий раз они всё осмотрят вместе, в том числе и достроенный в 2030-ом году крупнейший в мире по величине католический собор Саграда Фамилия, а также и город Антонио Гауди, который, решил Павел, глядя на снимки, Щусев оценил бы.

Расстались в порту почти друзьями. Павел крепко пожал загорелую сильную руку испанца…

Автор: Алексей Михеев

Я пишу, сколько себя помню, предпочитаю жанр фантастикопостмодернизма (авторский термин). Есть у автора и одна непростительная слабость — считать себя писателем. Сильнее всего на меня повлияли: ПЛЕБС (Пелевин, Лукьяненко, Ерофеев Венедикт, Булычёв, Стругацкие)... Автор — многократный участник теологических экспедиций.

Глава 7 из второй части романа «И V.I.L. — lives!»: 2 комментария

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *

Я не робот (кликните в поле слева до появления галочки)