Исход одной очень странной встречи

Усталый и измождённый, больше от внутренних переживаний, чем от длительной дороги сюда, ещё не совсем старый мужчина, но уже похожий на древнего старика, сидел в Приёмной доктора Грина, потупив седую голову. Его пальцы, казалось, намертво вцепились в кожаную обшивку стула, да и всё его тело было погружено сейчас в какое-то невротическое оцепенение. Взгляд болезненных чёрных глаз посетителя застыл на противоположной стене, как если бы там имелось что-нибудь интересное. Между тем на матовой поверхности ровной стены, выкрашенной в приятный для глаз фисташковый цвет, ничего не было…

Большая электрическая лампа-блин, точно прилепленная к белоснежному потолку Приёмной, светила так ярко и навязчиво, что свет её казался чем-то вроде пытки для тёмной души потерянного человека, сидевшего в ожидании доктора.

Нервно сглотнув, старик прислушался. Мертвенная тишина тихонечко крошилась под чьими-то неспешными шагами…

Дрожащие узкие губы этого, далеко уже не молодого человека, вдруг пересохли, как если бы он не пил воды целую неделю. Пульс участился. Дыхание стало не ровным, как бы обрывистым, от чего возникал спазм удушья. На лбу, испещрённом несколькими глубокими морщинами, выступил пот. Его страдальческий и испуганный взгляд перескочил на белую дверь. Правой рукой посетитель вцепился в свой галстук, судорожно пытаясь развязать узел, чтобы было легче дышать, а левой он лишь ещё сильнее вцепился в обивку стула.

Осторожная поступь приближалась к двери с каждой секундой. Мужчина, высвободив свою сухую и жилистую шею от галстука, который тут же упал подле него на пол, до крови закусил нижнюю губу.

Дверь бесшумно отворилась и минута встречи, которая так страшила и мучила посетителя, наконец свершилась.

Высокий человек в белом халате, войдя в Приёмную, тихонько затворил за собою дверь. Не делая резких движений, он прошёл к креслу возле окна с опущенными жалюзи и сел, пристально поглядев на посетителя.

-Ты… Ты… — Вынул старик дрожащей рукой из внутреннего кармана своего потёртого пиджака носовой платок, чтобы вытереть пот с лица и шеи, — Ты узнаёшь меня, Грин? — Продолжал он облизывать пересохшие губы.

-Ты сильно изменился, отец! — Послышалось в ответ, — Ты постарел, — равнодушно заметил вошедший, — осунулся и вообще у тебя довольно жалкий вид…

Голос доктора Грина был ровным и тихим. Его печальные глаза с невыразимой тоской смотрели куда-то поверх сидящего. Вероятно не только глаза, но всё лицо его в эту минуту выражало скорбь, однако старик не мог этого знать, поскольку смуглое лицо доктора скрывалось под хирургической маской.

-Зачем ты пришёл? — Всё тем же ровным и тихим голосом спросил доктор своего посетителя, — Что-нибудь случилось? — И он пристально посмотрел в отцовские глаза.

-Видишь ли, — переминаясь на стуле и заламывая себе пальцы, пытался объяснять свой визит старик, — Я, конечно, плохой отец… Я… — Было видно, что старому этому человеку стоит больших усилий озвучивать свои мысли, — Я оставил тебя здесь… И я… Я обещал, что буду навещать тебя… Я… — Речь мужчины часто прерывалась, — Я говорил, что… — он то и дело облизывал пересохшие губы, — Что буду писать тебе письма… Но я… — старик не выдержал и, съёжившись, зарыдал…

-Должен ли я понимать, — нисколько не меняя интонации голоса, спросил человек в белом халате, — что ты приехал сюда потому, что тебя заела совесть? Или ты, быть может, наконец вспомнил про меня и решил навестить? Сказать, что ты не совсем забыл про меня, Руди?

-Нет, Грин… — Содрогаясь тяжёлыми рыданиями, старик как-бы стёк со стула на пол и на коленях стал ползти в направлении сына, — Я никогда не забывал тебя, хоть и не писал тебе писем, как обещал… Просто я… Ты пойми… Грин… Я… Боялся…

Руди был уже у ног своего сына и, словно пёс, обвил своим тонким содрогающимся от рыданий телом его ноги.

-Боялся? — Безо всякой эмоциональной окраски спросил Грин скорее самого себя, чем лежащего у его ног отца, — Чего? — И только теперь он перевёл свой спокойный холодный взгляд с пустого стула на жалкого старика, который когда-то был ему отцом и который теперь преданным псом лежал у его ног, — Уж не этого ли? — И он небрежно сдёрнул со своего смуглого лица хирургическую маску.

Приятные черты молодого человека нельзя было разглядеть из-за двух заострённых клыков чистого белого цвета, выступавших из-за чуть-чуть припухлой верхней губы. Эти клыки моментально приковывали к себе людской взгляд, так что лица вампира за ними никто уже не замечал…

-Да, да, да… — Истерически закивал Руди своей головой, с ужасом взирая на клыки, вид которых, казалось, окончательно свёл старика с ума, — Мне страшно, Грин… Очень страшно… — Зажмурившись, седовласый человек уткнулся страдальческим своим лицом в ботинки сидящего перед ним вампира, — Страшно… Мне было страшно приезжать в Город Вампиров… Мне даже думать было страшно про него…

-Интересно… — С какой-то горькой усмешкой отозвался Грин на слёзы отца, — Очень интересно, — он не спеша надел маску и, склонившись над стариком, небрежно отстранил его содрогающиеся руки от своих ног… — А меня тут оставить тебе было не страшно? — доктор бросил презрительный взгляд на старика и, оставаясь в своём кресле, отъехал от него в дальний угол Приёмной.

-Ты не понимаешь всего… — утирая слёзы рукавом старенького кожаного пиджака, оправдывался Руди, — Ты же умирал, Грин… Тебе никто не мог помочь… Никто…

Посетитель хотел-было снова ползти на коленях к молодому человеку в белом халате, но тот решительно протянул свою руку вперёд и, повысив голос, сказал:

-Не смей приближаться ко мне! — Его глаза зло блеснули, — Оставайся где ты есть и ни шагу ближе, иначе останешься тут навсегда! — Пригрозил Грин отцу, но уже своим обычным спокойным голосом.

-Но почему? — Как колос устремляющейся за порывом ветра, так старик сейчас весь устремился к дальнему углу Приёмной, где находился его сын, — Почему? Ведь ты же умирал, а теперь ты жив… Ты врач… Про тебя много пишут там, в мире людей…

-Жив? — презрительно бросил Грин в сторону дрожащего старика, — Это ты называешь жизнью? — Молодой вампир одним движением соскользнул со стула, мгновенно очутившись рядом с посетителем, — Смотри сюда, — схватил он жалкого человека под руку и швырнул его к окну, подняв жалюзи, — Вечная тьма гранитных ограждений круглые сутки — это по-твоему жизнь? Или, быть может, колючая проволока с мощным электрическим зарядом, а? Или, быть может вот это? — Грин двумя пальцами приспустил маску, демонстрируя отцу свои клыки, — Вот это, что навсегда лишило меня человеческого обличия тоже не в счёт, да, папа? А жажда крови, что съедает изнутри и сводит с ума, когда люди забывают снабжать Вампирский Город животной кровью, тоже в норме вещей, по-твоему? Всё это ты называешь жизнью? — Он брезгливо отшатнулся от старика и продолжил, — Это мука, а не жизнь, старик! Это хуже чем самое страшное наказание… — Доктор Грин замолчал, погрузившись в свои мысли.

-Да… — растерянным взглядом уткнулся старик в пол, покачивая своей дрожащей головой, — Да, конечно… Всё это, наверное, очень трудно пережить, но… Но ведь ты же врач, Грин… Ты спасаешь людей… — старик тяжело поднялся и, словно не чувствуя себя, ощупью побрёл к посетительскому креслу…

-Я никого не спасаю, жалкий ты человек! — Уткнувшись лбом в стекло, проговорил Грин, — Я лишь обрекаю людей на жалкое существование в призрачном городе, обнесённом не только толстой монолитной стеной и электрической проволокой, но что более всего невыносимо — страхом, ненавистью и бесконечной злобой тех, кто живёт во внешнем мире… А я ведь, отец… — доктор опустил жалюзи и медленно подошёл к своему креслу, — Я ведь помню дневной свет… Помню прикосновение ветра и морских волн… — Человек в белом халате придвинул кресло к столу и, выпрямившись, закрыл выразительные свои глаза, — Помнишь, ты возил меня на море и мы искали с тобой морских крабов под камнями?.. Пахло водорослями и прохладой, — Грин открыл глаза и склонился к отцу, захлёбывающимуся слезами, — Ты же не забыл этого, правда?

-Нет, — рыдал Руди, — то есть да… помню…

-Так за что же ты сделал из меня это?! — Словно потеряв самообладание, стукнул по столу Грин, — Я был счастливым человеком и умирал я счастливым, понимаешь? Счастливым человеком умирал я, с благодарностью вспоминая каждый момент, отпущенный мне жизнью… Но ты… Ты лишил меня и жизни, и смерти! — Ещё раз презрительно взглянув на отца, доктор Грин тяжело опустился в своё кресло:

-Если ты здесь за тем, чтобы покаяться передо мной, то твой визит напрасен… — холодно заключил он, — Я не прощу тебе того, что ты лишил меня человечности!

-Я знаю, Грин, знаю… — теребя свой носовой платок, выдавил из себя посетитель, — Поэтому я здесь не для того, чтобы вымаливать прощение…

Человек в белом халате, словно о чём-то догадываясь, поглядел на жалкого старика выжидающими глазами.

-После того, как я тебя оставил тут, — начал , собравшись силами, Руди, — у нас с твоей мамой родилась прелестная девочка… Она стала нашим целительным елеем и нашей надеждой… Я понимал, что став вампиром, ты никогда не вернёшься в мир людей и потому будет лучше поминать тебя умершим… Семнадцать лет Аная была уверена, что ты, её старший братик, умер перед её рождением… Но совсем недавно Анаю постигла тоже участь, что и тебя…

-Лейкоз?

-Да, именно… — вид старика сделался ещё более жалким.

-Мне жаль, — Грин отвернулся к окну, чтобы старик не увидел его слёз.

-Но это ещё не всё, Грин, — продолжал посетитель, — Я привёз Анаю сюда… И пока её, как это у вас называется? Ну, пока кровь переливают, я набрался смелости навестить тебя…

-Что? — Как парализованный током, вскочил Грин со своего места, схватив старика за грудки, — Ты привёз её сюда, чтобы превратить в вампира? Кому ты её перепоручил, безумец? — Неистово тряс Грин своего старика.

-Доктору Рапалу… — едва связывая слова, с трудом выговорил старик, — Так кажется…

Но Грин уже не слушал его. Он уже бежал по бесконечно длинному коридору в реанимацию. Подходя к дверям реанимационной палаты, Грин наткнулся на Рапала и двух санитаров, вывозящих юную девушку на каталке в больничный коридор…

-Что, что, что… — как безумный затараторил доктор Грин, обращаясь к Рапалу, — что ты с ней сделал?

-Что обычно делает каждый из нас с больными лейкозом, — пожав плечами, бесцеремонно бросил в ответ Рапал, устремляясь своим стеклянным взглядом к глазам Грина.

Всё стало ясно без слов. Доктор Грин опоздал и девушке суждено очнутся уже через несколько часов в новой природе. В природе вампира.

-Ты, конечно же, знал кто она? — Выталкивая санитаров вон, спросил Грин Рапала, не глядя на него…

-Разве это что-то значит? — Усмехнулся тот.

-Нет, — оттолкнул Грин коллегу, взяв поручни каталки с пациенткой в свои руки.

Рапал не возражал и сам отстранился от каталки, скрывшись за разъездными дверями реанимационной палаты.

Тихо молодой мужчина-вампир катил каталку по белому длинному коридору вампирской клиники, погрузившись в свои тяжёлые мысли. Он знал клинику так хорошо, что не было надобности смотреть, куда ему идти. Закатив каталку в лифт, Грин, едва механизм тронулся, остановил его между этажами и убрал с лица девушки белоснежную простыню. Она была прекрасней, чем он думал. Глядя на нежные черты её юного лица, он вспомнил мать и жизнь в отчем доме… Грин благоговейно склонился над девушкой и, поцеловав её в лоб, заплакал совсем живыми слезами. Такими, какими плачут люди:

-Не бойся, — погладил он её мягкие волосы, — Я не позволю тебе стать вампиром… — Сказав это, доктор нажал на кнопку и лифт тронулся.

Грин прокатил каталку мимо палаты интенсивной терапии, где обычно происходило перевоплощение больных людей в вампиров под наблюдением опытных врачей, жизнь большинства которых начиналась именно тут.

Доктор Грин отвёз пациентку в технический блок. Там он замкнул провода и устроил пожар, внутри которого и оставался до тех пор, пока мог себя помнить, крепко прижав к себе свою сестрёнку.

Ни его, ни Анаю спасти не удалось. Впрочем, никто особенно об этом не переживал. А что касается старика Руди, то он покинул Город Вампиров уверенный, что его дочь Аная теперь не умрёт; что она, как и Грин, стала вампиром и он о ней, быть может, позаботится…

18.01.2011г., г.Н.-Ф., ЮНиС