За нами следят

Летающий наноклоп ЛНК-5М по кличке Юсик доедал нанопроцессор робота-кофеварки. День обещал быть добрым. День всегда получался добрым, если с утра съесть какой-нибудь нанопроцессор. Юсик являлся устаревшей моделью наноклопа, и был своего рода исторической редкостью: наноклопов такого типа уже не использовали со времён Большой Бучи — они тогда проявили себя плохими диверсантами, выбирая объектом для нападения не вражеские объекты, а те, что повкуснее. Тогдашний Главнокомандующий Алдан Дулдан в результате этого не на шутку разозлился на всех наноклопов этого типа и распорядился их утилизировать, и лишь немногим удалось уцелеть из-за брака в системе самоуничтожения. Юсик был одним из немногих — и поэтому каждый новый день он встречал с радостью, а особенно тот день, когда на завтрак удавалось полакомиться хорошим нанопроцессором.

— Упс, — сказала кофеварка и умерла, облив Кондратьева горячим кофе

— Твою мать, ты перестанешь когда-нибудь, или нет? — заорал Кондратьев в пустоту. Наноклопы могли получать энергию из воздуха, но этому козлу было мало: этот козёл жил со вкусом, ему не хватало просто наесться, ему надо было вкусно поесть, а заодно насолить Кондратьеву. Конечно, точного хода мыслей Юсика не мог знать никто, но Кондратьев нисколько не сомневался, что именно так оно и было. Он уже неоднократно докладывал в соответствующие инстанции, что если его не удаётся уничтожить, то пусть его хоть припишут к кому-нибудь другому, пусть его вообще спишут нахрен, пусть летает сам по себе, где ему вздумается, только бы он тут не летал и не пожирал всё вокруг. «Он же по натуре своей диверсант, как его можно использовать в мирных целях?» — говорил им Кондратьев, сидя на стуле в кабинете. Соответствующие инстанции отвечали, что кто-нибудь другой, к кому припишут наноклопа, тоже будет недоволен таким поведением, а если Юсика отпустить на свободу, ещё неизвестно, каких бед он натворит в глобальном масштабе. С Кондратьевым всё-таки от него вред минимальный, надо же не только о себе думать, ведь именно так учит наша Идеология. Правда Кондратьеву на всякий случай запретили пользоваться высокотехнологическими средствами общественного транспорта и некоторыми другими видами высокотехнологичных услуг. А так пусть себе летает, всё равно он не может отлететь больше, чем на пять метров от опекаемого. Надо нести свой крест. И Кондратьев нёс как мог, периодически роняя и поднимая снова.

— Дорогой, кофе готов? – послышался из ванной голос жены. Шум воды, фоном слышавшийся всё это время, только что прекратился.

— Готов, дорогая, — ответил он писклявым голосом, передразнивая жену, — можешь его слизать с моей коленки.

— А что случилось, мой пупсик, ты опять чем-нибудь недоволен?

— Ничего не случилось, просто этот урод теперь сломал нашу кофеварку. Вот тебе хорошо с ЛНК-8МС спрашивать, что случилось, ты её даже не чувствуешь. А у меня постоянные сюрпризы. Завтра он сгрызёт что-нибудь в системе водоснабжения, и ты сваришься в ванной

— А ты не приближайся к ванной больше чем на пять метров, когда я там моюсь.

«Тьпфу, дура» — про себя выругался Кондратьев и ушёл в другую комнату.

«В двадцать ноль ноль передача «Законы нравственности и морали», — вещал в комнате стереовизор, «В двадцать один тридцать – реалити-шоу «Эксперимент», в двадцать два пятьде…»

— Сколько можно, сколько можно мусолить эту бодягу? Вот уже больше двадцати лет над парнем издеваются, — бормотал Кондратьев, выключая стереовизор, — И почему блоха до сих пор не съела нанопроцессор у стереовизора? Или такое дерьмо даже ей в рот не лезет?

— Ты чего опять ворчишь, мой пупсик? – спросила жена, входя в комнату.

— Сколько раз я просил не называть меня пупсиком! Ты сначала сюси-пуси разводишь, а потом устраиваешь грандиозные скандалы на пустом месте. Можно как-нибудь поравномернее себя вести, а?

— Какие скандалы? Ты опять поздно пришёл, вот я и сказала всё, что я о тебе думаю

— Я на работе был. И ты это прекрасно знаешь, иначе тебе обо всём доложили бы. Неужели люди ещё не привыкли жить в реалиях нового времени? У нас же теперь нравственность превыше всего! На слове «нравственность» он развёл руками и поднял их вверх. Что он хотел сказать этим жестом, было не совсем понятно.

— А ты что, с этим не согласен?

— Я только констатирую факт. Ты вот со всем согласна, и поэтому всё время смотришь «законы нравственности и морали»?

Юсик сел на потолок. Разговор приобретал интересный оттенок. ЛНК-8МС по кличке Леночка уселась рядом

«Тебе лучше занять другую позицию» —

«Не согласна. Видимость хорошая. Конец связи»

— МАМ(а), неуважительное отношение к законам нравственности и морали со стороны моего подопечного, — передал Юсик. Весь его вид излучал удовольствие ровно настолько, насколько может излучать удовольствие нанонасекомое.

— А ты постоянно ехидничаешь. Тебе уже приходило предупреждение по поводу твоих асоциальных песен в ванной. Тебе этого мало? — Лицо Кондратьева налилось краской. Он был взбешён, и только видеофонный звонок спас его от дальнейших реплик, которые могли навредить им обоим. Звонила Вера Викторовна – молодой проектант, работающий под начальством Кондратьева. У них давно был тайный роман, но телефонный звонок нисколько не смутил: скрывать от жены гораздо проще, чем от МАМ(а).

— Здравствуйте, Николай Васильевич, — раздалось из динамика

— Здравствуйте, Вера Викторовна.

— Я слышала, Вы сегодня на объект собираетесь?

— Да, у меня было несколько нерешённых вопросов с прорабом

— Разрешите, я тоже приеду? Мне кажется, я отрываюсь от технологического процесса. Мне нужно своими глазами увидеть, как идёт строительство

— Ну конечно, приезжайте. Вместе всё и обсудим.

Кондратьев положил трубку в радостном расположении духа. Надо же, она сама пригласила его на свидание!

***

— Вот посмотрите, что натворили Ваши проектанты! — прораб Кузькин был в бешенстве, — Мы тут в бирюльки играем, или дома строим? Вот как, объясните мне, как можно так работать? Говорят, в древности дома проектировали без компьютеров, вручную, на ватмане – так многие из тех домов до сих пор стоят! А тут что? Как мы будем смотреть в глаза своим потомкам, когда здесь всё на.бнётся к едрене-фене медным тазом?

— А что, что случилось-то?

— Он ещё спрашивает! Опытный архитектор и допускаете такую лажу! Вот здесь… Посмотрите, какие допуски! Объясните мне, как мы сможем вписаться в такие допуски? А вот тут (на каждую свою фразу он тыкал пальцем в соответствующее место чертежа) Это же уму непостижимо! Труба отопления вот отсюда выходит и сюда вот приходит! А на конце стоит заглушка! Да, да, заглушка, посмотрите по спецификации! Вы такое когда-нибудь видели? Как тут будет вода циркулировать?

— Да, ошибочка вышла… Ну, так сюда её проведите, мы завтра в проекте всё поправим.

— Поправят они… Да мы там уже всё заштукатурили и покрасили. Нам прикажете опять всё расх.ячивать? Вот не зря вы сюда пригласили молодую проектантку – пусть знает, что о ней думают исполнители

— Я её сюда пригласил не для этого. Я хотел ей показать живьём процесс строительства. Чтобы она понимала, как, что и для чего. С проектантами я потом сам разберусь. У Вас всё? Тогда мы Вас оставим. Я хочу провести её по объекту.

Кондратьев два часа водил девушку по стройке, в ярких красках расписывая ей все тонкости строительного мастерства и совершенно забывая про время. Это были те редкие минуты, когда можно было без боязни насладиться обществом симпатичного тебе человека, а МАМ(а) со своими электронными мозгами была уверена, что ничего катастрофического не происходит, что всё это – чисто рабочие моменты. В некотором смысле так оно и было.

— Вот, посмотрите, как прекрасно этот рабочий варит стальные балки! – распинался Кондратьев, — Как грациозны его движения! Посмотрите, как изящно он подносит к ней электрод, надевает маску и… Вот он, происходит великий процесс созидания новой конструкции!

— О, да, если бы Вы знали, как я люблю стройку, ругающихся прорабов, потных рабочих! Боже, как всё это мило!..

Он был вне себя от счастья. Только что она призналась ему в любви.

***

Но к концу дня настроение его изменилось до противоположности, до совершенной подавленности. Он полюбил девушку, она отвечала взаимностью, но до конца жизни он обречён жить с нелюбимой женой, ошибкой молодости (как он теперь понимал). Раньше можно было любимого человека пригласить на свидание, в театр, можно было даже заняться любовью втайне от жены – в некотором роде это даже придавало пикантности ситуации, но теперь… Это хуже любого Шерлока Холмса – мелкая, наноскопическая мандавошка, которую можно увидеть не в каждый микроскоп, летает за тобой повсюду, питается воздухом, постоянно стучит и ещё сотворяет крупные и мелкие пакости, из-за которых в приличное общество лучше даже и не соваться! И ведь спрятаться от неё совершенно невозможно – просочиться в любую щель и, просочившись, будет следить за каждым твоим шагом и постоянно стучать!

Словно в продолжении этих мыслей погас свет. Наномандавошка Юсик поужинала нанопроцессором распределения электричества. Теперь можно со спокойной совестью отправляться спать.

***

Президент Пуппис очень гордился новыми достижениями последних десятилетий. И, хотя большинство этих достижений не являлось его заслугой, он всячески способствовал их пропаганде в массах. С преступностью было практически покончено, а если случайно происходили бытовые преступления, то виновники немедленно оказывались за решёткой. Наказание при этом было гораздо менее суровым, чем когда бы то ни было в истории человечества – за убийство частного лица максимальный срок десять лет. Действовал эффект неотвратимости наказаний, которая достигала ста процентов. Львиную долю преступлений теперь составляли убийства по неосторожности. Преступлений же, совершённых с умыслом, практически не осталось, и это при том, что численность полиции сократилась в сотни, если не в тысячи раз, а людей там почти не осталось – всю основную работу выполняли роботы. Следственные же органы были расформированы вовсе. Другие положительные эффекты касались бизнеса: собираемость налогов была абсолютной при полном искоренении бухгалтерии и налоговых органов как классов. Только две перечисленные вещи позволили беспрецедентно увеличить доходную часть бюджета, увеличив при этом расходы на социальные выплаты. Пенсии повысились, медицина и образование стали бесплатными. А что ещё нужно народу для полного счастья? «Пипл хавает», — вспоминалась древняя народная мудрость. А благодаря новым правилам морали и нравственности (вот это уже лично его, Пупписа, достижение) рождаемость резко повысилась и впервые за долгие годы превысила смертность, а количество венерических заболеваний свелось практически к нулю (опять ноль, очень любил господин президент эту круглую и привлекательную цифру). Семейные измены почти прекратились, а, если и случались, то обязательно наказывались. Да, и пипл хавает, причём много и вкусно…

***

На проходной «Бюро архитектуры имени Церетелли» , как и полагалось, висела выписка из «Кодекса морали и нравственности», называемая «Основные правила морали и нравственности»:

Настоящие Правила регламентируют добропорядочность каждого гражданина и научают жить по совести. Правила касаются каждого гражданина, независимо от пола, вероисповедания и положения в обществе.

1. Каждый человек обязан вступать в отношения сексуального характера только с человеком и только с человеком противоположного пола

1.1. Отношения сексуального характера с двумя и более человеками одновременно не допускаются.

1.2. Действия сексуального характера в одиночестве допускаются только в случае длительного (более двух недель) разлучения с супругом/супругой по уважительной причине, и должны проводиться максимально быстро и не чаще, чем раз в две недели. При этом необходимо помнить всю постыдность и унизительность подобного рода деяний.

1.3. Отношения сексуального характера допускаются только после регистрации брака в соответствующих государственных органах.

1. Перед зачатием ребёнка следует тщательно проверить здоровье зачинающих в целях недопущения генетических и иных заболеваний
2. Искусственное прерывание беременности недопустимо, ни при каких обстоятельствах
3. Нарушение Настоящих правил влечёт за собой административную, уголовную и иную ответственность в соответствии с законами Республики.

Кондратьев в очередной раз остановился перед стендом с правилами. Он их знал почти наизусть, но каждый раз поражался этому идиотизму. Перед работой было несколько минут, чтобы изучить эту филькину грамоту ещё раз. Но тут произошло непредвиденное: летающий уродец Юсик сожрал нанопроцессор турникета, в результате чего тот захлопнул свои дверцы именно в тот момент, когда мимо него проходила работница профкома Клавдия Ухова, и ударил её по ягодицам. Кондратьев поспешил удалиться раньше, чем выяснится причина поломки.

«Ну всё, тварь, — подумал Кондратьев, — делай со мной что хочешь, а сегодня я возьму своё»

***

— Вера Викторовна, у Вас в графической модели неточность. Вот здесь должен быть ригелёк, а тут вот — арочка

Вера Викторовна густо покраснела. Вообще, она была довольно молодой девушкой, чтобы её называли по имени-отчеству, но так было принято. «Никаких фамильярностей, это мешает работе» — гласил один из пунктов «устава морали и нравственности», принятого на предприятии. И все соблюдали – что уж тут поделаешь? Даже если ты с детства знаешь этого человека, будь любезен, соблюдай правила. Она была молодой, красивой и незамужней. Как уже стало понятно, ей явно нравился Кондратьев, но таких непристойных предложений как сегодня он ещё никогда не делал. Да и какие могут быть предложения при его семейном положении? Всё равно они неосуществимы, несмотря на то, что отношения с женой уже давно перешли грань локальной диверсионной войны

— Арочка у меня там, где надо, а вот ригелёк Ваш посоветовала бы убрать, — ответила Вера Викторовна довольно резко. Но Кондратьев почувствовал, что резкость была поверхностной и продолжил:

— Надо нам с Вами проехать на объект и всё посмотреть в реальном виде

— Вы с ума со… Мы же недавно там были! Простите, а на компьютере непонятно будет?

— Мы на другой объект полетим, там стройка не началась ещё. Надо провести рекогносцировку местности.

Летели молча. Кондратьев несколько раз порывался ухватить свободной рукой Веру Викторовну за коленку, но каждый раз себя останавливал. «МАМ(а) не дремлет» — проносилось у него в голове и не напрасно: «МАМ(а) не дремлет. МАМ(а) всё видит. МАМ(а) нас любит», — этот девиз с детства вдалбливается современному человеку в голову. Когда Кондратьев учился в школе, такого идиотизма ещё не было. А вот Вере Викторовне мозги промывали с самых пелёнок. «Но не всё ещё потеряно» — думал он, — «у нас с ней всё получится. А что будет дальше – посмотрим».

«По словам мэра Полянкина, московские учёные нашли способ превращать воду в вино» — голосило радио, — «у полученного напитка помимо превосходных вкусовых качеств есть ещё одно замечательное свойство: зимой его можно использовать как прекрасный антиобледенительный реагент. Этой зимой на взлётно-посадочных дорожках для аэромобилей наконец-то не будет ни льда, ни слякоти»

Кондратьев выключил радио, еле сдержавшись от неприличного ругательства: каждый год примерно в это время московские учёные изобретали новый антиобледенительный реагент. И каждый год зимой взлётно-посадочные дорожки покрывались мутно-грязным слоем, который при попадании на лобовое стекло аэромобиля отмывался только ацетоном. Всё это было понятно, потому что контрольный пакет акций предприятия, занимавшегося такими экспериментами, был во владении говорящей собачки Полянкина (самому ему по статусу такой собственностью владеть не полагалось), и поэтому ежегодно львиная доля бюджетных средств расходовалась на разработку новых реагентов. За пять лет своей сознательной жизни эта собачка возглавила общереспубликанский рейтинг самых богатых говорящих собачек, что, впрочем, нисколько не смущало её хозяина.

Летающий наноклоп Юсик несколько раз пытался посягнуть на нанопроцессор аэромобиля, но каждый раз останавливал себя: это могло грозить катастрофой, в результате которой мог погибнуть его подопечный, а он был сильно к нему привязан, настолько сильно, что его тщедушная нанодушонка могла не перенести этот разрыв. К тому же неизвестно, к кому тебя припишут после этого – вдруг попадётся совсем неинтересный клиент?..

— Прилетели, — сказал Кондратьев, припарковывая аэрокар возле строительной площадки. Стройка как таковая ещё не началась – проводились подготовительные работы по обмерке и разбивке котлована

— Ну, и что Вы хотели мне тут показать? – спросила Вера Викторовна удивлённо, — где Ваши ригелёчки и арочки?

— А вон там, ответил Кондратьев, указывая на заросли высокой травы на окраине стройплощадки

— Я ничего не вижу!

— А Вы подойдите поближе, сейчас всё увидите.

— Что Вы? Что Вы делаете? Как Вам не стыдно?

— Перестаньте упираться, Вы же хотите этого, я же вижу, — шептал Кондратьев, заваливая её в траву и срывая с неё одежду, — у нас мало времени, надо торопиться

Летающий наноклоп Юсик был удивлён ровно настолько, насколько может быть удивлено летающее искусственное насекомое. Подробные инструкции, прошитые в его наномозге, чётко расписывали последовательность действий в подобных ситуациях, но наноглаза отказывались верить происходящему. И всё-таки он поступил в соответствии с инструкцией, затратив, впрочем, на это десять наносекунд вместо положенных трёх

— МАМ(а), — передал Юсик, — грубейшее нарушение п. 1.3 Основных правил морали и нравственности со стороны моего подопечного. Примите срочные меры!

Чуть раньше, а именно точно уложившись в отведённые нормами три наносекунды, о происшедшем сообщил ЛНК-8МП Веры Викторовны

Математическии-Аналитический Механизм (атакующий), сокращённо МАМ(а) потирал свои воображаемые руки: он редко получал в последнее время такие сигналы. Теперь практически вся его работа сводилась к тому, чтобы подслушивать чужие запрещённые разговоры и насылать на тех, кто вёл самые дерзкие из них мелкие, или крупные неприятности (в зависимости от их дерзости), отдавая соответствующие распоряжения наноклопам. Правда, чаще всего обходилось просто предупреждением. Давно уже прошли времена расцвета преступности и пренебрежения к законам нравственности и морали. И тут на тебе: прямо на улице, на строительной площадке, средь бела дня, вытворялось такое, что просто совершенно не вписывалось в его электронный мозг (несмотря на то, что его мозг был далеко не наноразмера). Согласно инструкции, действовать нужно незамедлительно: через пятнадцать секунд после поступления первого сигнала к месту преступления уже вылетела группа роботов-полицейских. На месте они оказались в тот момент, когда самое интересное уже началось, но ещё и не думало заканчиваться

— Вы арестованы за развратные действия, — сообщил старший робот из группы задержания, — встать, не двигаться!

Кондратьев предполагал, что всё закончится именно таким образом, но он и подумать не мог, что всё закончится так быстро. Он намеревался хотя бы докончить начатое, а там уж трава не расти

— Суки железные, дайте хоть трусы надеть – бормотал он, пока ему заламывали руки за спиной и одевали наручники

— Не положено. МАМ(а) тебя оденет.

Вера Викторовна ничего не говорила, а только молча всхлипывала, пытаясь прикрыть свои обнажённые прелести хоть чем-нибудь. Только тщетны были попытки эти из-за сковывающих движения наручников.

— Да не рыпайся ты, они всё равно железные. Ты их не интересуешь как женщина, — усмехнулся Кондратьев.

Два голых тела швырнули в аэрокар и повезли в полицейское управление.

***

— Значит так, господин Кондратьев, на Вас мы имеем целый ряд компрометирующих сообщений. До сегодняшнего дня в основном были мелкие и незначительные, о чём мы Вам уже периодически высылали предупреждения, на которые Вы, впрочем, никак не реагировали. Надо было и раньше Вас начинать перевоспитывать, но мы надеялись, что всё обойдётся. Девушка отделается только небольшим штрафом; ей этого достаточно, а вот с Вами у нас будет другой разговор.

Следователь бросил на стол несколько листков с компроматом на Кондратьева. На верхнем листе он прочитал:

* 15 августа 2… года, 8.55. Читал «Правила морали и нравственности» на проходной бюро архитектуры именю Церетелли без подобающего почтения, а наоборот с ехидным выражением лица.

* 4 августа 2… года, 21.47. Пел в ванной «А я полюбил другую. Хоть не люблю, но целую», о чём было отправлено соответствующее предупреждение. Предупреждение получил, о чём свидетельствует подпись.

— Тьпфу, уроды, — пробормотал Кондратьев и плюнул на пол.

— Вы признаёте свою вину? – спросил следователь.

— Нет.

— Что, Вы хотите сказать, что наноклопы способны обманывать?

— Я хочу сказать, что никому не позволено лезть в мою личную жизнь

— Ошибаетесь. Личная жизнь каждого гражданина касается всего общества. Вспомните, что творилось в старые времена: кругом разгул преступности, коррупция, разврат. Демографический кризис, как следствие — старение нации. Мы ликвидировали всё это.

— А мне плевать. Я не хочу, чтобы кто-то вторгался в мою личную жизнь.

— Ну что-ж… Процесс перевоспитания очень прост. Мы просто вмонтируем в Ваш мозг специальный чип. Вы при этом останетесь вполне нормальным человеком – сможете работать, отдыхать, любить жену… Но вот склонность к бунтарству у Вас пропадёт окончательно, а законы нравственности и морали будут для Вас такими же естественными, как есть ртом и дышать носом. Есть в этом и свои плюсы: Юсик больше не будет приносить Вам неприятностей.

Через час из четырёх находящихся в комнате следователя мыслящих существ осталось только одно недовольное и неприкаянное: электронный наноклоп Юсик предполагал, что всё может закончиться так плачевно, но не мог пойти наперекор вложенной в него программы. Дальнейшее его будущее подёрнуто пеленой тумана