Мокрое место (ироничный детектив) Глава 2

Домой я вернулась к
вечеру с разодранной коленкой и порванной ветровкой. Впечатлений на сегодняшний
день было предостаточно, и я не раздеваясь, без сил брякнулась на кушетку. Тетя
Катя, гремя кастрюлями, кашеварила на кухни, и от запаха жареной картошки с
мясом, засосало под ложечкой. Из горизонтального положения меня поднял Толян,
который постучался в дверь и, не дождавшись приглашения, зашел в мою комнату.
«Дел, что ли у него своих нет? Целый день как хвост за мной таскается» —
подумала я, нехотя вставая с постели.

—
Пошли
ужинать. Тетка фирменное блюдо в печке приготовила, пальчики оближешь. Кстати,
сейчас Кощей на огонек зайдет, — бодро
сказал Толян, как будто не видя моего разбитого состояния.

—
А он как,
один будет или с бабой Ягой в придачу? — съязвила я.

—
Кощей — это
дядька мой, Катеринин родной брат. А по округе наш участковый, я его минут
десять назад встретил, вот и пригласил, так сказать на рюмку чая.

—
Ладно, пошли.
Кстати, сейчас и мне не помешала бы эта самая рюмка чая,- тяжело вздохнув, я поплелась
за Толяном.

Тетя Катя суетилась у
обеденного стола, пытаясь втиснуть на него пару тарелок между каких-то склянок
с разносолами. Вся его поверхность была просто заставлена всякими яствами, в центре, которого, в чугунке стояло «фирменное блюдо»
— запечённая картошка с мясом. Такое изобилие еды натолкнуло меня на мысль о
большой и шумной компании с песнями и плясками. Толян достал из кармана своих
треников бутылку сорокоградусной и торжественно водрузил ее рядом с чугунком,
после чего полез в сервант за рюмками.

Готовила хозяйка отменно,
и я попросту объелась, перепробовав почти все блюда. Огурчики были хрустящими,
грибочки так и таяли во рту, а фирменное
блюдо можно было съесть прямо с тарелкой. «При таком питании запросто можно
набрать пару тройку лишних килограммов» — подумала я, и отказалась от добавки,
которую любезно предлагала тетя Катя. От этого праздника живота меня отвлек
настойчивый стук в дверь. Толян нехотя пошел открывать, на ходу хлопнув рюмку и
закусывая огурцом. Через минуту на пороге появился дядька, который, своей нездоровой худобой
напоминал Кощея Бессмертного. «Федор Иванович», — представился он мне и, не
дожидаясь приглашения, сел за стол, по свойски накладывая в тарелку горячее. Аппетит
у него был отменный. «Не в коня корм», — подумала я глядя на то, с какой
скоростью он поглощает еду. По всей вероятности, желудок у него был резиновый,
и Толян подливая родственнику водки, не задавая многочисленных вопросов,
терпеливо ждал, пока тот наестся.

—
Ну, что,
братцы кролики. Опять у вас тут, черте что происходит, — отодвинув пустую
тарелку, сказал Федор Иванович.

—
А че сразу у
нас то, — проворчала тетя Катя, убирая посуду со стола.

—
Да не че!
Недавно в озере утопленника нашли. Ясен хрен, что он не купаться туда полез,
эксперты сказали, что он в ноябре утоп. До сих пор не опознали бедолагу. После
этого у речки бабу с пробитой головой, без сознания нашли, славу богу выжила,
только вот память отшибло, — знать не
знает, кто она, и чего ей здесь надо было.
А сегодня опять труп! И тоже, черте от куда его сюда принесло. Так
скажите мне на милость граждане местные жители, кто же это, у вас здесь,
чужаков мочит, почем зря? — закончив свою речь, он пристально посмотрел на
меня.

—
Ну, ты Кощей
даешь! Фильмов ужасов насмотрелся, что ли? Тебя послушать, так прям «Деревня
маньяков» получается, — сказал Толян, глядя на то, как я потихоньку сползаю со
стула.

—
Ты
поаккуратнее в выражениях, а то девушке плохо стало, — тетя Катя налила рюмку,
и сунув мне ее в руку, продолжила: «Ты, Федор, ко мне только и заходишь по
долгу своей службы. Нет, что бы сестру
просто так навестить. Все у тебя страшилки, какие то».

—
Да ладно,
Кать, не бухти. Информирован, значит вооружен. Целее будет твоя постоялица.

—
А, что у
этого, которого топором убили, личность не установили? — спросила я

—
Пока нет.
Документов при нем не было.

—
Может из
дачников кто? Там сейчас как в муравейнике, — предположил Толян.

—
Да, что то не
похож он на дачника, скорее на банкира потянет. Ты прикид его видел? На нем
одни ботинки долларов пятьсот стоят, — возразила я.

—
Да, верно
одежда у него дорогая, только вот карманы пустые. Ни бумажника, ни платочка, —
сказал Федор Иванович, пожимая плечами.

—
Я в шмотках
не понимаю ни чего. Подумаешь, ботинки дорогие, а что у нас банкиры на дачу не
ездят? — обиделся Толян.

—
Вот именно
ездят, причем на дорогих машинах. А этот, перепачкался весь: штаны заляпанные,
на куртке паутина с иголками, видно лесом шел, — констатировал Федор Иванович.

—
Это, братец,
Глафира постаралась. Может машина его далеко от сюда, а забрел он на речку случайно. Сам знаешь, какие у нас
места. На «мокром» все может произойти, -сказала тетя Катя

—
Хорош,
Катерина, сказки рассказывать.

—
А че сразу
сказки, то? Как будто сам не блуждал. Или забыл, как год назад, через двое
суток домой пришел. Ольга твоя чуть с ума не сошла. Сам же ей рассказывал, как
Глафира тебя по лесу водила.

—
Уймись!
Заблудиться каждый может. Тут речь об убийстве идет, а ты все о призраках. Иди
лучше из машины самогонку Ольгину принеси.

—
Эх, мужики,
вам бы только напиться,- тетя Катя накинула платок и вышла за дверь.

—
Ну, дуры
бабы! Я тогда с друзьями загулял, выпил лишнего, ночевать, домой не пришел. А
что б ни орала, я ей байку эту рассказал. Черт меня дернул, соврать про
Глафиру. На всю округу опозорила. Лучше бы тогда правду сказал — поскандалила
бы, да и успокоилась. А тут, тьфу,- махнул рукой раздосадованный Федор
Иванович.

—
Вот-вот,
вранье до добра не доводит. А друзья твои тогда сказали, что ты вечером от них
ушел. Где же ты, Кощей, всю ночь шлялся? — спросил Толян, расплывшись в улыбке.

—
Ну, я еще
перед тобой не оправдывался, племянничек. Не позорь меня перед девушкой.

—
А что
случилось с той женщиной? — полюбопытствовала я.

—
Так ведь к
тож ее знает? С месяц назад, нашли ее прямо на берегу речки. Кровище было…
Думали труп. Хорошо, что рано обнаружили, а то бы не спасли. Странная, в общем,
история.

—
Ее Санек
Вавилов нашел. С похмелья маялся, бедняга, на речку пошел, так сказать
развеяться, вот и увидел. Жуть, его чуть кондрашка не хватила. Пить на неделю целую,
бросил, во как торкнуло! — добавил Толян.

—
А Васильевна
говорила, будто Санек убивца видел, ну в смысле, нападавшего, — сказала тетя
Катя, которая неожиданно появилась в дверях с небольшой пластиковой канистрой.

—
А вот и
Ольгина самогонка! — обрадовался Толян, потирая руки.

—
Это когда она
тебе говорила? — спросил Фелор Иванович.

—
Так Санек к
ней опохмеляться приходил, вот и поведал. С неделю как наверно.

—
Что ж ты мать
молчишь, как партизан! Я же просил, еже ли чего, сразу докладывай, курица, ты
бестолковая.

—
Так я думала,
что ты знаешь…

—
Ладно, вы тут
сидите, а я пойду, разузнаю у Васильевны, что да где, — он резко встал из-за
стола и направился к выходу, на ходу надевая форменную куртку.

Спать мне уже
расхотелось. После всего услышанного в
голове твердо застряла мысль о деревенском маньяке. Тетя Катя увидев мою
вытянутую физиономию, стала всячески меня развлекать, рассказывая разные
истории из деревенской жизни. Но принятый алкоголь, все таки сделал свое дело и я, решив, что разузнаю подробности
позже, собралась восвоясье.

Всю ночь мне снились
кошмары: я бегала по лесу от призрака Глафиры, которая хотела меня зарубить
топором. Утром зазвенел будильник в моем телефоне. Ночной кошмар улетучился, и
меня накрыли абсолютно реальные мысли о делах насущных. Сегодня вечером нужно
было вернуться в город и привести себя в порядок, так как завтра мне предстояло
выйти на работу и написать заявление о срочном отпуске.

Раскачиваясь на кушетке,
я перебирала в голове все услышанное вчера от Федора Ивановича, и мне ужасно
захотелось отказаться от этой работы. Но прикинув «дебет с кредитом» я решила
рискнуть и не отказываться от такого шанса, поправить свое материальное
благосостояние. Тем более, утром вся эта жуткая история с убийствами, казалась
не такой уж страшной. «По телеку каждый вечер криминал показывают, в день по
пять сюжетов проходит, в красках и с подробностями, и ничего. Все привыкли, ни
кто даже и не удивляется» — размышляла я, успокаивая себя статистикой происшествий.
Созвонившись с прорабом и обговорив план дальнейшей совместной работы, я
разложила на столе документы, которые вчера мне любезно предоставили и, достав
калькулятор, занялась расчетами. Пару часов титанического труда не прошли
даром: — передо мной вырисовывалась примерная финансовая картина, которая вряд
ли могла обрадовать мою новую работодательницу. Вложения были огромными, а
выход мизерным. Но как бы то ни было, нужно было позвонить Ларисе Михайловне и
доложить обстановку. Я решила, что не буду расстраивать ее жуткими
подробностями о трупах, которые здесь появляются с завидной регулярностью, тем
более что к делу они ни какого отношения не имеют, по этому со спокойной душей
набрала ее номер. Длинные гудки закончились монотонным голосом: «абонент не
доступен», и я решила, что позвоню позже, из города.

Шеф без лишних разговоров
подписал мне отпуск, пожелав хорошенько отдохнуть, и я счастливая выпорхнула из
офиса «на крыльях свободы» и полетела к автобусной остановке, не чуя под собой
ног, осознавая, что за последние два года я вообще не отдыхала. Чье-то
настойчивое бибикание меня вывело из
состояния эйфории, я обернулась. Из новенького лексуса лыбясь во все тридцать
два зуба, на меня прищуренным взглядом смотрел Лешка Терехов.

—
Привет,
старуха! Сколько же мы не виделись!?

—
Привет! Тебя
не узнать… — я стояла как вкопанная от неожиданной встречи.

—
Садись,
подвезу. А может, посидим в кафе, кофейку дерябнем, как раньше?

—
А поехали, я
с сегодняшнего дня в законном отпуске, так что можно и в кафе, – я села в
машину и беглым взглядом оценила достаток своего бывшего одноклассника.

Лешка после школы пошел
работать в милицию, там его старания заметили и послали учиться в школу милиции. Целеустремленный Терехов успешно ее закончил,
после чего открыл свою контору, какое то время, продолжая работать в доблестных
рядах. Теперь Лешка преуспевающий адвокат, с длинноногой секретаршей и ушлым помощником.

Он распинался передо мной,
театрально жестикулируя, тем самым привлекая не только мое внимание, но и
обращая на себя недоуменные взоры официантов и посетителей кафе. Под неизгладимым впечатлением от Лешкиных рассказов
я вышла на шумную улицу. Ему срочно нужно было в суд, и он, сунув мне свою
визитку поспешно уехал. Рассуждая об удачливой судьбе своего одноклассника, и о
своей еще не состоявшейся, я села в маршрутку и благополучно доехала до дома,
где собрала вещи в предстоящую дорогу в Торцево.

Еще с перрона я позвонила
Толяну, что бы тот меня встретил, так как я видимо переусердствовала по поводу
сбора необходимых вещей и мой дорожный чемоданчик на колесиках «трещал по
швам». В очередной раз, позвонив Ларисе Михайловне
и услышав в трубке: «перезвони позже», я разозлилась, так как целый день ей
было явно не до меня: то она в салоне красоты, то в фитнес клубе, то в солярии.

В Торцево я приехала
часам к восьми. Погода стояла превосходная: весь день светило солнышко,
чирикали птички, и настроение было просто чудесным, не смотря на то, что я была
немного озадачена, распаковав свои вещи. Я недоуменно смотрела на деловой
костюм и крутила в руках лодочки на высоченной шпильке, это явно было лишним, в
прочем, так же как и половина взятого гардероба. От удручающих мыслей: «куда же
я это надену?», меня отвлекла тетя Катя,
которая позвала ужинать.

За столом уже сидел
Толян, потирая руки оглядывая содержимое большого чугунка, от которого исходил
дивный запах картошки с укропом. Рядом с ним сидела женщина, неопределенного
возраста.

—
Познакомься,
это Софья Константиновна, вот в гости зашла, а это моя постоялица Марина, –
представила нас тетя Катя.

—
Давай Марин,
садись, все только тебя ждут, – сказал Толян, видя мое замешательство.

Софья Константиновна
посмотрела на меня из подлобья, как то не по-доброму, оценивающе и с каким-то
сарказмом, от чего у меня даже пропал аппетит.
Я села на край стула и долго гоняла картошку по тарелке. Тетя Катя,
видимо смекнув, в чем дело сказала: «Константиновна, что ж ты девушку своим
взглядом напугала? Вон бедная даже есть не может». После чего она обратилась ко
мне: «Марина, кушай, это у Константиновны взгляд тяжелый, она у нас так сказать
местная знахарка, болячки видит всякие, но тебе-то в твоем возрасте бояться не
чего, правда Константиновна?»

—
Болезней не
вижу, но вот что-то … ни как понять не могу.

—
Тьфу, ты.
Чего углядела, то? – поинтересовался Толян, доставая из серванта рюмки.

—
Да хватит вам
страху нагонять, давай Толик, наливай помаленьку.

—
А что вы
увидели? — я вышла из ступора, так как дело касалось лично меня.

—
Толком не
могу сказать, но что-то нехорошее будет, – покачав головой, ответила
Константиновна.

—
Ну вот,
накаркаешь, и впрямь чего ни будь случиться. Ты лучше скажи, как мне отвар из
твоих трав приготовить, что то я запамятовала, – посетовала Катерина Ивановна.

Разговор был переведен в
другое русло, и весь ужин я слушала про всякие целебные травы, разные отвары из
них, и многое другое касающееся нетрадиционной медицины.

Спать я легла уже за
полночь, так как сначала разбиралась в вещах, пригодных к использованию в этих
условиях. Их оказалось не много, скорее даже мало: джинсы, толстовка, пара
футболок да резиновые сапоги, все остальное я аккуратно сложила в чемодан и
задвинула его под кушетку.

Встала я рано, с первыми
петухами и решила сразу пойти на объект. Толян вряд ли бы встал в такую рань,
после вчерашнего принятого на грудь горячительного, и это меня радовало, так
как я ужасно устала от его постоянного присутствия. Спустившись к речке я
свернула на известную мне дорогу и, наслаждаясь тишиной весеннего утра
двинулась в сторону усадьбы. Проходя мимо «Круглого» озера я, закурив, увидела одинокого
рыбака и, вспомнив про байки рассказанные Толяном, усмехнулась над тем, что
совсем недавно поверила во всю эту ерунду. Подойдя к усадьбе, я направилась к
строительному вагончику, так как полагала, что в такую рань вряд ли кто-то уже
начал работу. Но я ошиблась, с балкона меня окликнул Шурик.

—
Привет,
ревизор! – он радостно помахал мне какой-то грязной тряпкой и через мгновенье
появился передо мной как «черт из табакерки».

—
Господи, как
ты меня напугал! – взвизгнула я.

—
Ну, извини,
не хотел. Ты к нам на долго или как в прошлый раз? – и он заржал, видимо
вспомнив мое восседайте в корыте.

—
Наверх не
пойду, – твердо сказала я – Я по поводу установки нового забора, сегодня должна
машина прийти с профнастилом, нужно будет территорию за два дня огородить.
Собери рабочих, пусть столбы вкапывают, они у вас есть в наличии, –
скомандовала я.

—
Будет
сделано! Хозяйка, только два дня мало будет, пока капаем, пока прикручиваем…

—
Я сказала два
дня, значит два и точка, – и я набрала номер прораба.

Леонид Антонович выслушал
мои ценные указания по поводу работ и установленных сроков, скептически сказав:
«надо сделаем», и я с чувством выполненного долга пошла, осматривать вверенную
мне территорию.

Мое внимание привлек
выкорчеванный кустарник, который рос прямо у самой усадьбы рядом с заколоченным
черным входом. Подойдя ближе, я увидела зияющую дыру прямо рядом с дверью. Яма
была свеже выкопанная, и я ни как не могла понять, зачем делать подкоп к
фундаменту дома, поэтому крикнула Шурика.

—
Вот это
номер!? – почесав затылок, присвистнул Шурик, глядя на яму.

—
Так это не вы
копали? – видя его недоумение, спросила я.

—
Так, на хрена
нам тут рыть? Мы еще вчера ямы под столбы копали, а здесь все в порядке было.
Ума не приложу, кому это нужно было.

—
Не объект, а
проходной двор! Забор, между прочим, нужно было ставить в первую очередь. У вас
под носом растащат все строительные материалы, а вы и не услышите.

— Так мы же в вагончике спим, а он в аккурат рядом с
воротами стоит, – попытался оправдаться Шурик.

—
Какие ворота,
когда по периметру одни кусты и редкие полуразрушенные столбики. Бардак! – и я
стала разглядывать следы недавнего вандализма.

Яма была довольно
глубокой, было такое впечатление, что кто то, что-либо хотел достать или
наоборот положить, но так как яму не закопали, следовательно, что то искали. Но
что? Что может быть под лестницей ведущий к черному входу? От этих мыслей меня
отвлек Леонид Антонович, который услышав мои крики, пришел разобраться, в чем
дело.

—
Опять капают!
Вот идиоты… — сплюнув, он нецензурно выругался.

—
Кто? –
спросила я.

—
Кладоискатели,
будь они не ладны. Да здесь давно уже ни чего нет, еще профессор, когда жил в
усадьбе, перекопал все окрестности, только ни чего кроме ржавых банок с
тушенкой не накопал, – ответил прораб.

—
А вы то про
профессора от куда знаете? – удивилась я.

—
Так я сам из
Зуевки, так что еще пацаном эти байки про Глафирины сокровища знаю. Только даже
если они и существуют, то вряд ли их кто ни будь, найдет, она свое не отдаст.
Уведет в болото, да и утопит.

—
Понятно.
Забор чтоб сегодня же начали устанавливать, вечером приду, проверю, – и я, взяв
рулетку у Шурика пошла смотреть качество выкопанных ям под столбы для забора.

Ни чего подозрительного
больше не было и я, увидев подъезжающую машину с профнастилом, успокоилась и
решила вернуться в деревню, тем более время уже было обеденное.

—
Ты где была?
– на пороге меня встретил Толян, и вопрошающе посмотрел на меня.

—
Работала.

—
Ты чего
меня-то не разбудила, вместе бы пошли, опасно ведь.

—
Да уж
конечно! Без охраны я ни как, – с сарказмом ответила я, и пошла в дом.

Запах гречневой каши
ударил в нос, и я немедленно пошла переодеваться и мыть руки. Не успела я засунуть
ложку в рот, как дверь открылась, и на пороге появился участковый.

—
Здрасте, вам,
приятного аппетита, – снимая форменную фуражку, сказал Кощей.

—
Ой, никак
братец, пожаловал. Что-то ты зачастил, – удивленно сказала тетя Катя.

—
Так ведь
работа, знаешь ли. А у вас тут без бутылки не разберешься.

—
Садись к
столу, я мигом.

—
Кать, ты че?
Я ж на работе, – развел руками Кощей увидев, как сестра полезла в сервант за
самогонкой.

—
Как
продвигается расследование? – поинтересовалась я.

—
Чем дальше в
лес, тем больше шишек. Труп так и не опознали. Пропавшим не числиться, ни кто
по похожим приметам не ищет. Так что, пока глухо, как в танке.

—
Скажите,
Федор Иванович, а как с той женщиной, ну у которой память отшибло, она
поправляется?

—
Со здоровьем
вроде все в порядке, кроме памяти, конечно. Выписывать то ее не куда. Тоже ни
кто о пропаже не заявлял, да и не ищет ни кто. Так что пока она на полном
государственном довольствии в Зуевской больнице, как у «Христа за пазухой».

—
Ты лучше
расскажи, как к Васильевне в прошлый раз сходил, что нового узнал? – спросил
Толян.

—
Кстати, Санек
Вавилов и впрямь кого-то видел, правда, лица не разглядел. Да вот только не
знаю, верить ему или нет, в тот день ему и черти могли привидеться.

—
А видел то
кого? – полюбопытствовала Катерина Ивановна.

—
Да говорит,
что бабу в белом платье. И это в начале марта. Так что сами судите, скорее
всего, белая горячка.

—
Господи, так
это же Глафира! Она в белом платье по округе ходит. Ой, батюшки, женщину то за
что? Ни как на сокровища позарилась, глупая, – запричитала тетя Катя.

—
Ну, ты че,
совсем сбрендила. Какая Глафира, какие сокровища!? – Федор Иванович даже
поперхнулся.

—
А вот такая.
Это ты у нас «Фома неверующий». А я знаю, что говорю.

—
Ладно вам,
пререкаться. Все равно каждый при своем мнении останется, – констатировал
Толян.

—
А можно эту
женщину навестить? – меня захлестнула, какая то жалость по отношению к
несчастной, которая находилась совершенно одна в какой-то задрипанной
поселковой больнице.

—
А че ж
нельзя, сходи, вон, Катерина, соберет чего ни будь, а то и впрямь жалко тетку,
– сказал Кощей.

—
Я с тобой
пойду, и это не обсуждается. Дороги ты все равно не знаешь, а со мной
безопаснее будет, – утвердительно сказал Толян.

—
Вот и
правильно, я сейчас яиц наварю, да вон огурчиков соленых, да грибочков, – и
тетя Катя хлопоча, удалилась.

От перспективы быть
под «конвоем» мне захотелось завыть, но я любезно улыбнулась, так как все равно
деваться было не куда. Кощей был на служебном транспорте, и согласился
подбросить нас до Зуевки. С большим свертком на коленях я тряслась в разбитом
транспортном средстве, считая кочки своим мягким местом и ойкая на каждой
ухабине. Федор Иванович довез нас до самой больницы и я, наконец, почувствовала
твердую почву под ногами. Больница была похожа на старый детский садик, времен
Брежневского застоя: выцветшие желтые стены, потрескавшиеся от многократной
покраски рамы, ржавая крыша и массивная дверь с большой металлической ручкой.
Внутри было, так же как и с наружи. Пройдя по тесному коридору, и не обнаружив
там медперсонала, мы постучались в восьмую палату, где и находилась
«потеряшка». Палата была на пять коек,
но судя по аккуратно застеленным четырем кроватям, занята была только одна.
Женщины в палате не оказалось, и мы с Толяном переглянулись. Сзади послышались
неторопливые шаги, и на пороге появилась немолодая женщина лет пятидесяти.

—
Вы к кому? –
спросила она с интересом.

—
Мы наверно к
вам, – и я, протянула ей, собранный тетей Катей сверток.

—
А вы меня
знаете!? – вопрошающе жалобно протянула она.

—
Да нет. Мы
просто решили вас навестить. Вам, наверное, здесь одиноко, а мы так сказать
группа поддержки, – воодушевленно выпалила я.

Женщина села на кровать,
и закрыв лицо руками разрыдалась. С нашим появлением у нее появилась надежда, а
я так бесцеремонно ее отняла, своей дурацкой речью. Я попыталась исправить положение,
утешая ее рассказами о подобных случаях и чудесных выздоровлениях. Она
успокоилась и вытерла слезы.

— Вы меня простите.
Просто я ни чего не помню, даже не знаю как меня зовут. Здесь в больнице мне
имя придумали: теперь меня зовут Маша, Маша-потеряша. А вы наверно из полиции?
Только все равно, от меня ни какого толку нет. Мне нянечка сказала, что я во
сне кричу: зову какого-то Артема…

—
А вы не
помните такого? – спросил Толян.

—
Нет. Это имя
мне ни о чем не говорит.

—
Скоро, очень
скоро вы все вспомните, я вас уверяю, — заверила я

На этой оптимистичной
ноте мы вышли из палаты. Мне стало как-то не по себе, и я подумала, что не дай
бог, оказаться в таком положении. Толян закурил, и резкий табачный дым ударил в
нос.

—
Что за
гадость ты все время куришь? – морща нос, поинтересовалась я и, достав из
кармана пачку Винстона, предложила сменить сигарету.

—
А у тебя от
куда!? – он удивленно уставился на предложенную мной пачку.

—
Лично я
предпочитаю курить хорошие сигареты, в отличие от тебя.

—
Так, ты че, куришь
что ли?

—
Курю. Бросить
хочу, да вот пока не получается, – и повертев в руке пачку, я достала сигарету.

Из Зуевки можно было
пройти в усадьбу, правда дорога была ужасной, вернее ее полное отсутствие:
какие то козьи тропы да настланные бревна в чавкающей жиже болотистой
местности. К сожалению, я не надела
резиновые сапоги, по этому, когда мы добрались до усадьбы, мои ноги были мокрыми
насквозь, и я подумала, что кроссовки можно будет благополучно выбросить. На
мое удивление половина забора была установлена и я, облегченно вздохнув, пошла
проверять качество выполненных работ. Все было сделано на совесть.

—
Привет,
ревизор!

—
Что у тебя за
привычка, подкрадываться незаметно и рявкать на ухо!? – от неожиданности
подпрыгнув, раздраженно спросила я.

—
Ну, извини, не
хотел, – глупо улыбаясь, ответил Шурик.

—
Ладно,
последний раз прощаю. Где прораб?

—
Так он в
Зуевку, домой поехал. Время то, уже восемь. Чаю хочешь с вареньем?

К нам подошел Толян, который услышав обрывки разговора, немедленно согласился
на чай с вареньем и, взяв меня за руку потащил к вагончику. В этот момент я
себя почувствовала Пятачком, которого Винни-Пух
пригласил в гости к Кролику. В
вагончике ни кого не было, две двухъярусные кровати были застелены, а Шурик,
увидев мою вытянутую физиономию, и видимо
прочитавший мои мысли, сказал: «У нас ведь вся бригада из Зуевки, так они здесь
ни когда не ночуют, вместе с Антонычем уезжают, бояться».

—
То есть, они
бояться, а ты у нас бесстрашный, – с сарказмом сказала я.

—
Объект
охранять кому то надо, а лишние деньги не помешают, да и ночью я из вагончика
не выхожу. Здесь такое…

—
Так что же
это за охрана, получается? – возмутилась я – «Немудрено, что у вас под носом
ямы в человеческий рост выкапывают, да строительный материал воруют».

—
Не, материал
не воруют, это точно, я каждое утро сам все пересчитываю, все на месте, – утвердительно сказал Шурик, наливая кипяток
в кружку.

—
А ты сам то от куда будешь? – поинтересовался
Толян, намазывая варенье на хлеб.

—
Я-то сам из
Лопанина, только это далековато от сюда, километров семьдесят. А про бригаду
узнал, когда к тетке ездил, к Константиновне, она из Торцево, может, знаешь?

—
Так Софья
Константиновна твоя тетка? – удивилась я, вспоминая ее прожигающий взгляд и
какие то нехорошие предчувствия на счет меня.

—
У матушки
моей нога разболелась, вот и послала меня за травами к ней. Константиновна у
нас в родне одна такая, любого вылечит, вот и мамке моей помогла – нога то не
болит. Да и я не боюсь здесь оставаться, заговорила она меня, так что ни какая
Глафира ко мне не подберется.

—
Да, Константиновна,
наша местная достопримечательность, к ней со всей округи едут, – кивая головой,
подтвердил Толян.

—
Мне тетка
рассказывала как перед самой войной в коммуне, что находилась в усадьбе,
чертовщина всякая происходила.

—
Так сколько
же ей лет, если она помнит что было до войны? – удивилась я, прикинув в уме
предположительный возраст, сравнивая его с внешним видом Константиновны.

—
Ей уже
восемьдесят два, она с тридцатого года.

—
Ни чего
себе!? Я думала ей не больше шестидесяти, – с восторгом сказала я, и решила,
что нужно попросить у нее рецепт вечной молодости.

—
Так чего в
коммуне то было? – и Толян вопрошающе посмотрел на Шурика.

Мне стало тоже интересно
и я, усевшись по удобнее с горячей кружкой чая внимательно стала слушать своего
собеседника.

«Это было еще перед самой
войной, тогда моей тетке было лет двенадцать. Жила она в Торцево с матерью,
отец то у них помер, как поговаривали, Глафира в болото завела. Беспризорники,
которых в коммуну согнали, с местными ребятишками враждовали, но тетка моя,
подружилась каким-то образом с ними, и таскала им молоко да яйца тайком от
матери. Вот раз стала подходить к усадьбе, смотрит, а на круглом рыбак сидит, в длинном плаще с капюшоном, надетым на
голову. Удивилась она, ведь там отродясь рыбы не было. Любопытная была очень,
поэтому решила подойти да спросить, много ли поймал. Стала подходить ближе, а
мужик тот на ее глазах так и растаял, как и не было его вовсе. Перекрестилась
она, да побежала мальчишкам про этот случай рассказывать. Мальчишки ее
выслушали, и поведали, что три дня назад их завхоз в лес ушел, да так и не
вернулся, и плащ с капюшоном, который тетка видела, по описанию его был.
Рассказали еще, что каждую ночь во круг усадьбы кто то ходит и плачет, но в дом
не заходит, только раз в окошко видели между деревьев что то белое мелькнуло.
Тогда решила моя тетка ночью к усадьбе прийти, да самой убедиться, что ребята
правду ей говорят. Выбралась она ночью из дома и пошла к коммуне, бесстрашная
была или глупая, не знаю, только как зашла она в калитку: забор то для отвода глаз стоял, ни ворота, ни
калитка на ночь не закрывались. Стала к дому подходить, да в яму разрытую упала, так всю ночь и
просидела, выбраться не смогла, слишком глубокая была. За ту ночь она чуть умом
не тронулась: кто то ходил вокруг ямы и
плакал, жалобно так, да бормотал что то, правда от страха она ни чего не
разобрала, зажмурилась и молитвы читала. Ее только утром нашли: воспитатель по
нужде вышел и услышал из под земли отче наш, чуть там же и не обделался. Вот
после этой ночи, тетка моя болячки стала видеть: смотрит на человека, как
ренген, и рассказывает, что у него болит. Больше она к усадьбе не ходила – как
отрезало».

—
А я, между
прочим, сегодня на Круглом, тоже рыбака видела, в длинном плаще с капюшоном, –
сказала я.

—
Кстати того
завхоза потом в том озере нашли, так что тетка моя его призрак видела. А завела
его туда Глафира.

—
Ну да, я тоже
призрак завхоза сегодня не иначе как повстречала. Эх, надо было подойти поближе
поздороваться.

Меня развеселила эта страшилка,
рассказанная на ночь, в отличие от Толяна, который впился своим широким задом в
табурет, смотря на меня с ужасом.

Когда мы вышли из
вагончика, было уже темно, и Толян вцепившись мне в руку, всю дорогу шел,
оглядываясь и подпрыгивая от каждого шороха. В общем, кто кого охранял, вопрос
спорный, и домой мы вернулись ближе к одиннадцати.