На Антона смотрела ночная крыша, при ней грубая сила в юношеских руках, таскавших парня, была легче перышка. Звезды темнели в полусонных глазах, пацан расслаблялся, но вздрагивающие руки и ноги мешали ему в этом.
«Вот бы отрезать их и спокойно лечь – посмотреть на звезды. Забыться. Пусть эти худшие воспоминания растворяться в желудочном соке и вместо них рождаются милые и красивые.» Антон бормочет совсем другое – не то, о чем он подумал только сейчас. Все тело покрывалось мурашками, ноги дышали, член покрывался смазкой, волосы на подмышках и в паху дрожали от ветерка. Антон голый.
Взрослые парни, покачиваясь от спирта несли своих обнаженных товарищей и подростков к бане. Среди них шли подростки со своими ровесниками и детьми. Мальчик не удержался и упал с живым трупом, вместе скатились по склону. «Если бы у человека были только хорошие воспоминания, что бы было? У него бы ненависть к людям ушла, даже к тем, которые его в грязь топтали? Как говорится в заповеди — возлюби врага своего, полюбить можно только если у тебя нет воспоминаний, где он тебя унизил или предал».
…..Я СУЩЕСТВУЮ……
Трое юношей двигали бак с жидкостью похожей на ту самую ночную крышу, Антон сонно тянулся к ней, он хотел ее потрогать. Мальчик лет 11 сморкнулся в землю и захрапел, смуглый парень взял его и потащил на плечах.
….. Да он есть…..этот мальчик который еще не достиг 18….. он есть – темные волосы, худощавое бледное лицо и субтильное тело….. он где-то здесь…
Из дверной щелочи свежесть ударяла в лицо Антона. Снаружи горел величественный костер, это куча одежды, в ней джинсовая форма черноволосого. Подростки курили возле пламени, юноши и девушки выли. Девочка целовалась с мальчиком, после сняла свою майку, показывая свою рано созревшую грудь. Огонь распустил свои ручища, ему не удавалось обнять разрушенную баню, обнаженные тела, барахтающиеся на смягченном от влажности полу, попались целиком в сети взгляда пламени, костер их видел, но не притрагивался к ним. Тела дрыгались в пьяной агонии, сплетались. Худосочный парень упал с пирамиды распластав руки, он умер. Его член трогали, кусали, тяжесть из нескольких человек давила на цыплячью грудную клетку мальчика.
Антона не видать, его закрыла клетка из человеческих тел. Внутренние органы этого юноши были еще милы, еще не возражавшие к приголубливанию к себе, они беспомощны. Ярко-розовые легкие тряслись от неугомонного сердца, такого же энергичного, как и его хозяин. Ноги и руки, без ведома их предводителя Антона, задергались сами по себе. Никто не поверит в красоту цветочков, именуемых органами – все понимают только когда немощны и стары, тогда наконец осознают, что таскали за всю свою жизнь золото и им становится жальче, что в молодости, веря в безнаказанность, кололи себе в вену или занимались беспредельным сексом. После смерти с человеком обходятся будто он при жизни был деревом, его разделывают на секционном столе и вынимают органы, есть еще в них частичка жизни, человек, можно сказать, жив даже после смерти. Но его вторая жизнь – это заключение в банках с органами и ловля интересующихся взглядов студентов-медиков.
