Прогулка с ветерком

Новенький мотоцикл «ИЖ-Юпитер» рассекал майскую темноту на предельной скорости, всё дальше унося похищенных красавиц от родного дома. В коляске сидела симпатичная худенькая Маринка с прямыми тёмными волосами и большими выразительными карими глазами. Выпускной класс, скоро навалятся треволнения вступительных экзаменов в университет. Впрочем, все были уверены, что круглой отличнице и верному кандидату на золотую медаль и этот рубеж покорится без особого труда.

Но главное зеленоглазое сокровище сидело сзади, крепко обхватив старшего прораба Виктора Брускина за талию. Ирина, женщина редкой красоты и сексапильной фигуры, припала грудью к его мужественной спине. Даже сквозь толстую кожаную куртку Виктор ощущал жар её внушительного, но безупречной классической формы бюста, что придавало ему дополнительный кураж. А Ирина беззаботно смеялась сзади, даже не пытаясь заправить свои роскошные пшенично-золотистые волосы под шлем, подставляя прохладному ветру лицо, разгорячённое от недавнего застолья и романтической ночной прогулки. Душа пела – праздник продолжается! И в весьма приятном обществе.

Серьёзной оставалась лишь Марина, которая единственная из троих была трезвой и всё время натягивала на себя защитный кожаный чехол, укрывшись им с головой не столько от ветра, сколько от страха перед ночным полётом на трёх колесах.

Вот дорога  резко пошла вниз к железнодорожному переезду, светившемуся смутным пятном белой будки стрелочника и зелёным огоньком на шлагбауме. Скорость поползла за сто, и Ира впервые попросила его чуть придержать лошадиные силы. Погони не было – верный, но пьющий муж Роман мирно похрапывал на диване, так и не допив последнюю рюмку коньяка. Тяжела ты служба райвоенкома!

Мотоцикл нёсся в посёлок строителей Янтарный к Виктору в гости, где их ждали его жена и два сына-школьника. Они дружили семьями и любили друг друга, однако, муж-военком не справился с весом, принятым на грудь, и остался дома. Впрочем, это, похоже, мало огорчило весёлую компанию, и Ирина с восторгом приняла предложение прокатиться с ветерком. Всего какие-то двадцать километров от райцентра по хорошей дороге.

Между тем стрелка спидометра уверенно миновала деление сто тридцать и бешеная пляска разделительной линии в свете фар под аккомпанемент свиста ветра в ушах стала угрожающей. Но что за чёрт? Огонёк на простеньком деревянном шлагбауме стал красным.  И тут Виктор заметил свет мощных фар слева. «Львовский пассажирский идёт на Черновцы», — понял Брускин и сбросил газ, осторожно притормаживая.

До переезда оставалось совсем немного, а поезд ещё только подъезжал. «Проскочу»,  — решил Виктор и жестом показал стрелочнику приподнять шлагбаум. Его все знали в лицо, а старший прораб, который распоряжается стройматериалами, был в округе на вес золота.

И действительно, стрелочник, в котором Брускин узнал своего бывшего бригадира Реву, приподнял шлагбаум при помощи обычной верёвки – автоматизация ещё не добралась до этих краёв.

Виктор опять прибавил газ, и мотоцикл помчался вверх на небольшое возвышение с рельсами, проходящими по нему, и одновременно шлагбаум, направляемый опытной рукой стрелочника, рухнул вниз.

Брускин пришёл в себя на мотоцикле с заглохшим мотором на рельсах между двумя шлагбаумами, причём задний был сломан на две части. Голова дико болела, а во рту комом стояло что-то солоноватое. Виктор выплюнул большой сгусток крови. Потом потрогал лоб и не обнаружил шлема на липких от крови волосах. Впрочем, две половинки его новенького шлёма, расколотого как скорлупа ореха, валялись тут же, возле мотоцикла.

Неожиданно Рева подскочил к ним и  попытался оторвать бензопровод у мотоцикла. Брускин, не в силах подняться с сиденья от подступившей слабости, попытался отогнать нападавшего, но тот не реагировал ни на слова, ни на угрозы. Пришлось вспомнить армейскую офицерскую науку, однако, первый боковой удар вышел скользящим. Рева — невысокий и плотный — оказался весьма шустрым, а его удар, напротив, попал точно в левый глаз бывшего начальника. Это всерьёз разозлило мотоциклиста, и он провёл акцентированный прямой с плеча точно в челюсть хулигана, после чего  Рева отлетел к переднему шлагбауму.

Ирина и Марина, потрясённые сюрреалистической картиной драки двух нетрезвых мужчин в белом свете софитов-фар неотвратимо несущегося на них состава, застыли от ужаса.

В последний момент Виктор, соскочив с мотоцикла, вручную успел столкнуть его с рельсов к переднему шлагбауму перед самым поездом. Грохот мчащегося мимо них пассажирского ещё долго сотрясал их сжавшиеся и замершие от страха фигурки.

Домой приехали около часа ночи – хозяин с разбитой головой и две перепуганные до смерти женщины. Жена Светлана была на ночной смене, а дети спали в своей комнате.

После перевязки, сделанной нежными ручками Ирины, Виктор заметно взбодрился и снова засиял на Иру своими небесно голубым, хоть и слегка подбитым глазом. Ален Делон, — дрогнуло и сладко заныло сердце красавицы, и она принялась вынимать из холодильника праздничные блюда, приготовленные умелой рукой хозяйки дома.

Впрочем, после первой же стопки «Делона» стошнило, и он убежал в ванную.

— Что-то плоховато мне, — сказал он слабым голосом, выходя с мокрым полотенцем в руках.

— Не дай бог сотрясение! Срочно к врачу давай! – Марина бы категорична.

Хирург Савчук, которого разбудили после плотного и насыщенного напитками праздничного обеда, был зол и как всегда груб.

— Чем это тебя по башке навернули? Бутылкой?

— Нет, ДТП, чуть под поезд не попали, — пролепетал Брускин.

— Все нормальные люди культурно отдыхают уже, а вас, придурков, носит по ночным дорогам.

Однако, с трудом узнав в жалком пострадавшем одного из  командиров строительства прораба Брускина, подобрел.

— Не нужно было ехать после застолья,  в кроватку надо было – бай-бай.

— Так там муж её, то есть Марины, уже спал. Вот и повёз к себе.

— О, это поступок настоящего мужчины! — одобрил Савчук и принялся за дело.

Зашив бровь и рассечённую голову незадачливого любовника без всякого обезболивания – мол, водки хватит,  он аккуратно уложил его на каталку.

— Ты тут полежи немного, понаблюдаем — можно ли тебе домой отпустить или в стационаре оставить. Сотрясение мозга, похоже, средней тяжести.

Зайдя в свой кабинет и, плотно прикрыв дверь, позвонил в подотдел милиции.

— Алё! Савчук говорит. А, лейтенант Зотов, это ты опять на праздничек дежуришь? Ну, кому же ещё – ты же у нас самый талантливый сыщик, — не удержался и съязвил хирург.

— Что там у вас стряслось? Опять покойник из морга сбежал? – ответил я, немного уязвлённый его  неуместной иронией.

— Да, нет. Только что пришёл старший прораб Брускин, повреждена голова в результате ДТП на железнодорожном переезде. Говорит, драка была со стрелочником, чуть поезд на них не наехал. Да, нетрезвый. Сотрясение мозга, транспортировать нельзя

— Вы там придержите его в больничке. Сейчас подъеду.

Я сразу же доложил в район.

Милицейский бобик затормозил возле входа в больницу минут через тридцать.

Я встретил их у двери, чтобы отвести в кабинет, который любезно предоставил Савчук.

К моему удивлению из бобика выбрался сам начальник отделения милиции района полковник Заремба, оперативник майор Каратник, известный не очень гуманным обращением с задержанными правонарушителями, и незнакомый мне молодой белобрысый следователь из комитета.

— А, Зотов, — приветствовал меня грузный чернявый полковник. – А где твой начальник майор Молодцов?

— Лечится дома – радикулит его скрутил после рыбалки.

— Что?! Опять в воду полез сети на карпа ставить, браконьер старый!

— Да,  нет, он это …с лодки  удочкой на блесну ловил, ну, и за водоросли зацепил её. Не хотел снасть терять, вот и нырнул пару раз.

— В конце апреля в холодную воду полез за блесной? Не умеешь врать – поучись у воров! А такую туфту лучше своей жене толкай, — покраснел от злости Заремба.

— Виноват. Не женат ещё.

— И правильно! Поумней сначала – кто за дурака-то пойдёт. А где капитан Ахтямов?

— Мы докладывали – временно отстранили от работы. Жену побил на почве ревности. Он у нас горячий и ревнивый — даже чужих жён к мужьям ревнует.

— Наслышан. И из-за такой ерунды отстранили? Вы тут совсем охренели смотрю – начальник сети в водохранилище ставит, зама отстранили за обычный семейный разговор. Валька его тоже та ещё…звезда. Заработала, наверно. Одного тебя умника оставили, — кипел полковник Заремба.

— Да, супруга у него депутат поссовета, — пояснил я.

— А лейтенант Зотов у нас вообще-то способный, — неожиданно поддержал меня Каратник, бугай под метр девяносто с глубоко посаженными тёмными глазами.–  Раскрыл дело с побегом трупа из морга. С ножом в сердце – у трупа, в смысле.

— А помню-помню это дело. Сердце справа оказалось у покойничка-то мнимого. Повезло дураку. Ладно, давай свои соображения, молодое дарование, — сразу повеселел Заремба.

— Ну, по-моему, обычная бытовуха. Военком Роман Бражников проснулся ночью, и не обнаружив дома красавицы-жены, понял, что её похитил ловелас Брускин, воспылал ревностью и позвонил стрелочнику, чтобы тот задержать беглеца на переезде. Кто же ему откажет? Вот Рева и исполнил просьбу.

— Ну да, и чуть пол черепа не снёс прорабу, — с сомнением посмотрел на меня полковник почти добродушно. — Надо, конечно, проверить и эту версию на всякий. Ввези пострадавшего Казанову.

Я быстро вкатил бледного Брускина с забинтованной головой, и накрытого простынкой.

— С какой целью вы приехали к Бражниковым? – начал опрос полковник.

— Мы договорились заранее по телефону, что я заеду и привезу его и Ирину к нам домой к обеду, чтобы отпраздновать День трудящихся.

— И почему вы выехали только в двенадцать ночи и без военкома? Что помешало? – впервые вмешался в допрос белобрысый, следователь, буквально впившись в бледное лицо пострадавшего.

— Коньяк, — кратко ответил Брускин, с грустью глядя в его синие глаза, в которых многие прочитали неприятно знакомое слово Магадан. – Выпили на коня раз пять-шесть. Устал Роман и прилёг немного отдохнуть.

— Это бывает с ним, — охотно подтвердил полковник Заремба – А вы, значит, воспользовались его беспомощным состоянием и похитили супругу.

— Что значит – похитил? – возмутился до глубины души прораб. – Да она сама ко мне всегда…

— Вот только не надо порочить доброе имя Ирины Николаевны, супруги уважаемого всеми Романа Васильевича!  — строго сказал Заремба, с трудом пряча улыбку в густых чёрных усах.

— Да мы просто проветриться поехали и дочку за компанию прихватили.

— А не мог он приревновать  Ирину Николаевну к вам, когда проснулся? – спросил я.

— Исключено! Там ещё почти полная бутылка коньяка на столе оставалась. Роман всегда говорил, что ревновать глупо. Захочет жена изменить, не удержишь ничем. Только нервы и сердчишко потреплешь себе.

— Да, он ревностью не страдал особо, — подтвердил полковник Заремба, уже не скрывая улыбки.

– Вы лично были знакомы до происшествия с Ярославом Ревой? – спросил следователь. – Он на вас заявление написал, между прочим. Мол, вывели из строя стрелку, пытались организовать крушение поезда, потом зверски избили его, будучи в нетрезвом состоянии. Так что в ваших интересах говорить чистосердечно. Предупреждаю, положение у вас серьёзное. И говорите чётче, будьте добры – у вас словно каша во рту.

— Савчук сказал, что у него выбиты четыре верхних передних зуба, — вмешался я. — Врач говорит, что это возможно от очень сильного удара лбом о шлагбаум.

— Или шлагбаумом по лбу, — не совсем уместно пошутил опер Каратник.

— Это клевета! Не нападал я. Он сам. Да вы спросите —  свидетели всё видели, — Брускин совсем пал духом после шутки майора и, немного помолчав, добавил. – Конечно, знаком. Рева работал у меня бригадиром. Пришлось уволить.

— Причина? — оживился следователь.

—  Во время обеденного перерыва выпил с монтажником Панасюком, после чего они  стали кидаться грязью. Ну, и случайно выбил рабочему левый глаз. Панасюк, конечно, хотел оформить это как производственную травму и получить соответствующую пенсию по инвалидности, но…

— А Рева? —  поморщился следователь.

— Уволил. Ну, точнее, по собственному. Он упирался, конечно —  в наших краях  работу найти трудно, но я пригрозил по статье его уволить за пьянство на рабочем месте.

— Всё-таки бытовуха! – обрадовался я.

В это время неожиданно зазвонил телефон.

Синеглазый следователь взял трубку.

— Следователь Матвей Скуратов слушает. Что? Повторите фамилию.

И положив трубку,

— А всё-таки был звоночек на железнодорожный переезд сразу после отъезда Брускина с дамами, — впервые усмехнулся он не самой доброй улыбкой. — Вам знаком некто Николай Гепа? – он снова впился в лицо прораба.

— Да, работал  у меня электриком, потом на грузовике.

— Они были знакомы с Ревой?

— Да, дружили очень ещё с лагеря.

— За что сидели?

— Я не помню точно, но долго, где-то под Норильском, на руднике работали. У нас тут полно судимых.

— А у нас тут все «лесные братья» по одной статье сидели, товарищ следователь, — улыбнулся майор Каратник. — Пятнадцать лет строгого лагерей на Севере или в Сибири и три года ссылки по месту отбывания наказания.

Поговаривали, что и сам он был хорошо знаком с красотами Сибири и рудничным производством,  но попал под амнистию, осознал заблуждения, исправился и сделал карьеру.

— Да, что с Гепой случилось?

— Уволил, — угрюмо  продолжил прораб. — Украл машину пиломатериалов. Говорят, в райцентре потом на АТС устроился.

— Значит, была-таки личная неприязнь, — проводил я свою линию.

— Ну и порядки у вас на стройке — крадут машинами. Народ-то верующий вроде в вашем регионе — не боятся люди грех на душу брать? – возмутился Скуратов.

— Вы с Севера — человек новый в наших краях, непривычный. У нас тут менталитет особый. Если человек мог, скажем, украсть на работе доску или лист шифера, и не сделал этого, две недели спать не сможет. Будет переживать, что не взял. Ну, а грех–то всегда ведь можно в церкви замолить. Мало украл, маленькую свечку поставишь, много — большую и на храм пожертвуешь. А если случайно прибил кого, — Каратник положил на стол свои громадные кулаки, — тут уж с батюшкой нужно будет договариваться, чтобы отпустил грех-то, — с почти доброй улыбкой пояснил он. — Молятся-то для спасения души люди, а крадут для дома, для семьи. Никакого противоречия.

После допроса гости из райцентра оставили Брускина дома на излечение, запретив покидать посёлок, а сами, прихватив Ирину и Марину, выехали на место преступления для осмотра переезда и опроса свидетелей.

Через две недели мне позвонил полковник Заремба и предложил забыть это дело.

— Все документы истребовал комитет безопасности. Главной версией стала организация сидельцами-дружками крушения пассажирского поезда и ликвидация военкома, которого, впрочем, случайно не оказалось в мотоцикле. Николай  Гепа, работая на АТС, имел возможность прослушивать телефонные разговоры руководства района, а Рева простой исполнитель. Так что, ждёт их славный город Магадан или вышка, но это строго между нами. Порядок знаешь.

Брускин продал бесполезный теперь мотоцикл – прав лишили на год – и купил подержанное авто, добавив денег, накопленных за счёт сэкономленных стройматериалов. Вставил новые зубы, и теперь снова очаровывает морально нестойких чужих жён своей широкой улыбкой и  похищает их из скучного семейного плена.

Так приятно прокатиться с ветерком на природу в приятном обществе!