Минская рапсодия

Рапсодия.  Одно  из  значений  этого  слова  в  переводе  с  греческого  «песня».  Именно   такое  впечатление   произвёл  на  меня   Минск.  Когда  я  узнала,  что  на  очередные  курсы  усовершенствования  врачей  предстоит    ехать  в  Минск,  мне  было  всё  равно.  Минск,  так  Минск.  Сколько  таких  курсов  было  в  моей  врачебной  биографии:    Москва,  Киев,  Ташкент.  И  не  имеет  значения,  что  у  меня  есть  ученая  степень,  высшие  квалификационные  категории   по  двум  врачебным  специальностям,  каждые  5  лет  врач  обязан  или  подтвердить  свою  категорию,  или  лишиться  её.  Такой  был  порядок.

Первое,  что  бросилось  в  глаза  в  Минске:  чистота  и  порядок  на  улицах,  и  даже  дворах  (мы  специально  проверяли).  И  непривычная  дисциплинированность  пешеходов  и  водителей.  Иду  я  по  тротуару  главной   улицы,  задумалась,  и  вдруг  осознала,  что  иду  уже  одна,  а  где  остальные  пешеходы?  Оглянулась,  а  все,  как  вкопанные  застыли  на  краю  тротуара,  где  он  пересекается  с  небольшой  боковой  улицей.  При  этом  ни  одной  машины  поблизости  нет,  но  по  ходу  движения  пешеходов  на  маленьком  столбике  горит  красный  запрещающий  знак.  Мне  стало  стыдно,  я  тут  же  вернулась,  постояла  со  всеми  и  пошла  дальше,  когда  загорелся  зелёный.

Но  самое  большое  впечатление  оставил  в  моей  душе  Минский  театр  оперы  и  балета.  Мне  посчастливилось  увидеть  там  отрывок  из  балета  «Сотворение  мира».  Танец   обнаженных  Адама  и  Евы   (нет,  нет,  это  только  казалось,  что  они  обнажены  из—за  телесного  цвета  трико  без  единого  шва).  Танец  завораживал.   Но  ещё  больше  завораживала  мелодия,   под  которую  они  танцевали:  невыразимо  нежная,   задумчивая  и  в  то  же  время  какая—то  тревожная.  Это  звучал    «Романс»  Г.  Свиридова,  моего  земляка,  курянина.  Этот  романс  теперь  я  слушаю  почти  каждый  день  благодаря  «одноклассникам»,  где  у  меня  есть  муз.альбом  с  любимыми  мелодиями.   .

А  как     не  вспомнить   концерт   Виргилиуса  Норейко,  солиста  Литовского  театра  оперы  и  балета.  Сначала  я  удивилась,  почему  концерт  в  костёле?  А  когда  вошла  и  увидела  огромный  орган,  всё  поняла:  петь  он  будет  в  сопровождении   органа!   Ещё  меня  удивило,  что  посетители   здесь   не  стоят,  как  в  православных  храмах,  а  сидят  за  похожими  на  школьные,  партами.   Никакой  сцены  и  занавеса,  конечно,  не  было.   Начало  концерта  задерживалось.  И  вдруг  в  проходе  появился   человек  в  плаще,  с  портфелем  в  руке.  Я  подумала,  что  это  служащий  костёла,  но  по  рядам  пронеслось  приглушенное:  «Норейко,  Норейко».

Как  он  пел!   Отрывки  из  опер,  романсы,  его  тенор  так  органично  сплетался  с  органной  музыкой!   При  этом  он  стоял  в  нескольких  шагах  от  зрителей  и  почему—то  смотрел  только  на  меня,  будто  пел  лично  для  меня.   Это  было    непривычно  и  приятно,     хотя  я  и  знала,  что  так  поступают  артисты  и  опытные  лекторы:  находят  в  зале  одно  лицо  и  сосредотачивают  внимание  на  нём.

Но  я  не  могу  не  рассказать  ещё  об  одном  впечатлении.   Вернее,   о  разочаровании.  И  связано  оно  было,  как  ни  странно,  с  московским  Театром  сатиры.  Когда  я  увидела  афиши,  извещающие  о  гастролях  этого  театра  в  Минске,  то  очень  обрадовалась.  Дело  в  том,  что  в  Москве  мне  ни  разу  не  удалось  попасть  в  этот  театр,  хотя,  по—моему,  побывала  во  всех    других.  Билетов  никогда  в  кассе  не  было.  Я,    наивная,  ведь  не  знала,  что  они  распродаются  через   «заднее  кырыльцо»,  как  сказал  бы  Аркадий  Райкин.  И  вот  они  в  Минске.  Как  здорово!  Отстояв  огромную  очередь,  смогла  попасть  только  на  приставные  места.  Но  это  меня  не  смутило.

Сидим,  предвкушаем.  Но  то,  что  потом  началось,  можно  назвать  одним  словом  «неуважение»,  а  точнее,  издевательство  над   зрителем.  Артисты   поочерёдно  выходили  на  сцену,  вяло  рассказывали  какие—то  старые  байки,  а  один  из  них  не  очень  умело  вдруг  начал  плясать  чечётку.  Поплясал,  остановился  и,  глупо  улыбаясь,  сказал:  «Вот  вы  смотрите  на  меня  и  думаете,  вот  дурак,   чего  приехал,  так  я   и  сам  могу  сплясать»  И  кто—то  в  зале  отчётливо  произнёс:  «Правда  что».  Но  даже  это  не  смутило  нашего  довольно  известного  «московского  гостя».  Он  ещё  немножко  потоптался  и  ушёл  за  кулисы.  Только  воспитание  не  позволило  мне  встать  и  уйти  из  зала.  Я  поняла,  что  «артисты»  приехали  сшибать  деньги  в  «провинцию»,  как  они  полагали.  И   даже  не  поняли,  что  уровень  культуры  этой  «провинции»   на  порядок  выше,  чем  у  них  самих.

Я  была  так  разочарована,  что,  выйдя  из  театра,  поняла,  что  не  могу  сейчас  идти  в  общежитие  института.  Наверное,  такое  же  настроение  было  у  доктора,  который,   как  и  я,    приехал  из  Сибири  на  такие  же  курсы.   Он  вдруг  подошел   и  пригласил  меня  в  кино.  И  я  согласилась.  Мы  посмотрели  прекрасный  музыкальный  фильм  «Кармен»,  и  настроение  улучшилось.  А  Михаил,  мой  спутник,  по  пути  в  общежитии  сказал:  «Я  был  уверен,  что  Вы  откажетесь,  когда  я  позвал  Вас  в  кино.  Я  давно  Вас  приметил.  Но  при  всей  Вашей  привлекательности  у  Вас,  как  считают  наши  ребята,    есть  один  недостаток»

—Это  какой  же?— удивилась  я.

—Вы  слишком  серьёзная.  Мужчины  таких  женщин  боятся.

Так  что,   « нет  худа  без  добра»:  спасибо  Театру  сатиры,  я  приобрела  себе  хорошего  умного  и  доброго  друга,  ведь  я    всю  жизнь  предпочитала    дружить  с  мужчинами,  а  не  с  женщинами.  И  никогда  не  разочаровывалась.  Но   закончились  курсы,  и  мы  распрощались,  хотя  он  ещё  долго  писал  мне  письма  из  своей  Сибири.  А  «Романс»  Свиридова  стал  нашим  общим  воспоминанием.

Если  бы  не  любимая  Россия,  я  хотела  бы  жить  только  в  Белоруссии!

Спасибо   тебе,  Минск.

рекомендовать