Мужчина бешено тряс прутья решётки, будто старался выдрать её из дверного проёма. Но она, конечно, и не думала поддаваться. Пленник остервенело зарычал, сквозь зубы изрыгая такие ругательства, что его товарищу по несчастью стало ужасно стыдно, и он даже попытался зажать уши. Не помогло. Разозлённый бугай в добавок начал колотить подкованным каблуком по прутьям , сам одурел от собственного рёва и грохота, и не сразу расслышал голос приятеля.
— Что? Чего ты там мямлишь?
— Я говорю – не ори. И чего бестолку грохотать – то? Только охрану разозлишь.
— Охрану? Ты за охрану беспокоишься? Да ты, задница, лучше за себя беспокойся! Потому что меня ты точно разозлил, придурок недоношенный! Я тебе что говорил? Стреляй, хватит мечтать! Доставай свою пушку и стреляй! Но нет, ты же белый и пушистенький, урод ты высокородный! Он, видите ли, не умеет убивать! Ну так теперь нас убьют, придурок!
Мужчина зло сплюнул в сторону притихшего неудачника и снова взялся ручищами за прутья. Он попытался разогнуть их, глухо рыча и матерясь, хотя теперь уже в полголоса. Его друг нерешительно поднялся с пола и приблизился к большому, злому быку. Он опасливо выждал, мысленно считая до двадцати, а потом мягко положил руку ему на плечо.
— Ну не надо, Мелькарт! Перестань. Что толку тут воздух сотрясать? Только выдохнешься. Да охрана нам опять наваляет.
Мелькарт гневно отпихнул его и прорычал:
— Смотри, что бы я тебе не навалял, умник! Хотя чего тебе переживать – то? Ты то может и откупишься, господин Ашер, а вот мне точно крышка.
— Я же просил – зови меня просто Таль. И я не уверен, что… Ты правда думаешь, что нас убьют? Может быть, мы сможем как-то выкрутиться? Всё – таки мой отец Энси Сиппара, и его имя кое-что значит…
— Для кого? Для тех. кто будет с нас шкуры сдирать живьём? Таль, очнись! Мы попали в лапы к самому наипоганейшему живодёру, которого только можно себе представить! И если Бар – Арон захочет сохранить тебе жизнь, то только за твои прекрасные глаза и остальные прекрасные части тела, ты понимаешь это? – Таля передёрнуло от отвращения, и Мелькарт хмыкнул: — Вот и скажи: чем ты можешь расплатиться за свою жизнь? И надолго ли тебя хватит? – Он устало опустился на пол и принялся ворошить свою шевелюру, словно это могло помочь найти выход из положения. Но в голову ничего полезного не приходило, и он тяжело вздохнул: — Не знаю, что делать. Мы в заднице.
Таль Ашер снова поморщился – его благородные манеры не принимали такой грубости.
— Не надо так говорить. Это мерзко…
— Мерзко? – Мелькарт зло усмехнулся. – Мерзко будет дальше. И я предупреждал тебя, что бы ты был начеку. Разве нет? Что бы оружие было наготове, что бы ты не спал на ходу, тупица! И посмотри, что получилось? Тот урод просто прикрылся тобой, и я уже не смог стрелять! Ведь просил же…
Таль неожиданно вспылил:
— И что, что ты просил? Я же с самого начала говорил тебе, что не готов к таким делам! Я в жизни своей никого не убивал, ни от кого не прятался и не отбивался. Я для того и нанял тебя, что бы ты защищал меня по дороге в Сиппар. Мне одному было не добраться туда, и ты согласился помочь. Разве нет? И что получилось? Ты без малейшей доли разума ломанулся напрямик, в самую гущу разборок, а мне говоришь – стреляй! Сам и стрелял бы, крутой мужик!
Мелькарт насмешливо скривился:
— Моя сахарная куколка дуется на своего рыцаря? Слабак ты, да ещё и дешёвка – даром что в бархатных тряпках. И теперь можешь не попрекать меня своими монетами – мёртвому они никчему. Уж не знаю, чем ты будешь расплачиваться с этими бандитами за своё благополучие.
Таль несколько секунд рассматривал своего товарища и спрашивал себя: и чем этот бугай вообще мог ему понравиться? Они встретились две недели назад в местечке Гали, недалеко от Ном – Мари. Так уж вышло, что он остался один. Без охраны. Сын богатейшего Энси, младший из пяти наследников, он пользовался и почётом, и вниманием других важных господ. Да к тому ж и сам по себе был очень привлекателен. И отец охотно пользовался этим. Неглупый, красивый молодой аристократ всегда с успехом продвигал волю отца на самых важных переговорах. Путешествовал он много, и всякое случалось – дикое время, дикие люди. Но что б так… Охрана его погибла по пути из Ном – Мари, и в Гали он оказался еле живой, совершенно потерянный и до смерти перепуганный. Бандиты, напавшие на его свиту, перебили всех, только ему одному удалось ускользнуть. А через день на него, раненного и обессилевшего, набрёл небольшой отряд немытых, бородатых головорезов. Он подумал, что эти мужики тоже убийцы и грабители и уже собрался помереть с честью, но главный, человек по имени Мелькарт, быстро переубедил его. Поколотил немножко, скорее для порядка, чем со злости, а потом скрутил и окончательно угомонил. А как? Да просто! Его прозрачные голубые глаза смотрели так честно, а широкие, мощные плечи казались такими сильными и надёжными… В общем, при дворе своего отца Таль Ашер встречал немало негодяев, но они всегда походили на слизняков или крыс, и выглядели довольно жалко. А этот воин был таким… таким… ох! Ну не может мужчина с таким глазами быть негодяем! Оказалось, что эти косматые типы – разбойники наоборот, то есть «Воины справедливости». Они за «хороших» и против «плохих». Так понял Таль, и очень даже обрадовался. Он недолго думая сделал очень заманчивое предложение Мелькарту: тот провожает его до родных мест, а в оплату… Мелькарт щёлкнул челюстями от изумления: такой суммы денег он никогда не видел и даже представить себе не мог. Конечно, оплата только в конце пути, потому что сейчас у Таля мало что осталось. Немного денег, кое – какие украшения. На дорогу, конечно, хватит, если не шиковать. Ну а на те деньги, что он заплатит Мелькарту, можно щедро одеть, обуть и накормить «Воинов справедливости», да ещё и на «игрушки» деньги останутся. Вездеходы, топливо, лекарства и, конечно, оружие. Много – много оружия! В последнее время «Воинам» не легко приходилось: Сатрапы жали со всех сторон, нищета убивала не хуже ножа. И он с радостью ухватился за предложение богатенького, сладкого красавчика. Остальные его товарищи должны были вернуться в своё поселение: нельзя оставлять родных без защиты. И потому Мелькарт и Таль Ашер распрощались с ними и вдвоём пустились в долгое, опасное путешествие. Мелькарт сразу показал себя как жуткий, неуправляемый, грубый мужлан и деспот, но Ашеру все равно было хорошо. И с каждым днём делалось всё лучше, и он почти смирился с тем, что надо самому таскать воду и в свою очередь стряпать какое – нибудь варево, а потом выслушивать нудное ворчание Мелькарта о том что он, папенькин сынок, вообще ни на что не годен. Да ладно, подумаешь! Что с того, что жрать эту пакость совершенно невозможно? Главное что бы их путешествие всё продолжалось и продолжалось… А вот теперь всё кончилось. Какого дьявола Мелькарт полез в земли Сатрапа Бар — Арона, Таль так и не понял. Вроде это было как-то связано с разведкой, и его крутой проводник решил заодно провернуть какие-то важные дела. И они влипли. На них напали во время ночёвки, и Мелькарт не смог оказать достойное сопротивление. Люди лугаля Шмарьягу просто схватили никчёмного недотёпу Таля, и Мелькарту пришлось сдаться. И вот они оказались в подвале Цитадели Сатрапа Бар — Арона, и у Мелькарта сжалось сердце. Глупый красавчик не понимает, что их ждёт. А он – то знает точно. Спасения не будет. О жестокости Барона ходили такие страшные слухи, что люди предпочитали поскорее убить себя, чем оказаться в его лапах. Мелькарт покосился на встрёпанного, помятого аристократа и с трудом подавил тяжкий вздох. Вот кого действительно жалко! Молодой совсем, не испорченный, и злобы душа его не знала и не принимала… Да и красивый, как Бог! И он, Мелькарт, подставил его, как последняя сволочь. Паренёк погибнет за чужие грехи, на чужой войне. А как ласково и влюблённо смотрели его глаза, когда они вместе встречали пыльные рассветы на камнях пустыни! Жаль, что он, дубина здоровая, сразу же отверг это влечение: «не надо смешивать работу и удовольствие…» Идиот! И что теперь станет с этой красотой? Его даже передёрнуло.
— Э–э-э, братишка, ты слушай… чёрт, даже не знаю, как сказать, ну в общем…
— Братишка? – Таль неожиданно грубо и язвительно захохотал. – Ну ничего себе, родственничек у меня!
— Не перебивай. Понимаешь, за нами скоро придут, и тогда… Мне правда очень жаль. – Мелькарт тяжело вздохнул и протянул к другу руку, но тот шарахнулся прочь как от змеи. Да уж, заслужил! – Ладно, ты прав. И тебе мало не покажется. Ну я –то это заслужил: угрохал немало тупых баронских баранов, и они, наверно, сердятся. Но ты ни в чём не виноват, и я постараюсь убедить Барона в этом. Только вот что: не делай глупости, не вздумай вступаться за меня. предложи Барону или его холуям деньги или… в общем, ты понимаешь?
— Нет. Не понимаю. – Голос Таля прозвучал так холодно и недобро, что Мелькарт мысленно обозвал себя поцем немытым, коровьей задницей и неудачником. И он, стараясь не смотреть в грозовое лицо товарища, невнятно затараторил:
— Да ладно тебе, что тут такого? Ты очень красивый и ухоженный, как женщина, и… Ой! Ты что, сдурел?!
Нет, ну надо же! Этот бархатный, позолоченный чистоплюй – неженка умеет драться, когда захочет! Его атака была так стремительна, что Мелькарт тупо проворонил его первый удар. Больно, однако! Он попытался уклониться, но мощнейший удар ногой в солнечное сплетение заставил его согнуться и жадно хватать ртом воздух.
— Я сдурел, да? Или это ты совсем совесть потерял? Я тебе что, шлюха? Девка продажная? Ты ещё торговать мною будешь, сволочь такая?
Он снова и снова набрасывался на своего «бахира», как в этих местах называли старших мужчин, и тот поначалу просто закрывался руками, но, когда Ашер попал ему каблуком по локтю, он взвыл от боли и решительно дал отпор зарвавшемуся приятелю. Через минуту они уже катались по полу, молотя друг друга кулаками в бока с такой яростью, что даже охранники, пришедшие за ними, решили малость обождать и посмотреть, кто выиграет. Они стояли по ту сторону решётки и скалили зубы, вполголоса отпуская смачные ругательства, а Таль тем временем сумел-таки извернуться – ловкий, гад, оказался! – и уселся на грудь разозлённого Мелькарта. А когда тот попытался скинуть наглеца, Таль вцепился пальцами в его бороду да так дёрнул, что у бедолаги слёзы градом полились. Он взревел так, что даже заглушил восторженное ржание соглядатаев, и с размаху саданул кулаком в ухо товарища. А Таль, успев немного отклониться, опрокинулся на пол, но не только не разжал пальцы, а наоборот – ещё и другой рукой вцепился в косматую поросль – символ крутизны большого вождя. У обоих от боли и злости совсем ум за разум зашёл, и не известно, как скоро они поубивали бы друг друга, но вертухаи вдруг вспомнили, зачем пришли, и парочкой коротких разрядов шокера привлекли к себе внимание драчунов. Ещё через несколько минут толпа гогочущих шнырей уже волокла обоих по коридору навстречу погибели, но до них словно не доходило, насколько всё плохо. Мужчины продолжали поливать друг друга отборными ругательствами и всё старались пнуть, лягнуть, боднуть, в конце концов. Пару раз и охранникам отскочило. Им надоела эта потеха и они, тыкая шокерами куда попало, дотащили таки пленников до зала в котором…
А какой это был зал? Ни большой, ни маленький; ни для казни и ни для пиров – пёстро и мрачно одновременно, со столами и кушетками для возлежаний, и в тоже время с цепями, жаровнями и колодками. Всё и сразу – что б ни в чём себе не отказывать. В зале толпился народ, охочий до кровавых зрелищ, а сам Барон уютно устроился среди меховых покрывал на низком пиршественном ложе, и рыжий шлюшонок массировал его ступни и подобострастно хихикал. Шум голосов ненадолго смолк, когда пленников втащили в зал, и Барон лениво и насмешливо протянул:
— О-о, мясо! Живое, тёплое… сразу распотрошим, или поиграем сначала?
Его холуи заржали на все голоса, и Таль наконец-то понял, что попал в Ад. Его охватила невыносимая тоска и он почувствовал, что теряет сознание.
— Держись, парень, не падай духом! – Мелькарт обрушился на пол рядом с ним, когда их швырнули Барону под ноги. – всё обойдётся, только не делай глупостей!
Таль ничего не ответил, только покачал головой: «этого не может быть, это всё не взаправду… Только не со мной!» Но реальность уже размахнулась кованным сапогом, и он увидел, как Мелькарт вскинулся и заслонил его собой. Он даже не услышал звука удара, только почувствовал, как содрогнулось тело друга. И ещё, и ещё… Зачем они это делают?! Откуда такая звериная жестокость? Таль приподнялся и, стараясь обнять Мелькарта скованными руками, в отчаянии закричал:
— Да что вам надо от нас? Мы же ничего не сделали!
… Напрасно Мелькарт пытался убедить допросчиков в том, что Таль Ашер просто путешественник, богатый недотёпа, что случайно припутался под ногами. Он и сам понимал, что для палачей это не имело никакого значения. Потеха есть потеха. Приятное с полезным, так сказать. Барон знал, что крутой бородач – тот самый бахир, «Воин справедливости», виновный в грабежах баронских караванов и в сопротивлении его власти – законной власти наместника великих Демиургов! За это придётся ответить.
— Прежде, чем отправиться на сковородку, ты расскажешь всё о своей банде. Где они, сколько их, кто из местных помогает – всё! А потом я скормлю твою тушку рабам, а башку на кол насажу на площади – пусть гниёт на радость тем, кто хочет посвоевольничать! Но если ты будешь умницей, я пощажу твою шлюшку. Барон насмешливо кивнул в сторону палачей, облачённых в заклепанную чёрную кожу: — Видишь моих мальчиков? Я прикажу им убить твоего красавчика быстро. Даже руки – ноги на месте останутся. Честное слово! – Он мерзко захихикал, и всё его кодло подхватило этот визгливый скрип. У Мелькарта от отчаяния аж в голове помутилось, так хотелось ему спасти несчастного друга. А Барон, видя его страдания, издевательски добавил: — Ну а если будешь хамить – начну потеху именно с него. Не веришь? —
И он кивнул своим холуям: — Давайте-ка, приступайте. По чуть–чуть, что б надолго хватило!
Сатрап устроился поудобнее и притянул к себе своего рыжего наложника. Тот принялся оглаживать старые телеса и Таль с отвращением отвёл глаза: мерзость-то какая! Цепи, в которые он был закован, заскрипели на блоках, натянулись и он с ужасом ощутил, как мышцы его охватывает боль, и она делается всё сильнее… Зал зашатался перед его глазами: жаровня, своим чадом загадившая своды, грубые лики на расписных стенах, затоптанные ковры… Это не взаправду… Бич со свистом рассёк воздух и его гибкое жало впилось в тело Ашера. Он застонал, но тут же сцепил зубы и постарался сдержаться: голубые глаза Мелькарта молча кричали от отчаяния и сострадания. «Я выдержу. Я всё выдержу!…Жаль только отец никогда не узнает, что со мной стало.» Он никогда прежде не испытывал ничего подобного. Сильный, ловкий, хороший боец – но только в дружеских состязаниях. Жизнь была добра к нему, и лишь в последние недели он узнал, что такое горе. Но самонадеянно представлял себе, что способен вынести любые испытания, стерпеть любую муку и с честью, с высоко поднятой головой отстоять свою свободу. А теперь боль и ужас обрушились на него, и дух его поколебался. На мгновение поддавшись слабости, он всё же застонал, почти закричал, когда хлёсткие удары бича стали разрывать его тело. Мелькарт что-то кричал Барону, но его слова только развлекали палачей. Жизнь его семьи, его товарищей – в обмен на жизнь этого красавчика. Мелькарт понял, что не в силах спасти несчастного, и проклинал себя. и молил небеса о скорой смерти. Может быть тогда парня оставят в покое? Он принялся рвать свои цепи, при этом так матеря ненавистного Сатрапа и его свору, что те даже отвлеклись ненадолго от разделывания Таля Ашера. И Мелькарт даже обрадовался, когда «техники» принялись за него самого. Сколько это длилось – никто не мог бы сказать. Смерть всё не приходила, и время тоже замерло – так казалось несчастным. Бесконечная карусель из пыток, унижений, страха – снова и снова, и кровавый туман перед глазами, и цветные вспышки в мозгу от приступов боли… И шум. Снова и снова крики, ржание, грохот кулаками по столам…
И вдруг воцарилась гробовая тишина. Как будто все, кто был в зале, перестали дышать от страха, даже Барон. Оба пленника даже растерялись от неожиданности: их вдруг перестали мучить. Странно… Они переглянулись, подбадривая друг друга. Надо просто держаться! Тем более что происходило что-то совсем уж непонятное. Пьяные головорезы в страхе расступались и пятились, будто пытались скрыться от непонятной угрозы — даже приятно было видеть их смятение и
. Барон отпихнул прилипалу – наложника и приподнялся на своём ложе: даже его охватило напряжение. Ашер так вообще ничего не понимал, а у Мелькарта немедленно ушла душа в пятки, когда он разглядел причину всеобщего испуга. В зал вступил невысокий, изящный юноша с рубиновыми волосами и огромными изумрудными глазами. Так вот он какой, ненавистный Плектр Огненная Роза, проклятие Аккада!
Рейза никогда не оставался незамеченным – ну разве что если сам этого добивался, а в этот раз… Потом в Цитадели ещё долго судачили об этом дне. Маленький негодяй умел произвести впечатление! Он неторопливо вышагивал по залу и вёл на цепи здоровенного пса. Полуголый мужик с видом совершенного идиота послушно шёл на четвереньках, и цепь на его ошейнике громко брякала при каждом его шаге. В полной тишине этот звук казался таким пугающим, что собравшиеся хотели бы немедленно сбежать, скрыться – что угодно, только бы оказаться подальше от бессмертного, жуткого демона и его собаки, но… Вот проклятие! Его тончайшее платье было надето на голое тело, и при каждом движении Плектра шёлк так сексуально обнимал его плоть, что у всех – кроме жертв, конечно, немедленно потяжелело ниже пояса. Куда ж тут сбежишь?! Хочется смотреть, трогать, сжимать и сминать, хочется заставить эту дрянь плакать от боли и стонать от удовольствия, хочется… Хочется, что бы его полоумная псина зубы не скалила! Мужик зарычал на ближайшего «гостя», и Рейза мелодично засмеялся и натянул цепь:
— Тихо, Зева! Рядом!
Мужик немедленно притих и сделал стойку у ног хозяина, преданно глядя ему в глаза. Рейза ласково потрепал его косматые волосы и ослабил натяжение цепи. Снова звон железа, и от этого звука Барон вздрогнул как от разряда шокера. Он чувствовал себя совершенно растерянным, потому что абсолютно не понимал поведения своего фаворита. Давно уже не понимал, а сейчас у него и вовсе голова шла кругом. Это что вообще такое происходит?
— А у вас тут весело, как я погляжу. Зверюшки, игрушки, гости нарядные… Угощения и выпивка… А я сижу там один, мне скучно… Вот я и подумал: дай-ка собачку выгуляю, развлекусь, а тут такое… Что же ты меня не позвал, мой господин?
Рейза выдавал эту чушь таким сладким и нежным голосом, что Барон почувствовал себя совершенно виноватым.
— Да тут дело-то не сложное; так, пара пустяков. Не твой уровень. Вот я и не стал посылать за тобой, ты ведь не любишь такие сборища!
— Ну да, шумно тут у вас, грязновато… – Он брезгливо поморщился, кивнув на лужицы крови вокруг истерзанных пленников. – Мне такое не нравится. Но я тоже умею веселиться. Хочешь, докажу?
И прекрасный негодяй звонко щёлкнул пальцами. К нему тут же подскочил золотоволосый мальчик – слуга и протянул хозяину симпатичный бархатный поясок. Но Рейза с отвращением отстранился и кивнул на своего «пса»:
— Дай ему.
Мальчик, стыдливо пряча глаза, неуверенно протянул вещицу рабу на цепи, и тот принялся по собачьи обнюхивать её. Рейза выждал несколько мгновений, а когда раб поднял на него глаза, он ласково потрепал мужчину по голове и, обращаясь сразу ко всем собравшимся, промурлыкал:
— Поиграем в «собачки»? Ловите поясок, а мой пёсик будет отнимать. Кто победит – тот получит сладкий лукумчик!
И он дотронулся до отворотов платья, словно собираясь немедленно снять его, и у собравшихся тут же голодная слюна потекла. Намёк был так же прозрачен, как тончайший шёлк одеяния, и желающие поучаствовать в «охоте» попёрли вперёд, едва не смяв соблазнителя. Мужик на цепи зарычал. Рейза, посмеиваясь, слегка попятился и приказал молоденькому слуге:
— Бросай.
И поясок полетел в толпу ловцов. Кто-то победно вскрикнул, подняв над головой трофей, и Рейза отпустил цепь:
— Фас, пёсик! Принеси!
И тут началось такое… Дикое побоище, хруст сломанных костей, разорванная зубами плоть… Вопли боли и ругань, а ещё – оглушительный хохот и восторженный вой… да уж, потеха удалась. «Пёс», а вернее — раб по имени Зевулон, был настолько безумен, что его ярость и мощь никто не мог одолеть. Едва очередной охотник завладевал пояском, как на него набрасывалось взбесившееся чудовище и кулаками, когтями и зубами вырывал свою добычу. Но тут же легонько шелестела шёлковая ткань одеяния и приоткрывалась тайна, обнажая хрупкое тело Огненной Розы, и следующий алчущий кидался в атаку, и битва начиналась вновь.
В это время, когда Барон хохотал, довольный потехой, а взбесившиеся вассалы месили друг друга, сам Рейза тихонько приблизился к позабытым пленникам. Мелькарт и Таль, одуревшие от происходящего, медленно приходили в себя. Лужицы крови под ногами у мужчин уже остыли, цепи тянули не так сильно – кто-то из палачей, повинуясь неслышному приказу, ослабил их, и пленники могли теперь перевести дух. Но приближение ненавистного демона перепугало обоих до смерти и в головах началась такая чехарда, что оба чувствовали себя совершенно беспомощными и слабыми. А Рейза стоял перед ними и не сводил с мужчин расширившихся, неживых глаз. Он слушал. Долго слушал. А потом усмехнулся и кивнул:
— Ладно, пора навести тут порядок. Зева, дружочек, принеси мне эту штучку!
Но при этом он почему-то по прежнему смотрел на пленников. И в голове Мелькарта пронеслось: «Вызови моего слугу на бой, но не дури. Не пытайся победить или погибнуть. Тут же сдайся. Тогда спасёшь и себя, и своего друга». И что бы это значило?! Мелькарт с изумлением повернулся к своему товарищу, будто ища поддержки, но тот тоже что-то слышал и был изумлён не меньше. А пёс уже отшвырнул последнюю истерзанную жертву вожделения и упал у ног своего полуобнажённого хозяина, держа в зубах изодранный, окровавленный поясок.
— Хороший мой Зева, храбрый пёс! Я буду гладить тебя и кормить из своих рук, и даже поцелую, но сначала найди-ка хозяина этой тряпки! – И он легонько отпихнул слугу. – Иди искать!
Взбесившийся кобель так рванул в глубь зала, что снёс по пути нескольких нерасторопных зевак, уже и без того помятых, и под дружные вопли и улюлюканье стал обнюхивать их, а потом отшвырнул. Не то. Ещё несколько неудачников оказались у него под ногами прежде, чем безумный монстр обнаружил того самого, нужного. Хагай, робко жавшийся к Барону, не сразу понял, почему этот урод так хищно уставился на него, но вот Зевулон вытянул руку, в которой сжимал испоганенный поясок, и Хагай узнал этот кусочек бархата. Так вот куда пропал его пояс! А этот сволочуга ряженая даже побрезговал давеча дотронуться до вещи, которую сам же и украл. Что б ему провалиться, что б его на части разорвало, что б… Ой! Звероподобно скалясь, Зевулон метнулся к нему, и шлюшонок истошно завопил от ужаса и бросился наутёк. Барон просто обессилел от хохота, когда личное чудовище его любимого прекрасного чудовища волок за ногу орущего Хагая. Тот цеплялся за ноги зрителей, за плиты пола, колотил руками по воздуху и пытался лягнуть обидчика второй ногой, а платье на нём задралось почти до ушей и всем на радость представилось и сияло его причинное место во всех подробностях. Сатрап, всхлипывая от смеха, хотел было что-то сказать, как-то заступиться за жертву мстительного демона, но вдруг неожиданно ясно и чётко прозвучал голос пленника:
— Хорош мужик – расправляться с беспомощным слабаком! Попробовал бы ты выстоять против настоящего бойца, мразь! Небось в коленках слаб?
На мгновение стало очень тихо: Зевулон замер, продолжая держать за ногу оцепеневшего Хагая, и все замолчали, неуверенно поглядывая то на Зевулона, то на Рейзу Адмони, то на самого Сатрапа. А тот, отхихикивая последние смешинки, издевательски поинтересовался:
— Это ты не про себя ли? Хочешь заступиться за бедного мальчика? Добрый, да?
— Мне плевать на твоих шлюх. Просто ненавижу уродов, что избивают слабых. И я готов лично научить вашу псину хорошим манерам!
Это сработало. Через несколько мгновений цепи с лязгом обрушились на пол и Мелькарт, потирая и разминая занемевшие руки, неуверенно пошёл по залу на встречу свирепому монстру. Лишь на мгновение он встретился с холодными глазами Плектра, но его тут же будто током ударило, и он явственно ощутил мощный всплеск энергии внутри себя. Нереальная мощь захлестнула его и он, завопив, ринулся на врага. Напрасно Таль кричал другу что бы тот угомонился, умолял одуматься – нет! Мелькарт, повинуясь неслышимому приказу, набросился на «пса». Схватка была ожесточённой, но не долгой. Пленник нанёс несколько сильнейших ударов, Зевулон ответил тем же… Снова потекла кровь, снова взвыли довольные зрители, а бедолага Хагай быстренько встал на карачки и с проворством таракана метнулся прочь от разъярённых дикарей. Но через несколько минут Мелькарт рухнул во весь рост и отключился. Напрасно зрители пинали его, поливали водой – он был в глубоком обмороке. Представление окончилось. Барон с сожалением вздохнул:
— Ну вот, а так всё хорошо начиналось! И что теперь с ним делать?
Никто не осмелился ответить, и Сатрап, бегло оглядев разгорячённые морды своих приспешников, уставился на Рейзу, который тем временем спокойно приводил в порядок своё платье. Заметив, что хозяин ждёт ответа именно от него, он равнодушно пожал плечами:
— А я-то что? Я понятия не имею, что делать с этим мясом. Очухается – пообщаешься с ним или просто прикончишь, твоё дело. А я пошёл.
И он неторопливо направился к выходу. Барон спохватился:
— Как это – «пошёл»? Это ведь ты учудил весь этот бедлам!
— И что? Может, хочешь, что бы я тут прибрался?
— Нет, я хочу, что бы ты допросил мне вон того урода!
Барон ткнул пальцем в сторону Таля Ашера, и у того от страха дух захватило. «Только не это, только не это! Лучше умереть!» Но Рейза только презрительно отмахнулся:
— А, он ничего не знает. Я уже слегка порылся в его пустой башке и могу точно сказать: он совершенно бесполезен. Это просто «девка» при том бородатом свинобразе, и ничего больше. Мне это не интересно. – Барону нечего было добавить, и удерживать Рейзу он тоже не стал. Но тот вроде бы что-то вспомнил и уже на пороге зала обернулся: — Зевулон, ко мне! — Раб метнулся к нему, и Рейза с некоторой опаской вытянул руки перед собой: раздавит ведь, образина ненормальная! А потом он ласково погладил голову слуги, нащупал серебристые металлические кружочки у него на лбу и по очереди надавил на них. На мгновение раб замер в оцепенении, а когда пробудился, это был уже другой человек. Рейза удовлетворённо усмехнулся и кивнул: — Ты хорошо послужил мне и теперь можешь развлекаться. – И щёлкнул пальцами, обращаясь к своему господину: — Да, кстати, папочка этой «девки» очень влиятельный, вроде бы даже Энси, не меньше. Наверно он не поскупится, только бы вернуть своего наследника домой!
И ушёл. Веселье кончилось. Барон некоторое время растерянно осматривался, но потом понял, что ему уже ничего не хочется. Он просто перегорел от этой суматохи. Верно его обожаемый Рейза сказал: «шумно, грязно…»
— Наведите порядок здесь. Этих двоих – в тюрьму. Позже разберусь с ними.
Повинуясь его жесту, холуи поволокли по полу бесчувственного Мелькарта и Таль с болью смотрел, как мотало из стороны в сторону его окровавленную голову. Жив ли он? Хотелось крикнуть этим мерзавцам, что бы они прекратили издеваться над раненным, что бы вели себя… Как? Добрее? Человечнее? Что бы совесть имели? «Лучше молчи. Нашёл, к кому взывать о человечности!» Он сдержался, а через мгновение и сам свалился на пол: цепи больше не удерживали его. Подошёл стражник, пнул его ногой в рёбра и процедил сквозь зубы: «а ну, п-п-шёл!» Таль с трудом поднялся на ватные ноги, зашатался и снова упал. Стражник заржал и Таль с отвращением разглядел его выступающие гнилые зубы. Его замутило, но он собрал все силы и снова встал: этот разлагающийся урод не будет потешаться на его счёт! Дверной проём плясал перед глазами, тонкий след крови на полу будто указывал ему дорогу, и он мечтал только о том, что бы поскорее оказаться вдвоём с Мелькартом. И уже на пороге этого мерзкого бардака он краем глазом заметил, как бешенное чучело, ручной пёс красноволосого демона, спокойненько так прошествовал через зал и вытащил из-под пиршественного стола тщедушного парня. Как его там зовут? Хагай, что ли? Вроде да. Хагай жалобно завыл, затрепыхался и стал повторять: «Овадья, миленький, не надо! Прошу тебя, Овадья…»
… Мелькарт долго был в отключке. Несколько часов, не меньше. Таль и сам был настолько растрёпан, что не мог ни стоять, ни сидеть, ни даже думать. Когда их бросили в темницу, он, пересилив собственную слабость, взялся приводить Мелькарта в порядок и скоро убедился, что тот вполне жив и даже почти цел, а раны его не опасны. Когда кровь уже была смыта и холодные примочки облегчили боль, Таль укрыл друга не весть откуда появившимся одеялом, лёг рядом и задремал. Но тревога не дала толком расслабиться и он встрепенулся, прислушиваясь. Да, сил не было двигаться, и он просто остался лежать. Мелькарт хрипло, прерывисто дышал, и Таль видел, что ему снится кошмар. Настоящий, запредельный. И Талю Ашеру снова захотелось что-то сделать, как то помочь другу, защитить его от всех ужасов, от всех страданий и злодеев. Он стал осторожно поглаживать его лицо ладонями, шепча что-то успокаивающее, доброе. А потом, немного помедлив, не справился с желанием и прильнул губами к жёсткому, бесчувственному рту друга. И не важно, что мужчина не отвечал на ласку: Таль с особенной остротой ощутил, что это именно оно и есть – чувство влюблённости, полёта, обладания своим сокровищем. Хотя бы на миг, хотя бы украдкой… Как же сладко, как волнительно! И он снова и снова целовал желанного мужчину, упиваясь своей тайной властью над ним. Наконец он чуть отстранился что бы перевести дух.
— Ну, наигрался? — Таль испуганно вздрогнул и залился краской смущения: вот его поймал с поличным тот, кого он тайно домогался! Срам-то какой! Мелькарт сурово смотрел на него несколько мгновений, а потом решительно отшвырнул друга от себя: — Слезь с меня и пошёл вон, болван!
Таль виновато отвёл глаза и отполз в сторону. В голове его всё ещё звучала мелодия влюблённости и бродили такие желания, что он аж сжал зубы и принялся считать от тысячи обратно через семь. Тут же запутался, окончательно смутился и закрыл лицо руками.
— Прости. Не знаю, что на меня нашло.
— Да уж, не знает он… Ладно, в другой раз разберусь с тобой. – Мелькарт попытался сесть. Но тело не слушалось, и он застонал от боли. Таль немедленно потянулся к нему – он хотел помочь, — но мужчина сердито отмахнулся: — Да убери ты лапы свои, бесстыжий! Без сопливых справлюсь.
И он справился. Правда, при каждом движении его перекашивало так, что он даже сам усомнился, стоило ли выпендриваться перед Талем. Но он и правда не хотел, что бы Таль сейчас дотрагивался до него: вкус его губ был таким сладким… Тьфу! Нашёл о чём думать! Он вздохнул и Таль участливо спросил:
— Ты как? Этот громила тебя так отделал; я боялся, что он убьёт тебя.
Мелькарт пожал плечами:
— Да нет, не убил бы. Я думаю, этот мерзавец, Огненная Роза то бишь, не позволили бы этому случиться. Но я и правда чувствую себя выпотрошенным, вывернутым и снова набитым и зашитым.
И он закончил свою мысль такой руганью, что Таль снова покраснел. Когда разозлённый Мелькарт чуть выдохся, молодой человек протестующее замахал на него руками:
— Да угомонись уже, вояка! Не ровён час, Огненная Роза услышит, что ты тут говоришь, и какие пожелания ему отгружаешь! Лучше бы спасибо сказал!
— О как! И за что это?
— Да за то, что он спас тебя, дубина! От пыток, от расправы, от этого бешенного битюга, что дух из тебя вышибал! Да и меня он тоже спас. Я уж не думал, что мы живыми выберемся из той залы.
Мелькарт снова разразился руганью.
— И куда мы выбрались? Из одной задницы в другую? Очнись! Ничего же не изменилось, и мы всё на той же сковородке, только огонь вроде как убавили малость. И можешь не сомневаться, что этот сукин сын не по доброте душевной оказал нам любезность. Мы ещё пожалеем о том, что нас по — быстрому не убили! Уж точно у треклятого Плектра есть интересные идеи на наш счёт.
Таль хотел было возразить, но передумал. Бесполезно сейчас собачиться. Надо бы подумать, что делать дальше.
Прошёл час или около того. Мужчины молча сидели на полу – побитые, голодные, угрюмые. Ничего не шло на ум ни Талю, ни Мелькарту. Выбраться из Цитадели без помощи было нереально, а Барон с минуты на минуту решит – таки довести начатое до конца. Вот если бы кого-то заставить помочь! Пленного что ли захватить? Может, тот с перепугу и выведет их за стены? Хорошо бы, но вот голыми руками мацать людей Барона – это равно самоубийству. Особенно теперь, когда все кости, кажется, в теле местами поменялись. И ещё эта муть в голове… Мелькарт содрогнулся: на него вдруг навались те кошмарные видения, что чуть не вынесли его мозг во время знакомства с Огненной Розой. «Крысаки»… «Воины справедливости» раньше о таком не слышали. А теперь он знал всё об этих чудовищах, да и о рефаимах тоже. Кто они, кто их направляет, чего они добиваются. О тех небольших коробочках, что они прячут под плащами: стоит лишь нажать пару кнопок, и словно молнии взрывают мозги, и люди, охваченные ужасом и ненавистью, начинают убивать друг друга просто так, повинуясь неслышному сигналу. А потом приходят меченные розой рефаимы и добивают уцелевших. Это их миссия: убить как можно больше людей. Мир подходит к концу, и все они обречены на скорую гибель.
— Ох, будь всё проклято! Делать то что?
Мелькарт собрался с силами и поднялся на ноги. Затравленный зверь искал выход из клетки, но прутья и запоры оказались столь крепки, что никто и никогда не смог бы их разрушить голыми руками. Мужчина тихо зарычал от злости, но Таль окликнул его:
— Тихо! Слышишь? – Мелькарт замер, но ничего не услышал. Он покачал головой и снова взялся за железо, но Таль зашипел на него: — Да хватит уже беситься-то! Просто стой и слушай. Вот опять! Кто-то приближается!
И правда: из глубины коридора послышались тяжёлые, но будто пьяные шаги. Мужчины встали возле решётки и напряглись, готовые, если придётся, дорого продать свою жизнь. Но стражник, пришедший из темноты, был один и выглядел как-то странно. Его немного потряхивало, когда он открывал замки, и решётка никак не отпиралась. Он лениво, даже будто неохотно, направил на них ствол дестройера и мотнул головой:
— А ну, встали у стены! – Друзья повиновались. – Хорошо. Теперь надевайте эти цацки.
Он бросил им под ноги связку цепей с «браслетами». – Живо! Не то продырявлю!
Мужчины переглянулись. Да что это с ним? Он говорил и двигался будто во сне, и казалось, что он сейчас просто ляжет вот тут у стеночки, завернётся в одеяло и сладко уснёт, забыв о пленниках. Мелькарт подумал: «А вдруг это шанс?» Надо только отнять пушку, а там уж он сможет найти того, кто будет любезен проводить их на волю. И он кивнул Талю:
— Одевайся, братишка! Гулять идём.
Охранник вывел их из каземата, и они двинулись по тёмному коридору. Вот интересно: а почему здесь такая чернота? Лампы светили настолько тускло, что в двух шагах ничего не было видно. И ещё одно: камеры наблюдения не работали! В прошлый раз Таль заметил несколько светящихся глазков на стенах и над дверями, а вот теперь эти серые, невзрачные штуковины казались мёртвыми. Вот это удача! Он взглядом указал на это товарищу, и тот мгновенно всё понял. Да, это и есть шанс! И, убедившись, что поблизости никого больше нет, мужчина неожиданно резко развернулся и набросился на вялого вертухая. Тот совершенно не был готов к атаке, и через мгновение Мелькарт уже вырвал у него оружие и отбросил товарищу, а сам схватился с противником по-мужски. И вот что-то громко и противно хрустнуло: стражник обмяк в мощном захвате рук пленника. Мелькарт отбросил мёртвое тело врага и победоносно взглянул на друга, но в наступившей тишине они оба отчётливо расслышали, как поблизости испуганно ахнул кто-то невидимый. Таль вскинул оружие и жестом показал своему бахиру, что бы тот стал у него за спиной.
— А ну, кто там есть! Живо вылезай, иначе буду стрелять во все стороны и наверняка грохну!
Темнота разделилась и перед беглецами предстала хрупкая фигурка, закутанная в покрывало. Очень знакомая фигурка…
— Ах ты, душа козлиная! – Завопил похолодевший от страха Мелькарт, но Таль, сморщившись от недовольства, так пнул его локтём под дых, что бахир немедленно заткнулся, жадно глотая воздух. А Рейза развёл руками и возмущённо рявкнул:
— Да ты что натворил, придурок?! Зачем же ты убил этого стражника?!
Таль немного оправился от изумления и прицелился Огненной Розе прямо в лоб. Молодой человек испуганно ойкнул и поднял руки, но лицо его всё ещё было скрыто шёлковистым покрывалом, и ни Таль, ни Мелькарт не разглядели насмешки в ядовито искривившихся губах.
— Нет – нет, не стреляй! Я ничего плохого вам не сделаю!
Таль неуверенно покачал головой:
— Лучше тебе даже не пробовать. Уж не знаю, что у тебя на уме, но, если не хочешь получить разряд в башку – не рыпайся! Понял? — Рейза торопливо закивал. – А теперь медленно иди ко мне!
Рейза повиновался, и, едва он приблизился на расстояние броска, Таль, собравшись с силами, метнулся к нему, сгрёб его в охапку и так сдавил, что у Плектра аж в глазах потемнело. На мгновение инстинктивный страх одолел его, и он замер. При всей своей невероятной силе он реагировал как простой смертный: всё тело сделалось ватным, непослушным, и он не смог бы сделать ни одного шага даже ради своего спасения. Такое случалось с ним и раньше, но в этот раз по настоящему он, конечно, не боялся: это так, просто память глупого, слабого тела. Но, пока он переживал дурные воспоминания, Таль Ашер уже сжал его шею в жёстком захвате и, держа другой рукой дестройер у его виска, кивнул другу и потащил Рейзу по коридору, прикрываясь им на всякий случай. Юноша не сопротивлялся, и несколько десятков метров мужчины одолели легко и быстро. Наконец они остановились перед развилкой, и в конце каждого хода виднелась закрытая дверь. Мелькарт, наморщив лоб, грозно спросил:
— Нам в какую дверь?
Рейза задушенным шёпотом что-то пропищал, но ничего не было понятно.
— Что ты там блеешь?
Опять ничего не понятно. Вроде Плектр кивнул, но на какую дверь он указывал? Таль решился ослабить хватку.
— Вот туда вам надо.
— Ты оттуда пришёл?
— Ну да.
— Ладно, сейчас проверим. – Мелькарт решительно обошёл своего друга и недотёпу – заложника и мгновение спустя уже давил на все кнопки дверного запора. Дверь не поддавалась. – Так, заперто. Надо взломать.
Таль с огорчением вздохнул:
— Ну вот, опять засада. А ты, гадёныш, нарочно завёл нас сюда, верно?
Рейза уже полностью совладал с собой и насмешливо процедил сквозь зубы:
— И зачем это мне? Да и нет отсюда другого пути! Та дверь, или эта дверь – обе ведут из тюрьмы. Но про тот ход я ничего не знаю. А вы, раз такие умники, можете попытаться взломать код замка!
Несколько минут Мелькарт с остервенением терзал цифровую панель, но дверь оставалась запертой.
— Тысяча дохлых демонов! Что-то у меня руки трясутся. – Он кивнул Талю. – Поставь эту шлюху к стене и сам попробуй открыть. А ты – это уже Плектру – замри, урод!
Таль отпихнул заложника к грубой каменной кладке и сменил друга у двери, но и он ничего не мог поделать. И Мелькарт, осатанев от напряжения и злости, сдавленно взревел:
— А ну, говори код замка!
— А я его не знаю. – Рейзе начало это всё надоедать.
— Да не бреши, сволочь! Как-то ты сам притащился сюда?
Рейза пожал плечами:
— Так я вошёл следом за тем мужиком, которого вы угробили. Ключи – то у него, остолопы!
Вот дьявол! Ну конечно! И Мелькарт, даже не вспоминая о боли и усталости, метнулся обратно по коридору – туда, где остывал труп стражника. Рейза молча стоял у стены, а Таль не опускал оружие. Наконец Мелькарт вернулся и дверь открылась. Но, едва они прошли сквозь проём, Мелькарт зло и разочарованно рыкнул: перед ними лежали уже четыре… нет, даже пять дорог. Мужчины переглянулись: дальше то что? Таль подтолкнул Рейзу вперёд и навёл на него дестройер. Он уже собрался сказать Плектру что-то грозное, устрашающие, типа: «Ну ты, мразь, немедленно выведи нас отсюда, или…»
— Что – «или»? Что ты можешь мне сделать, недоумок? И не ори! Я и так слышу твои мыслишки, жалкий червяк! — Рейзе наскучило строить из себя несчастного, запуганного барашка. — Забыли, кто я? – Рейза отбросил покрывало и с открытым лицом двинулся на мужчин. Таль по прежнему целился ему между глаз, но Рейза криво усмехнулся. – Напугать меня думаешь? Ну – ну, как бы чего не вышло!
Он подошёл к беглецам в плотную, и ствол дестройера упёрся ему в голову. А Таль вдруг почувствовал, что попал по полной. Расширившиеся зелёные глаза совершенно околдовали его, лишили воли и он стал медленно, с удовольствием погружаться в смертельный омут. «Всё хорошо, мой друг, всё просто прекрасно… Ты так устал, тебе было так трудно… И этот негодяй за твоей спиной – это он во всём виноват! Он обманул тебя, завёл в ловушку… Он хотел продать тебя Барону. Но ты избавься от него, и я помогу тебе спастись. Верь мне, я отведу тебя к твоему отцу! Просто убей врага. Убей сейчас!» И Таль, к своему ужасу, послушно повернулся к другу и направил дестройер на него.
— Эй, ты, удод! Ты чего это задумал? – Взревел потрясённый Мелькарт и хотел было броситься на Таля, отнять у него оружие, но… Он просто стоял, будто окаменевший, и смотрел, как тень смерти надвигается на него. – Таль, не надо!
— И правда, Таль, не надо. – Рейза зло хохотнул и хлопнул в ладоши. – Отомри! Лежать! – И оба мужчины повалились на колени. Плектр подошёл ещё ближе и отвесил Талю пощёчину. — Это за то, что целился в меня. – Следующую оплеуху отхватил Мелькарт: – А это тебе за оскорбления. – Рейза вдруг что-то сообразил и, хихикнув, как испорченный ребёнок, ухватил бахира за его длинную, густую бороду и подёргал. Мелькарт глухо зарычал, но противиться не посмел. Рейза лучезарно улыбнулся, а мужчин холодом окатило. – Ой, надо же, как забавно! Давно хотел сделать что-то подобное, но тут все бритые. А ты мне нравишься, сестрёнка! Только очень уж ты волосатая!
Он снова захихикал, наслаждаясь волной обиды и ненависти, покатившейся от мужчин. Он вскинул руку и вернул им этот вольт: оба согнулись в приступе боли, и перед глазами всё поплыло. И сразу всё прошло. А Рейза отбросил свой глумливый тон и холодно, жёстко заговорил:
— Теперь вы поняли, что я могу с вами сделать? Всё, что пожелаю! И вы, жалкие собаки, сдохнете у моих ног, если я прикажу. Всё понятно? – Мужчины не ответили, но всё было и так ясно. Рейза кивнул: — Вот и будьте хорошими девочками. Не злите меня больше. А теперь – встали и пошли осматривать коридоры!
Друзья повиновались. Их мутило, колотил озноб, и вообще – страшно было, чего уж там говорить! Кто ж знал, что этот карандух такой жуткий! Ну то есть все конечно знали об этом, но что бы вот так – лично убедиться… В подробностях и с картинками… Дьявол! А Плектр запустил пальцы в свои роскошные рубиновые волосы и простонал:
— Вот надо было мне связаться с такими придурками! «Выведи нас отсюда…» А как я теперь это сделаю? Я ж не знаю дороги! — Мужчины озадаченно переглянулись: это он про что сейчас? – Да про то, что вы от большого ума убили того, кто должен был вывести вас из Цитадели. Я подыскал нужного человека, обработал его, всё устроил, а ты – он ткнул пальцем в оторопевшего Мелькарта – взял и крякнул своего спасителя! Ну дурак! Ох, что б вам обоим под вездеход попасть, что б вам от собственных подвёрток задохнуться! Теперь вот надо ещё кого-то искать, как будто мне больше заняться не чем!
Он вдруг будто выключился. Уронил руки, глаза его прикрылись, и даже голова склонилась на плечо – точно куколка уснула. Он слушал. А мужчины неуверенно переминались с ноги на ногу, понятия не имея, что делать. Наконец Мелькарт не выдержал:
— А какого дьявола ты вообще такой добренький?
— Я не добренький. Заткнись и не мешай мне. – Словно сквозь сон тихо проговорил Рейза. Но бахир не угомонился:
— Но ты ведь чего-то расчувствовался; вроде даже походя спасаешь нас?
— Мне нет до вас никакого дела. Сдохнете вы или спасётесь – на всё воля небес. Но если вы выберетесь – вы остановите ЭТИХ! – И обоих мужчин пронзило страшное видение: чёрные, безликие нелюди на вездеходах въезжают в какой-то город, и через несколько мгновений начинается бойня. И небо чернеет от смрада кровавого пожарища, и вопль ненависти и ужаса разрывает мозг, и заставляет кидаться с ножом на всех и вся… Таля вырвало. Рейза, не открывая глаз, тихо прошептал:
— Всё ясно?
— Да. – Мелькарт чувствовал себя совершенно измотанным в этой воображаемой схватке. Голос его охрип от беззвучного крика, а руки всё ещё сжимали невидимое раскалившееся оружие. – Я тебя понял. Мы найдём их и остановим.
— Пусть будет так. Не дайте им всех убить – только ради этого я помогаю вам.
… Сколько они так блуждали по мрачным коридорам Цитадели, никто из них не знал. Рейза порядком выбился из сил, и Мелькарт зло хмыкнул: «надо же, а всемогущий демон всего лишь слабак, и в коленках жидкий!» Рейза покачал головой: горбатого только могила исправит. Что на дурака внимание обращать! Но что правда, то правда: он действительно уже на ногах не держался. Почему-то ему вспомнилось, как полтора года назад он один, в тоннеле, затянутом паутиной, умирал от боли в спине и тоски. Тогда Лиор пришёл за ним и спас его… Хорошо, что его здесь нет. Плохо, что его здесь нет!… Он отогнал непрошенную печаль и сосредоточился: уже близко! Да, вот и он… Через несколько минут на встречу им вышел высокий, мощный офицер, вооружённый до зубов и, как и прежний стражник, будто спавший на ходу. Мелькарт попытался было схватиться за дестройер, но немедленно получил небольшой разряд медиата и сжал кулаки, зубы, глаза зажмурил и даже, кажется, «достоинство» своё поджал. Больно! А Рейза, ни слова не говоря, подошёл к зачарованному солдату, коснулся ладонями его головы и так замер. А потом, отстранившись от бедолаги, повернулся к своим спутникам:
— Всё, можете идти. Этот человек выведет вас из Цитадели. По крайней мере, постарается. Остальное – ваша забота. И лучше вам не попадаться вновь: убью сразу, что б языки не распускали. Без вариантов, ясно? – Он повысил голос, и мужчины поспешно закивали. – Вот и хорошо. Убирайтесь!
Беглецы заторопились, но Таль, что-то припомнив, обернулся к Рейзе и указал на их невольного провожатого:
— А с этим типом что делать? Ну когда мы выйдем наружу?
Рейза даже не сразу понял, о чём речь. А потом брезгливо пожал плечами:
— А мне-то какое дело? Хотите — сварите, хотите — поджарьте, или отдайте в хорошие руки. Можете убить, можете отпустить. Всё равно сюда он больше не вернётся. – И тут же прикрикнул: — Хватит, пошли вон!
Больше убеждать не понадобилось. Рейза остался один. Усталость навалилась на него такой тяжестью, что он застонал и опустился на пол. Здорово получилось. Он тут совершенно один, и Лиор на этот раз не поспешит ему на помощь. Да, и вообще, а где же это он? Как найти обратную дорогу? Теперь у него даже коммуникатора не было – Барон, видать, решил подстраховаться и не стал выдавать своему сателлиту такую безделицу. «А зачем тебе? У тебя теперь есть собственный агалари, и он всегда готов услужить. Просто держи его под боком.» Чёрт старый! И вот сейчас ни коммуникатора нет у него, ни Тсуньки рядом. Как же он этого не предусмотрел? Всегда что-нибудь получается не так у ослиной головы! Он прикрыл глаза и тяжело вздохнул, но тут же встрепенулся: рядом кто-то был. А этот кто-то не стал дожидаться, пока его мозги протрут через мелкое сито и робко поинтересовался:
— Вы как там, господин? Подойти-то можно?
Тсун Винг, сумасшедший мальчишка, тупой бегемот, и по совместительству – его единственный друг, заботливый и преданный. Рейза улыбнулся, не открывая глаз, но вдруг до него дошло: мальчишка следил за ними. И теперь этот дурень знает всё о его проделке! Ох, как бы не попасть им обоим за это под баронский пресс! Он жестко и холодно спросил:
— И давно ты шпионишь за мной? Мне что, и правда твою гнилую тыкву выпотрошить?
Но Тсуни легкомысленно отмахнулся и подошёл к своему господину:
— Ой, да ладно Вам! Совсем даже не долго, но какая разница! Просто мимо проходил. Вы встать-то можете? — И, грубовато потянув за руки беспомощного, усталого Рейзу с полу, он вдруг хихикнул и спросил: — А кстати, откуда Вы таких гадостей-то набрались? «Что б вам от собственных подвёрток задохнуться». Вы вообще когда-нибудь эти самые подвёртки видели? Или знаете, как они благоухают? Я-то могу Вам порассказать, что…
— Заткнись. Слышать не желаю. «Мимо проходил…» Лжец ты бессовестный! Кто позволил тебе лезть в мои дела? И вообще, отпусти меня, болван! Я всё равно не смогу сам идти. Сперва мне необходимо отдохнуть. Ну, пусти, я сказал!
Тупой бегемот тут же разжал пальцы и Рейза, тихо вскрикнув, полетел на пол. Да ещё головой об стенку малость приложился. Затих. Тсуни тут же завыл с перепугу, завертелся, как заполошенный, не зная, как исправить ущерб, но Рейза, отгораживаясь от него руками, только простонал:
— Уйди, маньяк – убийца! Лучше Зевулона позови. Он-то сможет дотащить меня до дому и не добить окончательно!
Три часа спустя Рейза крепко спал и не знал, что беглецов наконец-то хватились, и в Цитадели все с ума посходили. Искали, искали – всё вверх дном перевернули, но бестолку. Этой парочки и след простыл. Только несколько остывших мертвяков, кое–что из имущества пропало, да ещё пропал один из командиров гарнизона. То ли его силой увели, то ли он спятил и переметнулся… нет, это, пожалуй, сомнительно. Скорее всего, гниёт в каком-нибудь колодце со сломанной шеей, и никто никогда не узнает, что случилось с ним. Да плевать на этого урода! Сатрап просто осатанел от злости, когда узнал о побеге. А Рейза, как назло, обкурился опять и заснул беспробудным сном. Он-то мог вернуть мерзавцев в два счёта, но… В общем, произошло невероятное: бунтовщикам удалось улизнуть!
… – И что теперь? Что делать дальше будем?
Таль неуверенно искал глазами взгляд друга, но в наступающих сумерках трудно было рассмотреть его выражение. После всего того, что они вместе пережили, после многочасовой безумной гонки по пустыне прочь от ненавистной Цитадели он, кажется, не боялся уже ничего, кроме единственной беды: потерять того, кого полюбил. Всем сердцем, всей душой и каждой клеточкой своего тела – любил, желал, умирал от желания. Что угодно готов был отдать, только бы не разлучаться с любимым другом. А тот, устало улыбаясь заходящему солнцу, просто радовался, что они уцелели, и ни о чём не хотел думать. Он легкомысленно пожал плечами:
— Что будем делать? Да то, что с самого начала собирались. Я отвезу тебя домой, и всё плохое для тебя закончится. Но сначала…
— Да? Что?
— Сначала, красавчик, я сбрею бороду!
