— Я могу и я хочу Вам помочь. Более того, по большому счету, помочь Вам в сложившейся ситуации могу только я, — наслаждаясь произведенным эффектом я немного откинулся на спинку стула, стоящего посреди допросной и стал с любопытством наблюдать за реакцией некогда могущественного правителя страны, а ныне изгоя, с горсткой верных соратников безоглядно бежавшего в чужую страну, которому под каждым кустом мерещатся наемные убийцы…
Вот и меня, Мактианта Переллана, телохранители изгоя задержали как «возможного киллера или шпиона», хотя я и пришел, можно сказать, открыто и не имея оружия…
В считающееся «неприступным» здание консульства Республики Патавия я проник, как водится, без особых проблем. И никакие «свирепые» охранники из оставшейся верной президенту Ясуничу Гильдии телохранителей помешать мне в этом в принципе не могли. Разве только их пришлось бы расставить не далее двух-трех метров друг от друга, да еще вооружить инфракрасными сканерами… Но для этого потребовалось бы никак не меньше трехсот профессионалов, и то — только чтобы «перекрыть» подходы к покоям и «рабочим» кабинетам, где Джугранкит Ясунич принимает редких посетителей и «размышляет над смыслом своего дальнейшего существования»…
Обычные двери, турникеты, металлоискатели и прочие преграды для непрошенных гостей, мне не страшны… Ведь я и есть тот самый «сумасшедший» ученый, который пару лет назад устроил настоящий фурор, легко проникнув в кабинет начальника федеральной службы сыска моей родной страны Туганиании, в тот самый момент, когда там проходила презентация суперсовременной и суперсекретной электронной охранной системы, через которую, как предполагалось, и мышь проскочить не могла, и муха бы не пролетела… А вот я не только оказался посреди представления, на организацию которого правительство потратило едва ли не четверть годового бюджета страны, но и, вдоволь покрасовавшись пред очами всесильных генералов, вновь исчез… И все оперативные меры, предпринятые в целях поимки «нарушителя спокойствия», так и не привели ни к какому результату…
Хотя, надо признать, сработали они на славу – почти все дороги, вокзалы и прочие стратегические объекты буквально через час были взяты под наблюдение… Такой прыти могли бы позавидовать все спецслужбы мира… Вот бы они так оперативно террористов ловили и прочих преступников!
Увы, в моем случае это так и не дало результата, хотя личность мою они определили мгновенно…
Да это и не мудрено. Все-таки, совсем не хочу показаться нескромным, но человек я довольно известный, физиономия моя постоянно мелькает в телевизионных экранах, а уж фотографий в научных журналах – хоть отбавляй. К тому же мои, не побоюсь этого слова, гениальные изобретения по созданию супер-краски, делающей человека невидимым, если этой краской обмазать все участки тела, предварительно выпив специальный раствор из только мне известных ингридиентов, в свое время потрясли все научное сообщество и, ну конечно, привлекли внимание военных и тех же спецслужб.
Я было даже согласился сотрудничать, но поставил условие непременно участвовать во всех разработках, которые будут создаваться на базе моего изобретения… Иначе – «не будет никакой формулы секретных ингридиентов»…
Они, как водится, ответили согласием… Однако, военные не были бы военными, а секретные службы секретными службами, если бы не привлекли к раскрытию моих тайн толпу химиков, биологов, геологов и даже экстрасенсов. Все они тщательно раскладывали мои растворы на вакуумы и молекулы, проводили бесчисленные опыты и даже добились на этом поприще некоторых успехов… Не вот каких значительных, но, по крайней мере, были на правильном пути… и, рано или поздно смогли бы достигнуть прогресса…
Все это могло привести к непредсказуемым и страшным последствиям. Ведь даже я, весьма далеко продвинувшийся в своих исследованиях, все же не мог сказать наверняка – как моя краска подействует на человеческую кожу через неделю или через месяц после ее применения. Возможно, она окажется губительным ядом…
А если она будет предназначена для смертников?
Я вполне допускал, что все эти «дуболомы в погонах» могли решиться на то, чтобы использовать мое изобретения в диверсионных целях.…Вот и представьте себе военного или сотрудника спецслужб (какая разница!), который, получив диверсионное задание по отношению к врагу (пусть будет так), предварительно выпил готовый, но пока еще не до конца изученный раствор, а также обмазался пока еще не до конца изученной эмульсией. И вот по ходу выполнения задания, или даже после успешного его выполнения, человек этот вдруг понимает, что его жестоко обманули – точнее, не сказали всей правды…
…Неожиданно оказавшаяся «кислотоактивной» эмульсия начинает разъедать кожу диверсанта снаружи, а еще более агрессивный раствор – изнутри. Теряя рассудок от боли и прекрасно понимая свою участь, обреченный невидимка становится неконтролируемой «бомбой», готовой взорваться по своему желанию в любой части этой планеты… И в том числе – в кабинете командира, который послал на верную смерть, в торговых центрах, на вокзалах, в школах и больницах… Никто не знает, что придет в голову сошедшему с ума от несправедливости смертнику…
Поняв все это, я поставил ультиматум: «Либо выполняются мои условия, либо я не остановлюсь ни перед чем, чтобы нарушить ход любого эксперимента!»…
И в качестве «демонстрации моих возможностей» проник в тот самый кабинет на то самое совещание, после чего в отношении меня был объявлен план-перехват…
…Помнится, возле моего дома был выставлен круглосуточный пост из нескольких мордоворотов, трое из которых непрерывно дежурили особняке, оккупировав кухню, где хранились продукты, и спальню, где по очереди отдыхали от своей тяжелой работы…
И никому из них не могло прийти в голову, что я все это время находился рядом, в своем доме, за секретной перегородкой, которая не только пропускает звуки, но в самых мельчайших подробностях позволяет наблюдать происходящее… При этом находящиеся по ту сторону перегородки ни видеть, ни слышать меня не могли…
В конце концов, бесплотно (а чего еще можно было ожидать?!) помучавшись пару недель, они все-таки «свалили», посчитав меня либо «сбежавшим в другую страну», либо «безвозвратно сгинувшим», например, в вязкой трясине загородных болот… Ну а я, как только это случилось, тут же «знакомым путем» прошел в секретный кабинет секретного генерала самой секретной службы и вновь предложил свои услуги. Только теперь на уже более жестких, условиях… Однако, немного просчитался…
Потому что генерал оказался самовлюбленным дураком, которого очень «оскорбило мое поведение» и который «в целях безопасности страны», на всякий случай решил меня уничтожить. Поэтому, когда я в обнаженном, как и в прошлый раз, виде материализовался в его кабинете, меня тут же опутали упавшей с потолка сетью… Подготовились к встрече, так сказать… И, обрадованный этому обстоятельству, генерал целых пять минут плевался непотребными словами и слюной, выдавая обещания сначала разрезать меня на кусочки, а затем склеить и, превратив в чучело, выставить в местном музее…
Откуда же ему было знать, что со времени нашей последней встречи я продвинулся еще дальше… И, помимо супер-краски, которую считал уже «вчерашним днем», изобрел способность мгновенно расщепляться и вновь материализовываться на расстоянии двух-трех метров, что давало возможность «просачиваться» сквозь стены и прочие стоящие на пути преграды…
И, что самое удивительное, технология этого сказочного процесса оказалась весьма простой и никакого отношения к потусторонним силам не имела. Но эту простоту я буду, конечно, держать в секрете, особенно в отношении наших дорогих спецслужб. Им я лишь одно продемонстрировал — таинственно исчез из опущенной на меня сетки…
…Что же касается моего визита к президенту Ясуничу, ныне именуемому бывшим, то я, конечно, уже давно мог благополучно покинуть и стены допросной, и здание, где эта допросная размещалась в полуподвальном помещении. Но не для этого я сюда пробрался, представ перед одним из охранников в голом виде для того, чтобы, слега оглушив его, на время позаимствовать пиджак и брюки… Не могу же к своему возможному клиенту идти на встречу голышом… Даже если это клиент считается изгоем…
Сейчас он живет в моей стране, которая всегда доброжелательно и с состраданием относилась к несчастной Патавии и ее президенту, избранному половиной населения за полгода до вторжения воинственных и не терпящих компромиссов боевиков-радикалов Пойны…
…Когда-то давно Патавия и Пойна были единым государством, пусть и постоянно раздираемым религиозными и экономическими противоречиями.
Так уж сложилось исторически, что патавийцы приняли православие, а в Пойне все поголовно стали католиками. Но благодаря череде завоеваний с Запада и Востока, а также серии освободительных войн Патапойна была объявлена республикой с двумя областями, образованными по вероисповедальному признаку. Впрочем, постепенно шла ассимиляция — католики женились на православных, перевозя девушек на север, православные делали предложения католичкам и те не только соглашались отдать руку и сердце, но и выражали готовность жить на юге. Хотя после этого буквально все называли их «полными дурами» и демонстративно отворачивались от их родственников, как от прокаженных.
Тем не менее, процесс шел своим чередом… Все «перемешивалось» и вопросы веры переставали иметь большое значение. Но всегда поводом для противоречий оставался так называемый «экономический вопрос»… Ведь в Патавии находились все ресурсы, тогда как в Пойне – столица и чиновники, управляющие всей страной.
При этом налоги, которые платили предприятия и жители Патавии, троекратно были выше налогов, что платили в Пойне. Как объясняли чиновники: «…ввиду необходимости выравнивания экономической ситуации на территории республики».
…В Пойне не было ни нефти, ни угля, ни руды, ни заводов, ни фермерских хозяйств. Но только здесь были управляющие компании и административные конторы, шикарные магазины и банки, культурно-развлекательные центры и жилищные учреждения, которые обеспечивали чистоту и прочее коммунальное благополучие процветающего Севера…
Что касается Юга, то банки и шикарные магазины там были просто ни к чему, так как в большинстве своем население представляло собой рабочих на рудниках, в угольных шахтах, на нефтевышках и прочих, предприятиях, причастных к переработке руды, угля и нефти. Они трудились там по десять – двенадцать часов в сутки, и получали меньше трети зарплат северян.
Весь менеджмент, что был выше бригадира и мастера, проживал на Севере и каждое утро, точнее, не раньше десяти часов на специальном поезде элитного метро доставлялся в центральный метропорт, где каждого поджидал свой автомобиль, либо автобус (это если речь шла о инженерах низшего звена)…
Видели бы вы вагоны этого поезда… В первом, внутри похожем на шикарный холл дорогой гостиницы, под усиленной охраной, ехали директора предприятий и их первые помощники. К услугам пассажиров, чтобы им не было скучно по ходу почти двухчасового путешествия, на барной стойке были представлены самые изысканные напитки и снэки, на огромном видеоэкране транслировались новости и музыкальные клипы. Второй вагон был техническим: здесь размещалось различное оборудование, складские помещения, комнаты для охранников, сейфы с боеприпасами… Все необходимое для поддержания комфорта и безопасности пассажиров первого вагона. В третьем и четвертом вагонах путешествовали начальники управлений и отделов, в прочих пяти – менеджеры и инженерно-технические работники более низкого уровня, которые, впрочем, также считались «элитой общества» и охраняемыми персонами, чем, конечно, были горда и всегда проявляли лояльность строю.
В отличие от южан, искренне этот строй ненавидевших…
…Изматывающая работа, отсутствие всяких перспектив (школы здесь были не выше третьего класса – а зачем давать простым рабочим образование?… избирательная система, построенная таким образом, что никто из южан не имел права стать ни депутатом, ни, тем более, Президентом… ведь обязательным условием для этого являлось наличие высшего образования) и неухоженность улиц делали свое дело…
Единственный способ вырваться из нищеты и безысходности – уехать на север… Но это могли позволить себе немногие. Либо девушки, вышедшие замуж за северян (и никак иначе), либо не по годам «интеллектуально развитые мальчики-первоклассники», которых отправляли на Север в так называемые Перевоспитательные центры. Туда, где их сначала три года «зомбировали» пропагандой и прочими психо-химическими спецсредствами, а после этого отправляли в так называемые «специальные научные школы» по подготовке специалистов узкого профиля. После окончания этих школ специалисты жили и работали исключительно в столице и ни при каких условиях не имели права покидать ее пределы.
…Конечно, в Патавии то и дело случались стихийные недовольства в виде митингов, забастовок и даже погромов. Но на этот случай в Пойне базировались армейские части и подразделения спецполиции, которые умели быстро «разбираться» с протестующими.
Однако, есть пределы всему…
И однажды, в майский праздник День независимости Патапойны, когда традиционно и повсеместно счастливые и «счастливые» жители страны были построены в колонны для торжественного похождения по главным площадям своих городов, демонстранты Патавии вдруг громогласно потребовали разделения страны. И так случилось, что незамедлительно посланные на усмирение волнений отборные воинские и полицейские части неожиданно для себя встретили организованное сопротивление… Более того, уже к концу второго дня боестолкновений стало понятно, что «какие-то мятежники» не только хорошо вооружены и экипированы, но и обучены по всем правилам военной науки. А также выяснилось, что среди восставших оказалась целая группа сбежавших накануне из столицы «ученых», из числа перевоспитанных патавийцев… и что командующим новой армии стал Маркерсус, недавно отправленный в отставку пойнийский генерал с патавийскими корнями (двадцать лет он скрывал свои корни и, казалось, был примерным служакой, но как только правда всплыла наружу – увольнение последовало незамедлительно).
Короче говоря, неделю спустя стало понятно – либо Пойна уже скоро останется без армии и служителей правопорядка, которые начали трусливо разбегаться с поля боя, либо необходимо садиться за стол переговоров…
Благоразумно сошлись на последнем…
Согласно подписанному мирному договору Патавия обретала независимость. Однако в течение полугода (в так называемый переходный период) обязаны была выплачивать в пользу Пойны ровно половину тех налогов, что перечислялись до сих пор… как неустойка за вложенные ранее инвестиции в развитие промышленности Юга… И хотя на самом деле никаких вложений никогда не было, и все прекрасно понимали, что этот пункт Договора является форменным грабежом, даже такой «расклад» всенародно избранный президент Патавии – а им стал, конечно же, Маркерсус – назвал «полной и окончательной победой».
Увы, несмотря на свой недюжинный ум, сказав слово «окончательной», Маркерсус жестоко ошибся…
Впрочем, о своей «ошибке» он так и не узнал…
Примерно через полтора года после своего триумфального восхождения к власти он таинственным образом отравился томатным соком.
…Случилось же то, что было вполне предсказуемым… Уже через два года, вскоре после смерти Маркерсуса, Пойна оказалась на грани нищеты и банкротства… Здесь так и не научились что-либо создавать, да и работать никогда не умели.
Сначала Пойна жила за счет прошлых запасов (и неплохо жила), затем (чуть хуже) – за счет взятых у соседей кредитов. А как только пришло время все эти кредиты отдавать, выяснилось, что отдавать – нечем.
Зато в Пойне была хорошо организована пропаганда… Здесь сумели внушить своим гражданам, что во всех бедах страны виноваты патавийцы… Ведь именно они, незаконно захватили все ресурсы и ввергли Пойну в нищету.
…Результатом такой пропаганды стало массовое обращение молодых пойнийцев в военно-рекрутские конторы с просьбой зачислить их в национальную гвардию, чтобы они могли с оружием в руках «добиться справедливости для своей страны».
И уже вскоре мощная армия Пойны вторглась в пределы Патавии…
Каких-либо шансов, чтобы на сей раз дать достойный отпор у патавийцев не было. Никто не ждал вторжения, никто не заботился о совершенствовании вооруженных сил. И именно в этом была главная ошибка Ясунича, за которым еще в молодые годы намертво закрепилось прозвище «пацифист».
…Как говориться, «каждому воздастся за дела его». Ясунич, расплачиваясь за свою ошибку, оказался в изгнании. Я, расплачиваясь за игры со спецслужбами своей страны, оказался перед Ясуничем (который, удивительное дело, решил самолично спуститься в полутемный подвал – посмотреть на странного посетителя, предложившего ему ни много ни мало – Спасение)…
И при этом, если говорить прямо, — я сам нуждался в Спасении, встав перед тем, что у меня нет иного выхода, кроме как предложить Изгою свои услуги и надеяться, что он их примет…
Не бегать же, в самом деле, всю жизнь от спецагентов своей страны…
— Итак, Вы утверждаете, что изобрели способ остановить любую войну и без единого выстрела принудить враждующие стороны к заключению мирного договора? – очередной раз переспросил меня Ясунич (И что он такой непонятливый!… Я ему предлагаю вернуть утерянную власть, а он смотрит на меня как на сумасшедшего!… Видимо все же придется продемонстрировать несколько «фокусов»).
— Почему я должен Вам верить?… – я прекрасно видел, что опальный президент уже давно готов мне поверить, но не может же он в присутствии своих «подданных» вот так, безоглядно, выказать доверие совершенно незнакомому человеку, даже если незнакомцем этим являюсь я.
— Да потому что Вы прекрасно знаете — кто я такой! – мой ответ прозвучал прямо и непринужденно, как человека, знающего себе цену.
— Да… Знаю… И именно поэтому в знак благодарности вашему президенту должен передать Вас местным спецслужбам…, — продолжил «игру» президент, видимо ожидая от меня дальнейших действий… И я его не разочаровал…
— Ну… это вряд ли, — сказал я и через мгновение переместился за спину начальника охраны, представ перед президентом и прочими участниками допроса в обнаженном виде – ведь костюм охранника, в который я делся ранее, остался лежать на стуле, опутанный веревками.
…Через секунду на меня смотрели не только ошарашенные взгляды, но и несколько пистолетных дул… Так как соревноваться – кто успеет раньше: я, переместившись вновь, или пуля – мне не хотелось, попытался разрядить обстановку… хотя и был уверен где-то процентов на девяносто девять, что выстрела не последует:
— Извините за «непотребный» вид, но это пока непреодолимые издержки одного из моих изобретений… Если Вы позволите, я бы оделся…
Вновь одевшись в костюм охранника (интересно, он так и разгуливает в исподнем?), уже несколько нагло предложил: «А, может, мы продолжим разговор в более комфортных условиях?»…
Президент согласился…
Мое предложение было, конечно же, фантастическим, как, впрочем, все, я изобретал. Но все, что я изобрел ранее, не шло ни в какое сравнение с последним детищем… И оно, в отличии от всего предыдущего, ну никак не могло повредить человечеству, а только несло мир и пользу.
Расположившись в мягком кресле и мелкими глотками смакуя великолепное вино из восточных виноградников Патавии, я вновь, уже более подробно, принялся пересказывать суть моего открытия:
«Мы все привыкли бояться. Особенно если против нас стоит многочисленная армия, вооруженная лучше и готовая уничтожить все на своем пути… Мы все боимся наемных убийц, которые по беспощадности дадут фору любому солдату… На генетическом уровне в нас заложен страх перед любой агрессией, особенно если мы понимаем, что противник гораздо сильнее… А я говорю – бояться не нужно… Напротив, чем сильнее и агрессивней противник – тем лучше… Я написал музыку… Если просто слушать ее, она тут же снимет агрессию, а если транслировать в определенной частоте, то сила агрессии перейдет в силу умиротворения. И чем сильнее агрессия, тем сильнее умиротворение… Но это не все… Я придумал зеркальный экран, который возникает между враждующими, стоит лишь нажать кнопку портативного прибора. При этом защитники увидят идущих им навстречу лучших друзей, улыбающихся и жизнерадостных, а нападающие… самих себя. Словно отражение в зеркале. Кому же захочется стрелять в себя?! Ну а если вдруг захочется, то в сочетании с музыкой получится, как я назвал его, «оборотный эффект». Направивший оружие против «себя» убьет – себя!».
— Вы это серьезно? – медленно проговорил президент.
— Конечно, — ответил я будничным тоном, словно все, что я только что рассказал, для меня является обычным делом и не представляет особой сложности.
— И все это можно увидеть?
— Легко! Нужно только съездить ко мне в дом и достать из тайника готовый прибор… Сложность лишь в том, что мой дом охраняется сами знаете кем… Сам я, конечно, смогу туда попасть и обратно выйти могу, но вынести прибор и диск с музыкой – увы. Для этого мне потребуется помощь… Вот если бы мы могли съездить вместе…
— Нет! – вдруг резко сказал президент. — Вы – государственный преступник, которого разыскивают по всей стране. Я получил в этой стране убежище и не могу позволить себе обвинения в укрывательстве государственного преступника. А, тем более, идти на прямой конфликт с вашими спецслужбами…
— Да что Вы? – парировал я, — Официально никто не объявлял меня в розыск, а значит я никак не могу являться государственным или каким-либо еще преступником. Рассуждая трезво, Вы вообще могли не знать о моих «разногласиях» с отдельными генералами нашей доблестной службы безопасности, но прекрасно осведомлены обо мне как об ученом. Вот и решили нанести визит. Что тут предосудительного? Тем более, насколько мне известно, сейчас в доме никого нет. Есть только наружное наблюдение. Да и то с помощью камер… Никаких спецагентов… Конечно, если я проявлюсь визуально, безопасники появятся уже через четыре минуты – я проверял… Но если появится кто-то другой – они будут только наблюдать… К Вам, конечно, потом будут вопросы, но – поверьте мне – игра стоит свеч…
Ясунич задумался – и было отчего.
И понять его колебания как раз несложно.
С одной стороны, есть риск лишиться благосклонности приютившей его страны… С другой – есть, пусть и призрачная, но возможность вернуть все потерянное на родине, и, более того, на долгие годы обеспечить себе и своему народу безопасное существование.
Впервые я увидел, как Ясунич закурил. И, похоже, не только я. Он пропускал через себя дым и думал. А когда последний пепел упал с окурка, решительно встал:
— Едем!
И никто ничего не сказал против. Видимо, и начальник охраны, и прочие советники прекрасно понимали, что то «подвешенное» состояние, в котором они и президент сейчас находятся, долго продолжаться не может. Можно или вернуться на родину победителями, или дожидаться удачливого киллера, который обязательно когда-нибудь найдется…
А, кроме того, было еще кое что, о чем я узнал позднее…
…Короче, когда примерно через час на двух автомобилях мы прибыли на место, никаких спецагентов вживую, как я и предсказывал, не было. Но когда через пять минут выходили из моего дома – их собралась целая толпа – человек десять или одиннадцать…
Ясунич, который так и не решился остаться в консульстве без охраны, поехав с нами, заметно побледнел, приготовившись к самым печальным последствиям… Его охранники напряглись… И лишь я сохранял спокойствие… Да и что волноваться, если представился наиболее удачный момент, наконец, испытать свой чудо-прибор. Жалко, конечно, что без музыкального сопровождения — диск хоть и лежал в кармане, но не было проигрывателя… Впрочем, и без музыки эффект должен быть ошеломляющим… Теоретически…
Я нажал на кнопку – и тут же улицу заполнили улыбающиеся лица…
…Но затем все пошло не так.
Между двумя группами готовых расстаться друзьями людей вдруг появилась черная кошка…
Сначала она понюхала воздух…
Потом замурлыкала…
Потом начала тереться о ногу одного из спецагентов…
А когда тот решил отпихнуть ее, вдруг подпрыгнула и, выпустив когти, вцепилась в ногу чуть повыше колена.
— Ах, ты тварь! — раздался голос спецагента, и милое доброе лицо тут же вновь обрело злобную «маску».
Раздался выстрел и кошка, с разнесенной напрочь головой упала на асфальт.
…В одно мгновение легкий туман, окутавший было противостоящих, рассеялся и тут же две группы озлобленных людей выстрелили друг в друга со всех стволов… Мгновенно сориентировавшись, я оказался в километре от места события, голый, но живой…
…А на следующее утро я купил газету и прочитал свежие новости:
«СРОЧНО В НОМЕР
По заявлению руководства Службы Национальной Безопасности, вчера вечером на улице Героев Республики произошла перестрелка между сотрудниками СНБ и группой неизвестных в масках, за час до этого тайно похитивших находящегося в нашей стране Президента Республики Патавия Джугранкита Ясунича. В ходе перестрелки, которую спровоцировали террористы, все злоумышленники были уничтожены. К сожалению, в ходе идентификации трупов было обнаружено и тело Президента Ясунича, скорее всего застреленного одним из террористов.
Редакция также считает необходимым напомнить читателям, что сутками ранее посол Республики Пойна, месяц назад оккупировавшей территорию Патавии, выдвинул ультиматум от имени президента своей страны. Согласно ультиматуима Джугранкит Ясунич должен быть арестован и выдан представителям Пойны, либо покинуть пределы нашей страны в течение сорока восьми часов. В противном случае Пойна оставляет за собой право объявить Туганиании войну…
После трагической смерти Д. Ясунича данный ультиматум автоматически теряет силу».
Итак, мне все-таки удалось остановить войну…
