Давным давно, задолго до начала нашего мира, в вышине небес жили ангелы. Обителью им был величайший, изумительнейшей красоты, небесный град. С хрустальных куполов белоснежных башен ангельского города, устремлённых заострёнными зубцами своих нерукотворных корон в высь бесконечности, с его могущественных стен, изваянных из снопов божественного света, проистекал целый мир, в котором всё было совершенно.
Каждый из ангелов, населявший это дивное строение, был прекраснее всего, что есть у нас сегодня на земле самого красивого. Воздушные одеяния, оперение больших крыльев и струящиеся по плечам и спинам волосы небесных жителей переливались искристой белизной. Чудесные ангельские лики, их полуобнажённые длани и тонкие нимбы, венчающие их главы, источали мягкий золотистый свет. Полёт каждого из ангелов был легче танца невесомой снежинки, спускающейся с небес к нам на землю в Рождественскую ночь. Голоса небесных посланников, наполняющие древний вышний мир, превосходили чистый говор весеннего ручейка, вещающего своим журчанием пробуждение мира от зимнего сна. И у каждого из этих ангелов было по жемчужине, которую он хранил, оберегал и за которую отвечал. Но это повествование ни о них, ни об этих чудесных небесных творениях, чьё величие и чью красоту не удасться описать никакими словами, даже если бы кому-то очень этого захотелось.
Много времени небожители хранили свои жемчужины, собираясь вместе и воспевая неповторимую красоту каждой жемчужинки. Бесчисленное множество раз золочённые ангельские сандалии касались закруглённых рёбер сияющих ступенек просторных городских улочек небесного града. Слишком долго пространство вышнего мира полнилось шумом расправленных крыл небесных обитателей и было пронизано их чудесными голосами, прежде чем началась история двух ангелов , одному из которых не досталось жемчуга.
Итак, однажды в ангельском городе появилась странная лестница. Лестница неизведанная. Она единственная во всём вышнем мире была настолько узкой, что её почти никто из ангелов не замечал. Тускнеющей ленточкой это хрупкое, едва заметное, строение уходило далеко вниз — через золочёные лучи божественного сияния под шапки воздушных облаков, под серебристый туман — внутрь глубин земной юдоли, где уже существовал иной мир — мир поднебесный, мир падшего человека.
Не многие из ангелов знали о существовании этого мира. Знали лишь те, чей полёт устремлялся далеко за пределы ангельского града, кому были даны особые имена и чьи пути были ведомы лишь только Творцу. Но эти ангелы, посещая колыбель ангельского мира, никогда не пели о том, где они были, что видели и что делали. Все же прочие небожители делали всё то же, что делали они от начала вышнего мира — стерегли стены своего града, воспевали мудрость Сидящего на вечном троне, хранили вверенные им жемчужины…
Но случилось однажды, что один из ангелов — тот, в чьих светлых дланях не было жемчужины от начала мира и чей лучистый взгляд созерцал гармонию и стройность своего родного города, заметил эту странную лестницу, уходящую вниз. Отделившись от ангельского сонма, сияющий небожитель вышнего мира приблизился к лестнице и лёгким пёрышком заскользил по её прозрачнм ступенькам вниз. И чем ниже он опускался, тем скорее тускнело сияние его нимба, одеяний и сандалий. Каждый шаг по этой лестнице отдавался в самой ангельской сущности звуками, природу которых небожитель не ведал никогда прежде. Это были звуки стенания, скорби и отчаяния. Это были просветы радости и надежды. Это был мир противоречивых настроений и чувств, громыхающий где-то внизу и вздымающийся кверху необузданными волнами. Слишком чист и открыт был ангел небесного города для того, чтобы оставаться прежним. Он весь стал исполнен звуками земной юдоли, навсегда приглушившими сияние его лика и крыл.
Вернувшись в вышний город с огромной тяжестью поднебесного мира, этот ангел больше не смог занять своего места в ангельском сонме. Теперь этого небожителя сторонились из-за его непохожести на других. Его внешний облик теперь сильно отличался от прочих. Отныне у этого небесного посланника появилось имя, его стали называть сумеречным ангелом, потому что от него исходил тихий сумеречный свет. Его невесомые одежды, серебристые волосы и тоненький нимб, отличающийся от других круглых ангельских нимбов формой много конечной звезды, были пронизаны теперь глубокой синевой, что страшило белоснежных ангелов и они все старались держаться от сумеречного ангела подальше. Он казался им странным, тёмным и чужим.
Однако очень скоро из множества небесных созданий отделился ещё один ангел, у которого как и у всех, была в руках жемчужина, и сияние которого не уступало сиянию тысячи солнц. Он вышел из бесчисленного ангельского сонма для того, чтобы не оставить сумеречного небесного посланника в стороне. Он взял руку сумеречного ангела в свою и крепко держал её, не отходя от него ни на шаг. Этот светоносный ангел вернул сумеречного небожителя в ангельский сонм и заботливо укрывал его серебристо-синие одеяния своими белоснежными крыльями, чтобы другие ангелы не страшились блеклого свечения сумеречного обитателя небесного града. Однако тёмный ангел больше не смог петь светлых и радостных песен вышнего мира. Не чувствовал он и покоя, переполняющего других ангелов. Отныне сумеречному небесному посланнику всегда хотелось оставить небесный град, чтобы объять своими крыльями тот мир, что плачет и стенает внизу так, как теперь укрывал его светлый ангел. Желание было сильно, но сумеречный ангел не знал — дурно это или нет и потому не смел обратить свой лик к Мироздателю, чтобы раскрыть Ему свои помыслы. Но разве Создатель может не видеть своего создания? И однажды Творец призвал к Себе сумеречного ангела, а вместе с ним и того из ангелов, кто укрывал его сумеречный свет белоснежным сиянием крыл:
-Там, внизу, под небесами, — сказал им Создатель, — есть чудесный мир, который дороже всех небесных жемчужин. В том мире есть день и есть ночь. Ты, — указал Он на белого ангела, — будешь хранителем дня — ангелом света. В твои руки я доверяю бесценный дар, — и Создатель коснулся Своей незримой дланью ангельской жемчужины, которая вдруг стала чудесным младенчиком с ясными глазами, с доверчивым сердечком, с чистым разумом и с бесконечно открытой душой. — Ты будешь, — продолжал говорить Творец к светоносному посланнику, — обходить землю от края до края, открывая живущим начало нового дня, а в нём и новую жизнь в новом мире.
Пока Мироздатель говорил эти слова, дневной ангел преображался. Его белёсые сияющие волосы, оперение крыльев, сандалии, нимб и плащаница наливались изжелта-рыжим пламенем и очень скоро он стал подобным пылающей огнём звезде.
-А ты, — простёр Создатель другую свою десницу к сумеречному небожителю, смиренно стоящему в стороне и не смеющему поднять своего сумеречно-блистающего лика к свету Непостижимого, — будешь хранителем ночи — ангелом, внимающим молитвам живущих. Именно ты поведёшь человека из тишины глубокой ночи к свету нового дня. Именно ты зажжёшь в беспросветной ночи серебристый свет звёзд, рассыпанных прозрачными слезинками в самых отдалённых уголках Вселенной! Только ты сможешь сходить и восходить по хрустальной лестнице, предваряя рассвет и вещая закат светлых времён…
Вдруг в каждой руке ночного ангела возникло по звезде и свет каждой из них был подобен тому свету, что струился от лица сумеречного небожителя.
Так и ходят два ангела от одного конца земли до другого, сменяя друг друга. Один из них зажигает звёзды и чем длиннее и беспросветнее ночь, тем ярче сияют небесные огоньки, вверенные сумеречному ангелу Создателем. А другой несёт свет, являя поднебесному миру чистого Младенчика, в глазах которого видится новая жизнь. И каждый раз, когда сумеречный ангел и ангел света встречаются где-то на линии горизонта, между небом и землёй, случается чудо. Чудо, когда ночь перетекает в день, а день — в ночь.
Восход — это тайная встреча. Время, когда дневной ангел обнимает ночного рассветом и потому, наверное, так часто людские сердца трепетно замирают, наблюдая его неповторимую красоту с верой, что надежда ещё есть, а с нею и будущность. Закат — это таинственное объятие ночного ангела даруемое светоносному посланнику и потому, наверное, наблюдая закат, людские сердца наполняются либо тревогой, либо умиротворением, дарующим им отдых от суеты.
/10.12.2013г., г.Н.-Ф., ЮНиС/
Юля с надеждой заглядывала на страницы и ждала, когда ты сможешь выставить новую притчу. И вот она во всей ее красе плавно течет, как ручей и переливается под лучами восходов и закатов и мы любуемся. Спасибо Юлюшка.
На притчу не похоже, скорее на «рождественскую сказку». Есть несколько опечаток в тексте. И, на мой взгляд несколько избыточна «описательная» часть по отношению к «действию». Из-за этой «затянутости» теряется эмоциональность и интерес читателя.
zautok, Надежда, спасибо за приветствие и за оценку. Сама рада, наконец-то, снова сочинять) Елена Форафонтова, и вам спасибо за кртитчный взгляд.
Елена Форафонтова написал:
Лена возможно и так. Только это я все Юлины произведения называю притчами. Она меня поняла.
Мне понравилось, всегда чувствую энергетику произведения.У ВАС она добрая, светлая, немножко мистическая.Всех ВАМ благ!
bianka, благодарю!