Высокая должность,гл.12

Наталья Павловна в задумчивости брела по улице. Рабочий день закончился, но домой не тянуло: там никто не ждал ее, кроме сиамской кошки. Дочь вышла замуж и укатила за границу по контракту, с мужем давно развелись, еще когда дочка в школе училась.
Горячий асфальт отдавал тепло, накопленное за день. О прохладе мечталось, но ее не было. Очень хотелось снять тонкие колготки, которые приходилось носить на работу. Она вспомнила, как в детском саду, когда становилось жарко, и девочки, и мальчики отстегивали резинки от специальных детских поясов-лифчиков и скатывали чулочки вниз: получалось некое подобие носочков. Губы тронула грустная улыбка: все это было словно вчера. Неужели и ей когда-то было пять лет?
Она вновь вернулась мыслями к делу об убийстве Рукавишникова. Вчера пришлось беседовать с его женой, предварительно испросив ее разрешения. Та вернулась в город к приемной дочери сразу, как только узнала о смерти мужа. В доме был траур. Девочка плакала в своей комнате. Горе не сблизило их.
Тамара Дмитриевна передала Ярика прислуге, и они прошли в кабинет. Наталья Павловна и сама толком не знала, о чем спрашивать. Надеялась на случайность. Про подозрения бабушек-соседок она уже слышала. Следовало понять, есть ли для них основания. Задавала провокационные вопросы с невинным видом. Тамара Дмитриевна не умела хитрить или, наоборот, была слишком умна, она так и не поняла до конца.
Про то, что подозревала мужа в педофилии, выложила почти сразу. Это объясняло ее плохие отношения с приемной дочерью. Хотя…
— Вы уехали с младшим ребенком к отцу. Как же вы смогли оставить девочку наедине с педофилом? – задала Наталья Павловна вопрос, который напрашивался сам собой.
— А ей все это нравилось! – ответила Тамара.
Трудно поверить. Похоже на неадекватное восприятие реальности.
— Почему не сообщили в своих подозрениях в полицию?
— Да кто бы стал со мной разговаривать без доказательств? И потом, я не хотела, чтобы органы опеки отобрали у меня Ярика.
Действительно, все логично. Ситуация – не позавидуешь. Сама могла заказать мужа из ревности, или отец приказал кому-то. Только зачем? С его-то возможностями он легко размазал бы зятя по стенке: с работы уволил бы, с дочерью развел и прав отцовских лишил. Нет, невыгодно было Игорю Николаевичу портить отношения с женой.
— Вы рассказали Дмитрию Антоновичу о своих подозрениях?
— Нет. Я не привыкла делиться ни с кем своими проблемами.
— Но вы как-то надеялись разрешить ситуацию?
— Нет, я не видела выхода. Просто тянула время.
Ничего в итоге не выяснила для себя Наталья Павловна из этого разговора, кроме ощущения, что бытовая версия как-то не складывается.
Вероятнее, что убийство связано с его деятельностью. Скорее всего, так. Она свернула к Урожайному переулку. Безо всякой цели, на авось.
Возле забора она заметила женскую фигуру, словно высматривающую что-то. Подошла поближе: где же она ее встречала?
Ах да, эту женщину допрашивал Чесухин! Она видела ее мельком в отделении полиции в тот день. Как же ее зовут? Она зрительно представила себе внимательно прочитанный протокол допроса, и имя всплыло в памяти.
— Софья Петровна!
— Мы знакомы? – вздрогнула та от неожиданности.
— Вы бабушка Танечки, а я Наталья Павловна, следователь.
Софья Петровна молчала, настороженно глядя на нее. Она помнила неприятный опыт общения с Чесухиным. Поняв это, Наталья Павловна улыбнулась:
— Не бойтесь, я не собираюсь тащить вас в полицию. Может быть, посидим в парке на скамеечке? Мне нужно с вами поговорить.
Женщины направились к парку.
— Вы внучку высматриваете? – начала Наталья Павловна.
— Да, я видела ее сегодня. Она с подружкой возле дома гуляла. Славная девочка, на сына моего похожа. Овал лица его, и походка, и жесты. Он так же голову вскидывал временами, когда маленький был. А в остальном – мать. Я не совсем уверена, конечно. Не решилась пока к ней подойти.
— А ей сейчас, возможно, поддержка ваша нужна. Она же приемного отца любила, и теперь чувствует себя одинокой, наверное.
— Я подойду к ней обязательно, — согласно подхватила Софья Петровна, — вот только смелости наберусь.
-Так вы что же, целый день здесь, с утра?
— Да, — ответила та, усаживаясь на скамейку. – Измаялась до невозможности и переволновалась.
— Как же быть? Видите ли, мне хотелось у вас проконсультироваться. Но вы устали, так, может быть, завтра?
— Нет уж, давайте сегодня, я завтра хочу с внучкой знакомиться.
— Ну, хорошо. Вы с Игорем Николаевичем были, как говорится, коллегами. Может, расскажете мне о налоговых преступлениях? Меня интересует, где и как искать врагов убитого. Кому он мог насолить?
— Про это я могу говорить долго, — оживилась Софья Петровна. – Пока не прервете. Возьмем самое простое дело – единый налог на вмененный доход. Торговля на рынке, продуктовых ярмарках, к примеру. Налоговые преступления со всеми прочими рука об руку ходят. В каком положении находятся торговцы? Государству налог отдай и бандитам-мошенникам, контролирующим рынок, за место торговое заплати, двойной расход получается. Государство не может защитить от них, а налог требует. За что? Несправедливо. Значит, надо обмануть государство, иначе себе в убыток работать будешь. Вот и занижаются показатели, от которых рассчитывается налог: площадь, количество работников, число отработанных в месяце дней. Кто проверять придет? Оперативник из налоговой. Ему взятку, чтобы налог не пересчитывал. Или игорный бизнес, раньше он не был запрещен. Занижалось количество игровых автоматов, например.
— Понятно. Именно оперативником начинал работать Игорь Николаевич когда-то.
— Эти ребята всегда имеют дополнительный доход, иначе бы не сидели молодые мужики, которым семьи кормить надо, в этих отделах.
— Однако это мелочи, низовая коррупция, меня она не интересует сейчас. Каким образом мог Игорь Николаевич на своем высоком посту что-то иметь сверх зарплаты?
— Тут остается лишь догадываться. Вот, смотрите: лет семь назад создали в налоговой службе отделы аудита. Раньше инспектора только с юристами работали, в судах и по сложным вопросам, в основном. Но юристы никогда не были заинтересованы в начислениях: их за проигранные дела рублем наказывали. Они всегда работали по принципу – чем меньше начислений, тем лучше. Затягивали всячески подписание документов, а потом за нарушение сроков суды отменяли наши решения. Но вот нас с чьей-то подачи обвинили в налоговом терроре. Тут причина та же, что и в моем предыдущем примере: большие откаты чиновникам всевозможных администраций нельзя без ущерба бизнесу совмещать с честной уплатой налогов. Облегчить уход от налогов, чтобы бизнес выжил, проще, чем бороться с высокопоставленными ворами, — Софья Петровна, завершив тираду, достала из сумки бутылочку минералки, отпила несколько глотков.
— Извините, в горле пересохло,- продолжила она, глубоко вздохнув. — Итак, чтобы исключить якобы имевшее место преследование налогоплательщиков, создали отделы налогового аудита, которых прямо обязали по возможности вставать на сторону проверяемых, разбираться с их жалобами. Нет, конечно, отдельные случаи преследования могут быть, но не так часто, как принято думать. Суды тоже, лишь только про налоговый терроризм услышали, поменяли свою позицию по многим вопросам, так что налоговые органы стали проигрывать основную массу дел. Это послужило косвенным подтверждением гипотезы о терроре, который якобы пошел на убыль.
— Так вы хотите сказать, что в отделах налогового аудита…
— Нет, ни в коем случае. Эти отделы работают под усиленным контролем сверху, и никаких корыстных целей их работники не преследуют, на мой взгляд. Вот только редко они могут придти к единому мнению: мало того, что налоговое законодательство дырявое, так еще и судебная практика в эпоху коррупции соткана из сплошных противоречий. Следовательно, чтобы нареканий не было, надо прислушиваться к мнению верхов и крутиться, как флюгер, особенно в управлениях, в непосредственной близости к начальству — генератору устных руководящих указаний. Был на моей практике такой случай: корпорация «Семерочка» построила торговый центр. К возмещению из бюджета предъявили налог на добавленную стоимость что-то около трехсот миллионов. Мы сразу усомнились в обоснованности сумасшедших расходов на строительство. Гораздо больших размеров торговые центры дешевле обходились. Но как доказывать? Кто даст справку о завышении расходов раз в десять, по нашим скромным догадкам? Не понравилось нам и то, что заказчиком строительства выступала недавно созданная фирма с уставным капиталом десять тысяч рублей. И то, что банки без сомнений ссудили ее огромными средствами. И то, что часть денег на погашение кредита поступала из оффшорных зон. Только совсем больной на голову человек, не знающий основ нашей полукриминальной экономики, может поверить, что вновь созданная фирма с единственным работником — директором и учредителем в одном лице — провернула всю эту махину операций. Во всех средствах массовой информации было объявлено, что центр построен именно корпорацией, про однодневку и речи не было. Вы меня понимаете, правда?
Наталья Павловна заинтересованно кивнула. Софья Петровна продолжала:
— В то же время нам был предъявлен пакет документов, подлинность которых не вызывала сомнений. Все печати и необходимые подписи присутствовали. Известнейший в городе подрядчик (кстати, это была фирма нашего нынешнего мэра, тогда еще просто депутата) письменно подтвердил сумму затрат, однако подробное обоснование стоимости представить отказался. И принудить его сделать это у нас полномочий не имелось. Добыть неопровержимые доказательства для суда силами одного инспектора, в жестко установленный для проверки срок, очевидно, оказалось невозможным. Создание следственных бригад, как у вас, по крупным делам в налоговых органах не практикуется, на привлечение экспертов средств почти не выделяется. А сверху, то есть из управления, нам как-то уж слишком обреченно сказали: «Подтверждайте, все равно ничего не докажете». Можно ли однозначно утверждать, что это было коррупционное решение?
Наталья Павловна покачала головой.
— Тут явно вырисовывается давняя связь Булатова с высокопоставленными налоговиками, — подумала она, но промолчала по давней привычке не делиться с посторонними своими мыслями.
— Но и это еще не все, — продолжила Софья Петровна. – Через год эта же фирма опять предъявила налог на добавленную стоимость к возмещению из бюджета, на этот раз совсем пустяк по их масштабам, миллионов пять, по ремонту ливневой канализации. Мы очень удивились, ведь стоимость ливневки входила в предъявленные ранее расходы. Как могла за год ливневка выйти из строя? Начали расспрашивать бухгалтера, требовать дополнительные документы. Огромными усилиями выяснили, наконец, что администрация города условием подключения к ливневке, находящейся на балансе областного центра, выдвинула проведение ее ремонта. Ремонт чужих объектов не относится на себестоимость по закону. Тут уже мы обоснованно отказали в возмещении, и даже управление нам не препятствовало. А вот в суде дело мы продули: «Они не виноваты, их заставили», — пояснила судья. Это был шок. Если суд руководствуется не законом, а своими соображениями о том, кто кого заставил, то о чем можно вообще говорить? Кстати, аналогичные случаи у нас были, и менее крутые налогоплательщики с нами не спорили. А тут – все очевидно, но недоказуемо. Администрация работы по ремонту канализации на свой баланс не принимала, но проверяла выполнение наверняка. Только официальный документ отсутствовал или от нас его скрыли. И неудивительно: если бы он был, то по специальному положению Налогового кодекса налог к вычету никак не мог быть принят. Потом получит администрация из бюджета на ремонт этого участка ливневки деньги и обналичит в карман через однодневки, вот и все. Избитая схема: кто хочет украсть, обналичить или от налогов уйти, организуют на подставных лиц однодневки. Но ведь догадки к делу не пришьешь, а за руку их никто не ловил и ловить не собирается, правильно?
— Возможно, — уклончиво произнесла следователь.
— Ну вот, раньше спорные вопросы решались в судах. А не так давно обязали плательщиков до суда в управления налоговые жалобы писать, потому что суды перегружены. Это как с ЕГЭ — коррупция частично перенесена в другое место, только и всего. Я так смело вам рассказываю, потому что на пенсии. А если бы работала, вряд ли решилась бы болтать.
— Понятно. А с кем из ближайшего окружения Рукавишникова вы советовали бы мне пообщаться?
— Вряд ли вам расскажут что-то интересное, если о факте беседы будут знать другие сотрудники. Стукачом в дружном коллективе прослыть никто не желает. А хотите, я вам организую неофициальную встречу с его секретаршей?
— Это было бы здорово.
— Тогда я вам позвоню, как только договорюсь. И все же зря вы думаете, что Рукавишникова убили из-за его профессиональной деятельности. За налоги не убивают: суммы не те.
— Эх, Софья Павловна, знали бы вы, за какую малость людей жизни лишают иногда! – вздохнула следователь.
— Ну, с крутыми клиентами всегда стараются договориться, а прессуют лишь тех, кто не представляет опасности, я так рассуждаю.
— Да? – улыбнулась Наталья Павловна ее горячности. – В логике вам не откажешь.
— А вы знаете, что у вдовы Рукавишникова любовник есть? Нет? А я его нынче видела. Настоящий бандит с виду.
— Вот это новость, – подумала Наталья Павловна. — Что же это Байбеко мышей не ловит? Обещал ведь последить за вдовушкой!– А вслух сказала:
— Может, это просто знакомый?
— Ну, не надо. Простые знакомые не так себя ведут, уж поверьте. Я могу отличить знакомого от любовника.
— А почему бандит?
— А зачем не бандиту охрана? Вокруг него несколько качков.
— Опять логично.
— Я и номер машины записала, – она, порывшись в сумке, вынула клочок бумаги и протянула его следователю.
— Софья Петровна, а не взять ли мне вас в свои внештатные помощники? – пошутила та.

ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ

рекомендовать