Оглянись вперед или наверняка Последний.
Вечерело, золотой полоской на горизонте умирал желтый закат, наступал и одновременно заканчивался относительно комфортный, но короткий промежуток времени на этой повергнутой в крах планете. Кровавые лучи, постепенно теряя свою пятидесяти градусную дневную жару, переходили в другое измерение, в очень низко отрицательную температуру ночи. Он стоял, привычно не обращая внимания на слабую вибрацию почвы, наблюдая, как чернота обрубала мерцающий свет на вершинах гор, создавая роскошную иллюзию благополучия. Что он здесь делает, зачем он не погиб со всем этим «нецивилизованным» миром, на кой черт он был умнее остальных, сумев выжить во время апокалипсиса. Однако струящийся по жилам пронизывающий холод прервал поток неожиданно нахлынувших мыслей, заставив быстрее убраться в убежище. Привалив с внутренней стороны, к проходу базальтовый валун, обточенный таким образом, что не оставалось даже малейшей щели, он пополз по узкому тоннелю к следующей точке, то есть массивной двери из застывшей лавы. Небольшое усилие на осевую перемычку позволило войти в довольно просторную пещеру. Слабенький люмен, в его руке, осветил полумрак подземелья, предоставив возможность исследовать привычную для нашего персонажа обитель. Только спальные принадлежности в алькове округлой пещеры, создавали некое подобие уюта, а все остальное выглядело довольно аскетически. Единственный стол, из массивного куска гранита, да и обломок скалы обработанный в форме кресла, вполне подходили к интерьеру суровой кельи. Ферментальная матрица с кристаллоспектографом, набор лазерных инструментов в прозрачно черном чемоданчике, перпетумный маятниковый календарь, столовые принадлежности, несколько книг вот и весь незамысловатый антураж логова одинокого скитальца, да и еще в углу с ритмическими перебоями вкалывал озомин, с трудом обрабатывая, скудную кислородом, воздушную среду. Когда он снял киберфлехсовый шлем, то взору предстал убеленный сединами худощавый мужчина. Маленький рост, вероятно, немало способствовал выживанию, и обычные ничем не примечательные черты лица. Только проницательный взгляд, под мохнатыми бровями придавал контраст заурядности внешности. В полночь с наступлением новых суток, щелкнувший хронометр привлек внимание старика. Очередной день выстроился в классическом полиндромном раскладе, « 2222 год 2 февраля, вторник». Эта вроде обычная дата была примечательна тем, что подобное в последний раз наблюдалась в 1111 году 1 января. Всю свою сознательную жизнь, он ждал этого, надеясь стать очевидцем. И даже когда казалось, что ничто живое не сможет выжить на этой планете поглощавшей парсек за парсеком в бесконечности мироздания, он не унывал. Но по окончании десяти лет, проведенных в уединении, его оптимизм поубавился. Все эти годы добровольно-вынужденного затворничества его монотонно однообразный уклад редко менялся, и количество праздников можно было с легкостью разложить на пальцах одной руки. Но настал момент, роскошного ужина, когда он в последний раз насладиться оставшимися дарами, ведь подобного дня, вернее ночи наверняка больше не предвидится.
Поставив на стол рекриативный биофридж, на который мы не обратили внимания, он благоговейно выложил на стол весь итог жестокой экономии — маленькая бутылочка красного вина, мясная консервная баночка, плитка шоколада, пакетик растворимого кофе и подсвечник с оплывшим огарком. Затем, спроецировав кристалл на воздушных пылинках и пробежав пальцами по десяти сенсорной клавиатуре, подобрал необходимый режим и под писк загружающейся матрицы начал свой скромный пир. Отпивая малюсенькими глоточками, божественное вино, искрящееся в свете зажженной свечи и отщипывая кусочки мяса, с давно позабытым вкусом, он углубился в просмотр. А сканированные кадры уносили в, завораживающий взор окутанное ностальгическим дымом, былое. Огромный мир — креативная флора и фауна, прекрасные страны с колоритными архитектурными памятниками, в восхитительных городах, все достижения человечества покорившего космос, в результате тысячелетнего не только умственного, но и мускульного труда. Но только вновь и вновь единственная мысль буравила его разум, как это люди, обладающие таким огромным количеством продовольственных и природных ресурсов, могли истреблять друг друга. Как могли они воевать, ставя во главу угла этнические, религиозные и территориальные разногласия, на планете, которая сама по себе не принадлежала, да и не могла принадлежать не только отдельно взятому индивиду, но и даже какой либо государственной общности. Он злорадно ухмылялся, о… видели бы они – глупцы, обросшие коварством, лицемерием, бессердечием и жестокостью, эти сейчас никому не нужные земли, агонизирующие в сетях космических сил. Как жестоко они поплатились, пытаясь присвоить нечто всепланетарное. Уж он то стал свидетелем того, что произошло в начале третьего столетия третьего тысячелетия, недавно всего десять лет тому назад. Когда хрупко сбалансированная планета, столкнувшись со сгустком антиматерии, сошла с бесконечной гиперболической траектории, приобретя самую худшую участь — постепенное исчезновение. Он, каким то чудом, смог пробраться в горы, и найдя пристанище, успел обустроить ее всем необходимым. Первые полгода он не выходил из своего убежища только маленькая антенна, прикрепленная снаружи, передавала и получала информацию, но затем все прекратилось. Поток сведений исчерпал себя, и он часами, безуспешно блуждал по радиоволнам в пространстве, где царило безмолвие. И наконец, когда через полгода он рискнул выйти, то удручающая картина открылась его взору. Безжизненное пространство с очень резко континентальным климатом и скудным количеством кислорода. Кислотные дожди, словно черви, изрыли багряные тропы, изменив окружающий ландшафт до неузнаваемости. Неожиданно изображение исчезло, как он понял уже навсегда, исчерпав весь энергетический ресурс, но он не шелохнулся с наслаждением допивая кофе с шоколадом. Необходимо было принимать какое либо решение. Показатель кислорода показывал самый низкий уровень и несмотря на герметичность все таки ощущался холод. Он оделся в костюм на гагачьем пуху, нацепил на голову шлем оглядел пещеру, где он провел более десяти лет со дня вселенской катастрофы, и вышел к лазу механически по привычке прикрывая за собой проходы, выбрался на простор. Наручный термометр показывал 50 ниже нуля, хотя прошло всего четыре часа после изнывающей жары.
Старик медленно двинулся на восток, ни на что, не рассчитывая, просто какая то внутренняя тяга гнала его из обжитого места, где еще можно было бы просуществовать некоторое время. Теплая одежда и быстрый шаг не способствовали мгновенному замерзанию, однако, ритм движения регулярно сбивался. Он присел, почувствовав сильнейшую апатию. Как только он закрыл глаза, в его воображении вновь стали мелькать чудесные картинки из жизни людей начала 3 тысячелетия так бездарно относящихся к своей среде обитания. Как не умно уничтожать землю, друг друга, животный и растительный мир… Это были последние мысли Последнего, человека на некогда обитаемой планете Земля. Эх, не смогли они во время оглянуться вперед.
Уж больно тяжеловесно написано! Еле до конца дочитал. Много необязательных слов типа «рекриативный биофридж». Да еще этот пресловутый «сгусток» — очень заезженный штамп. Кстати, Вселенная так велика,
что любой «сгусток антиматерии» должен был бы аннигилировать полностью, взаимодействуя со скоплениями водорода рассеянного в межзвездном и межгалактическом пространстве.