Культурология для приезжих

«Значит, это, в Питер я приехала, когда еще мобильниками не пользовались, а родителям звонили исключительно по городскому проводному телефону — и для подготовки к экзаменам не лазили по просторам интернета», так, вероятно, начала бы я эту историю в 1999 году, когда действительно приехала в северную столицу.

Периоды крайнего невежества — моего и подруги Нади — связывались с неудачной попыткой подработать на первом курсе (мы расклеивали афиши прямо на расписные дома на Невском проспекте, пока возмущенные прохожие не пообещали накостылять нам по шее за крайний вандализм), с увлечением рок-музыкой (в соответствующем жизненном стиле: сигареты, выпивка, мальчики) и сравнительно небольшим кругозором, на который не могли дистанционно повлиять увлекающийся литературой отец и имеющая художественное образование мама.

Мы весело проводили время на первом курсе, не выпуская из рук гитар, задумчиво дымя на черной лестнице студенческого общежития, и непостижимым образом сдали на «отлично» обе сессии. Тогда мы посчитали такой успех естественным, и вскоре потратили первую и вторую стипендии на поездку на Московский рок-фестиваль, после которого вернулись в полной эйфории от того, что жизнь, казалось, раскрывает нам бесконечные объятия.

Однако на следующем курсе нас ждал преподаватель Юрий Петрович BataloFF. «Студенческое радио»донесло, что он завалил больше половины курса в прошлом году, и добреть в эту сессию не собирается, несмотря на кругую дату двухтысячного года. BataloFF преподавал культурологию и сам напоминал композитора Рубинштейна и солиста группы «Серьга» Сергея Галанина — такие же всклокоченныеы кудри и безумно горящие глаза. «Наверное, это оттого, что недавно у него родился третий сын», сплетничали мы в курилке, а вслух приветствовали его: «Здра-а-асьте, Юрий Петрович!», подобострастно вытягиваясь в струнку, когда он проходил мимо.

Настала сессия. Во время чтения курса «Культурология» BataloFF постоянно проводил контрольные и тесты, за которые я неизменно получала не выше трояка. Было весьма обидно, потому что к тому времени я стала культоргом нашей группы и в общем имела репутацию «девахи, которой все удается — и учеба, и мальчики, и все-все-все». Моя репутация мокла, как газета в луже, и Юрий Петрович,по-прежнему высокомерно задрав подбородок, проходил мимо нас.

Тогда, отчаявшись, я выпустила стенгазету. Я была уверена, что преподаватели ее не читают. Обычно в ней обсуждались текущие учебные моменты — питание в нашей столовой, сложности при сдаче экзаменов и традиционный студенческий юмор. В последнюю рубрику я и поместила злосчастное стихотворение:

К искусству влечение что-то пропало,

Как только вести свой предмет стал BataloFF.

Мне живопись, музыка, архитектура

Теперь ненавистнее, чем физкультура.

Все-таки будущим редколлегам в студенческих стенгазетах я советую быть осторожнее. Оказалось, наши преподаватели все-таки читают студенческие опусы. И BataloFF, войдя в аудиторию на следующей неделе, демонстративно пожал мне руку и протянул перечень изучаемых за семестр тем по предмету.

— Думается, вы в состоянии освоить их самостоятельно! — С этими словами он повернулся ко мне спиной и отныне до начала экзамена не отмечал в журнале и ведомости группы мое присутствие. Казалось, ему стало все равно, посещаю ли я его лекции. Внутренне я закономерно готовилась к худшему.