Поленька упаковала свой нехитрый скарб и двинула в родные пенаты. Какой бы тёмной она не была в вопросах секса, Полина поняла, что семя, оставленное потомком ханского рода, дало росток в её чреве. Она никак не могла решиться на откровенный разговор с мамой. После долгих колебаний и сомнений нашла подходящий момент для исповеди, дождавшись, когда мама останется одна.
—Мама, я беременна,— начала без предисловий Поленька, будто нырнув с головой в ледяную прорубь.
Валентина на мгновение потеряла дар речи, потом на Полю полился поток нечистот, будто прорвало канализационную трубу.
— Потаскуха, шлюха ты подзаборная! — проклинала дочь Валентина.— Только не это, всё что угодно, болезнь, увечье, но только не это! Я тебя для чего отправила в другой город учиться?! Ты значит, там вместо учёбы с мужиками путалась? Когда ты только всё успеваешь?!
—Мама, что ты говоришь? — горячо возражала дочь, с трудом врезавшись в поток обвинений и ругательств матери. — Я не хотела этого, я сопротивлялась, боролась с ним, но он оказался сильнее меня. Он изнасиловал меня грубо, жестоко, он чуть не удушил меня.
—Эти сказки будешь другим рассказывать, а мне говори как на духу. Кто он?! Признавайся, где нашла его? Кто отец ребёнка? Студент?— извергала громы небесные Валентина.— Уж лучше бы удушил, чем такой позор!
— Мама, как ты можешь так говорить?!
—Ладно, хватит сопли жевать! — быстро переключилась прагматичная Валентина.— Нет ли у тебя знакомого парня?
—Парня? Какого парня?— неожиданно вскипела Поленька. — Мне же никуда нельзя было ходить! Мне было строго запрещено общаться с парнями, ходить на праздники, вечеринки! Мне нельзя было гулять???!!!
—Нас в селе уважают, не хочу, чтобы из-за тебя на нас пальцем показывали, — сказала дочери Валентина.— Езжай куда хочешь, родишь там ребенка и привезешь, а тебя я знать не знаю. Не показывайся мне на глаза, не позорь нашу семью!
Поленька не знала, куда ей идти, куда податься и где жить, хоть под дерево. От свалившегося горя она потеряла аппетит, сон, интерес к жизни. Даже мечты о добром волшебнике, помогающие ей обычно в таких случаях, не срабатывали. Она оцепенела от страха перед будущим, её охватило отчаяние.
Валентина на удивление быстро соображала. Она лихорадочно перебирала в уме все возможные кандидатуры для Поленьки, немедленно набрала телефон двоюродной сестры Нины, жившей в городе Н*****.
—Нин, беда с дочкой, — запричитала в трубку Валентина.— Наша божья овечка забрюхатела.
—Да, ну, не может быть, у неё же никого не было.
—Говорит, что изнасиловали, но это уже не имеет значения, — бодренько распоряжалась Валентина, подключив родственницу к благородной миссии.— Нет ли у вас в церкви кого подходящего мужичонка для нашей Полины, чтоб позор прикрыть?
—Нет, таких кандидатов у меня на примете нет, — немного замялась сестра, потом, вспомнив рассказы про убогого Гришку, который не ровно дышал на Поленьку утешила Валентину. — Вообще-то есть один межеумок, в церкви работает.
—Он что совсем, что ли идиот?— пытала сестру Валентина.
—Да, немного не в себе, но парень работящий.
—Нина, попробуй уговорить его жениться на нашей Поле. Только поспеши, пока у неё пузо на глаза не полезло.
Тётка подъехала к Григорию с льстивыми речами и посулами, юнец возгорелся желанием немедленно соединиться узами брака со стряпухой. Через пару недель, во двор Ляпиных торжественно въехала процессия. Из машины победоносно ступила нога Гришки, спасителя чести Поленьки. Вокруг него бегали и суетились мама с отчимом, бабушка и тётя Нина.
— У вас товар, у нас купец, — завели привычную пластинку сваты со стороны жениха.
Тонкий и длинный, как дождевой червь, «купец» расхаживал по дому, смотря гоголем на Поленьку.
—Я настаиваю на венчании!— кричала Валентина за столом.— Мы люди верующие, соблюдаем каноны.
Перед Поленькой разыгрывался театр, где герои самозабвенно играли роль заботливых родителей, отдающих свою кровинушку за добра молодца. Поля, за весь вечер не проронившая ни слова, глядя на «сцену», готова была провалиться от стыда сквозь землю. Боже мой, кто бы знал, как ей был противен жених. Она вспомнила, как они вместе работали в церковной столовой в городе Н*****. Этот клоун еще тогда пытался ухаживать за ней, говорил глупые вещи, что яйца в инкубаторе прыгают, предлагал сварить гриб-чагу. Поля решила, что её жизни пришёл конец. Она не хотела даже сидеть рядом с этим шутом гороховым, считая его убогим и недоразвитым!!! Полина хлебнула полной ложкой свадебных щей и венчальных пирогов.
—Колдунья, — прошипела будущая свекровка, буравя глазками-кнопками Поленьку.— Приворожила моего сыночка, ведьма!
А «ведьма» бегала от её сыночка, как от чумного. Гришка преследовал её везде, подглядывал за ней, как мальчишка, как она кушает, как она ходит, умывается. Она везде натыкалась на его плотоядный взгляд. Григорий вызывал в ней такие сильные эмоции, что даже сдержанная в чувствах Поленька выходила из себя. Она брезговала дотрагиваться до своего мужа, его прикосновения раздражали. У неё опускались руки от бессилия что-то исправить в своей жизни. Но это было только началом.
—Я тебя не люблю,— сразу после свадьбы заявила жениху Полина. — Этот спектакль только для мамы, чтобы она оставила меня в покое.
—А я тебя люблюююююю, — осклабился молодожён, пуская слюни, от переизбытка чувств.— Ты моя женааааа.
—Соседская коза — тебе жена, — почти неслышно произнесла Поленька и выбежала из комнаты.
—Она со мной не спит, прячется от меня, не разговаривает,— жаловался молодожён Ляпину, в чьём лице нашёл поддержку.
—Покажи ей, кто в доме хозяин, — советовал отчим, стуча кулаком по столу. — Жена да убоится мужа своего.
Гришка понимал всё дословно, он даже попытался, как- то поднять на жену руку.
—Я голова, а ты шея! — пошёл в наступление Гришка, воодушевившись поддержкой тестя.
— Вышла замуж, нечего кочевряжиться, выполняй супружеские обязанности! — распекал падчерицу Ляпин, занявший сторону Гришки. — Что больно тебе, да? Раньше надо было думать! Чтобы жалоб от него я не слышал!
