ПРИШЕЛЬЦЫ

Вот ведь какие дела творятся на белом свете, да не где ни будь, а прямо у нас под носом. В аккурат за нашей деревней, на гумне, возле пруда заросшего ивняком, гуманоиды приземлились. Сенькина баня ближе всех, да и луг-то, на котором тарелка села, это Семенова укосина. Как сейчас помню, суббота была, Сенька баню пошел топить, а тут такое дело. Выдрал он штакетину из забора, ну и, значит, ближе подходит. Глядит, а трава то вокруг вся примята, еще бы какая неделя и косить, ан нет , не поднимется без дождя родимая. В общем осерчал Семен, треснул со всего маху по тарелке штакетиной, да как заорет. Что орал, не скажу, боюсь, не поймете. А из тарелки ни кто не откликается. Семен в раж вошел, как начал дубасить, что есть сил, звон стоял такой, что вся деревня собралась. Сначала думали пожар, а когда увидели, рты поразевали и стоят глазеют , как Сенька на тарелке играет. Тут дядя Яша не вытерпел: « Штуковина то эта, поди, железная, палкой ее не возьмешь, надо лом или кувалду». Сенька думал секунды две, палку бросил и к баньке. Обратно бежит с ломом и, с разбегу, как жахнул по стойке телескопической, тарелка на бок и свалилась. «Вот вам засранцы, нечего тут на чужом лугу хозяйничать». Толпа стоит, смотрит, что дальше будет, а Семен присел на лужок, цигарку скрутил и попыхивает самосадиком. Измучался бедолага, потом обливается.

Тут где-то с боку дверка на землю откинулась. Вышел весь в скафандре, ростом с метр, не больше, на башке колпак стеклянный, морда зеленая, будь-то огурцов обожрался, глазищи выпучил, смотрит на толпу удивленно так, будь то ничего не понимает, а может спросонок. Постоял так немного, потом клешни свои раздвинул и давай бормотать чего-то: «Дыр – пыр – мыр – гыр…..» Вообщем ничего не разберешь. Все сразу вспомнили Сашку Гурьева, он в сторонке стоял, неожиданно трезвый, ну разве что рюмку с утра выпил или две. Он когда пьяный, всем по секрету рассказывает, как служил в особых космических войсках специального назначения. Как с инопланетянами на Марсе встречался, как на Венере с ними мирный договор подписывали, а до Юпитера долететь так и не удалось, солярки не хватило, хорошо гуманоиды выручили, до Марса их ракету на буксире подбросили, а там наших полно, так что обошлось. Пелагея Сашку вперед вытолкнула: «Иди, родимый, это твои армейские друзья, видать к тебе в гости прилетели». Санек обалдел совсем, стоит, вперед наклонился, руки растопырил, с ноги на ногу переваливается, контакт пытается наладить, а со стороны это выглядит, как два сумоиста, один худой, а другой маленький решили напугать друг друга перед схваткой. Этот, в стеклянном колпаке чего-то бормочет на своем, а Сашка переводит: «Недовольный он, что клешню на тарелке сломали». Тут опять дядя Яша из толпы высказался: «Это мы и сами понимаем, поди, эта железяка подороже «Запорожца» стоит, ты у него спроси, какого хрена им тут надо». Сашка сделал несколько пассов руками и говорит: «С какой целью вы посетили нашу планету? Может горючка кончилась? Так у нас у самих трактора в колхозе стоят, в сельпо за пузырем съездить не на чем». Зеленый глазами моргает, видать переваривает информацию. Тут Серега – тракторист, здоровенный бугай вперед выходит и говорит: «Ты, зелень пузатая, фигню свою с башки сними, у нас тут заразы нет». И руки тянет, вроде помочь хочет колпак снять. Тут из тарелки еще один вышел, точь-в-точь как первый, может братья близнецы, а может просто, как китайцы похожи. Поди их разбери. Да, у второго на кумполе две антенны воткнуты, может старше по званию, а может для форсу. Поймешь их что ли. И вот подходит он к толпе и чисто по-русски говорит: «Мы с планеты Дыр-Мыр, прилетели к вам по культурному обмену. И какого хрена вы нам клешню на тарелке сломали? Как мы теперь назад вернемся? Что это у вас за оружие такое, которое ломает наши самые прочные сплавы». Тут опять дядя Яша из толпы: « Против лома нет приема». «Мы хотели бы, по культурному обмену, приобрести экспериментальную партию вашего оружия». Тут Семен поднялся с травы и заявил: «Мы оружием не торгуем, сначала за потраву мне заплатите, а потом базарьте недомерки зеленые». Гуманоид глазенками похлопал, весь лоб изморщил, как меха у гармони. «Эти растения, которые покрывают всю вашу планету, не пригодны в пищу, мы проверили, так на какой же хрен они вам сдались?» «Это тебе не пригодны, а скотина моя жрет их за милу душу, так что гони бабки, муть зеленая, а то я сейчас и вторую клешню сломаю». Тут оба пришельца задумались, им, видать, в жизни еще ни кто так не угрожал. «Мы готовы расплатиться вашими бабками, только покажите, какие они у вас есть». У дяди Яши нашлась десятирублевая купюра. С недоверием он протянул ее гуманоиду, который скрылся в тарелке. Прошло минуты три, тут конечно любой заволнуется. «Ну вот, понимаешь ли, дал посмотреть, а он скрылся с моими деньгами, оставил без средств существования, мы теперь со старухой по миру пойдем». Тут гуманоид вышел с какой-то коробкой, вернул Якову десятку и к Семену. «Сколько таких бабок мы должны тебе за ущерб?» «Сто штук» – выпалил, не моргнув, Семен. Пришелец нажал на коробке, какие то кнопки и с боку, на полочке выползла пачка десяток. У Сеньки глаза горели, пока он деньги считал. «Мать честная, вы не стесняйтесь, топчите, вон там вы еще не были, травка там сочная, с клеверком». Толпа стояла, как завороженная, только Серега не растерялся, подошел к гуманоиду с коробкой и говорит: «Ну что, братья по разуму, клешню то на тарелке будем чинить, а то пойдем в сторонку, договоримся». Сам из кармана достает сторублевку и сует ее пришельцу: «Слышь, братан, ежели сто штук мне таких сделаешь, я тебе пару ломов притащу». У зеленого глазки загорелись, он аж весь затрясся: «Мы согласны, неси, а, сколько за ремонт клешни?». «Да не суетись ты, сначала надо с одним делом разобраться, а потом уж к другому прицениваться, ладно, я побежал, а ты бабки печатай». Серега умчался, а Семен, стоявший поблизости, нашел свой лом и к гуманоидам: «Братаны, у меня в сарае еще кувалда есть, она тоже страшное оружие». «Тащи» — зеленый нажимал кнопки на коробке, деньги пачками валились на траву. Толпа растаяла в один момент. Минут через пять вереница страждущих уже занимала очередь на прием к зеленым человечкам. Кроме ломов и кувалд принесли старые угольные утюги, чугунные сковородки, молотки, вилы, лопаты. Сашка Гурьев припер откуда-то пудовую гирю. Серега с двумя ломами пришел пятым, но без очереди его не пропустили, как он не орал на всех. Торговля шла бойко, за каждую вещь давали по пачке денег, освободившийся народ бежал за новой партией товара. Гуманоиды с любопытством разглядывали принесенное, принимая все, без разбора, заставляли складывать в общую кучу около тарелки. Наверное, поток никогда бы не кончился, если бы гуманоид с коробкой не сказал: «Все, кранты, машинка сломалась, больше принимать не будем». Ой, как тут все заволновались, дядя Яша больше всех, они со старухой приперли сломанную чугунную подставку под швейную машину «Зингер». «Это форменное безобразие, завтра же еду в район к депутату, я вас на чистую воду выведу. Прилетели тут, понимаешь ли, учинили произвол, обидели заслуженных пенсионеров. Я в колхозе с четырнадцати лет, у меня даже грамота почетная имеется, я не дозволю над собой издеваться». Другие тоже не молчали, про свои заслуги напомнили. Окружили гуманоидов, кто-то одному по кумпалу врезал, хотели уже и другому, да тот вовремя среагировал: «Завтра наладим машинку, тогда тащите свой хлам, у всех все примем, заслуженные пенсионеры вне очереди. А сейчас мужики давайте тарелку чинить». Тут Серега вперед вышел: «Да пошел ты, харя твоя не умытая, мы тебе клешню сделаем, а ты тю-тю, когда машинку наладишь, тогда и разговор будет, пошли, мужики, смотреть на них противно». Народ потихоньку поплелся по домам. Для большинства происходящее было уже настолько обыденным, что и говорить об этом не хотелось. Говорили все больше о предстоящем сенокосе, о новых выгулах для скотины и о том, что давно не было дождей.

Дома новоявленные богачи пересчитывали выручку, строили планы на будущее, рылись на чердаках, в подвалах, в сараях, вываживали на свет божий всякую рухлядь, предвкушая очередную большую прибыль. Пелагея подняла цену за бутылку самогона с тридцати до ста рублей, каждого клиента провожая словами: «Приходи милок еще, вот ведь счастье-то, какое с неба на нас свалилось». Сашка Гурьев на радостях напился и, не отходя далеко от злачного места, уснул под забором у Пелагеи, оглашая окрестности звонким переливистым храпом. Семен все-таки истопил баню, помылся и долго еще сидел на пороге, наблюдая за тарелкой. Вообще то около нее ни чего не происходило, что могло бы расстроить его, поэтому, когда цигарка закончилась, он пошел домой спать.

Часов около пяти утра Яков, собрав кое-какую ненужную утварь, двинулся к околице деревни. Когда он вышел из-за кустов на примятый луг, то по началу даже опешил, а потом заорал: «Вот засранцы, все-таки смылись, что б им ни дна, не покрышки». Через пол часа вся деревня знала о несчастье. Серега, почесав затылок, сказал: «Эти уроды со сломанной ногой далеко не улетят. Надо искать». Все бросились в разные стороны. Целый день прошел в поисках, но результата не принес, а к вечеру нагрянула милиция. Сашку Гурьева взяли с поличным в райцентре, в винном магазине. Бдительная продавщица на трех сотенных купюрах обнаружила одинаковые номера. В милиции про тарелку ему не поверили, но обыск в деревне решили произвести немедленно. Изъяли целый мешок фальшивых купюр, два месяца таскали всех на допросы, но главного виновника так и не нашли. На наших теперь смотрят настороженно, в сельпо поставили машинку для проверки денег, шуточное ли дело, организованная преступность.

рекомендовать