Твоя боль — моя боль

Жизнь женщины можно поделить на две части: одна — до рождения детей, другая — после. Это, разумеется, в том случае, ежели женщина не «кукушка», а осознанно желает родить ребёнка и впоследствии не перекладывает на кого-нибудь его воспитание…

Ирина легко прошла по жизни, имея к 30-ти годам блестящее образование, престижную работу и массу поклонников. Не ограничивая себя в средствах, она всегда выглядела «на все 100 », непременно путешествовала куда-нибудь два раза в год, занималась самообразованием и «расширяла кругозор» на дружеских тусовках. В общем, жила, как говорится, на всю катушку.

Мужчина её мечты, ОН, за которым хоть на край света, всё никак не появлялся на горизонте. А времечко, как водится, бежало неумолимо, и настала пора призадуматься, кого из ухажёров выбрать для полноценного брака. Пока, что называется, ещё было из кого выбирать. Тем более, что с приобретением жизненного опыта начинаешь разочаровываться в мужчинах. А материнский инстинкт за пояс не заткнёшь — это, как ни крути, основной инстинкт.

И вот, уже набив оскомину от очередной конфетно-букетной фазы знакомства и оценив ухажёра в большей степени, как самца-производителя, Ирина, наконец, решилась. Да, она без сомнения была в него влюблена, подруги наперебой пытались его у неё отбить, и, самое главное, здоровье у Валеры было отменное. Это было видно невооружённым глазом. Как -никак, мастер спорта по плаванию в недавнем прошлом…

Через три месяца супружеской жизни Ира отправилась на приём к гинекологу. Врач, осмотрев её, определила 9 недель беременности…

— Уже 9 недель?! — удивился Валера, когда Ирина дома сообщила ему это известие. Радость его была неподдельной, и он схватил её на руки и закружил по квартире.

Ира даже не ожидала, что можно получать такой кайф от отношения любящего мужчины к ней, женщине, оказавшейся в «интересном положении».

Валера чистил картошку, готовил витаминные салатики, оберегал Ирину в общественном транспорте, иногда сгоняя подростков, чтобы уступили ей место. И, что самое невероятное, ходил с ней в женскую консультацию. Да-да, сидел в коридоре среди ожидающих очереди будущих мамочек, как ни в чём не бывало. Валера очень трепетно относился к своему будущему ребёнку, так как в первом браке у его бывшей жены было два выкидыша.

Через некоторое время, когда выдался жаркий выходной день, из тех, что редко выпадают в наше короткое северное лето, супруги отправились на пляж. Ирина с восхищением наблюдала за Валерой, как он буквально в несколько гребков «баттерфляем» или «дельфином» преодолевал расстояние до середины озера. Она тоже вдоволь купалась и загорала на солнце, не задумываясь о последствиях своего легкомыслия.

И в тот же вечер, по возвращении домой, у Ирины поднялась температура. Шла 13 неделя её беременности, и она знала, что лекарственных препаратов ей принимать нельзя, только народные средства. Валерий помчался, на ночь глядя, за город, чтобы привезти хотя бы листьев малины ( был июнь месяц, и ягоды ещё не созрели) для приготовления жаропонижающего отвара.

И в этот момент, оставшись дома одна, Ира почувствовала слабое кровотечение. Вот когда она впервые осознала весь груз ответственности и страх за жизнь своего ребёнка. Ирина немедленно вызвала «скорую».

В больницу её привезли с высокой температурой. При осмотре кровотечение усилилось. На её счастье, матка была крепко закрыта, и врачи не прервали беременность.

Назначенное лечение испугало Ирину, она думала, что антибиотики могут нанести вред ребёнку. Но врач Арина Альбертовна сказала:

— Не волнуйся. Уже в двенадцать недель у плода сформированы все органы. А у тебя срок больше…

Была глубокая ночь, когда Ира, наконец, заснула в палате.

Давно известно, что во время беременности женщина обладает какой-то особой, мощной интуицией. Как будто первобытная природа её организма берёт верх над привнесёнными позже способностями. Мужчины отмечают, что женщина становится глупее, рассеяннее. Но это не так. Она словно погружается в своё новое состояние и становится даже немного странной и непонятной для окружающих. Быть может, это происходит потому, что теперь их двое. Два существа. Два человеческих мозга. Две человеческие души…

Ирина уже изначально знала о том, что она беременна, из своего сна. Тогда ей приснились мальки рыбок, которые плавали в огромном круглом аквариуме. А этой тревожной ночью она вновь увидела во сне тот аквариум, и в нём спокойно плавали ярко-красные небольшие рыбки. Проснувшись наутро, Ира была уверена, что всё будет хорошо с её ребёнком. Мало того, она чувствовала, что у неё будет девочка, и она уже придумала имя своей дочурке.

Валера проник в палату во время утреннего обхода врачей, когда Ира лежала под капельницей. Одолжив белый халат у работника столовой, которого он встретил во дворе при разгрузке машины с продуктами для больницы, Валерий вполне сошёл за медбрата.

— Ну, что ж, — тихо сказал он Ирине,- ты не расстраивайся, ничего не поделаешь…

Ира поняла по его растерянному виду, что он решил, что она потеряла ребёнка.

— Ты что, всё в порядке. Ребёнок со мной…

Валера облегчённо вздохнул, обнял Иру и поцеловал.

И вслед за этим последовало разоблачение, и его попросили выйти из палаты…

Сколько всего приходится вытерпеть женщине при беременности, да ещё если появляются какие-то осложнения, известно только ей самой. Да и то, она побыстрее старается это забыть, как страшный сон.

Больничный негатив, который сваливается на будущую мать, конечно же, сказывается и на её плоде. На отделении, где находилась Ирина, лежала и молодая девушка с замершей беременностью (это когда ребёнок погибает в утробе матери), и женщина, дожидавшаяся то ли 20, то ли 25-недельного срока, чтобы ей сделали искусственные роды из-за неудачно проведённого аборта ( живой плод остался в матке, и неизвестно, какие он получил повреждения). В общем, здесь лежали самые разные женщины, и те, которые любой ценой готовы были заполучить ребёнка, и те, которые любой ценой готовы были избавиться от него.

В определённые дни «включался» конвейер абортария, и из коридора были слышны чёткие команды врачей и стук носилок, которые завозили в операционную. И оттуда потом вывозили ещё не проснувшихся после наркоза женщин.

— Сейчас баб щадят, — сказала как-то пожилая уборщица, когда в такой вот день Ира вышла в коридор из палаты. — Раньше всё по живому делали…

Ирина, ранее никогда не лежавшая в больницах, да и вообще, всегда считавшая себя здоровой и сильной, тряслась, как осиновый лист, перед каждым очередным осмотром. Её вызывали самой последней, и врач озабоченно осматривала её в зеркалах. А один раз даже пригласили двоих студентов, и те, расширив глаза, заглядывали «туда». Арина Альбертовна молча что-то записывала, а Ирина в ужасе уходила в палату, строя догадки о том, что там у неё за «особый случай».

И вот, наконец, врач вынесла свой вердикт.

— Мы должны удостовериться, что у тебя не злокачественная опухоль, поэтому завтра повезём тебя на транспорте в онкологическую клинику.

«Господи! За что мне всё это!» — только эти слова, многократно повторяясь, бились у Ирины в голове. Такой жути она никогда раньше не испытывала. Изо всех сил Ира пыталась себя успокоить, ведь надо думать прежде всего о ребёнке. Но у неё ничего не получалось. Что же будет с её маленьким?..

На следующее утро Ирину с какой-то бабушкой-пациенткой привезли на «скорой» в клинику. Бабуля с трудом начала подниматься по лестнице, и Ира рванулась было ей помочь, но, спохватившись, проговорила:

— Извините, я беременна, мне нельзя напрягаться.

— Да-да, милая, всё понимаю. Сейчас мне сестричка поможет…

Возле дверей кабинета врача сидела очередь ужасно несчастно и болезненно выглядевших женщин. Ирина запретила себе всякие мысли и отрешённо, как бы со стороны, смотрела на всё происходящее вокруг неё.

Сопровождающая её сестра прошла в кабинет. Сразу же сидящая близко от двери грузная женщина озлобленно проворчала:

— Вот опять лезут без очереди. Тут у всех рак…

«Боже, дай мне силы», — только и повторяла про себя Ира.

Её пригласили в кабинет. За столом сидела уверенная в себе женщина с волевым подбородком, гинеколог-онколог, и напротив неё — некрасивая девушка с добрыми глазами, медсестра. Врач очень доброжелательно заговорила с Ириной, и та немного успокоилась, почувствовав доверие к доктору.

Во время осмотра гинеколог, немного удивившись, вытащила пинцетом у Ирины какой-то кусочек плоти, размером с мизинец, и поместила его в пробирку с раствором.

— Сам отвалился, — коротко сказала она сестре, и та забрала пробирку.

Осмотр был окончен.

— Теперь приедете к нам через неделю…

— Через неделю? Это столько времени я должна нервничать… Я не выдержу.

— А как же Вы думали? Это ещё минимальный срок. Клетки должны размножиться, чтобы можно было выявить, какие они. Успокойтесь, раньше не получится…

Обратный путь в больницу Ирина ехала, как в воду опущенная. Бабулька выглядела не лучше, наверное, получив свой неутешительный диагноз.

— Да я-то уже старая, жизнь прожила. А Вы — молодая, да ещё беременная… Пусть всё у Вас будет хорошо…

«Скорая» уже въезжала на территорию больницы, когда Ира заметила Валеру, стоящего у колонны. Увидев жену, он кинулся к ней:

— Что случилось? Я видел, как тебя увозили. Что происходит?!

Валерий был сильно возбуждён, и от него пахло спиртным.

— Я должен забрать тебя отсюда… Они же тебя изуродуют!

Ира вдруг почувствовала приливающую к лицу волну негодования, и резко одёрнула мужа:

— Послушай, всё нормально. Мне сейчас не до тебя!.. Я больше не могу…

И она расплакалась. Валерий обнял её, как маленькую девочку.

— Я тоже больше не могу. Мне так без тебя плохо…

Они медленно вошли в холл больницы и вызвали лифт. Валерий наугад нажал на кнопку какого-то верхнего этажа, лифт тронулся, и они начали жадно целоваться. Лифт остановился, и они оказались на неврологическом отделении, которое только готовилось к открытию. Там никого не было. Валера быстро закрыл на задвижку дверь в общий коридор, молниеносно вытащил спичку из коробка и осторожно установил её между не до конца закрытыми створками лифта. Между дверьми образовалась щель, и лифт остался стоять на их этаже. Потом они вместе принялись с ожесточением толкать двери в палаты и, наконец, нашли незапертую дверь. Двухместная палата сияла чистотой. Они повалились на больничную койку. Изнемогая от желания, Валерий стонал, как раненый зверь. Но Ирина не могла уже, как раньше, с головой кинуться в омут любовной страсти. Она всё контролировала. Она не давала ему глубоко проникнуть в себя. Для неё было главным — удовлетворить его. И он получил всё сполна…

Можно не описывать, как тянулась следующая неделя для Ирины. Но вот, её вновь привезли в онкоклинику. Врач привстала ей навстречу и заулыбалась:

— Рожайте, моя дорогая. Всё у Вас в порядке.

Ирина, как сквозь плотный туман, только смогла расслышать слово «инфильтрат», и что у неё не злокачественная опухоль…

Выйдя на улицу, Ира впервые за долгое время свободно вздохнула полной грудью и благодарно посмотрела на чистое голубое небо.

— Господи, спасибо тебе! Господи, спасибо тебе! — только и твердила она…

В больнице её встретила Арина Альбертовна и приобняла за плечи.

— Мне уже позвонили. Ты в рубашке родилась, наверное. Всё теперь будет хорошо…

С угрозой выкидыша Ирина пролежала в больницах вплоть до тридцатой недели. Повышалось давление, отекали ноги. Живот периодически сильно напрягался, и его словно сдавливало железным обручем. Но ребёнок рос и активно толкался у неё под сердцем. Каждое утро, когда Ирина просыпалась, она лежала неподвижно и ждала, когда шевельнётся её дитя. Ребёнок просыпался почти сразу после матери, и она ощущала его лёгкие, такие приятные движения. Иногда Ира разглядывала свой животик и замечала, как он чуть шевелился, когда ножка или ручка малыша ударялись о брюшную стенку.

Заведующая отделением Мария Степановна ни в какую не хотела выписывать Ирину домой.

— Какое домой?! Вы что, не понимаете, что Вас повезут на «скорой» в роддом. Будете лежать до наступления родов.

К счастью, при следующем осмотре выяснилось, что заведующую заменили, и теперь завотделением стал врач Соколов. Мужчина…

Было смешно наблюдать, как мамочки, лежавшие на сохранении, вдруг начинали прихорашиваться и подкрашиваться перед осмотром. А затем важной походкой направлялись в смотровую, ловя на себе насмешливые и критические взгляды младшего медперсонала.

Ирина мечтала лишь об одном — вырваться отсюда домой. Умоляющим взглядом она посмотрела на нового заведующего.

— А можно меня выписать?

Мария Степановна, стоявшая тут же в кабинете, сурово сказала:

— Воронцова, с Вашим диагнозом и речи быть не может…

— Но я думаю, мы сможем её отпустить, — прочитав карту Ирины, сказал Соколов.

Ира чуть не бросилась ему на шею от радости, таким родным ей, уставшей от гнёта больницы, показался этот человек.

Вынужденная согласиться Мария Степановна давала Ирине последние наставления:

— Учтите, Воронцова, Вам показано только кесарево сечение. Продолжайте готовить соски… Завтра же посетите вашу женскую консультацию…

Ясное дело, в консультацию её вновь сопровождал Валерий, благо, график у него был «сутки-через-трое», и можно было подстроиться не в ущерб работе. Ирине уже во второй раз сделали УЗИ, но пол ребёнка так и не удалось рассмотреть.

— Будет пацан, даже не сомневайся, — настаивал Валера, когда они ехали домой.

Ирина не спорила с ним.

— На всякий случай, будем готовить и розовое, и голубое приданое. Ксюше или Андрюше…

Быстро пролетели золотые свободные денёчки. На дворе уже был декабрь. Наступил срок 38 недель, и Ирине надо было заблаговременно ложиться в роддом. Валера привёз её в знаменитый институт акушерства и гинекологии. Оценив весь «букет» Ириных болезней, врач приёмного отделения решила, что та вот-вот должна родить, срочно приказала погрузить роженицу на носилки, и её повезли в «родилку». Душераздирающие вопли рожающих женщин доносились до её палаты всю ночь. Но на Ирину, уже закалённую всей предыдущей больничной эпопеей, страшного действия эти крики не произвели.

— Неужели нельзя потерпеть? Что же так орать-то… — думала она, пытаясь заснуть.

Наутро Иру перевели на дородовое, так как никакие схватки у неё так и не начались.

Опять осмотры, опять УЗИ. На этот раз сказали, что будет девочка. Но Ира даже немного расстроилась, узнав об этом буквально перед родами. Сюрприза не получилось, хотя она всегда, когда мысленно разговаривала с ребёнком, называла его Ксюшей.

Шла уже 40-я неделя. На отделении проходил профессорский обход. Несколько врачей зашли в палату.

— Что же Вы, Воронцова, как слониха собираетесь носить ребёнка? — с важным видом «пошутила» полная в летах женщина. — Давайте-давайте, уже пора. Рожать будете сами. Предлежание правильное. Думаю, обойдёмся без кесарева.

«Уже пора». Можно подумать, это зависело от Ирины.

— Эй, Ксюша! Ты когда родишься? — ласково поглаживая свой живот, прошептала Ира.

С ней в палате лежала ещё одна молодая женщина, Тоня. Для неё это были третьи роды.

— Вот мужчинкам хорошо — не рожают, — сказала Ира, когда они с Тоней поднимались во второй раз по лестнице, чтобы быстрее начались роды.

— Нет, ты не права. Они знаешь, как сильно переживают, когда их жёны рожают. Вот когда я второго ребёнка рожала, разрешила своему поприсутствовать. Думала, вторые роды будут лёгкие, а он пусть посмотрит, как я мучаюсь. Любить больше будет. Так , когда всё началось, смотрю на него — стоит белый, как мел, и струйки пота по лицу сбегают. Мне итак хреново, а тут он, того и гляди, в обморок грохнется. Я заорала, чтоб его вывели. Так у него прям радость в глазах пробежала, что он от созерцания этого ужаса будет избавлен.

— Да уж… Я своего точно до этого шоу не допущу. Да и мне самой как-то унизительно перед ним рожать.

-Ой, скажешь тоже, «унизительно». Да это наше женское предназначение. И для природы ничего важнее этого нет, — с какой-то даже гордостью сказала Тоня.

Они остановились у старинной бронзовой скульптуры основателя института. Профессор сидел на постаменте в креслах в свободной позе, нога на ногу. Причём, носок одного ботинка был так сильно отполирован, что сиял, как золотой. В этих стенах была такая традиция — просить здоровья или благополучных родов у изваяния, при этом наглаживая его ботинок. Ирина горячо попросила его о своём, сокровенном, искренне веруя, что всё исполнится…

Женщины вернулись в палату. И вдруг в окно кто-то постучал. Это был Валерий. Во дворе роддома шёл какой-то ремонт, и рабочие оставили строительную люльку. Валера стоял в люльке и улыбался. В руках у него была ветка орхидеи.

— Ты когда родишь-то? Я уже вас заждался, девочки мои, — сказал Валера в форточку и протянул Ирине цветы…

Под утро Ире приснился сон. В их палате находился молодой священник в чёрном длинном одеянии. На её тумбочке лежал большой православный крест. Священник молча стоял и смотрел на Иру.

Она проснулась, не зная, как толковать этот сон. Он был таким явственным, как будто и не сон вовсе.

После завтрака Тоня сказала, что приходил её муж, и что к ним придёт вечером его друг — священник, отец Игорь. Он давно хотел исповедовать беременных перед родами, и ему начальство института разрешило посетить их отделение. Только нельзя будет ужинать…

Ира слушала это, не веря своим ушам. Часов в семь вечера к ним в палату пришёл священник в чёрной ризе и положил на Иринину тумбочку Евангелие и большой крест, очень похожий на тот, который она видела во сне. Подошли ещё женщины из других палат, и отец Игорь начал свою проповедь. Потом все, поодиночке подходя к священнику, стали исповедоваться. Наступила и очередь Иры. Она никогда раньше не исповедовалась и теперь наспех, сбиваясь, принялась перечислять свои грехи. Отец Игорь молча выслушал, потом накрыл ей голову своим передником и отпустил её грехи…

Ирина вышла в коридор и стала ждать, когда пройдут все остальные. Рядом две женщины делились друг с другом впечатлениями. Оказывается, батюшка наложил на них епитимью за грех детоубийства во чреве. Ирина облегчённо вздохнула, ведь у неё не было абортов. На часах уже было десять вечера. Вдруг Ира почувствовала начинающиеся схватки. Она позвонила Валерию:

— Валер, у меня вроде что-то начинается, а я в коридоре сижу.

— Так иди полежи…

— Не могу. У нас в палате батюшка.

— Какой ещё батюшка? — удивился Валера.

— Да священник к нам пришёл… — Ира не успела договорить и повесила трубку.

В это время по коридору шла дежурная медсестра, которая настоятельно требовала, чтобы все шли по своим палатам спать. Отец Игорь исповедовал последнюю женщину, которая вышла от него вся в слезах. Это была Тонина знакомая, и Тоня знала, что той предстояла операция по удалению матки сразу после кесарева сечения из-за опухоли. Забегая вперёд, Тоня позднее рассказала Ире, что с этой самой женщиной произошло настоящее чудо: когда вынули ребёнка, никакой опухоли не оказалось, и ей сохранили матку…

Наконец, всех исповедовавшихся позвали в палату для причастия. Батюшка подзывал к себе каждую женщину, давал кагор и просвирку, благословлял и дарил маленький освящённый крестик для будущих младенцев…

Все уже спали, когда у Ирины началось. Сначала схватки были редкими, но потом они приходили всё чаще и становились всё болезненнее. Когда схватки шли каждые 10 минут, Иру повели на осмотр. Раскрытие матки было 4 пальца, и значит, уже подходили роды. После всех процедур Ирину отвели в родильное отделение. Она старалась дышать, как её учили, старалась не кричать, и поначалу это ей удавалось.

В помещении лежала ещё одна роженица. Она сильно кричала и буквально лезла на стену. Ира узнала её. Женщину увезли ещё в 5 вечера, когда у неё отошли воды.

— Это столько времени прошло, а она ещё не родила, — подумала Ира.

Она принялась старательно дышать, чтобы не закричать. Но боль становилась всё сильнее, всё невыносимее. Схватки шли с неумолимой периодичностью, и Иринино тело уже не слушалось её. Оно как бы существовало отдельной жизнью. Ира сдалась. Она начала кричать, и этот крик вырывался сам по себе из её груди, и он как бы помогал ей. Вдруг наступила блаженная временная передышка. Боль отступила, и Ирина почувствовала горячий поток, который обдал её ноги. Это отошли воды. Некоторое время она отдыхала, наслаждаясь этой короткой паузой. Но потом схватки пошли ещё более яростно, уже не было сил терпеть. Закрыв глаза, Ира ощущала себя в полной темноте, как будто она одна на всём свете, как будто она в космосе, в руках невидимого высшего существа, которое ломает и скручивает её, которое раздвигает её кости… Ирина лежала, растерзанная, измученная и кричала, кричала, кричала…

Два врача пришли в их палату.

Ириной соседке сделали какие-то уколы и повели рожать. Одна из врачей сказала, указывая на Ирину:

Эта женщина хорошо рожает. Классическая картина родов.

Затем к Ире подошёл ещё один врач и осмотрел её.

— Меня зовут Пётр Алексеевич. Когда будет ощущение, что вы хотите в туалет «по-большому», зовите меня. Недолго ещё осталось, скоро будем рожать…

Ирина давно потеряла счёт времени, она думала, что этот кошмар никогда не кончится. Наконец, ребёнок в её родовых путях проложил себе дорогу к выходу, и Ирина почувствовала позывы.

— Пётр Алексеевич! Я хочу в туалет! — заорала она, что есть мочи.

Врач быстро пришёл и повёл её в «родилку». Ирина с трудом влезла на стол и ухватилась за поручни. Природа продолжала жёстко диктовать свои требования, не оставляя ни секунды на осмысление происходящего. Прошла первая потуга. Склонившаяся над ней акушерка недовольно проговорила:

— Что ж ты себя жалеешь. Ты — сильная женщина. Давай поднатужься…

Ирина почувствовала приближение следующей потуги. Она изо всех сил старалась вытолкнуть из себя ребёнка, но у неё ничего не получилось. Пожилая опытная акушерка стала кричать на неё:

— Ты что делаешь? Вторую потугу потеряли… Сейчас же соберись и не жалей себя!

В этот момент Ирина увидела стоящего в дверях Валеру. Он умудрился даже сюда проникнуть. Пётр Алексеевич пытался вывести его, но Валеру было не так-то просто сдвинуть с места. Он во все глаза смотрел на происходящее.

У Ирины пошла третья потуга. Она чувствовала, что силы оставляют её.

— Господи, помоги! — мысленно взмолилась она.

— Тужься, тужься… — говорила акушерка. — Давай, хорошо, молодец…

На пике боли Ирине сделали разрез промежности, который она даже не почувствовала.

Валерий всё это видел, и внезапно рухнул без сознания на пол.

Тем временем лицо акушерки прояснилось, и она приняла на руки ребёнка.

— Хорошая девочка. Смотрите, мамаша.

Ирина увидела розовую малышку, с немного перепачканной её кровью головкой. Девочка была как будто свёрнута в клубочек, как бутончик цветка. Она громко кричала, приветствуя мир, в который пришла…

Ничего более значимого и прекрасного Ирина никогда раньше не испытывала. Это был миг, в который она осознала то, ради чего была пройдена вся её предшествующая жизнь. Так вот, оказывается, ради чего она жила…

— Лежите спокойно, — сказала акушерка. — Роды ещё не закончились…

Ирина взглянула на свой живот. Он был обмякший, с какими-то буграми.

— Теперь будем рожать плаценту. И акушерка слегка прилегла на Ирин живот, и у неё вышло детское место. Плаценту быстро унесли. Ирина знала, что это ценнейший биоматериал.

После этого подошли сёстры, поставили капельницу и начали накладывать швы. Это было ещё одно испытание…

Одна из сестричек тихо сказала другой:

— Хорошо, что его сразу в реанимацию отвезли, а не то бы не откачали…

Ирина похолодела. Она сразу поняла, что речь идёт о Валере.

— Скажите мне, что с моим мужем! — закричала она.

К ней подошёл Пётр Алексеевич:

— Успокойтесь. Теперь всё хорошо. У него была остановка сердца. Всё, слава Богу, обошлось…

Он погладил Ирину по голове и сказал:

— Ну вот, всё и закончилось…