Как дивна летом ночь (Жажда)

Как дивна летом ночь

В прозрачном лунном свете.

Все спят, один лишь ты

Гуляешь по планете.

И коль случайный некто

Возникнет на пути,

Живым и с целым горлом

Ему уж не уйти…

Неизвестный графоман из Интернета.

Проклятье… В который раз пытаюсь завязать, бросить это занятие. Увы. Это труднее, чем перестать курить или нюхать.

То, чем я занимаюсь по ночам, подпитывает мое эго, дает сознание превосходства над обычными людьми. Я уж не говорю о наслаждении, которое при этом испытываешь.

Но все это – на поверхности. Истинная причина – в Жажде.

Да, в ней. Это она гонит меня на улицу почти каждую ночь. Это она чуть изменяет черты моего лица, делая его похожим на звериное. Она удесятеряет мои силы и делает длиннее клыки, которыми я разрываю жертвам горло, чтобы напиться их крови.

Особенно приятно делать это в лунную ночь.

На часах – половина четвертого. Тлеющий огонь в моих глазах уже погас. Я тщательно вымыл лицо и руки, сунул испачканную кровью одежду в стирку и засыпал порошок, который, если верить рекламе, отстирывает абсолютно все.

Машинка принялась бесшумно заметать следы приема очередной дозы.

У Андрюшки в комнате темно, сын давно спит. Глядя на его закрытую дверь с плакатом Брюса Уиллиса, я порадовался, что Жажда – это не болезнь, а всего лишь моя зависимость, приобретенная уже в зрелом возрасте. И не передается генетически.

Самое гадкое в моей еженощной охоте то, что я полностью осознаю свои действия. В кино выродки вроде меня оборачиваются волками под полной луной, а на утро не помнят, откуда на губах засохшая кровь.

Со мной – все иначе. И спрос с меня другой.

По всему телу разлилась сладкая истома, опьянение проникло в каждую клетку. Даже удовольствие от секса ничто по сравнению с чувством, которое накрывает тебя после дозы свежей крови. Наверное, поэтому жена и ушла. Андрюшка периодически видится с ней, но не я – зачем?

День в офисе пролетел незаметно. Я был свеж, полон сил и энтузиазма. Когда сослуживцы спрашивают, как мне удается быть в такой форме, я плету им про утренние пробежки и ежедневный контрастный душ. Сашка – начальник отдела – как-то попробовав то же самое, на следующий день слег с высокой температурой.

Больше следовать моим советам он не пытался, но я частенько ловил на себе его завистливый взгляд. Боится, гад, что если так пойдет и дальше, нас с ним поменяют местами.

Ночью я не пошел на охоту. Сил завязать совсем у меня нет, но вот сделать паузу я могу. И стараюсь делать это почаще – не хочется зря убивать.

Хотя на самом деле – выбор должен быть один: не делать этого совсем или перестать лицемерить, что ты всего на одну ночь пощадишь загулявшего, незнакомого тебе человека. Ведь, едва отцветет закат следующего дня, ты все равно выходишь на улицу, отправляешься как можно дальше от своего района, чтобы напиться чьей-то крови. Разорвать горло человеку, имевшему глупость выйти ночью за дверь.

Пару раз мне попадались «крутые». Доставали ножи, кастеты. Кто-то просто начинал махать руками и ногами. Но эти жалкие трепыхания попавших в паутину мотыльков не могут остановить паука, ведомого Жаждой.

Как я позже узнавал из новостей, один из убитых мной был командиром СОБРа, другой – мастер спорта по рукопашному бою, пьяный «голубой берет». Женщин я стараюсь не трогать, но если нет других вариантов, то – конечно, не брезгую.

Милиция тщетно ведет розыск. Им меня не найти – ведь помимо физических характеристик, Жажда резко повышает и мои умственные параметры. И следы я заметаю безукоризненно, а эйфория приходит, когда я уже возвращаюсь домой.

Утром в офисе я с удивлением прочел об очередной жертве «горлового маньяка», как меня окрестили органы и пресса. Правда, на этот раз убийство было иным, более зверским. И совершено этой ночью, когда я преспокойно спал дома.

«Странно, — подумал я. – Неужели у меня завелся конкурент?». Жертва была найдена на другом конце Москвы – так далеко никогда не ухожу даже я.

На следующую ночь я полакомился парнем в дорогом костюме за семь кварталов от своего. Дыхание мое в момент нападения всегда горячее, обжигающее, будто идущий от кипятка пар.

Бывшую у него наличность я присвоил. Это я тоже стал делать в последнее время – мертвым деньги ни к чему.

Остаток ночи я коротал дома один – Андрюшка ночевал у подруги. Как бы девчонка не залетела, мелькнула у меня мысль. Андрея я знаю – жениться он сейчас не захочет, а девушка у него цепкая, под стать ему. В обиду себя не даст. Если что случится, у Андрюхи будут неприятности.

Но поразмыслив как следует, я подумал, что нерешаемых проблем не бывает. Чего ни сделаешь ради любимого сына. Просто милиция обнаружит еще один труп с разорванным горлом.

Придя с утра в офис, я первым делом проверил новости. В статье говорилось о двух телах «горлового маньяка». Убийства были с разницей в час в разных концах Москвы. Это навело компетентные органы на мысль, что в городе действует не один маньяк с наклонностями вампира, а двое.

Просмотрев похожие ссылки, я нашел еще одну статью. На этот раз вместо удивления, по коже меня подрал мороз.

«Три дня назад специалисты одной из московских фармакологических компаний, наконец, создали средство, которое поможет избавить Москву от кровососущего убийцы. Сегодня в течение дня порошок особого действия под названием «Талиум» будет рассыпан в малых объемах по центру и окраинам города. ЖЭКи дадут распоряжение дворникам, которые рассыплют чудодейственный порошок по своим дворам и подъездам. Талиум обладает высокой радиоактивностью и испускает особое излучение, которое смертельно повлияет на людей, подверженных жажде крови».

Мимо прошел Колька, хлопнув меня по плечу и поздоровавшись. Не отрывая глаз от монитора, я что-то пробормотал в ответ.

В этот раз день тянулся нескончаемое медленно. Я чувствовал стресс, мне уже хотелось порвать кому-нибудь горло и напиться красной сладковатой жидкости, именуемой кровь.

Мне представлялись хмурые дворники — будто сеятели они раскидывают талиум направо и налево из защищенной перчаткой или рукавицей руки.

Меня посчитали за таракана, что завелся на кухне и теперь досаждает жильцам.

Дворники разбрасывали по дворам и подъездам домов мою смерть.

ххх

Я долго не мог уснуть. Нестерпимая Жажда сушила тело. Подступала к самому горлу, которое я по ночам с наслаждением разрывал другим. В окно светил темно-желтый, как добрый круг сыра, диск луны. Такой призывный, манящий. Но выйти на посыпанные талиумом улицы я не мог.

«Ничего, — думал я, — потерплю пару-тройку дней, и — отпустит. Будь я молодым, как Андрюшка, мне тут же пришел бы конец, а так – похудею, буду выглядеть бледным и больным. Прыти в офисе поубавится.

Зато – живой. Когда дождь смоет с земли и асфальта проклятый порошок, выйду на охоту снова. Человек ко всему привыкает. Я ведь тоже – человек. Только по уши раб собственной слабости.

Если сын спросит, скажу, что – неприятности на работе.

Как, интересно, поведет себя мой «конкурент». Возможно, я никогда больше о нем и не услышу…».

Забылся я в пятом часу утра.

Легкий шорох одеяла, которым я укрылся с головой, раздался в моем скованном дремой сознании, вырвав меня из объятий сна.

Нечетким спросонья взглядом я увидел перед собой лицо Андрюшки.

Что-то странное было в изменившихся чертах сына. Его дыхание обдало жаром мой подбородок.

— Прости, отец, — сказал он глухо и покачал головой, которую я так любил трепать, когда он был маленьким. – Но меня мучит Жажда…

Более сильного ужаса я не испытывал еще никогда.

Острые, как бритва, клыки разорвали мне горло.