Она выбрала смерть

Часть1

Глава 1

Я мчался в Оперу прямо из аэропорта. Если только это можно назвать «мчался». Сегодня – воскресенье, и, как обычно, часов с четырёх народ возвращается в город со своих дач и огородов. Автомобили полностью заполонили всю трассу, и вот уже битый час я торчу в пробках!..

Сегодня в М-ском театре дают «Бориса Годунова». Не припомню, когда последний раз я слушал эту оперу. На прошлой неделе, будучи в Питере по делам, взял билеты на спектакль — случайно, под настроение. Жена с сыном неожиданно решили уехать за границу, а я всё-таки полетел в Петербург… Как же давно я не был в оперном театре! Вот, выкроил, наконец-то, время из своего жёсткого графика и, на тебе, не успеваю к началу!.. Ну, да Бог с ним, надо успокоиться. Опера длинная, послушаю хотя бы со второго акта.

Очередная пробка чуть не вывела меня из себя. Вот бы сейчас сюда нашу «вертушку», да прямо на Театральную площадь!

Внезапно, боковым зрением, я заметил на тротуаре молодую женщину. Видимо, она куда-то спешила и пыталась поймать машину. Я не мог перестроиться, чтобы подвезти её. Надо же, в свои пятьдесят шесть лет, несмотря на жуткую занятость, я всё ещё отмечаю хорошеньких женщин…

Вереница автомобилей медленно, с остановками, двигалась к центральной части города… Наконец, показался долгожданный Поцелуев мост, за которым вскоре открылась великолепная перспектива площади. А вот и театр. Обидно, я опоздал даже к началу третьего действия! Войдя в зрительный зал в темноте, усевшись на какое-то свободное место, перевёл дух…

Меня нельзя назвать знатоком оперы. Я просто чувствую её сердцем, и время от времени мне необходимо погружаться в её чарующие звуки… Театр переполняла дивная музыка Мусоргского, которая заставляла забыть о сиюминутных делах, проблемах и треволнениях.

Вот она, сцена «У фонтана», мой любимый дуэт Самозванца и Марины Мнишек. Музыка льётся, уводит куда-то. Я как будто тону в этих звуках, сладостных звуках. Переливчатый голос Марины, как нить кружева, вьётся и ведёт меня в глубь времени, в мои воспоминания…
Стоп! Когда-то я уже слышал именно этот голос! Да-да, неземной, неповторимый голос… Вот Григорий молит Марину: « О, не дай остыть наслажденью, дай душе отраду, моя чаровница!». И голос певицы звучит, как вскрик восторга: «Царь мой!». Потом музыка дойдёт до своего апогея… И в заключение я услышу эти волнующие верхние звуки, когда голоса Марины и Григория сольются вместе, звуки, которые когда-то возносили меня на небеса… Я всё вспомнил! В мгновение ока, как кадры киноленты, пронеслись передо мной события многолетней давности. Если точнее, это было пятнадцать лет назад. Моя любовь к ней — юной, прекрасной, богине. К певице, подающей большие надежды. Анна Панина – было её имя…
Но что это? Голос певицы чуть-чуть, почти незаметно, надломился и не достал, не дотянул до того, почти забытого мною ощущения счастья…”

— Досадно. Вы ничего не заметили? — спросил я у своей соседки справа, когда зажёгся свет в зале.

— Что именно? — повернулась она ко мне в пол-оборота, и я узнал ту самую незнакомку, которая пыталась поймать машину по дороге  в театр.

Конечно, меня она никак не могла узнать, и, наверное, её удивил не столько мой вопрос, сколько изумлённое выражение моего лица…

« Как же ей удалось опередить меня?» — подумал я и невольно задержал свой взгляд на лице этой молодой женщины.

Я не мог отвести глаз от красиво очерченного подбородка незнакомки и милой родинки над верхней губой, точно посередине.

— О чём это Вы? — спросила она.

Её вкрадчивый низкий голос завораживал и волновал меня.

— Извините, — проговорил я, едва шевеля вдруг занемевшими губами, – Вам не показалось, что ангельский голос певицы сорвался в самый неподходящий момент? Непростительно для профессионала… Кстати, Вы не знаете, кто сегодня поёт партию Марины? — спросил я, вспомнив, что не успел купить программку.

Женщина молча смотрела на меня, словно гипнотизируя. Я всматривался в её красивые тёмные глаза с поволокой. Вдруг они начали светлеть и округляться. Боже, что это? Глаза сделались совершенно жёлтыми, зрачки превратились в маленькие колючие точки. Прелестная родинка над раздвоившейся верхней губой выстрелила в меня тонким змеиным жалом.

— Ч-ш-ш-ш-ш…, — зашипело у меня в ушах, и я отключился…

Глава 2

Звук мерно капающей воды из-под крана заставил меня очнуться. Я лежал в тёплой, ароматно вспененной ванне в своей московской квартире. Бокал с недопитым мартини стоял на сверкающем кафелем полу. Из окна ванной комнаты сквозь узкие листья драцены пробивался яркий солнечный свет. С трудом выйдя из джакузи, я поплёлся на кухню что-нибудь перекусить. В квартире никого не было.

— Ах, да! Ведь совсем забыл, — я хлопнул себя ладонью по лбу. – Моя Любаша с сыном отправились отдыхать в Монако, на Средиземное море. Как же это у меня так память отшибло?

Металлическая хай-тэчная отделка кухни всегда отрезвляюще действовала на меня. Но я не мог никак сосредоточиться ещё минут десять и тупо смотрел в окно на Москва-реку. Было утро. Из радиоприёмника доносились звуки увертюры Мусоргского к «Хованщине». Я постепенно приходил в себя от этой родной, задушевной мелодии.

— Рассвет на Москва-реке, — медленно проговорил я…

И вдруг меня объял ужас! Я понял, что моё давешнее присутствие в Опере было реальной явью… Но как я оказался дома? Припомнив свою многотрудную поездку до театра, я не мог поверить, что прослушал всего лишь отрывок оперы… А дальше – провал в памяти… Вдруг меня осенило! Машина! Мой «Lexus» должен был остаться припаркованным у театра, если его ещё не угнали…

«Мне надо срочно лететь в Питер»,- подумал я, разыскивая свой костюм, в карманах пиджака которого находились мой бумажник и сотовый. Костюм аккуратно висел в шкафу, всё содержимое карманов было на месте. Телефон был отключен. Это показалось мне странным, ведь я никогда не выключаю его, так как всегда должен быть на связи. Сделав несколько деловых звонков, я вызвал своего шофёра Виктора с машиной нашей фирмы. Сильно удивившись, что я в Москве, он мигом был у моего подъезда. Не задавая лишних вопросов, Витя доставил меня в аэропорт…

Глава 3

И вот, я снова на Театральной площади. Слава богу, моя «ласточка» на месте. Погладив капот машины нежно, как бёдра любимой женщины, я сел в автомобиль и устроился в удобном кресле.

«Что дальше?» — думал я.

Мой взгляд остановился на вчерашней афише, висевшей на стене театра.

— М. П. Мусоргский «Борис Годунов»… Исполнители… так-так, Марина Мнишек — Ольга Крылова, — прочитал я.

Это имя мне не говорило ровным счётом ничего. Но этот голос, точь-в-точь как голос моей Анны…

«Но ведь я могу сравнить эти голоса по акустическим характеристикам», — обрадовался я, тотчас вспомнив о старенькой кассете с записями Ани пятнадцатилетней давности.

— Безумец, — проговорил я вслух, ужаснувшись этому фактору времени.

“ А ведь Модест Петрович тоже был безумцем, — пронеслось у меня в голове.- Нехорошая ассоциация, однако”…

Я вышел из машины и поднялся в «Звукооператорскую» театра, местонахождение которой мне указала сидевшая в фойе старушка. Молодой парень, лет двадцати трёх, сидел за аппаратурой в прокуренном помещении. Лёгкая небрежность в его облике выдавала человека, полностью отдававшегося своей профессии. Внимательные серые глаза с интересом разглядывали меня из-под очков. Поздоровавшись, я протянул ему мою визитку.

«Генеральный директор строительной корпорации «Стена» Воеводов Владислав Сергеевич и т. д.», — было напечатано на ней.

Проникнувшись уважением, парень пожал мне руку и представился:

— Олег Тенин. Чем могу быть полезен?

— Видите ли, молодой человек, вчера я был на спектакле и просто очарован исполнением партии Марины Мнишек. По-моему, я нашёл самый быстрый способ получить запись хотя бы небольшого отрывка в исполнении Ольги Крыловой. Ведь вы записываете спектакли?

— Да, частично. Как раз этот спектакль мы готовим к показу на телевидении, — сказал звукорежиссёр.

— Как хорошо! Уважьте старого меломана, — попросил я, подавая ему крупную купюру.

— Что Вы, ничего не надо. Мне это нетрудно сделать, — сказал Олег, подошёл к компьютеру и быстро скинул на диск несколько треков.

— Ладно. А если я попрошу Вас за эти деньги сделать кое-какую работу, Вы согласитесь? — спросил я, подумав, что как раз здесь, у Олега, мы сможем сравнить записи.

— Буду рад помочь, — был ответ…

Теперь надо было быстро привезти Олегу кассету, чтобы удовлетворить моё любопытство.

«Это всего лишь любопытство?» — спрашивал я себя и не мог понять, почему предался этой навязчивой идее, забросив все дела…

Мой автомобиль стремительно ехал вдоль Марсова поля, и, притормозив на Троицком мосту, я достал свой телефон. Набрав номер на мобильнике, я кратко сказал:

– Мамуля, здравствуй. Еду к тебе.

Глава 4

Я ехал к маме на Петроградку. В своём преклонном возрасте она дала бы фору многим молодым, сохранив энергию и оптимизм. Несмотря на все наши уговоры переехать в Москву, она, коренная ленинградка, как говорили в «совковые» времена, не променяла свою небольшую квартирку на Петроградской стороне на московские палаты. Мне по делам службы постоянно приходится наведываться в Петербург, и мы с мамой часто видимся.

Припарковавшись возле моего родного дома, я некоторое время любовался его только что отремонтированным фасадом. Ещё в детстве, по пути в школу, когда мне приходилось около получаса идти до неё по Кировскому проспекту, я восхищался архитектурой старинных зданий. Неоготический «Дом с башнями», «Дом Бенуа» с его колоннадой, знаменитый дворец Матильды Кшесинской и многие другие неповторимые здания воистину подтверждали, что «архитектура – это застывшая музыка»…

Я подошёл к парадной и толкнул тяжёлую дверь. Мои шаги отдались гулким эхом в этом просторном подъезде, щедро украшенном лепниной, с огромной, чудом сохранившейся изразцовой печью в углу. Поднявшись по широкой лестнице со знакомыми с детства драконами на балюстраде, я открыл дверь своим ключом.

Мама встретила меня с подносом в руках, на котором дымились мои любимые пирожки с мясом.

— Сынок, я уже кофе сварила, сделала на скорую руку горячие бутерброды. Перекуси пока, а затем я накормлю тебя вкусным обедом, — захлопотала моя старушка. — Пирожки уже испеклись, пусть немного «отдохнут», а я пока перелью бульон в супницу.

— Мамочка, я ненадолго. Только захвачу кое-что, — сказал я, целуя её в щёку. – Ну, зачем ты опять так много всего наготовила?

— Но, как же, сынок! Ты, я смотрю, всё бегаешь, питаешься, как придётся. Смотри, подорвёшь здоровье! – строго сказала мне мама.

— Не волнуйся. Позже обязательно ещё заеду к тебе, ближе к ночи, — пообещал я, на ходу съедая бутерброд. — А сейчас — дел невпроворот.

В моей комнате было всё по-старому. Кассета была быстро найдена, и я помчался к Олегу. Уже восемь часов вечера! А мне надо ещё успеть заехать в филиал нашей фирмы, а потом – на объект на Васильевском острове. Дела не ждут!

…И вот, я снова в театре. Войдя в «Звукооператорскую», я заметил «живописный» беспорядок, царящий вокруг: папки с подшитыми документами были разбросаны, ворох бумаг валялся на полу, окно было распахнуто настежь. В комнате находилась женщина, которая сидела за компьютером. Эх, зря я понадеялся, что Тенин ещё на работе!

— Вы не подскажете, где Олег? – спросил я незнакомку.

— Он срочно уехал в Новосибирск к родителям. У них там что-то случилось, — ответила она, развернувшись ко мне на крутящемся стуле.

Закинув ногу на ногу, она призывно демонстрировала мне свои красивые округлые колени. Мой взор медленно переползал на её лицо. Взгляд карих глаз притягивал и манил меня. Я начал приближаться к ней, пристально вглядываясь в родинку посередине её верхней губы. Внезапно губа раздвоилась, и меня обожгло прикосновение молниеносно выброшенного змеиного языка. Я потерял сознание…

Глава 5

Я пришёл в себя от пронизывающего холода. Откуда-то  до меня доносились крики чаек.   Надо мной расстилалось бледно-сиреневое небо, небо петербургских белых ночей.

«Где я? Что происходит?» – стучало в висках отяжелевшей головы.

Размяв тело, я встал на битумную основу. Боже, как я оказался на крыше дома, ещё недостроенного объекта нашей фирмы? Я сразу узнал это место и сам дом, на строительной площадке которого мне приходилось неоднократно бывать. С высоты открывался вид на бескрайний Финский залив и Петровский остров. Позади меня  спал северный город…

Мой сотовый был выключен.

— Связь-твою-мать! – выругался я. – Что опять творится с моим телефоном?!

Я включил мобильный и прослушал «голосовую почту». Большая часть звонков шла от мамы и жены. Звонили также из фирмы, видимо, совершенно потеряв меня из виду.

— Да, старик. Похоже, «крыша» у тебя поехала не на шутку, — сказал я сам себе, прохаживаясь взад — вперёд по крыше.

Мои мучительные попытки вспомнить, что же со мной произошло накануне, обрывались у вывески на двери: «Звукооператорская».

«Надо что-то делать, не впадая в панику», — подумал я и вышел на лестничную площадку.

Спускаясь с шестнадцатого этажа пешком, я проделал своего рода «утреннюю» зарядку, и моя голова окончательно прояснилась.

«Метро ещё не скоро начнёт работать… И прежде всего я поеду к маме», — заключил я. Но железная дверь на выходе была закрыта. Я оказался в ловушке. Мысль связаться с моими сотрудниками была сразу отметена — что подумают обо мне подчинённые? Значит, надо как-то выкарабкиваться самому.

«Что ж, хоть я уже давно не мальчик, но вылезти через окно ещё смогу»,- решил я и вошёл в квартиру на первом этаже. По профессиональной привычке, оглядев недавно застывшую стяжку и свежеоштукатуренные стены, я подошёл к окну. Открыв стеклопакет, перелез через подоконник, но ноги никак не могли найти опоры, и я некоторое время оставался висеть за окном. Как вдруг за моей спиной раздался строгий мужской голос:

— Нехорошо, гражданин, по стройкам лазать по ночам. Слезайте, блин, поедем в участок…

И милиционер помог мне вылезти из окна и не очень-то вежливо посадил в машину. Паспорта при мне почему-то не оказалось. На все мои возражения звучал только один ответ:

— Разберёмся, блин…

Мы приехали в отделение, и меня провели к дежурному, как водится, давать показания. Оказалось, что мент заметил меня ещё тогда, когда я маячил на крыше, и поджидал внизу. В наше сумасшедшее время «органы» во всех видят террористов. Так что, надо было как-то объяснить, что я там делал.

— Послушайте, — сказал я уже в который раз, – этот дом — мой объект. Я являюсь директором строительной фирмы и просто проверял качество работы строителей.

— Значит, Вы пришли пешком, на ночь глядя, на свой объект, и Вас закрыли собственные рабочие? — резонно спросил милиционер.

«Пришёл пешком?.. Как же это я позабыл об автомобиле?! Бедная моя «ласточка»! Она опять одиноко стоит на Театральной, – с тоской вспомнил я о своей машине. – Вероятно, и документы остались в салоне…»

Я тяжело вздохнул.

—   Давайте позвоним управляющему нашего филиала здесь, в Питере…

Валерий Иванович, уже не молодой, располневший, но удивительно подвижный человек, был срочно поднят с постели и приехал меня выручать. Наконец, инцидент был исчерпан. Мы пошли к выходу, и я услышал сказанные мне вдогонку слова милиционера:

— Да, у богатых свои причуды…

Глава 6

По дороге в фирму я попросил Валерия Ивановича никому не рассказывать о моём пребывании в милиции. Показав жестом застёжку-молнию на губах, наш управляющий сосредоточенно вёл машину. Зная, что у него своих забот полон рот — жена, у которой он «под каблуком» и три дочери на выданье, — я был уверен в его молчании.

«Мне надо срочно оформить официальный отпуск и отдохнуть. Срочно!»- думал я всю дорогу.

Наконец, мы приехали в офис. Зевающий охранник Саша открыл нам дверь, поинтересовавшись при этом, кому не спится в ночь глухую…

Мы прошли в кабинет управляющего филиалом. Сев за стол, я принялся писать текст заявления об уходе в отпуск. Причина – по семейным обстоятельствам. Конечно, можно было бы просто поставить в известность своего заместителя по телефону, но не ждать же мне до утра, когда народ проснётся. Я итак потерял слишком много времени. Оставив заявление на столе, и попросив Валерия Ивановича переслать его по факсу в Москву, я отправился к маме.

Сидя в пустом вагоне метро, собрался с мыслями. Всё-таки, я привык доводить начатое до конца – это моё кредо по жизни. Идея о сравнении записей голосов двух певиц не давала мне покоя…

Оказавшись перед дверью маминой квартиры, я почувствовал жуткую усталость от пережитых приключений. Мама, конечно, переволновалась, куда я пропал, но не имела привычки настаивать на объяснениях и выспрашивать, что произошло. Видя моё состояние, она покормила меня и уложила спать.

…Волны залива несли приятную прохладу. Свежий влажный воздух охлаждал моё разгорячённое лицо. От раскалённой кровли, на которой я стоял, исходил жар, накопленный в течение летнего дня. Я оторвался от крыши дома и плавно полетел к воде. Странно, я не чувствовал своего тела. Казалось, что Земля потеряла гравитацию, и я парил в невесомости. Затем, оказавшись на волне, я встал на ней во весь рост и закачался, как поплавок. Необыкновенная лёгкость была во всём теле, мозг работал исключительно ясно…

Взглянув на берег, я увидел Аню. Она стояла и смотрела на меня. Её русые волосы и подаренное мной когда-то алое шифоновое платье развевались на ветру. Удивительно, города уже не было, он исчез. Величественные горы с ледяными вершинами громоздились вокруг бухты. Я оглянулся и увидел необозримый океан, простиравшийся до линии горизонта. Зелёные гребни волн вырастали и становились всё более кипучими и пенистыми… Я почувствовал смутную тревогу. С трудом балансируя на волнах, я снова нашёл взглядом Анну. Она пыталась мне что-то сказать. Потом я отчётливо услышал её слова. Она говорила:

– Я жду тебя. Помоги мне, Влад.

— Что я должен делать? – спросил я, тщетно пытаясь приблизиться к ней по воде.

Она была пронзительно хороша – хрупкая, юная. Казалось, что тело её вот-вот растворится в воздухе.

— Что я должен делать?! – уже кричал я изо всех сил. Аня не слышала меня. Она начала петь своим изумительным голосом. Я узнал эту музыку. Это была ария Маргариты из «Фауста» Гуно. В её пении была какая-то обречённость и безысходная тоска…

Но вдруг, неожиданно, огромная волна накрыла меня с головой, и я проснулся…

Глава 7

Так что же случилось с Анной Паниной тогда, пятнадцать лет  назад? Я начал вспоминать все подробности нашей встречи, недолгой любви, внезапного расставания.

Я был в ту пору сорокадвухлетним холостяком, и мама уже почти отчаялась дождаться внуков. Шли 90-е годы, заря дикого капитализма. После неудачной попытки начать своё дело – «задушили» налоговая инспекция и рэкет — я осел в одном агентстве недвижимости. Расселив пару старых питерских коммуналок, я начал обрастать клиентами, и вскоре мои дела пошли очень даже неплохо.

Однажды к нам в агентство зашла молодая девушка, чтобы снять квартиру в районе консерватории. В офисе в тот момент находились только я, как дежурный агент, и наша секретарша Верочка. Дежурный по аренде жилья в тот день не пришёл на работу, и мне пришлось заняться подбором вариантов.

Девушка была так красива, что я никак не мог сосредоточиться на толстых папках с предложениями сдачи квартир. Увидев это, Верочка кинулась мне на помощь. Позже она даже смеялась, говорила, что не ожидала увидеть меня, зрелого мужчину, в таком замешательстве перед девушкой. Да, я был очень смущён, и сам не ожидал от себя такой реакции.

Наконец, было выбрано несколько вариантов квартир, и мы с Анной — так звали мою клиентку — поехали на

просмотр. В машине мы разговорились, и напряжение между нами исчезло само собой. А приближаясь к первой квартире, у нас было такое чувство, что мы давным-давно знаем друг друга. Одна квартира не подошла по цене, вторая – по месту нахождения. Наконец, третья квартира вполне устроила Анну, и мы быстро оформили все бумаги. Никаких комиссионных я с неё не взял — так хотелось сделать ей что-нибудь хорошее – и никак не мог найти повод для продолжения нашего знакомства.

— А знаешь, Влад, — просто сказала она, – я — оперная певица и приглашаю тебя на свой спектакль в консерваторию.

Воспитанный на роке, диско и попсе, я и близко не подходил к оперным театрам, но ради Анны готов был выслушать даже самую нудную оперу…

— Владик, – раздался голос мамы, – звонит Люба, возьми трубку.

Я вздрогнул от неожиданности, возвращаясь в реальность.

— Здравствуй, дорогой, – голос моей жены был немного раздражён, – нам не звонишь. Как ты?

— Любаша, извини, много дел навалилось, — ответил я дежурной фразой.

На мгновение у меня защемило что-то внутри. За годы нашего брака я так и не привык быть с Любой в сколь-нибудь долгой разлуке.

— Как Глебушка? – спросил я о сыне.

— У нас всё хорошо, наслаждаемся морем. Глеб очень увлёкся местными достопримечательностями, ведёт дневник. Приедем – тебе покажет. Как ты? Я почему-то волнуюсь за тебя.

— Успокойся, пожалуйста, Любаша. Обещаю звонить. Ну, крепко вас целую. Пока.

На другом конце провода раздались «чмоки», и пошли короткие гудки. Что-то меня удержало сказать, что я взял отпуск. Всё-таки, надо к ним вырваться в Монако. Ладно, если получится, пусть это будет для них сюрпризом.

Надо действовать дальше. Я надел пиджак и нащупал в кармане две заветные коробочки с аудиозаписями. Поцеловав маму на прощание, я в очередной раз поехал за своим автомобилем на Театральную площадь…

Глава 8

Вблизи чёрного «Lexus»-а стоял микроавтобус с надписью «Криминалистическая лаборатория». Ничего не подозревая, я открыл дверь моей «ласточки».

— На ловца и зверь бежит, — сказал подошедший ко мне молодой человек в тёмном плаще. Он показал своё удостоверение и спросил:

– Воеводов Владислав Сергеевич?

— Да.

— Вы задержаны.

— Ё-перный театр! Опять… — чуть не ляпнул про милицию я, но вовремя спохватился.

Меня провели в одно из помещений театра. Там сидела пожилая женщина, которую я в прошлый раз видел мимоходом. Наверное, театральная служащая.

— Ну вот, гражданин Воеводов, эта женщина утверждает, что видела Вас вчера около двадцати одного часа в «Звукооператорской». Что Вы там делали? — спросил следователь и попросил женщину выйти.

Предчувствуя что-то очень скверное, я стал лихорадочно соображать. Стало быть, имя моё вычислили по номеру моей машины, тётку эту я видел только внизу, неужели она следила за мной? Ещё помню, на афише значилось, что вчера вечером не было спектакля, и, следовательно, это обстоятельство сужало им круг поиска. Круг поиска кого? Что могло случиться в этой грёбаной «Звукооператорской»?

— Да ничего я там не делал. Я не успел туда даже войти… — сказал я и запнулся. Стоп, так меня примут за сумасшедшего, расскажи я им о своей телепортации на крышу.

— А что, собственно, произошло? — спросил я.

Следователь выдержал паузу, не сводя с меня своих проницательных глаз.

— Вы были последним человеком, которого видели в театре накануне убийства Олега Тенина, — грозно сказал он. — Вас также видели в театре у гражданина Тенина и в районе пятнадцати часов. Что Вы тогда там делали?

Мне стало не по себе. Это уже выходило за все разумные рамки.

— Я просто попросил у него запись фрагмента спектакля «Борис Годунов», который я слушал накануне, и он мне очень понравился.

— Так зачем же Вы приехали к Тенину ещё и вечером? – спросил молодой человек.

«О, Боже!» — подумал я и, не желая изворачиваться и оправдываться, произнёс сакраментальную фразу:

– Я буду разговаривать только в присутствии своего адвоката.

— Хорошо, — сказал следователь, – подпишите «подписку о невыезде». На случай, если всё-таки захотите разговаривать, вот Вам моя визитка.

Меня отпустили, значит веских доказательств на мой счет у них пока нет.

Я срочно позвонил в Москву своему адвокату Феликсу Ярскому.

— Влад, слушаю тебя внимательно, — сказал Феликс, как всегда, уверенным голосом.

— Дружище, выручай! Меня обвиняют в убийстве, к которому никакого отношения я вообще не имею! Только что был допрошен следователем… Фурсманом Ильёй Николаевичем (прочитал я на его визитке). Остальное — при встрече. Прилетай ближайшим самолётом, — протараторил я.

— Не волнуйся, Влад. Буду, — железно ответил Феликс.

« … Олег, бедный парень, — думал я, сидя в машине. – Вот ведь, как бывает. Крепко, видимо, насолил кому – то… А я, ни сном, ни духом, попросив о маленькой услуге, вляпался по «самое некуда»… Значит, Феликс прилетит сегодня. Надо его встретить в «Пулково»…

Феликс Ярский – мой старинный друг. Ещё когда я работал в «недвижке», к нам устроился молодой юрист. В те годы юридической практики было, хоть отбавляй, (впрочем, как и сейчас) – то от бандитов приходилось отбиваться, то от чиновников, – и Феликс быстро стал опытным и высокооплачиваемым специалистом. Кроме того, он не утратил порядочности и чувства справедливости, что теперь является редкостью в его профессии. Я всегда мог доверять Феликсу, как самому себе.

Мысленно я вновь вернулся к убийству Олега. Связать со мной это происшествие было совершенно невозможно… Но те проклятые провалы в памяти, которые к тому же я испытал дважды за сутки, не давали мне покоя. Неужели я дожил до такого умопомрачения?

Я вёл машину спокойно. Времени было достаточно до встречи с Феликсом.

По приезде в аэропорт, купил газету и присел в зале ожидания. Уткнувшись в статью о глобальном потеплении, краем уха я услышал «щебетанье» двух молодых женщин. Они обсуждали погоду во Франции. Одна из них задела меня локтем, когда накидывала свою дорожную сумку на плечо.

— Пардон, — извинилась она.

— Ничего, ничего, — ответил я, разглядывая её.

Это была эффектная женщина, очень стройная, одетая в облегающий брючный костюм фисташкового цвета, который классно гармонировал с её жёлто-карими глазами. Она загадочно улыбалась, показывая белоснежные зубы под полуприкрытыми пухлыми губами. Над верхней губой была заметная родинка. Я встал, чтобы уступить ей место, не отрывая взгляда от её лица, которое вдруг исказилось… и, моментально выброшенный змеиный язык ужалил меня в руку. Я упал без чувств.

Продолжение следует…