КАРАСЬ БУЛЬ

                                    КАРАСЬ БУЛЬ.

Давным-давно, когда ещё на свете не было сотовых телефонов, а по улицам городов катили только отечественные автомобили. Когда люди высоко ценили нравственность и мораль, а потому ещё не слышали о СПИДЕ и повальной наркомании. Так давно, что можно сказать — это было ещё в прошлом веке.
В те далёкие времена взрослые дяди и тёти предпочитали телевизору книги и театры, а в выходные дни и отпускные недели рвались на природу. Их дети любили больше времени проводить в подвижных играх на улице, не сидели долгими часами перед видиком или за компьютерными играми. О вездесущей телевизионной рекламе, вышибающей из детских неокрепших мозгов зачатки здравого разума, тогда ещё даже и не слышали.
Был тогда у меня закадычный друг Николай. Все во дворе, кроме взрослых, звали его запросто Ник. Так получилось, что наши семьи одновременно стали новосёлами в одном подъезде новенького дома. Шёл нам тогда двенадцатый год, и мы стали ходить в один класс, где быстро подружились. Так вот, Ник обладал удивительным талантом фантазёра и увлекательного рассказчика. К тому же он был не по возрасту начитан, и тем самым казался намного умнее и старше своих сверстников. А потому и пользовался среди нас большим авторитетом.
Его отец слыл заядлым рыболовом. Он часто вывозил на своём горбатеньком Запорожце за город на рыбалку Ника с братишкой Володей и насколько позволял салон машины некоторых ребят нашего подъезда. С тех пор это увлечение у меня осталось на всю жизнь.
Зимой, когда на улице было очень холодно и довольно темно, мы, юные жители нашего подъезда, сделав все домашние уроки, собирались вместе на лестничной площадке. Там Ник рассказывал свои выдумки о подводной жизни рыб, да так здорово, что даже девчонки выходили к нам на посиделки. Эти вечера были у нас как театр одного актёра. Заслушиваясь его, мы часто забывали про телевизор и ужин. И только когда родители насильно начинали разгонять нас с площадки по квартирам, Ник прерывал свою фантазию до следующего вечера. С тех пор прошло много десятилетий и, в память о детской дружбе, я попытаюсь рассказать вам те занимательные истории. А что подзабыл, дополню своими соображениями.
Начну с того, что Ник, когда мы все присели вокруг на корточки, чтоб не протирать штаны о холодные бетонные ступеньки, представился карасём и с серьёзным видом заговорил.

                                           Гл. 1.

-Здравствуйте, меня зовут карась Буль. Я профессор прудовой академии, один из самых уважаемых обитателей нашего водоёма. Да, да — не удивляйтесь, у нас, рыб, как и у людей тоже есть школы и даже академия. Это только вы, люди, считаете, что рыбы – глухонемые и самые глупые существа на свете.
Глубоко ошибаетесь, мы не глупы и разговариваем между собой, только так тихо, что вы нас не слышите. Мало того, каждая уважающая себя рыба понимает и говорит на множестве подводных языков.
У нас с самого раннего детства каждый вид рыб имеет свой язык. Например, пескари начинают общаться между собой на своём языке, а окуни на своём. Вы от родителей учитесь своему национальному языку. Потом, уже в школе учете ещё один, в крайнем случае, два языка.
Вот тут то, мы опережаем людей по учёности. У нас изучаются языки всех рыб, живущих в нашем пруду, просто это необходимо для жизни. Пробуйте не знать язык щуки, сразу окажитесь у неё в зубах. Ещё полезней понимать мирных соседей, подслушать, где они нашли обилие корма, и направиться туда на обед.
Языкознание – это только одна из важных учебных дисциплин в наших школах. Вам, людям, намного проще изучать языки, вы можете записывать всё что хотите, а позже повторять. У вас есть письменность. А нам писать не на чем и нечем, поэтому приходится сразу всё запоминать.
Вы ходите в одну школу, сначала в первый класс, потом во второй и так дальше по возрастанию сложности знаний до выпускного класса. Потом переходите к самостоятельной жизни: кто продолжает учиться, кто начинает работать.
У нас же по-другому: первый год мы проводим в начальных школах, познавая общие азы, второй — в школах молоди, изучая более подробно все стороны самостоятельной жизни. А уж потом образованную молодь отпускают в свободное плавание по пруду. Там — каждый сам за себя ответчик. И только тот, кто показался всех умней после двух школ, поступает в академию.
Надо отметить, что школы у каждого вида рыб свои. Учат там не только языкам. На тактике, например, изучают повадки хищников и способы маскировки от их глаз, а юных хищников – как охотиться. На этикете учат правилам поведения с миролюбивыми соседями. Отрабатываем мы и уловки с финтами при бегстве от хищников, по-вашему, просто – физкультура.
Есть у нас и кулинария – это предмет о том, где и когда лучше всего питаться. В каких местах водятся мотыли, дафнии и прочая живая пища. Где во время дождя искать, смываемых им в пруд, земляных червей и разных букашек. Какие водоросли полезны, какая прибрежная трава съедобна. Где знойным летом искать падающих в воду насекомых. Где лучше зимовать, чтобы рядом была пища и при этом не оказаться самому кормом для щуки или окуня. В общем, у нас, как и у вас, существует множество учебных предметов.
Я не буду вам подробно объяснять, чему учат рыб на арифметике, географии и истории пруда. Всё это и много другое нужно в жизни.
В отличие от вас, первые азы нам дают учителя-наставники в начальных школах, а не родители. Ведь мы не знаем, кто наша мать, кто отец. Из какой конкретно икринки кто из нас вылупился, кто её отложил, кто оплодотворил – одному Нептуну известно. Так что мы можем только приблизительно сказать — вот моя мама, а вот, может быть, папа. Взрослые рыбы даже приблизительно не могут указать на своего сына или дочь. Да и кто из мальков девочка или мальчик, узнаём лишь через год после рождения, а, то и позже.
Жизнь в нашем пруду устроена почти так, как заведёно в Англии. Есть своя королева и парламент, нет только кабинета министров с премьером. Их роль выполняет свита королевы, состоящая из стаи больших щук и стаи огромных окуней, шерифов и их помощников.
Наша королева — самая большая, старая и мудрая щука с серебряным кольцом в жаберной крышке. Его, по преданию, много, много лет назад, вставили ей рыбаки, которые сначала поймали её, а потом выпустили обратно в пруд. Причуды людей нам понять сложно. Что они хотели? С тех пор она их ненавидит. Мы её зовём королева Кольцо.
Шерифы с помощниками следят за соблюдением законов. Парламент или, попросту, королевский совет пруда вырабатывает законы, которые утверждает королева. В этот совет входят представители каждого вида живущих в пруду рыб. Мы, их называем сенаторами. Каждая большая стая выбирает в совет своего делегата, обычно – вожака. В дополнение им, королева назначает в парламент ещё старейшин. Этих, самых уважаемых членов совета, она выбирает из, отличившихся чем-то неординарным, рыб.
Видите, у нас почти так же, как у вас — президент, парламент, прокуратура и милиция. Только, в отличие от вас, суд у нас суровый и скорый. Есть преступник — есть пища для королевы и её свиты. Поэтому ни одно нарушение закона не остаётся незамеченным. Как живут рыбы в других естественных водоёмах, не знаю — не бывал.
Один из многих законов гласит: территория школ — зона безопасности. Никто, кроме учителей и учеников, не имеет права заплывать туда. Но так же, как и у людей, у нас попадаются не законопослушные типы.
Куда ещё не шло, если к малькам проникнет кто-нибудь из вегетарианцев с целью подкрепиться тамошними водорослями и придонной живностью. Голодной зимой это случается часто. Но совсем не допустимо, если туда заберётся хищник проглотить ещё неопытных крох.
Поэтому на границах территории школ несут охранную службу строгие шерифы и их помощники. Таких нарушителей патруль глотает на месте без суда и следствия, в крайнем случае, отводит на суд и скорую расправу к самой королеве.
В нашей академии мы учим наиболее одарённых рыб, которые потом становятся учителями в школах. Я преподаю там для нехищных рыб тактику, этикет, правоведение и несколько прудовых языков. Кроме того, весь профессорский состав академии входит в королевский совет. Так что приходиться заниматься не только преподаванием и научной деятельностью, но и законотворчеством.
В академии мы изучаем способы добычи нас человеком и разрабатываем методы нейтрализации его усилий, которые проводим как законы. Анализируем множество других угроз для жителей нашего водоёма.
Не подумайте, что я вот так сразу, без усилий, стал важной персоной в нашем пруду. Это стоило мне большого труда и опасных приключений. Вначале я был весьма беззаботным мальком, которого интересовали лишь три вещи: как бы сытно поесть, как бы пошалить и не попасться на обед хищникам. Но, однажды, судьба так распорядилась, что мне пришлось быстрее, чем моим сверстникам взрослеть.
Как это произошло я и хочу вам подробно рассказать. Начну с самого начала – с рождения.

                                           Гл. 2.
-Родился я, как и положено, из икринки в зарослях камыша. Её, как только хорошо прогрелась вода, отложили там и оплодотворили весной мои родители.
Первое что увидел — был яркий ослепительный свет и зелёные водоросли. Вокруг плавали такие же, как и я, маленькие карасики. Они отщипывали со стеблей камыша лохматую мелкую поросль. Этой зеленью у дна обросли все корневища. Мальки аппетитно чавкали набитым ртом.
У меня было странное неприятное ощущение, сосало в животе, теперь-то я уже знаю, что это был голод. Глядя на них, я принялся тоже отщипывать и глотать эту нежную поросль. Сразу стало весело и захотелось шалить.
-Трата-та, красота, — ткнул меня в бок и встал перед глазами, задиристо перебирая плавниками, только что насытившийся, как и я, малёк, — вот тебе от меня подарочек.
-Ах, ну теперь держись, — я незамедлительно развернулся и с разгона крепко боднул его туда же.
Он далеко отлетел в сторону и повторил свой выпад. Не того напал, чтобы ему так просто это сошло с плавников. Всё повторилось с начала, так завязалась игра в салки. Тут же к нам присоединилось ещё несколько, пришедших в себя после рождения, мальков. Скоро в образовавшейся круговерти найти зачинщика было невозможно, толчки шли со всех сторон. Вдруг, в этот момент к нам в самую середину веселящейся стайки вклинилась большая рыбина.
Она была похожа на нас. Вся покрытая золотистой чешуёй с рыже-бурыми округленными плавниками и широким хвостом, эта махина была явно нашей родственницей.
Тело, с боков, так же сплющено, как и у нас. Спина крутой дугой поднималась от затылка безусой мордочки и была темней боков; почти красно- золотистая. Ближе к брюшку краснота пропадала. От жабр до хвоста еле проглядывалась чуть тёмная полоска.
Почему-то на спинном плавнике у неё была заметная не естественная выемка, которой у нас всех не было. Эта странная особенность, невольно, запала мне в память.
Вот так выглядит первый составленный мной подробный портрет рыбы, который я отложил в своём мозгу. Сколько ещё мне предстояло запоминать таких зарисовок, скажи кто-нибудь мне в то время, не поверил бы. Да, рисуем мы портреты только в своём уме.
Вам, людям нас не понять, у вас есть бумага и цветные карандаши, а некоторые пишут красками на холсте. Взяли в руки кисточку и создали красочную картинку. У нас всех этих приспособлений для рисования нет, у нас даже рук нет. Наверное, именно с того момента детства, я начал коллекционировать в своём мозгу красочные описания различных рыб. Рисовать портреты подводных жителей в своём воображении стало моим хобби.
-Кончай озорничать, — громко, чтобы её услышали сквозь поднятый нами гам, крикнула нам эта громадина и представилась, — я, как и все вы, карась. Вы ещё маленькие и глупенькие, поэтому будете делать, что я скажу. Пока всем оставаться на своём месте, не разбредаться. Сейчас я быстро подгоню сюда остальные стайки глупышей, и мы продолжим разговор.
-Итак, мальки, слушать меня внимательно, повторять не буду, — заявил взрослый карась, когда согнал из всех зарослей множество стаек таких же, как мы, малышей.
С этого момента я буду у вас наставником. Прошу запоминать всё, чему я буду вас учить. От этого будет зависеть ваша сытость, здоровье и в конечном итоге — доживетё ли вы до моих лет. Поздравляю вас с успешным рождением. Посмотрите внимательно вокруг. Видите на камышах мертвые икринки, им не повезло, они не созрели до мальков. Теперь так и останутся здесь. Сейчас у вас ещё маленький ротик, способный только отщипнуть и проглотить нежные лохматые водоросли. Впрочем, я гляжу, вы их уже попробовали. А вот, когда чуть подрастёте, я разрешу вам съесть оставшиеся икринки. Будем надеяться, что до вас, их не съест верховка. Она может сюда прорваться через охрану.
Вы теперь стали полноправными жителями нашего пруда и поступили в мою начальную школу. Посторонним к нам заплыв запрещён, так же, как и вам нельзя покидать её пределы. Нарушение этих правил очень строго карается, советую поверить мне на слово. Сейчас я вас познакомлю с границами школы, а вы запоминайте их, чтоб не попасть в большую беду.
-В этой стороне дальше этой большой чёрной коряги, за которой плавает полосатая рыбина, соваться нельзя, — сказал учитель, ткнув носом старый пень. Этого полосатика называют окунь. Он – хищная рыба, питается другими рыбками, запросто может и вас проглотить.
Не пугайтесь, сейчас он на королевской службе и имеет звание помощника шерифа. Его задача – охрана нашей школы у этого пня, и всякий заплывший дальше будет им съеден.
-Потом мы поплыли в другую сторону до затопленной ивы, там тоже была граница с окунем на страже. Так мы обследовали два рубежа школы – один, где восходит солнце, другой, где заходит. Затем наставник повёл нас в ту сторону, где глубина увеличивалась, до конца зарослей камыша, сразу за ними начиналась яма. В ней плавала длинная рыбина, значительно больше только что виденных нами окуней.
-Здесь граница проходит по краю камыша, вдоль склона в яму, — сказал учитель, — и охраняет её щука, тоже хищник. Её звание – шериф, она одна из главных служащих королевы нашего пруда. Вниз вам спускаться нельзя.
-И, на конец, мы доплыли до последней четвёртой границы, её никто не охранял. Там просто кончался пруд, и начинался травянистый берег. Здесь было так мелко, что сразу приходилось поворачивать назад. Вода на мели была намного теплей, чем там, где мы только что плавали. У берега, пытаясь выползти на него, копошились маленькие чёрные существа. Их можно было принять за уродливых мальков с большой пучеглазой головой.
-Это головастики, — объяснил нам наставник, — детёныши лягушек. Они не опасны, а вот их родители могут вас проглотить.

-Только это он сказал, как вдруг к нам в воду плюхнулся кто-то большой и зелёный. Мы толком не успели разглядеть его, как раздался свистящий звук и опять кто-то плюх к нам сверху.
В одно мгновение большое и зелёное оказалось зажатым между двумя, похожими на стебли камыша, палочками коричневого цвета. Мы только успели заметить как очень, очень большое существо серого цвета высоко подняло над водой зеленого, и сразу услышали голос учителя – Быстро за мной! Все кинулись за ним.
-Стой! — скомандовал запыхавшийся наставник, когда мы добрались до середины школы. Вы только что невольно познакомились с лягушкой и её детёнышами. Головастики к концу лета вырастут, хвосты у них отпадут, и превратятся в четвероногих лягушек. Те живут у самого берега и питаются в основном насекомыми, хватая их своим длинным языком на лету, а пока вы очень маленькие, могут съесть и вас. Не знаю, успели ли вы разглядеть серую цаплю, схватившую своим длинным клювом лягушку.
Эта птица охотится на отмели, хватает лягушек и тритонов, рыбой тоже не брезгует. Тритонов, как и лягушек, тоже следует опасаться.
Есть ещё другие птицы, которые питаются на воде, их тоже следует опасаться, это утки, гуси и чайки. Запоминайте признаки птиц – внезапное появление тени на поверхности воды и свистящий шум их крыльев.
-Поэтому, первое правило, — продолжал учитель, — держаться подальше от берега ближе ко дну. Так вы обезопасите себя от угроз птиц. Второе правило — опасайтесь всего, что вам неизвестно.
Смысл жизни карася заключается в том, чтобы сытно есть, и прятаться от всех, кто может тебя сцапать. А когда станете совсем взрослыми – дать потомство.
Для этого нужно многому научиться и дожить до таких размеров, когда вас не сможет проглотить ни окунь, ни щука. Пока до этого вам ещё очень далеко. По этому, начиная с сегодняшнего дня и до следующей весны, я вас буду учить разным полезным правилам и премудростям жизни, а потом всей стаей перейдём в старшую школу. И запомните, мы стали одной большой семьёй, все вы теперь братья и сёстры, так что помогайте друг другу в учёбе.
-И у нас начались учебные будни — то нельзя, туда тоже нельзя. Только и делай, что запоминай разные правила и законы. Вскоре мы до того подросли, что съели своими маленькими ротиками все, не вылупившиеся икринки. Они были вкуснее и сытнее водорослей.
-Теперь, когда ваш рот стал раскрываться больше, пора познакомиться с водяными блохами и циклопами, — объявил нам учитель и показал эту пищу.
-Это такие маленькие, величиной с икринку, рачки. Одни шустрые, перемещаются резкими зигзагообразными скачками, словно прыгают с места на место. За это их и прозвали водяными блохами. Люди называют их дафниями. Заметить этих крошечных созданий среди водорослей, в тени, под ряской, непросто, ещё трудней поймать.
Другие рачки, циклопы, существенно крупней дафний, встречались реже. У них всего один глаз, за это и получили у людей такое название. Плавают циклопы медленно, преимущественно у самого дна, больше прячась там под гниющими опавшими листьями и ветками деревьев.
Проглотить циклопа сразу всем не удавалось, некоторые из них не помещались в рот. Зато дафнии проходили за милую душу, притом охота на них была весёлая и азартная. Чтобы наесться это мелочью, надо гоняться за ней целый день. В пылу охоты, потеряв счёт времени и ничего не замечая вокруг, мы начинали быстро забывать, за кем так бесшабашно носимся. Часто, не успев вовремя остановиться, мы натыкались друг на друга. Постепенно толчки становились умышленными, и охота сама собой превращалась в игру.
В одну из таких игр, ко мне опять прицепился тот самый « Трата-та, красота». Он, при всяком удобном случае, пытался всегда разозлить именно меня, будто бы никого другого рядом не было. Забияка до того обнаглел от своей безнаказанности, что, удирая от моей контратаки, выплыл за пограничную корягу. Дальше было как в замедленном кино.
Неподвижные оранжевые глаза уставились на нас, словно гипнотизируя и приглашая приблизиться. Огромный окунь, страж школьной границы, медленно разворачивался в нашу сторону. Потом мгновенный бросок и мой обидчик исчез в его бездонной пасти. Я был шокирован этой расправой и, поначалу, очень растерялся. Долго не мог пошевелиться, наблюдая, как окунь направляется ко мне. Это длилось, может быть, всего секунду, которая показалась целой вечностью. Всеми частичками тела я осознавал, что вот-вот буду съеден.
Как оказался за гниющим пнем, на территории школы, не помню. Придя в себя после потрясения, я уныло поплёлся к учителю и всё рассказал ему.
-Я же всех предупреждал, что выплывать за границы школы нельзя, — с горечью стал ворчать он, — теперь убедился в этом? Иди, собирай всех, расскажешь, чем заканчивается непослушание.
-Так я приобрёл печальную известность. Напуганная описанием гибели нашего братика и моими кошмарными чувствами в тот момент, стая отправилась в середину камыша на ночной отдых. Мне снился пережитый днем ужас. Как горбатая с тёмными полосами по бокам рыбина сверлит меня налитыми злостью оранжевыми глазами, как медленно с ухмылкой открывается её огромная пасть, как она направляется ко мне. Проснулся я с больной головой и дал себе зарок — слушаться старших и хорошо учиться.
Совсем скоро мы так наловчились питаться прыткими водяными блохами, что не заметили, как подросли. Большие циклопы стали заглатываться также свободно, как и дафнии. После освоения нами охотничьих угодий всей толщи пруда, осталась не тронутая нами зона дна. А там оказалось ещё интересней.
Наставник стал учить нас копаться носом в иле, где водился мотыль и прочая придонная живность. Мне больше понравились мотыли, такие тонкие красные червячки, они были самой вкусной пищей из того, что успел уже попробовать. Меня всегда очень радовала его находка. От удовольствия я всплывал на поверхность, глотал немного воздуха и потом, уже у дна, выпускал его. Воздушный зеркальный пузырёк забавно зигзагами поднимался наверх и там со звуком «буль» лопался. За эту привычку выражать радость все в стайке стали называть меня Булем.
-Хотя живая пища самая сытная, основная для нас всегда была и будет растительная, её безопасней добывать, — продолжал, наставлять нас учитель, — в водорослях много полезных витаминов, потому их всегда необходимо есть в первую очередь, а всякая живность служит только дополнительным питанием. И запомните ещё правило, если вы тщательно в поисках еды перепахали какой-то участок дна, то его следует надолго оставить.
Вновь туда, можно будет вернуться через неделю. К тому времени подрастут молодые мотыли и подползут к верхнему слою ила. Но самое важное то, что если вас там заприметили хищники, пока вы были заняты обедом, то к тому времени они забудут, где искать.
Поплыли за мной дальше, я покажу ещё одну вкусную пищу. Посмотрим, что можно съесть на поверхности пруда.
-Резкие порывы ветра часто сбрасывали с верхушек камыша разные лакомства: мух, мотыльков и прочих насекомых. Надо было быть очень шустрым: первым заметить добычу, обогнать всех и схватить её. Моё частое радостное бульканье мало оставляло шансов другим малькам успеть к цели, хотя были и у меня промахи.
Было очень обидно, когда ухватишься первым за большую стрекозу или бабочку, и в тот же миг за другой конец насекомого вцепится кто-то ещё.
Сразу начинается упорная, молчаливая борьба за обладание трофеем. Рот то занят, а так хочется поругаться с тем, кто пытается вырвать у тебя законную добычу. Хорошо если оторвется, хоть часть от стрекозы, а бывает и так, что останешься ни с чем.
После того как наешься насекомых, есть не хочется так же долго, как после мотыля. Отохотившись вместе с нами, одновременно приучая нас менять место обеда, наставник повёл нас в другой край зарослей камыша, по дороге втолковывая ещё одно правило.
Оно сводилось к тому, чтобы мы всегда добывали пищу небольшими стайками. Собирались в группы по пять или десять карасиков, чем больше, тем лучше.
-Так намного безопасней, чем в одиночку, — говорил он, — хотя, чтоб досталось побольше еды, придётся быть проворней других.
Зато, если рядом прогуливается щука или окунь, кто-то из вашей стайки обязательно заметит их и поднимет тревогу. Удирать надо всегда одновременно всем разом, рассыпаясь от хищников веером. Когда перед ними много целей, они немного теряются, выбирая за кем гнаться. А это шанс на спасение.
-Однажды, когда мы переплывали на новое место обеда, в стаю быстро вклинилось какое-то тёмно-коричневое существо, схватило одного из нас и поволокло в сторону. Учитель, услышав отчаянный вопль попавшегося малька, напал на обидчика и отбил несчастного малыша. Загадочный злодей, бросив добычу, тут же попытался напасть на другого малька. Но наставник не давал ему опомниться, постоянно атаковал. Он тыкал его носом и гнал от нас всё дальше и дальше, пока тот не скрылся за границей школы. Когда опасность миновала, начался ещё один урок.
-Это был жук-плавунец, — объяснил учитель, — очень коварный хищник. Он представляет опасность для всех маленьких рыбок тем, что не предсказуем. Может напасть в любом месте, потому что может не только плавать, но и летать над водой. Заранее почувствовать угрозу нельзя, спасение только в помощи друга.
Только его напористая атака может отбить жертву. Жук, когда ему мешают, разжимает свои челюсти. Поэтому сразу, как только вас кто-нибудь схватит, зовите на помощь. А схватить ещё может хищная и прожорливая личинка стрекозы, как только увижу, я вам её обязательно покажу. Они обычно сидят на стеблях камыша или тростника. Если увидите неестественные зелёные наросты на них, лучше близко не подплывайте.
-Дни становились короче, а по небу всё чаще проплывали хмурые тучи. Зачастили дожди, подошло к концу лето, началась унылая осень. Мы заметно подросли и благодаря учителю многое узнали. Более основательно постигнуть все премудрости нам предстояло уже в другой школе в следующем году.
Подкралась зима и заковала пруд в лёд. Дни стали очень короткими. Солнечные лучи плохо проходили к нам через лёд и совсем уже не грели. Стало темно и холодно. Моховидные водоросли перестали расти. Новые циклопы и дафнии больше не выводились, а старых мы всех съели. Стебли камыша нами были уже все обглоданы до основания, и блестели своей чистотой. Наступил голод, единственную пищу, мотыля, откопать удавалось редко. Чтобы хоть как-то согреться, мы зарывались в ил и прижимались друг к другу.
Некоторые не выдерживали сурового зимнего испытания и в поисках пищи покидали границы школы, назад мало кто возвращался. А те, кому посчастливилось вернуться живыми, рассказывали ужасы про нападения хищников. После этих историй у всех остальных пропадало всякое желание, рисковать покидать школу. Дышать становилось всё трудней и трудней, концентрация воздуха в воде сильно уменьшилась. Потянуло в сон и мы, как можно удобней устроившись в мягком иле, впали в спячку.

                                              Гл. 3.
-А теперь я познакомлю вас с тем самым прудом, где живёт карасик Буль, — предложил нам Ник, — благо у нас есть для этого время до весны, а он пусть пока спит.
Называется этот пруд Юлово. Расположен этот рукотворный водоём в живописном местечке в лесу, рядом с одноименной деревенькой. Каждое лето родители отправляют туда меня и Вовку.
Ему, кстати, на следующий год уже в первый класс. Поэтому в этот раз у нас с ним получилось вроде загородных школьных каникул. У меня очередные, а у него, авансом, первые.
-И ты нам, пока зима не кончится, про Буля больше рассказывать не будешь, — с огорчением спросил кто-то из компании, — дошёл до самого интересного места, и всё? У нас рядом с дачей тоже есть стометровая запруда на ручье. В жару там все купаются и берут воду на полив садов и городов. Про пруд совсем не интересно. Все они похожи друг на друга, перегородили речку плотиной и готово.
-Пока Буль спит, ничего с ним интересного не произойдёт, а с местом его проживания надо обязательно познакомиться, — объяснил Ник, — поэтому слушайте описание моего деревенского пруда, это вам не какая-то стометровая лужа. А кто не хочет, может не слушать. Я никого здесь насильно не держу.
Согласитесь, для того, чтобы немного ориентировались в плаваниях нашего героя, нужно хоть приблизительно знать место, где это происходит. И не сбивайте меня с мыслей по разным пустякам!
-Будете набираться здоровья на зиму, пить парное молоко, есть свежие овощи и фрукты, дышать полезным сосновым воздухом, — обычно везя меня и Вовку в деревню, наказывает нам мама, — ну и, конечно же, будете помогать по хозяйству бабушке и деду. Для вас там есть много работы: и в саду, и в огороде.
И уже собираясь обратно в город:
-И чтобы никаких жалоб на ваше поведение не было! Поняли? В следующие выходные обязательно приедем с отцом, проверю. Что не так — накажу!
-Сначала так всё и происходит — мы с рвением хлопочем по хозяйству. Но как только мама и отец сядут в машину и, как только перестанет клубиться над песчаной дорогой поднятая ими пыль, начинается другая жизнь. Немного возни в огороде, больше для виду, чем для пользы, и через полчаса у меня полная консервная банка червей для рыбалки.
Вовка, обычно первые дни, остаётся дома под присмотром бабушки. Чтоб как-то занять его, она придумывает ему какое-нибудь на первый взгляд серьёзное поручение, например, проверить целостность всех заборов.
Вооружённый деревянным автоматом, брат обходит рубежи большого нашего хозяйства и тащит за собой на поводке дворового пса Шарика. В это время я, привязав к велосипеду удочки и посмотрев, как свободолюбивая собака, не соглашаясь идти вдоль забора, тянет Вовку в молодую картофельную ботву, еду на свои излюбленные места.
Без транспорта у нас не обойтись, это вам не какая-то лужа-запруда, площадь только чистого зеркала юловского пруда почти тысяча гектаров. И это, не считая ручьистой части заболоченного истока, так что пешочком не находишься. В длину только около трёх километров, а перебираться на другой берег лучше на лодке. В ширину в некоторых местах больше двухсот метров.
Раньше на том месте, по рассказу деда, был широкий глубокий лесной овраг. По его дну протекала речка, которую запросто можно было перешагнуть. Начиналась она в глухой болотистой низине.
Я забредал туда, когда ходил за грибами. Это сеть множества родничков и ручейков до такой степени переплетённых между собой, что невозможно определить – с какого именно ручья начинается наш пруд. Паутина ручейков заросла осокой и редкими на бугорках земли чахлыми берёзками и осинками. Многие ручейки перегорожены маленькими плотинами из деревьев и веток, где бобрами, а где и людьми. Поэтому в низине множество луж-запруд. В одних живут осторожные острозубые бобры, в других местные жители отмачивают стволы лип для заготовки лыка. Потом, зимой, из него плетут сувенирные лапти и мочалки. А сама липа идёт на вырезание ложок и прочих деревянных поделок. Дед, например, смастерил Вовке такой деревянный автомат, от настоящего не отличишь.
Есть там увлекательное зрелище. Это — снующие туда-сюда в прозрачных мелких прудиках стайки мальков. Видимо, по весне во время паводка, сюда с высокой водой заплывают и нерестятся обитатели пруда.
Я часами, пока не заедят комары, могу наблюдать за резвящимися щурятами. Они совсем маленькие и забавные, величиной чуть больше указательного пальца. Бывает, что из соседней запруды, меня увидит осторожный бобёр и, испугавшись, нырнёт. При этом он своим широким, как лопата, хвостом резко бьёт по воде. Звук от этого удара в лесной тишине оглушает, словно над ухом выстрелили из пушки. От неожиданности такого приветствия сердце уходит в пятки, и сразу пропадает всякий интерес стоять там дальше и кормить собой комаров. Может быть, в этих местах расположены начальные щучьи школы?
Первым делом я еду на знаменитую главную приваду. Так называют юловские рыбаки и местные мальчишки плавучий остров. Это самое лучшее место для рыбалки. Собственно, это не совсем остров, а часть такого же леса, что в низине. Небольшой его кусок удерживается на тонком слое почвы в густо переплетённых корнях и, гоняемый ветром, плавает по пруду. Уникальный сквер на поверхности пруда.
Местные рыбаки выжидают, когда остров окажется в каком-нибудь удобном месте, и столбят. Вбивают длинные колы через его поверхность в дно пруда, лишая подвижности. Как правило, эта процедура повторяется каждый год, лед весной выворачивает колы, пуская остров в очередное плавание.
На приваду можно пробраться по жердям. Пару их с одной стороны прикрепляют к берегу. Другими концами прибивают к колам, торчащим из дна на половине пути до острова. Дальше на приваду с этих опор над водой проложено ещё пара жердей.
Получается двухпролётный мост, не всякому удаётся пройти по нему сухим. Почти каждый соскальзывает в воду. А без длинного шеста для опоры лучше и не пробовать.
Спрятав велосипед в густых кустах недалеко от привады, я в одних трусах, опираясь о дно шестом с одной стороны и связкой удочек с другой, перебираюсь к уловистому месту. Жерди подо мной прогибаются и раскачиваются, держать равновесие очень трудно, вода доходит почти до шеи. Со мной в обмотанной вокруг шеи рубашке переправляются банки с запасными крючками и леской, а главное, с червями. Каждый шаг по хлипкой почве острова отдаётся лихорадочной тряской берёзок и кустов.
До лесистого берега с привады далеко. Её хорошо проветривает, создавая комфортные условия для рыбалки, нет нудного писка комаров. Можно выбирать для рыбалки любую глубину до дна. Есть три метра, есть и пять, зависит от того, на каком краю острова от берега остановиться.
Вода прозрачная, через неё хорошо просматривается дно. Там растут разные водоросли и кое-где торчат догнивающие пеньки вырубленного на этом месте леса. Видно снующую рыбу, и она тоже отлично видит рыбака. В пруду в изобилии водятся окунь, плотва и щука, попадаются лещи и караси. Водятся скользкие чёрные гольцы и серебристая маленькая рыбка верховка. Причём первых здесь, в деревне, называют огольцами, а вторых синьтяпой.
Под привадой прячутся стайки жадных окуньков. Мне обычно хватает двух часов, чтобы обойти по периметру весь остров, забрасывая под самый его край удочку. Один за другим краснопёрый полосатик повисает на кукан. На уху два десятка достаточно и я с уловом возвращаюсь домой.
По дороге домой решаю важную задачу — где рыбачить завтра. Бабушка уже не сможет удержать Вовку дома, придётся брать его с собой, не тащить же его на опасные жерди. А хороших мест не так уж много.
Сначала стоит пристроиться с нашей, южной, стороны. Здесь берег круче и чистый без камыша. Вдоль него проходит песчаная дорога от нашей деревни мимо той самой заболоченной низины в далёкую другую деревню, Глотовку. Сосны подступают к самому урезу воды, кусты не мешают забрасывать удочки прямо с берега. Идеальное место чтобы учить Вовку правильно закидывать леску, не за что будет ей цепляться. Только вот дно почти без ила, один песок – для рыбы мало пищи.
Если клёва с берега не будет, можно перейти на плотину. Она выше зеркала пруда на полтора метра, с неё уходит дорога к железнодорожной платформе. В деревню из города можно добраться и поездом до разъезда Юловка. Когда-то, ещё до революции, на дамбе стояла водяная мельница и сейчас её каменный фундамент уходит глубоко в воду. А там, где крутилось колесо, устроен водосброс. Им регулируют уровень воды, излишек её стекает через его створку.
Плотина построена на дубовых сваях, обложенных глиной и большими каменными глыбами. Рядом с ней расположен наш деревенский пляж с прыгалкой в воду. Это такая широкая толстая доска, один конец которой вкопан в берег и придавлен тяжёлым камнем. Опираясь у самого обрыва на старую тракторную шину, доска выдаётся далеко над поверхностью пруда. Сразу под ней глубокая яма, можно смело нырять, до дна достают только взрослые дядьки. За плотиной по оврагу ручьём течёт сбрасываемая с пруда лишняя вода. Через километр овраг выходит из леса в поля и там, петляя, теряется. Если и здесь клёва не будет, можно плюнуть на рыбалку и пойди купаться.
Ещё один песчаный пляж есть на южном берегу, примерно посередине пруда, на территории детского спортивно-оздоровительного лагеря. Там даже есть небольшой парк прогулочных лодок. Дно там песчаное и достаточно мелко, как раз для детей. Я иногда беру напрокат у сторожа лодку, чтобы порыбачить у северного берега.
Он более пологий и дно покрыто илом. На берегу преобладают берёзы, а по самому краю у воды растут ивы, и только дальше в лес начинаются сосны. Смешанный лес переходит в сосновый бор, который простирается вплоть до железной дороги. По урезу воды плотно растет камыш и тростник. Местами, на отмелях, к середине лета образуются небольшие зелёные островки из донных водорослей, так же поросших редким камышом с тростником.
Вот так, вкратце, выглядит пруд и его окрестности, где в основном развернутся невероятные и занимательные события, о которых я буду рассказывать дальше. Совсем скоро мы сюда вернёмся вновь и узнаем, как закончились наши с Вовкой каникулы, и как началось наше знакомство с Булем.
А сейчас нырнём в пруд и дадим слово карасю. Как он там пережил зиму?

                                          Гл. 4.
-Настала весна, в лесу начал таять снег и к пруду под лёд устремились ручейки талой воды, — продолжил Ник голосом Буля, — сразу стало легче дышать и мы проснулись. Вот так прошёл первый год моей жизни.
Свежая вода не только обильно насыщала воздухом пруд, но и несла с собой органическую муть – лучший корм для различных рачков и мотыля. Незаметно растаял лед, у нас стало светло. Солнце стало прогревать воду, воспрянули водоросли и бросились в бурный рост. Постепенно возобновилась наша охота на дафний и циклопов. Нежные мохнатые водоросли вновь облепили стволы камыша и тростника. Наступила сытная жизнь.
-Ну, вот и закончилось ваше беззаботное детство, — объявил нам наставник, — теперь вы стали сеголетками. Так называют мальков, переживших первую свою зиму, тех, кому исполнился год.
-Поздравляю всех с днём рождения! И по такому случаю, даю вам целыё день на игры и праздничное пиршество, занимайтесь, чем желаете. Завтра утром будем переплывать в новую школу для молодых карасей, прошу всех собраться у рубежа, где дежурит шериф щука.
-Чуть рассвело, мы, полностью всей стаей, выстроились по кромке старого камыша у свала в яму.
-Сейчас мимо нас поплывут из своих начальных школ другие обитатели пруда, о которых я вам говорил ещё в прошедшем году, — объявил учитель, — и вы посмотрите друг на друга. Они тоже переходят в школы для молодёжи.
-Первыми в яму выплыл косяк рыбок, чем-то по строению тела похожих на нас, только серебристого цвета. Весело о чём-то болтая между собой, они под предводительством своего взрослого учителя медленно продвигались перед нами и с любопытством разглядывали нашу стайку. Их язык нам не был понятен, но мы догадывались, что они обсуждали нас. Впрочем, этим же, относительно их, занимались и мы.
-Это молодые лещи, постарайтесь запомнить их вид, они для вас не опасны, — сказал наставник, кивая на тот косяк, — они, как и вы, боятся хищников, хотя взрослые намного крупнее нас.
-За лещами таким же способом мы познакомились с плотвой, гольцами и верховкой. За ними по очереди появились хищники. Первыми мимо проплыли окуньки, им мы были ещё не по зубам. А вот следующую стаю щурят уже следовало опасаться. После ознакомительного парада под охраной шерифа и двух помощников мы спустились в яму и двинулись вслед за учителем. По дороге он продолжал нас знакомить со встречающимися на пути другими обитателями пруда, далеко не из нашего, рыбьего, окружения.
Первыми привлекли наше внимание моллюски. Малоподвижные беззубки, жили в коричневых, почти чёрных плоских домиках. Они, ребром на треть, зарывшись в илистое дно, торчали в разных местах на нашем пути. И только тянущиеся за ними бороздки говорили, что это живые существа, и могут передвигаться.
Другие моллюски, улитки, жили в разнообразных витых домиках того же цвета, что и беззубки, только гораздо меньшего размера. Они более подвижны, хотя тоже очень медлительны. Если задержаться на некоторое время на месте и внимательно приглядеться к ним, можно заметить их движение вверх по водорослям, поближе к солнцу. Моллюски, как объяснил наставник, были самыми миролюбивыми существами и никому не представляли угрозы.
Извиваясь, мимо проплывали коричневые пиявки. Со слов учителя, ночью, во время сна, они могут присосаться к спящей рыбе, что случается крайне редко. Опасаться всерьёз их не следует, но и игнорировать, тоже не стоит. А взрослые окуни их даже едят.
Быть осторожными, по его словам, следовало быть с раками. Эти, покрытые панцирем, кажущиеся крайне неуклюжими, страшилища живут под корягами или в норках, если нет других убежищ. У рака десять ножек, причём передняя пара чрезвычайно развита и заканчивается грозными цепкими клешнями, которыми он хватает добычу и защищается от врагов. На следующих четырёх парах ножек рак передвигается. И под хвостом у него ещё пять пар почти незаметных полностью атрофированных ножек. Эта многоножка клешнями с успехом хватает зазевавшуюся рядом с ней рыбку.
Глаза у раков на кончиках подвижных рожек. Они растут посредине остроконечной мордочки. Спереди необычных облик завершает целый букет усов, два из которых намного длиннее тела рака, а сзади мощный, покрытый подвижными панцирными пластиками хвост, с веером таких же пластин на самом конце.
Вытянув хвост и приподняв над мордочкой клешни, раки вяло ползали по дну, пока сопровождающий нас шериф не попытался приблизиться к ним. Тут эти неповоротливые ползуны показали чудеса своего плавания. Они задом наперёд при помощи резких гребков хвоста быстрыми скачками понеслись в разные стороны.
Новая школа, куда нас привели, занимала обширную территорию, её границы были также велики. На знакомство с ними и их усиленной охраной ушёл целый день. Посередине школы лежал остов старой затонувшей большой лодки, в нём нам устроили основной класс, и начали знакомить с новыми учителями.
Правила взаимоотношений между обитателями пруда и удобные места нахождения пищи преподавал старый опытный карась. Законы нашего королевства вёл тоже он. Его уроки были самыми интересными, так как для наглядности проходили в основном за пределами границ школы. На них мы ближе знакомились с прудом. Наша охрана в таких случаях была усиленной – два шерифа и два помощниками.
Языкам обитателей пруда учили представители каждого вида рыб – молодые щука, окунь, лещ и другие. Был даже рак, который забавно шевелил усами, а наш наставник по первой школе расшифровывал, что колебания значат.
Началась серьёзная учёба. Помня свой зарок, я старался всё запоминать и докопаться до самых основ. Больше чем я уточняющих вопросов преподавателям, пожалуй, никто из стаи не задавал. Между уроками нас отпускали на перемены.
На них мы могли отдохнуть, перекусить и немного поиграть. На территории школы было много разнообразной пищи. Подвижные игры и обильная еда способствовали нашему быстрому физическому росту, а учёба интеллектуальному. Больше всего мне нравилось добывать мотыля около пеньков, чем ближе к ним копаешься, чем его больше. Благо пеньков торчало вокруг много. На уроках истории пруда, нам рассказали, что они остались от леса, который рос здесь, когда ещё не было пруда.
Ещё мы узнали, что первые рыбы в пруду появились из занесённых сюда утками икринок. Где-то далеко есть реки, озёра и пруды. Весной утки прилетают к нам гнездиться, а по дороге садятся там кормиться и икра тамошних рыб прилипает им на перья и лапы. И, если перелёт до нашего пруда был недолгим, и икра не успела высохнуть и погибнуть, у нас она смывалась в воду. Из этих икринок появлялись первые в пруду мальки, которые и зародили наше общество. По этой теории мы могли судить об обитателях близлежащих водоёмов.
В одну из перемен я доплыл до границы со школой лещей и проверил свои знания языков. Сначала поговорил с патрульным окунем, а потом он разрешил поболтать с такими же любознательными, как я, подлещиками. Свою радость такой возможности я отметил серией воздушных пузырьков. С тех пор меня стали звать Булем не только в стае, а и вновь появляющиеся друзья. Даже охранники школ и учителя запомнили меня с этим именем. Обследовав все смежные с нашей школой, другие, я завёл друзей среди плотвы, щурят, окуньков и гольцов. С нами не граничили только верховки.
Иногда сквозь зазевавшуюся охрану прорывались представители свободного населения пруда. У нас было больше пищи, чем у них и не надо прятаться от хищников. Одни хвалились жизнью без надзора, другие жаловались, что там за границей жить надо в постоянном напряжении с оглядкой. Там каждый сам за себя. Стоило нашим учителям обнаружить этих визитёров и пригрозить позвать охрану, как они быстро исчезали.
-Меньше вы доверяйте этим гулякам, — успокаивали нас обычно учителя, когда мы бурно начинали обсуждать только что услышанное, — их, наверное, выгнали из стаи за какую-то провинность. Вот они и шатаются по пруду в одиночестве, подвергаясь разным опасностям. Будете жить дружно в стае, не станете изгоем, все трудности преодолеете.
-Чаще всего к нам заплывали верховки, на них охрана вообще не обращала внимания, для всех они были безобидными крохами. Обычно они появлялись небольшими косячками, поодиночке я их никогда не видел. Так удобней спасаться от окуней, разбегаясь в разные стороны, говорили они, подтверждая то, чему нас учили. Эти маленькие прожорливые серебристые рыбки с азартом гонялись за дафниями и хватали всё, что падало сверху на воду. Постоянно находясь в движении, они отнимали друг у друга пищу. Вот я невольно и начал рисовать портрет верховки.
У неё широкая нижняя челюсть, задранная кверху, входит в плоскую выёмку верхней челюсти. Голова заметно темней блестяще-стального тела и довольно резко отделяется по цвету от зеленовато-жёлтой спины. Бока и острое брюшко покрыты нежной серебристой чешуёй. Выше середины тела от глаз до конца хвоста проходит чуть заметная синеватая полоска. Все плавники бледного цвета, боковая линия короткая.
Если учителя не гнали их прочь, они рассказывали нам о своей вольной жизни. Трудней всего верховкам приходилось зимой, мало, кто из них переживал её. Окуни устраивали беспощадную тотальную охоту вокруг зарослей камыша и тростника, где зимовали их стаи. Только там оставалось достаточно воздуха в воде, чтобы зимой водились дафнии, и только там можно было хоть как-то дышать. В спячку, как мы, они не впадали.
Охрана и учителя не особо также придирались к другим безобидным нарушителям школьного закона, к гольцам. Коль уж я описал вам верховку, послушайте, как выглядят гольцы.
Тело у них брусковатое и почти голое, только бока туловища покрыты чрезвычайно мелкими редкими чешуйками. Высота тела только чуть-чуть больше толщины и боковая линия тоже голая. Видимо за то, что чешуи у них мало, их и назвали гольцами. Спина и бока серовато-жёлтые с зелёно-бурыми пятнышками различной формы и величины. Пятна большей частью сливаются с каждой стороны в широкую продольную ленту, у некоторых образуют поперечные полоски. На голове с каждой стороны от края глаза к основанию средних усиков идёт тёмная полоска. На верхней губе находится шесть усиков, посередине растут четыре коротких; а два, длинных, крайних сидят в углах рта. Все плавники испещрены рядами тёмных пятен и полосок, только брюшные и заднепроходной желтовато-белые без пятнышек. На нижней части основания хвостового плавника с каждой стороны по чёрному большому пятну. Самые крупные гольцы от пятен кажутся почти сплошь чёрными.
Они, по сравнению с верховкой, очень медлительны. Их плавание больше напоминает ползание по дну. Еле шевеля плавниками, гольцы отталкивались ими от ила. По-видимому, этот способ передвижения тревожил мотыля, и он начинал шевелиться. А обладатели чутких усов точно улавливали, где именно надо копаться, чтоб добыть вкусного червячка.
Жалко, что у нас, карасей, нет усов, помогающих так ловко искать донную пищу. Наш старый учитель сказал, что из-за своего медленного плавания по дну гольцы часто становятся добычей раков. Они хватают их прямо из своих нор. Такие дополнительные импровизированные уроки шли нам на пользу.
Однажды днем, сверху, к нам у самой границы школы упала странная штуковина. По форме она напоминала обрубок бревна, которые кое-где лежали на дне, только состоящий из плотно свитых прутьев. Люди бы сказали про неё — как плетеная корзина, но у нас, у рыб, язык гораздо бедней, многих привычных для человека понятий просто нет. У вас в лексиконе существует множество слов и определений. Я понял это в плену у людей. У рыб словарный запас намного меньше, поэтому, наверное, в нашем маленьком мозгу укладывается так много чужых языков. Так что извините, если кое-что для вас звучит не так, как принято. Помните, как нелепо мной был описан клюв цапли? И такое впереди будет ещё не раз.
С торца у этой штуковины была дыра, и из неё пахло чем-то вкусным, аж от разыгравшегося аппетита закружилась голова. Несколько моих друзей сразу бросились в дыру. Из их разговора я понял, что там темно и много вкусной еды. Сквозь щели корзины было слышно, как они орудуют челюстями. Не выдержав запаха и чавканья, исходившего от странного предмета, ещё пара карасиков нырнуло внутрь. Я долго кружился вокруг дыры, меня тянуло туда отведать загадочную пищу.
Но в голове упорно всплывало одно из главных правил. Опасайся всего неизвестного! Переборов своё желание и хоть как-то оттянуть себя от манящей дыры в корзину, я занялся поиском мотыля. Вдоволь наевшись, вернулся к плетёнке.
-Что вы там так долго копаетесь, никак не наедитесь? — спросил я через щели. Неужели ваша пища только вкусно пахнет, а сытости не даёт? Хватит, выплывайте назад!
-Мы всё давно уже съели, выбраться не можем! — услышал я в ответ, — Никак не найдём выход! Спаси нас, Буль!
-Я помчался к нашему главному классу, там, у затопленной лодки в это время собирались на педсовет все учителя, и всё им рассказал про злополучную корзину.
-Сейчас я их вытащу, показывай, где это случилось! — заторопил меня наставник по первой школе и поплыл за мной.
-Не раздумывая, он скрылся в дыре.
-Выхода нет, зови помощь! – скоро от него раздалось сквозь щели.
-Я опять помчался к лодке и переполошил этой новостью весь педсовет. Поднялась нешуточная тревога, вызвали шерифа с помощником, и многочисленная комиссия двинулась обследовать странный предмет. За нами, сначала было, увязалось половина стаи, но всем велели остаться.
Корзина лежала на том же месте, сквозь её щели и из дыры всё ёще исходил опьяняющий аромат, вызывающий манящий аппетит. Наш наставник и карасики жалобно молили о помощи. Заветная дыра, вход в ловушку, в которую они попались, изнутри оставалась для них недоступной. Тогда один из помощников шерифа, большущий окунь, с трудом протиснулся в дыру, чтобы разобраться с ситуацией на месте.
Слышно было, как он метался внутри корзины и бился об её стены, но выхода тоже не мог найти. Взбешённый этим обстоятельством шериф сильно ткнул плетёнку, и, только тут, мы заметили еле приметную прозрачную нить, уходящую наверх. Я вместе со щукой поднялся вдоль этой нити и увидел плавающую на поверхности пруда привязанную деревяшку. Она пахла так же, как корзина. Спустившись вниз, шериф доложил обо всём увиденном директору школы. Наказав учителям никого к корзине не подпускать, они отправились с тревожным сообщением к королеве.
Через некоторое время я впервые увидел королеву Кольцо. Она с величавой важностью следовала рядом с нашим директором, за ней, словно неоткуда, появилась большая свита. Все вокруг с почтением расступились. Серо-зеленая с бледными желтоватыми пятнами двухметровая громадина мало походила на молодых тёмно-зелёных щук-шерифов. А наш школьный преподаватель щучьего языка по сравнению с ней вовсе был мальком.
Если бы Буль был знаком с человеческим языком, то, глядя на неё, сказал бы — крокодил или живой обрубок бревна.
-Почти цилиндрическое тело у неё начиналось с челночной длинной приплющенной головы. Сверху и снизу широкая пасть усеяна сплошным рядом острых скрещённый зубов; нижняя челюсть несколько выдаётся вперёд. Подвижные глаза щуки позволяют видеть ей не только спереди, но и над собой, и сбоку. Мелкая и гладкая чешуя окрашивает спину в тёмно-зелёный цвет, а бока туловища в серовато-зелёный с желтоватыми пятнами и полосками. Беловатое брюхо покрыто сероватыми крапинками. Широкий спинной плавник смещён с центра туловища ближе к хвостовому плавнику, и оба окрашены в бурый цвет с чёрными крапинками и извилистыми каёмками. Так же окрашен и заднепроходной плавник, а все парные плавники оранжевого цвета.
Кольцо так поддела носом ловушку, что та на целый метр подлетела вверх, кувыркнулась там и грохнулась в ил. Поднялось облако мути. В нём замелькали алые мотыли. Оседая вниз, они так аппетитно дрыгались, что хотелось наброситься на них, но никто из-за уважения к королеве не сдвинулся с места.
-Я всегда говорила, что если у неизвестных и заманчивых предметов есть какая-то связь с поверхностью или с берегом, то это изобретение людей. Помню как однажды в молодости, попалась на блестящую как рыбка железку, с тех пор и ношу на себе их подарок — колечко. Видимо эта плетёнка новая, ещё не изученная нами, их ловушка. Понаблюдайте за ней и попытайтесь понять, как она действует, — проворчала королева и удалилась к себе.
-На месте происшествия остались несколько шерифов и важный лещ – ректор прудовой академии. В отличие от своих молодых сородичей, которых я видел в школе, он был не серебристого цвета, а от старости — красновато-жёлтым.
-Высота сплющенного, широкого его тела от брюха до спины равна примерно трети длины. Спинной плавник высок и вместе с тем узок, а заднепроходной чрезвычайно длинный. Верхняя лопасть хвостового плавника заметно короче нижней. От затылка до спинного плавника тянется бороздка, окаймлённая с каждой стороны рядом небольших чешуек. Между брюшными и заднепроходным плавниками брюхо образовывает острое кожистое ребро. Голова большая, рот очень мал. Цвет всех плавников тёмно-серый.
-Приведите сюда для разведки самого смышлёного рака, — стал распоряжаться лещ, — и никого к дыре не пускать!
-В ожидании рака-разведчика, он тщательно обследовал корзину, тыкая и нюхая её со всех сторон. Даже полез в дыру, но при всём своём желании не смог протиснуть в неё свою большую голову. Оставив эту затею, он, чтоб скоротать время, как недавно и я, занялся мотылём.
Это было забавное зрелище. Вытянув трубочкой губы, он погружал их в ил, и сильной струёй воды размывал его, поднимая муть. В ней появлялся мотыль, и лещ с аппетитом глотал его.
Появился рак и, получив какие-то указания от леща, подпрыгнув, задом заплыл в дыру. Наш наставник и помощник шерифа сквозь щели корзины докладывали, как рак ищет выход из ловушки, но результата не было. Так продолжалось до сумерек, до тех пор, пока они не перестали из-за темноты видеть движения усиков разведчика. В тревоге за пленников вся экспертная комиссия устроилась на ночлег рядом с ловушкой. Взрослые привыкли, что я постоянно кручусь рядом с ними и, занятые делом, не обращали на меня никого внимания. Это позволило мне не возвращаться в стаю, а устроиться спать с ними.
Утром выяснилось, что, и рак выбраться не может. Я уже собрался плыть на занятия в школу, опасаясь нагоняя от директора за своё ночное отсутствие, как неожиданно события приняли печальный оборот. Над нами появился силуэт лодки, невидимая нить натянулась и корзина поплыла вверх. С тех пор её узников никто не видел.
Я опять засобирался в школу и, чуть было не уплыл, как на дно, рядом с тем злополучным местом, опустилась та же самая ловушка. Из неё опять шёл манящий запах. Комиссия ещё не успела разойтись, и шерифы сразу встали на охрану дыры, а лещ попытался заговорить с узниками ловушки. Но там внутри, похоже, уже никого не было. Тут он, как будто бы впервые увидел меня, и раздражённо прикрикнул, чтоб я убирался и не мешал исследованиям.
Появившись у развалин нашей лодки, я увидел, что занятия ещё не начались, а вся школа обсуждает вчерашнее событие. Меня, как непосредственного его участника, все, включая учителей и учеников, засыпали вопросами. И я, гордый всеобщим вниманием, рассказал, чем закончился вчерашний день и чем начался сегодняшний. Для многих моё сообщение было шоком. Потеря нашего наставника и школьных товарищей сильно расстроила их, а новое появление ловушки напугало.
Когда стая угомонилась, старый карась начал очередной урок о растительной пище. Закончив теоретическую часть, он под эскортом шерифа повёл нас на практическую часть урока. Для наглядности она проходила в ближайших к школе зарослях водорослей. Там мы пробовали на вкус различные виды растений и, конечно же, шалили.
Очень смешно стало, когда мы начали снизу обрывать у длинных, тянущихся вверх к солнцу, водорослей вкусные лепестки. С их вершин начинали падать улитки. Эти создания живут в причудливых домиках. Были там и витые конусовидные, и круглые закрученные к центу. Когда мы рвали листки, верх растений сильно трясло, улитки, не удержавшись на них, слетали. И пока они, плавно раскачиваясь, падали на дно, пряча своё нежное тело в домик, мы атаковали их, пытаясь схватить за торчащие, как у рака, на рожках глаза.
Так, играя, я хотел посильнее тряхнуть очередной ствол водорослей и оборвал его у самых корней. На длинной оборванной нити растения росли аппетитные листочки. Отрывать их стало очень трудно, лишённая опоры водоросль целиком тянулась за мной вместе с листком. Если бы не подплывший карасик из стаи, я, наверное, бросил бы этот не подающийся для питания «ниточник» и взялся бы за другой, целый.
Он уцепился за соседний листок, потянул его на себя и мой листочек оторвался. За то, у напарника ничего с листком не вышло, вся нить вместе с ним перешла к нему. Теперь он тряс всё растение, пытаясь оторвать свою порцию пищи. Съев свой лист, я поспешил ему на помощь. Так по очереди мы ели соседние листочки, пока осталось два последних на разных концах. Я тянул на себя, он на себя. Полутораметровая нить натянулась между нами и, пружиня где-то в середине об стволы целых водорослей, никак не хотела рваться и отдавать свои листки. И тут, меня озарило, я бросил свой листок и сделал привычное «буль».
Подплыв к учителю, я поделился с ним своей идеей. А мысль была насчёт проклятой ловушки. Взять за один конец нашу нить и заплыть с ней в дыру, обследовать внутренности корзины, а, потом, кто-нибудь за другой конец вытянет.
-А ведь может получиться, — задумчиво произнёс он, — и, главное, никого риска.
-Старый карась выложил мою идею шерифу. Тот похвалил меня и велел для эксперимента нарвать побольше таких водорослей. По окончанию урока мы вернулись в школу, притащив с собой с десяток обглоданных нитей. Шериф сплавал к комиссии, которая всё ещё пыталась понять принцип действия ловушки и крутилась возле неё. Та, в свою очередь, отправила его доложить королеве о придуманном мной способе проверки плетёнки. Вскоре она со свитой явилась в нашу школу. Все ученики собрались посмотреть на гигантскую щуку.
-Давно я не посещала школы, незачем своим видом пугать мальков, но здесь особый случай! Кто тут такой сообразительный и шустрый? Где этот Буль, дайте посмотреть на него.
-Я осторожно выплыл вперёд, было ужасно страшно находиться рядом с этой громадиной.
-Забирай свои нити и бери кого-нибудь себе в напарники. Пойдем, посмотрим, на что ты способен. Может ты только на словах такой храбрый.
-Тот самый карасик, с которым я недавно ел листочки с оторвавшейся водоросли, подплыл ко мне. Так, молча, он предлагал себя в напарники. От меня возражений не последовало. Ведь не без помощи именно его, играя, я натолкнулся на идею использования гибкой и прочной водоросли в серьёзном деле. Когда мы добрались до корзины, старый лещ и охрана посторонились, пропуская нас вперёд.
-Начинайте, только сначала свяжите между собой сразу две нити, одной может не хватить! — распорядилась Кольцо.
-Мы долго возились с водорослями, пока удалось завязать прочный узел. Я зажал ртом один конец нашей длинной связки и заплыл внутрь ловушки. Там было темно, через плетёные стены свет почти не проходил. Сквозь полумрак на дне корзины угадывалась какая-то кучка светлой массы, от неё исходил манящий аппетитный запах, хотелось всё бросить и наброситься на неё. И есть, и есть. С трудом, превозмогая внезапно нахлынувший голод, я только сильней сдавил ртом нить, и стал оглядываться вокруг себя.
Везде, куда ни сунешься, были плотно прижатые друг к другу прутья. Я пробовал и вверх, и вниз, и в разные стороны – вход нигде не был виден. Только, глядя, куда уходит моя нить, я увидел его. Если бы свет падал со стороны дыры, то увидеть её можно было бы и без нити, а так, во мраке, найти её можно только с центра ловушки. Находясь у стен, увидеть её нельзя. А догадаться до этого, когда в панике мечешься внутри ловушки, наверное, невозможно. Поэтому никто из неё самостоятельно и не выплыл, страх подсказывал узникам искать выход у стены. Поняв это, я мог теперь запросто вернуть наружу и без нити. Прошло условленное время, и напарник вытянул меня из ловушки. Выплюнув нитку, я, быстро чтоб не забыть, рассказал, что там внутри, и как можно найти выход без помощи водорослей.
-Молодец! — сказала королева, — просили, что хочешь, заслужил!
-Хочу ещё раз сплавать в ловушку, но уже без нити и попробовать ту еду, что там.
-Мальчишка! — вскипела Кольцо, — вы посмотрите на этого наглеца!
-Я ему предлагаю любую награду, а у него на уме только как бы набить брюхо! — поостыв, уже со смехом она добавила, — дайте ему с напарником десять минут на обед и подробно изучите ловушку, по результатам внесите необходимые дополнения во все школьные учебные программы. Приказываю всем шерифам и их помощникам запомнить этого юнца, и ни при каких обстоятельствах впредь не трогать его.
-На этом визит королевы закончился. Распоряжаться остался ректор — лещ.
-Вы, на всякий случай для подстраховки, возьмите с собой нить. Вдруг самостоятельно не сможете, найди выход. Пока, ведь, никто не пробовал выплыть без помощи стебля водорослей. Я постучу по плетёнке, когда ваше время закончится. Если до этого не вылезете, начну тащить нитку.
-Заплыв в ловушку, и оставив на видном месте конец связки стеблей, мы набросились на еду. Аппетитно пахнущая кучка стала быстро таять в наших животах. Через пару минут я так насытился, что уже не мог открыть рот и отвалил в сторонку. Напарник же, то ли от большого голода, то ли от жадности, продолжал есть. Громко чавкая, он так раздулся, что казалось ещё чуть-чуть, и лопнет.
-Ну, сколько можно лопать, хватит Чвак, — так за чавканье я назвал своего напарника, — пора попробовать вернуться без помощи нити.
— Лещ ещё пока нам не стучал, можешь возвращаться без меня, я ещё малость поем. Потом меня вытащат.
-Я стал подниматься над дном ловушки то тех пор, пока в окружающей полутьме не начало проглядываться светлое пятно. Это был вход. Уверенно направившись к нему, без посторонней помощи я свободно выплыл наружу. Лещ с нескрываемой радостью приветствовал моё появление.
-Нашёл выход без нити? Молодец! А где твой друг?
-Этот обжора, похоже, собирается навсегда поселиться в ловушке, подавайте условный стук и вытаскивайте его. Вскоре ненасытного карасика вытянули за нить. И мы вместе поплыли в школу, а оставшаяся комиссия продолжила выполнять указание королевы. Нас встретили как героев, я купался в лучах славы. Чвак, деля мой триумф, повсюду следовал за мной. Так решилась загадка плетёной ловушки.
А тем временем дни стали заметно короче, подступала осень. Учителя закончили обучение и приступили к экзаменам. Они мучили ими нас до самой зимы. Перед тем, как впасть в спячку, директор собрал всех на собрание.
-Вы повзрослели, многому научились и, перезимовав, ранней весной покинете границы нашей школы. На смену вам придёт следующее поколение карасят. А у вас начнётся самостоятельная пудовая жизнь со своими суровыми экзаменами. Ошибки там не прощаются. Я верю, что вы успешно воспользуетесь полученными знаниями и справитесь со всеми трудностями. И у вас получиться крепкая стая. Как только сойдёт лёд, вы пуститесь в полную опасностей жизнь. И ещё, последнее, перед крепким зимним сном Булю должны поставить метку безопасности, таков приказ королевы. Подплыви-ка сюда, к лодке.
-Я вплотную приблизился к месту, где собрались все наши учителя. Рядом с директором, медленно перебирая плавниками, стоял шериф. Меня это нисколько не насторожило, ведь и он, как и все собравшиеся здесь учителя, принимал участие в нашем обучении, охраняя выездные уроки за границей школы. И вдруг он бросился ко мне и откусил маленький кусочек спинного плавника. Я в страхе шарахнулся назад от развалин лодки в кучу своих товарищей и спрятался за их спины. Было не так больно, как обидно.
-Хватит дуться, выплывай, — позвал шериф, — теперь тебя по этой метке хищникам трогать нельзя. Таков закон. Вам, по моей просьбе, пока о нём не говорили. Если бы ты знал, как выглядит метка безопасности и как она делается, то, наверняка, стал бы нервничать. А так смотри, какая она аккуратная получилась. Да посмотри внимательно на учителей и убедись, что ты не единственный такой.
-Тут до меня только дошло, что смущало в своём первом, нарисованном в воображении портрете нашего, погибшего в ловушке, наставника. У всех, без исключения, учителей была такая же маленькая выемка на спинном плавнике.
Наступила глубокая зима и мы, зарывшись в ил, прижались друг к другу.

                                            Гл. 5.
-Пришла очередная весна, стала прогреваться вода и мы проснулись.
-Все на общий сбор! – кричали шерифы с помощниками и сгоняли нас к затопленной разрушенной лодке.
-Там собрались все учителя. С последним напутственным словом выступил директор.
-Я не буду повторять то, что говорил вам перед зимней спячкой. Сейчас, перед тем, как отправится за пределы школы, надо определиться, кто из вас продолжит своё образование в академии. Оценивая ваши успехи за прошлый год, я, посовещавшись с коллегами, могу рекомендовать лишь пять учеников. Хотел бы узнать мнение о них всего коллектива. Прошу выплыть вперёд тех, кого назову.
-Среди кандидатов оказался и я, а Чвака не было. Из-за лени он не блистал знаниями, хорошие оценки получал только по питанию. Всё другое его интересовало мало. После бурных дебатов, устроенных братьями и сестрами, нас утвердили.
-Вопросы есть? — обратился директор к нашей пятёрке кандидатов в академию.
-Посмотрев на загрустившего Чвака, мне стало то же не по себе. Я считал его лучшим своим другом и, чтобы остаться вместе, решил отправиться на волю со всей стаей.
Последнее время он всегда был рядом со мной, и я привык к нему. Принимая это решение, мне даже в голову не могло прийти то, что им руководило лишь честолюбие, а не дружеские мотивы. Слава отгаданной ловушки не давала ему покоя, поэтому он и крутился возле меня. Только намного позже, я понял, что настоящие друзья познаются в беде. А те, кто навязывается в друзья из корыстных побуждений, лишь только видимость их. От таких жди в лучшем случае только неприятность, в худшем же – коварное предательство.
-Можно ли заменить мою кандидатуру? — сделал я роковой шаг, который кинул меня в пучину трудных испытаний.
-Я хочу на волю вместе с Чваком.
-Правильно сказала королева, — ты ещё глуп как малёк начальной школы, — рассердился старый карась и быстро нашёл мне замену.
И запомните все, под страхом смерти теперь вам запрещается проникать на территории всех школ. Это и тебя, Буль, касается.
Охрана тебя из-за твоей метки, конечно же, не съест, но накажет так, что мало не покажется.
-После этих слов директора шерифы и их помощники вытеснили нас за рубежи школы и заняли свои привычные посты.
-Вот она, свобода! — радостно закричали мы и всей стаей ринулись в глубину к плотине.
Кто-то первым, ни о чем, не думая, бросился туда и увлёк за собою всех остальных. Мимо нас, в том же направлении и с теми же криками, обгоняя, пронеслась стая плотвичек. Во всех школах сегодня был выпуск. Добравшись до самого глубокого места, мы увидели, как двухгодовалые щурята, тоже выпускники, утоляя свой голод, гоняются за плотвой.
-Хорошо, что мы не так быстры, как плотвички и не приплыли сюда первыми, — пронеслось молнией в моей голове.
-За мной, веером! — первое, что пришло мне в голову, крикнул я и ринулся под крутой берег. С наибольшей скоростью, на которую только был способен, я попытался оторваться от преследующих нас щурят и увести за собой всю стаю.
Так, лавируя вдоль берега, чуть не выскакивая на него, я заплыл в тень подо что-то огромное, плавающее на поверхности пруда. Сверху свисали длинные разной толщины прутья. Было удивительно тихо, водорослей на дне из-за темноты росло мало. Со мной прорвалась только половина нашего выпуска, остальные или безнадёжно отстали, или погибли.
В полумраке среди причудливо изогнутых прутьев кружил выпускной выводок окуней. Им, двухлеткам, мы были ещё не по зубам.
-Слушайте меня! — призвал я всех к вниманию, — Убедились, что воля опасна? Если мы будем плыть гурьбой за всяким глупцом, то нас быстро переловят щуки и окуни, надо выбирать главного – вожака стаи. Такого, который будет сначала думать, прежде чем что-то предпринять. Такого, кого все будут уважать и слушаться.
Все согласились и стали активно предлагать кандидатуры. Каждый видел в роли вожака себя. Особенно старался Чвак. Он стал всем напоминать, как вместе со мной разгадал хитрость новой ловушки людей.
-Ну, это ты завираешь! — заявила ему сестричка Ия, которую так прозвали за то, что повсюду совала свой нос – и я, и я. Это Буль додумался, как найти выход из ловушки, а ты был всего лишь у него на подхвате. Его и надо выбрать вожаком, он самый умный из нас, если бы не он, нас бы сейчас здесь не было. Все бы остались у плотины в щучьих животах.
-Да, да! — стали соглашаться в стае, — Это его мы одобрили для учёбы в академию. Только он сам отказался!
-Так меня выбрали вожаком. Чвак стал набиваться ко мне в помощники, но я открыто, при всех, отказал ему. Пусть наперёд знает, как врать и зазнаваться. В его глазах сверкнул злобный огонёк.
-Сейчас здесь спокойно, — стал вслух рассуждать я, — но скоро щуки со щурятами наедятся у плотины плотвичками и остатками нашей стаи, могут приплыть сюда. За нами там, наверное, в переделку попали и медлительные подлещики. Мне думается, что взрослые щуки поведут молодёжь сюда. Уж больно удобное место здесь для засады, да и окуньков щурята ещё не пробовали.
Стая внимательно и настороженно слушала мои мысли, и когда я замолчал, вопросительно уставилась на меня. В их взглядах я чувствовал полное доверие и готовность подчиняться.
-Мне кажется, будет лучше, если мы срочно начнём искать место для своего проживания. Такое, где есть надёжные укрытия с хорошо просматривающимися подходами. Такое, где есть достаточно пищи. Нам бы подошли островки камыша и тростника, которых много возле начальной школы. И школьная охрана там есть. Если мы не будем соваться к границам малявочника, то шерифы с помощниками, сами, не зная того, прикроют нас со стороны школы. Там и водорослей для кормёжки много. Устраивает такой план?
-Все с радостью согласились, многие с облегчением как будто бы мы уже были там, вздохнули.
-Начальная школа далеко, у противоположенного берега, по дороге можно нарваться на щук, — вступил, я в права вожака. Придётся передвигаться быстро и поделить весь путь на несколько промежуточных этапов.
Их предварительно необходимо разведать. Старшим первой тройки разведчиков будет Чвак. Это шанс для тебя вновь завоевать доверие стаи. Слушайте приказ.
-Осторожно продвигать на восход солнца до такого места, где можно временно укрыться всей стае и, если дорога до него безопасна, то один останется там наблюдателем, а остальные сразу сюда за стаей. Всё ясно, вопросы есть? Если нет, то вперёд! Помните о времени, здесь нам долго оставаться нельзя.
-Чвак и два карасика быстро покинули нас и скрылись в указанном направлении. Мы выставили вокруг необычной плавучей крыши дозоры и с нетерпением стали ждать возвращения посыльных разведки.
Подплывали окуньки и делились своими впечатлениями о первом свободном дне на воле. Завидев мою метку на спине, они с уважением стали расспрашивать, за что я удостоен такой чести.
Не успел я открыть рот, как Ия затараторила о ловушке и королевском приказе. Им пришлось выслушать её и о щуках у плотины, и о том, как в стае приняли решение о необходимости выбора вожака.
Вняв нашим опасениям на счёт щук, окунёвая стая засуетилась и, отплыв в сторонку, устроила собрание по выбору своего вожака.
Появившиеся вскоре разведчики доложили, что рядом есть спокойное место в коряжнике. Там есть, где укрыться и добраться туда можно за десять минут. Я приказал всем построиться плотным косяком и быстро, одним рывком следовать за мной и разведчиками. Сам же стал торопить разведчиков показывать дорогу.
Оставив окуней за бурными спорами о предводительстве, не попрощавшись, мы тихо покинули свою временную стоянку.
-Вот то место, где нам следует жить, — встретил нас в коряжнике Чвак, — здесь, вокруг много циклопов и мотыля, есть, где прятаться от щук. Сунулся под корягу и ищи тебя.
-Цены бы тебе не было Чвак, если бы ты мог думать головой, а не животом, — охладил я его и назначил следующую тройку разведчиков, которую сразу с тем же приказом я отправил их дальше на восток.
-Чтоб попусту не тратить время, пока ждем связных разведчиков, давайте здесь немного подкрепимся, только далеко не заплывать и не шуметь. И не забывайте поглядывать по сторонам.
Все расплылись в разные стороны и стали ковыряться в иле. Пузыри я на сей раз я не пускал. Через пять минут ко мне подплыла вездесущая Ия и стала ябедничать.
-А Чвак уговаривает всех остаться здесь, дальше не плавать. В камышах, он говорит, мало мотыля. Водорослями долго сыт, не будешь.
-Ты тоже так думаешь? Зимовать он тоже предлагает в пеньках?
-Что ты, что ты? Как бы ни обернулось, я с тобой!
-Вестников от разведки долго не было и я, вдоволь наевшись, осмотрелся. В стае назревал раскол. Две, примерно равные, группы стояли поодаль друг от друга, одна собралась вокруг что-то яростно выступающей Ии. Вторая слушала напыщенного Чвака. К моему сожалению, в группе Ии было больше девчонок, а у Чвака наоборот. Когда я приблизился к ним, оба выступающих замолчали, а стая обступила меня.
-Ненадолго же хватило вашего послушания, может вы ошиблись в вожаке, выбрав меня, а не Чвака, — начал я, — вы уже готовы поддержать его бредовую идею остаться здесь. Что ж неволить я никого не буду, только запомните, что предателям, избравшим меня своим вожаком и тут же изменившим, назад, в оставшуюся со мной стаю, вход будет запрещён. Так что хорошенько подумайте.
Наконец появилась разведка. По их словам, до камышовых островков осталось совсем чуть-чуть, можно добрать одним таким же броском. По дороге туда они были атакованы щукой, и, финтя, кое-как укрылись от неё в камышах. А задержались они из-за того, что проследили, куда хищница перебралась. Теперь можно плыть по верному маршруту, щука из своей новой засады просто нас не увидит.
-Кто со мной, становись! — скомандовал я, дав немного времени всем принять решение.
-Не знаю, повлиял ли мой авторитет или рассказ разведки, с Чваком осталось только семеро, основная масса послушно построилась.
-Прощайте! — и мы быстро последовали за проводниками.
-Наконец-то и вы, — обрадовался, остававшийся ждать нас в камышах, старший из разведчиков, — слишком долго, я уж стал нервничать.
-Ия бросилась к нему сплетничать о предательстве Чвака, а я, расставив караулы, отправился обследовать ближайшие окрестности. Сориентировавшись на месте, первым делом поплыл в сторону, где, предполагал, должна бы находиться начальная школа. Не смотря на то, что я передвигался очень осторожно, встреча с большущим окунем оказалась неожиданной.
Судя по выемке на спинном плавнике и месту, где он плавал, это был помощник шерифа. Я приготовился дать дёру и уже, было, сдвинулся с места, как вдруг окунь, видимо разглядев метку на моей спине, заговорил.
-Постой, постой, не трону я тебя. Ты, наверно, тот самый шалопай Буль, который разгадал хитрость новой ловушки и отказался учиться в академии. Я прав?
-Совершенно верно, он самый.
-Давай поболтаем немного, а то скука заела на посту. Сегодня нарушителей нет ни со школьной стороны, ни с вольной, с утра только две пиявки и проглотил всего-то. Живот пустой, ужасно есть хочется, да стой ты, сказал же не трону. Наемся, когда меня сменит напарник. Я же на службе, а не какой-нибудь свободный окунь, и тем более не из шайки Ама. Наверное, ещё и не слышал о таком разбойнике.
Его так прозвали зато, что каждый раз, когда нападает на кого-нибудь, кричит « Ам». Жертва от страха цепенеет, и он спокойно с ней расправляется. Ам огромный, как королева. Втихую говорят, что он её брат. Съесть меня одним глотком ему не составит труда, даже шерифы его боятся. Проглотить их, как нас помощников, он, конечно, не сможет, но насмерть искусать запросто. В подчинении у него шайка больших, как шерифы, щук-разбойников, вот только окуней у него нет. Раньше, говорят, были, но всех сами поели. И ничего-то королева с ним сделать не может, не желает он уважать наши законы. Говорит – «Я сам себе закон!».
-Пока окунь-охранник объяснял мне, кто такой Ам, я позволил себе составить его портрет. Вот, что у меня получилось.
Тёмно-зеленая спина у окуня несколько горбата, зелёно-жёлтые бока разрисованы поперечными тёмными полосками. Грудные плавники жёлтые, все остальные, за исключением спинных, ярко-красные, включая и хвост. Первый, сизый, спинной плавник ужасно колючий, а расположенный сразу за ним, второй, зеленовато-жёлтый, лишён колючек. Вообще окунь своей пёстрой окраской выгодно отличался от других обитателей пруда. Его жаберные крышки в отличие от всех, кого я видел, заканчиваются щипом. Чёрное пятно на конце первого спинного плавника гармонично дополняет боковые полосы. Большой рот вооружён многочисленными мелкими зубами. Глаза большие, оранжевые.
-Так что опасайся этих бандитов, — продолжал окунь, — твоя метка для них не указ, слопают за милую душу. Отличить их от шерифов легко, у них меток нет.
Кстати, старайся перед хищниками вставать боком, и напрягай все плавники, что бы было видно твою метку, а то я не сразу разглядел её у тебя. И удирать старайся резко, поддав сначала себя грудными плавниками назад. Мы, хищники, атакуем всегда инстинктивно на опережение по ходу движения жертвы.
Свободных окуней, вам карасям, особо опасаться как щук, не стоит. Если сами, по неосторожности, не нарвётесь на них на краю камыша или тростника, не пострадаете. Охотятся они в основном на верховку, реже за плотвичками и гольцами, в плотный камыш предпочитают не соваться. В зарослях им не разогнаться. Живут они небольшими стайками, больше в ямах и коряжнике. Особо смелые, в основном молодые, умудряются держаться среди хитросплетений корней плавучего острова, прямо над логовом банды Ама. Щуки в прутья не суются.
-Финт, о котором рассказал окунь, мы проходили на уроках физкультуры. А вот зачем сначала надо дёргаться назад, до меня дошло только после его объяснений. В ответ на добродушие стража границ, я рассказал ему о злоключениях первого дня свободной жизни и о том, что хочу поселиться со своей стаей здесь рядом, в камышах.
-В яме, у плотины, был Ам со своей бандой. Он всегда туда приплывает во время выпуска школьников. Там шайка без особого труда живится неопытной молодёжью и набирает в свои ряды молодых щурят. Тебе ещё повезло, что ты спас половину выпускников, бывает, гибнут все. И знай, под тем плавучим островом, куда вы заплыли, его логово. Хорошо, что банда в это время развлекалась у плотины.
Вижу, ты спешишь к своим, плыви. Хотите жить рядом, живите, только передай стае, чтоб близко к границе не подплывали. Я расскажу о вас своему сменщику, он такой же добряк, как и я, пока всё идет по закону. Жаль, что ты так поздно разгадал новую ловушку, в ней погиб наш с напарником брат.
И будь осторожным, теперь ты отвечаешь не только за одного себя. Не училось тебе дальше в академии, нажил себе забот. Ну, будь здоров, заплывай ещё, поболтаем.
-Попрощавшись, я пообещал почаще заплывать и направился к себе.
-Где ты так долго болтался, — подлетела возбуждённая Ия, — что видел?
-Собери всех, я расскажу.
-Когда стая успокоилась, я проинформировал всех о том, что узнал. Рассказал, где находится граница начальной школы, передал предупреждение помощника шерифа. Подробно ввёл в курс дела на счёт банды Ама. Отдельно остановился на образе жизни свободных окуней. Рассказал о повадках хищников – атаковать на опережение.
-Пока ты отсутствовал, мы тоже без дела не сидели, — сообщила за всех Ия, — посмотрели, куда ты уплыл, и направили в другую сторону разведку. Там много удобных островков тростника и камыша. Но самое главное, там живет свободная стая карасей. Они, в основной своей массе, постарше нас. Их вожак хотел бы познакомиться с тобой. А дальше на север, за территорией карасей, начинается плотно заросшая вкусной прибрежной травой отмель.
-Ну, что ж, место для поселения мы выбрали удачно. Кругом мирные соседи, а с запада, откуда приплыли, выставим усиленные дозоры.
Два постовых карасика будут наблюдать обстановку на ближних подступах к нашему жилью. Один будет связным для экстренной связи со стаей. Второй в любом случае остаётся постоянным наблюдателем. Выставим ещё дополнительно дозор на дальних подступах, тоже в два разведчика с теми же функциями.
С менее опасных сторон поставим по два наблюдателя, задача у них будет та же, что и у дозора. И ещё, мне нужны два советника и заместитель, которым вы доверяете, как мне. Наблюдатели и разведчики тоже должны пользоваться авторитетом. Согласны? Если вопросов нет, давайте будем обсуждать кандидатуры.
После долгих споров выбрали всех. Ия стала моим советником. Заместителем выбрали Молчуна, очень умного карасика. Своё прозвище он получил за то, что никогда не спешил с ответами, как Ия. Он долго молчал, пока их обдумывал, зато его решения были абсолютно верными.
Сразу же оговорили сигналы опасности, подаваемые наблюдателями и разведчиками. Тут же установили очерёдность смен всех караулов и пароль на сегодня.
Полезное занятие нашлось почти для всех, но праздно шатающихся карасиков оказалось чуть больше половины стаи. Им Молчун пообещал придумать какое-нибудь благое для общества дело, а если он что-то обещает, то рано или поздно обязательно выполнит.
Дождавшись, когда первая смена караульных отправилась на свои посты и, предупредив Молчуна, я направился знакомиться с соседями. На подходе к ним меня встретил их дозорный. Видимо он был предупреждён о моём возможном появлении, потому без разговоров сразу повёл к своему вожаку.
Мы долго разглядывали друг друга. Старый карась показался мне одного возраста с директором школы. Он производил впечатление мудрого и смелого руководителя. За первое говорило трепетное уважение в стае. На второе указывали страшные раны на его теле.
В стае был ещё десяток таких же пожилых карасей. Были и моложе, но в основном старше нашего выводка. Похоже, что стая каждый год пополнялась небольшими группами.
-Так вот какой вожак у наших молодых соседей. Это тот самый Буль, о котором говорила королева на последнем в том году заседании сенаторов. А я думал, что ты остался учиться в академии. Не ожидал увидеть такого героя в соседях.
Будем знакомы, меня зовут Везунчик. Когда я был молодым, как ты, наш школьный выпуск то же, как и ваш нарвался на шайку Ама. Слышал я от твоих разведчиков, как вас потрепали у плотины. Тогда меня схватила молодая щука, придушила немного и выплюнула, чтоб затем поудобней проглотить с головы. У щук такая повадка, сначала хватают жертву, как попало, придушат, а потом уже основательно заглатывают, начиная с головы. Я тогда этого ещё не знал, но всё равно не растерялся и юркнул в чащу камыша. Отсиделся в укрытии, пока злая щука не потеряла всякую надежду найти меня в густых зарослях. Когда стемнело, вырез и направился сюда.
По дороге, ко мне прибилось несколько оставшихся от выводка карасиков. С тех пор меня и прозвали Везунчиком. Долго болел от ран, а когда поправился, меня избрали вожаком. Вот такая история со мной приключилась. С тех пор, каждый год, мы подбираем в свою стаю выживших после первого дня карасят. Только в этом году, похоже, у нас пополнения не будет. Благодаря тебе, в это раз нашего брата щукам досталось мало, теперь пусть попробуют достать нас в камышах. Главное правильно организовать охрану.
-Я рассказал Везунчику про нашу оборону и о беседе с помощником шерифа, который охраняет соседствующую с нами начальную школу.
-Молодец, правильно сделал, только вот с паролями ты перегнул. Что, мы в гости друг другу будем ходить по какому-то паролю? Ерунда получается.
— Понимаешь, нас предали сразу семь карасиков и мы их предупредили, что назад, в стаю, не примем.
-Жёстко, но справедливо. От таких типов нужно избавляться. Прибились ко мне однажды пара таких же ненадёжных карасиков. Понадеялся на них, а они пост покинули. Ладно, во время сами заметили, а то бы не миновать беды.
Но всё равно, отмени пароль в нашу сторону. Пусть наши с тобой караси плавают в гости свободно, без каких-либо условностей. Договорились? Какие у тебя дальнейшие планы?
-Надо бы тщательней узнать окрестности. Кто ещё рядом с нами живёт, где ещё есть безопасные места? В общем, хорошо бы внимательно осмотреться вокруг.
-Дальше вдоль нашего берега, там, где камыш переходит в тростник, начинается территория, которую облюбовала стая плотвы. А если плыть от плотвы к другому берегу, то в самом глубоком месте наткнёшься на жилище лещей.
Верховка живёт повсюду, где есть камыш и тростник, постоянной территории у неё нет. Нет у неё и постоянной стаи. Живут отдельными маленькими косяками. Часто наведываются к нам и к плотве, думаю, скоро и вас посетят. Поживут с недельку и поплывут дальше кочевать.
Гольцы тоже не имеют своей постоянной территории, но и не ведут кочевой образ жизни. Живут небольшими группами, облюбуют где-нибудь место с укрытиями, там и селятся. Им всё подходит, могут прятаться под камнями и под опавшей листвой. Найдут илистое дно, роют норы. Если повезёт, селятся в прозрачной твёрдой норе. Их люди часто бросают в пруд. Таких надёжных укрытий мало и все давно заняты.
Знал бы Везунчик человеческий язык, сказал бы просто, гольцы с радостью селятся в стеклянных бутылках.
Плотвички часто гостят у нас. Стая у них очень большая, состоящая из нескольких, разных по возрасту, косяков. Вожаком у них старая плотва по имени Одноглазка. Ещё в молодости она потеряла один глаз, когда чуть не попалась на удочку. Крючком ей задели за глаз.
-Рассказывали нам в школе про такие хитрые ловушки, но видеть пока их мне не приходилось.
-Непременно ещё увидишь, здесь в камышах у берега, мы их часто встречаем. Плотва не любит долго сидеть на одном месте. Как подъест у себя на главной стоянке все аппетитные водоросли, начинает путешествовать по пруду, то к нам в гости, то на запасные свои места, а то просто так, для развлечения.
Мои непоседы иногда просят взять их с собой, посмотреть дальние окрестности, а главное, пощипать опасными приключениями свои нервы. Скучно, видишь ли, им. Есть у меня в стае несколько любителей острых ощущений. Вместе с плотвой плавать им намного безопасней, те поопытней нашего брата. Потом целую неделю, развлекают рассказами о своих приключениях. Сегодня они просились у меня отпустить их с плотвой в очередной рейд по пруду. Могу переговорить с Одноглазкой, чтоб и тебя взяли с собой. Хочешь?
-Ещё бы! Было бы здорово! Лучше не придумаешь! Поговори, пожалуйста, с ней обо мне.
-Тогда возвращайся к себе и подготовь стаю к своему отсутствию. Сейчас для тебя самое удобное время поплавать. Очень скоро тебя вызовут к королеве и заставят участвовать в заседаниях сената. Ты же теперь вожак стаи, тебе положено. Как только договорюсь с плотвой, пришлю за тобой гонца.
-Вернувшись, домой, я рассказал о наших ближайших соседях, карасях, и дальних, плотве. Рассказал о привычке щук заглатывать свою жертву с головы. Предупредил о возможном долгом своём отсутствии, о том, что хочу подробней исследовать пруд. Молчун и Ия, на время моего путешествия, будут руководить стаей. Пароль со стороны соседей договорились отменить.

                                            Гл. 6.
-Утром следующего дня наш дозорный приплыл с гонцом от Везунчика. Тот передал мне приглашение на участие в путешествии по пруду. Я попрощался со стаей и без промедления отправился к соседям. У карасей меня поджидала Одноглазка.
-Сейчас, после обильного пира у плотины, шайка Ама долго будет переваривать свою добычу, — заговорила она, после того как нас познакомили, — самое время для безопасной вылазки. Сама я не молода для такой забавы, но в стае уже готов небольшой косяк смельчаков двинуться в рейд. Ждут только карасей и моего напутствия.
-Появился десяток карасей Везунчика, горевших желанием принять участие в этом походе. Я примкнул к ним.
-Быстро за мной! — крикнула нам Одноглазка и резво для своего возраста понеслась к себе в тростник.
-Остановилась она только у себя дома и стала поджидать нас. Мы сильно запыхались и чуть отстали от неё. Рядом с ней собралось полсотни плотвичек.
-Вот такая скорость будет при маневрах в случае опасности, так что тем, кто не может её выдержать, лучше сейчас вернуть домой, — заявила нам Одноглазка, — само путешествие будет в умеренном темпе.
-Убедившись, что возвращенцев нет, она познакомила нас с вожаком косяка. Звали его Быстряк. Он был постарше меня.
Всё туловище плотвы покрыто серебристо-белой чешуёй, только спина отдаёт черноватым с голубым и зеленоватым отливом. Спинной и хвостовой плавники у неё зеленовато-серые с красным оттенком. Грудные — бледно-желтоватые, а брюшные и заднепроходной – красные. Тело в высоту и в ширину значительно уже моего, к тому же обильно покрыто слизью. Радужина глаз жёлтая с красноватым пятном вверху. Вот такая гамма цветов портрета нашего временного руководителя отложилась в моём мозгу.
-Счастливого вам пути! — дала старт Одноглазка, — и, если хотите благополучно вернуться, слушайтесь Быстряка.
-Сначала спустимся к колонии лещей, затем по руслу бывшей здесь речки, мимо школ молодёжи, к плотине, — кратко наметил маршрут вылазки Бысряк, — погуляем там, в яме, несколько дней. Возвращаться будем вдоль северного берега, доплывём до середины пруда, и через лещей домой.
-Ведя нас, брюхом почти по дну, между пеньков, он выслал вперёд разведчиков. Они быстро умчались, а мы неспешно продолжили путь к лещам. Вернувшиеся дозорные доложили о безопасности дальнейшего маршрута, и мы двинули побыстрее, а новые разведчики снова уплыли вперёд. Так повторяя этот манёвр, наш косяк добрался до глубокой канавы.
Это она была когда-то руслом речки, о которой рассказывали на уроках истории пруда. По её склону плавали десятки взрослых, как знакомый мне ректор, лещей. Они выдували через вытянутые губы прямо в ил струю воды, размывали его и в поднятом облачке мути добывали мотыля. Молодые занимались тем же за канавой, прячась среди чащи пеньков.
-Вот и вотчина лещей, — объявил Быстряк, — пойдемте к ним, я познакомлю вас с их вожаком. Он большой, плоский и круглый. Поэтому его прозвали Блин.
-Не сидится вам спокойно на месте, опять поплыли искать приключения на свою голову, и карасей за собой тащите, — заворчал старый лещ. Мало вам доставалось от разбойников Ама?
Постой, никак с вами тот самый Буль. Слышал я от брата о тебе, он у меня ректор академии. Вроде умный карасик, а учиться дальше отказался и ввязался в эту авантюру плотвы. Они плавают быстро, а ты что будешь делать, когда нападут щуки. Твоя метка для шайки Ама ничего не стоит.
Моя молодёжь зря из пеньков высовываться не будет, а когда появляются щуки, старики прикроют её от них своим большим телом. А если разозлятся, то так боднут щуку, что та надолго забудет сюда дорогу. Даже Ам предпочитает не связываться с моими задирами.
Два дня назад они тут проплывали в своё логово. Обошлось на этот раз без эксцессов, видимо наелись у плотины выпускной молодёжи. Я туда после послал косяк своих бойцовых стариков. Они подобрали в тамошних закоулках шесть уцелевших подлещиков. Вот такое новое пополнение в стаю, не густо в этом году.
Вы туда направляетесь? Что ж может, тоже найдёте кое-кого из своих, может ещё есть уцелевшие.
-Выслушав Блина, дальше мы двинулись уже быстрее, разведчики нас только предупреждали, как лучше обогнуть границы школ, чтоб не нарваться на шерифов. Встретить свору Ама мы не опасались. У каждого из нас ещё тлела надежда отыскать там своих сородичей.
В яме, у самого основания плотины, было удивительно много разных жителей. Похоже, что всё взрослое население пруда обитало именно здесь. Их размеры позволяли не бояться щук. На глинистом дне было множество нор, из них торчали огромные страшные клешни. А из незанятых раками норок выглядывали осторожные толстые гольцы, тут же лежало много прозрачных зелёных и бесцветных предметов, о которых мне говорил Везунчик. Казалось, что живущие в них гольцы просто лежат на голом дне и ничто их не защищает. Около одного из них большой рак безрезультатно щёлкал своими клешнями, пытаясь схватить добычу. Голец даже не шевелился при стуке клешней о прозрачную защиту, видимо уже давно привык к таким атакам.
-Ну, вы тут осваивайтесь, — сказал нам Быстряк, который видел всё это уже не в первый раз, — а мы пока быстро осмотрим все укромные места. Может быть, кто-нибудь из выпускников уцелел. Вы всё равно не знаете этих мест, от вас пользы не будет, если найдём ваших, приведём.
-Плотвички расплылись в разные стороны, а я и караси Везунчика уставились на странный берег плотины. Он был из камней и уходил вертикально вверх к поверхности пруда. Внизу, у дна, в щелях между каменными глыбами прятались гольцы. Такого необычного крутого берега никто из нас ещё не видел.
-Вот это да, давайте посмотрим, что там выше, — предложил кто-то из старших карасей, — здесь я первый раз, раньше Быстряк водил по другим местам.
-Выше камни стали мельче и, соответственно, число глубоких щелей с гольцами тоже убавилось. Мы поднялись до самого верха, туда, где вода плескалась о камни. По всей длине соприкосновения с поверхностью пруда они обросли вкусной нежной зеленью. Конечно, такое лакомство пропустить мы не смогли. Набив себе живот, я стал погружаться вниз. Кто-то из нашей группы ещё остался ещё обедать наверху, кто-то спускался рядом.
И тут моё внимание привлекла вертикальная щель между камней, и что меня заставило сунуться в неё, до сих пор не пойму. Мои грудные плавники прижало к телу. Сдвинуться назад никак не получалось. Любое движение хвостом только крепче заклинивало меня в, ставшей тесной ловушкой, щели. Я очень сильно испугался и заорал вовсю мочь.
-Помогите!
На моё счастье, караси были ещё рядом и услышали мой приглушённый камнями призыв. Я слышал, как они разговаривали между собой, пытаясь выяснить, где я нахожусь.
-Смотрите, смотрите, вон, кажется, его хвост торчит! Вот смеху будет, когда расскажем об этом. Надо же, из хитрой ловушки выбрался, а в щели застрял.
-Они вытянули меня за хвост. Мне было ужасно стыдно и обидно. Из-за глупости чуть не погиб. А новые друзья всё подтрунивали надо мной.
Я вздрогнул от неожиданности когда, откуда ни возьмись, вдруг ко мне подлетели трое карасиков из моего школьного выпуска.
-Буль! Ты живой! Ура!
-Появился и Быстряк со своими плотвичками.
-Ну, расшумелись! Он теперь для вас не просто Буль, а мудрый вожак вашей стаи Буль. Видишь, нашли в самом восточном конце плотины, троих для тебя и пятерых для Одноглазки. Когда щуки налетели на выпускников, все бросились врассыпную. Твои увязались за моими, а те юркнули в малозаметную кучку тростника. Он торчит почти на самом берегу, не поймёшь то ли прибрежная трава, то ли тростник. И сидели все там безвылазно три дня. Голодные, напуганные, кое-как заставили их покинуть убежище.
А вдоль восточного берега по мелководью спокойно можно было им добраться до наших жилищ, огибай только начальные школы. Невнимательно они в школе учили географию пруда. Хотя на этих уроках не говорят точно, где живут свободные стаи, и где точные границы школ. Учителя сами не знают, потому что всё это непостоянно. Каждый год что-нибудь да изменяется, особенно территории проживания стай. Все мы немного кочуем с места на место. Я предлагаю, пока нет щук, отправить их с небольшим эскортом в наши стаи, пусть там придут в себя после такой нервотрёпки и наедятся досыта.
-Согласен, и чем быстрее, тем лучше, — поддержал я идею Быстряка, руководствуясь больше не заботой, которую проявлял он, а своим стыдом. Ведь только эта неожиданная встреча удерживала старших карасей рассказать о моём конфузе со щелью в камнях. Не хорошо бы я выглядел в глазах спавшихся карасиков. Им объявили, что я их мудрый вожак, и на тебе такая постыдная история. Поймите меня правильно.
Как только небольшой косячок с молодыми карасиками и плотвичками под руководством трех выделенных для сопровождения разведчиков Быстряка отправился в путь, очевидцев моего позора прорвало.
-Ну, расскажи всем нам Буль, какой ты у нас мудрый!
-Пришлось проглотить обиду и рассказать каково, лишиться подвижности грудных плавников и застрять в каменной темнице. Какие чувства охватывают от безысходности. Как бывает страшно пошевелить своим хвостом.
Смеялись надо мной не долго, но от души. Кто-то из плотвы попросил показать эту злополучную щель, и я пошёл показывать её. Долго искал её среди однообразных камней, кое-как нашёл. Я тогда и предположить не мог, что ещё сегодня снова полезу в неё. Одна за другой плотвички пытались протиснуться в щель, но у них не получалось, старшие караси да же не пытались пробовать. Зато место, где находится щель, мне хорошо запомнилось. Быстряк пригласил посмотреть вблизи на людей.
-Только здесь, когда они в воде, их можно хорошо разглядеть. Когда они ходят по берегу или плывут в лодке – зрелище не то.
-Мы поднялись из ямы и поплыли к западному берегу, там, в воде бултыхались удивительные существа. Без чешуи, одни очень большие, длиннее и толще нашей королевы, другие значительно меньше, видимо ещё мальки. Они плавали по самому верху воды и ныряли вглубь, пуская, как я, пузыри. Дно здесь было песчаное, поднятая людьми муть быстро оседала.
Насмотревшись на это диво, мы повернули назад, в яму. Только стали погружаться, как в середину стаи с оглушительным шумом сверху врезался человек. Он, по-видимому, прыгнул в воду с чего-то высокого. Плотвички, сверкая своей чешуёй, бросились в разные стороны. Чуть не задев меня своим телом, человек быстро достиг дна и, оттолкнувшись от него, ещё быстрее пронёсся назад вверх. Так состоялось моё первое знакомство с людьми. Не подозревал я тогда, что совсем скоро придётся знакомиться с ними не мимолётно, а очень долго и подробно.
-Возвращались бы, вы, скорей домой, — посоветовал нам толстый пожилой голец, добывающий мотыля около своей зелёной прозрачной крепости — большие щуки, наверное, уже переварили в своих желудках последнюю добычу, и уговаривают Ама выйти снова на охоту. В прошлом году они вернулись на третий день после пира. Я уже изучил их примерный график посещений плотины, нутром чую опасность. Сейчас наемся до отвала и полезу в укрытие, не известно ещё, сколько там придётся безвылазно сидеть.
-Надо бы выставить караулы, — хотел я посоветовать Быстряку, но не успел, кто-то крикнул.
-Берегись! Щуки!
-Косяк разделился надвое. Часть веером ринулась к берегу вправо от каменной стены, туда, где были люди. Остальные бросились влево, к восточному берегу, туда стали улепётывать и старшие караси. Я растерялся и прижался внизу у стены к каменным глыбам. Все большие щели были заняты гольцами, дополнительно втиснутся к ним, было уже нельзя. Рассчитывая на защиту закона, мне ни чего не оставалось, как напрячь все плавники, и приготовиться в любой момент сдать резко назад.
-Интересно, интересно! За какие такие заслуги моя сестрёнка отметила тебя?
-Услышал я рядом язвительный голос и сразу догадался, кто мой противник. Сам Ам был готов обедать мной.
-Я проглочу тебя не ради утоления своего аппетита, а только лишь за то, что ты ненавистный мне законник, — сказал он и бросился на меня.
-Как же, не на того напал, я был готов к атаке, и отскочил назад. Ам промахнулся, проскочив мимо перед самым кончиком моего носа. Только теперь я его разглядел, до этого, когда он говорил со мной, разворачиваться в его сторону было смерти подобно. Если бы у него торчало кольцо в жаберной крышке, можно было подумать, что передо мной сама королева.
-Второго шанса увернуться больше не будет, — подумалось мне, — лучше умереть в той щели, чем доставить удовольствие этому разбойнику. Пока разозленный промахом свирепый бандит разворачивался, я во всю свою прыть ринулся к ней, благо хорошо запомнил её место.
На хвосте висела щука, услышав её торжествующий возглас « Ам!», я сходу юркнул в свою могилу. Бандит, пытаясь схватить меня, со всей силой врезался в соседний камень. К моему удивлению камень треснул и от него отвалился кусок, дав мне свободу в передвижении. Из дыры, которая образовалась в нём, посыпались на дно жёлтые плоские кругляши. Внизу, куда падали эти кругляки раздавался специфический звон, а из ямы рёв великана-щуки.
Я немного высунулся из укрытия, посмотреть, что творится вокруг. Рядом бился в судорогах Ам, он разбил до крови себе челюсть и так орал от боли, что перепугал всю свою шайку. А когда начал метаться из стороны в сторону, чтоб унять боль, стал натыкаться открытой окровавленной пастью на стоящих кругом щук. Те растерялись и основательно струсили. Они подумали, что Ам взбесился и стал кусаться.
Вся шайка поспешила укрыться от него подальше и направилась в своё логово. Немного успокоившись, пересиливая боль, непрерывно мотая головой, Ам нехотя заковылял за ними.
Проводив его взглядом до подъёма из ямы, я рискнул вылезти из своего убежища. При этом задел хвостом ещё несколько кругляшей, которыми была набита полость расколовшегося камня, и они со звоном посыпались вниз на уже приличную кучку.
Это звон, как символ свободы, запал в моей памяти. Обнюхав жёлтые кругляки, я постарался запомнить, как пахнет то, что меня спасло. В мозгу отложились звук, цвет, запах и форма спасших меня предметов. Они были такой же величины, как когда-то и я в период окончания начальной школы.
-Здорово же ты задал этому разбойнику, — прервали моё созерцание груды кругляшей плотвички, которые бросились спасаться к людям. Мы сразу смекнули, что к людям щуки плыть побоятся и ринулись туда. Быстро же они все отсюда смылись. Никого они из нашей группы не поймали.
-Это не я ему задал, а та самая щель, из-за которой вы надо мной смеялись, — обрадовался я им и рассказал в подробностях, как всё случилось. А где Быстряк? Цел ли?
-Не знаем, его с нами не было. Он, наверное, удрал в другую сторону, и карасей с нами тоже не было. Что будем делать?
-Давайте подождём его здесь до вечера. Щуки сюда сегодня вряд ли вернутся. Если Быстряк и остальные наши не появятся, поплывём домой вдоль восточного берега. Он говорил мне, что этот путь самый безопасный, лишь бы на шерифов у школ не нарваться.
-Так и поступили, ждали до самой ночи. С первым лучом света, утром тронулись домой. Плотва сама решала, кто уходит вперёд в разведку, кто остаётся ждать, я не вмешивался. Они уверенно вели меня от одного тростникового островка к другому, до тех пор, пока в появившихся впереди камышовых зарослях мы наткнулись на начальную школу верховки. Только обогнули её с глубокой стороны, разведка обнаружила дальше начальную школу гольцов. Пришлось завернуть ещё глубже, а там уже начиналась граница одной из школ молодёжи. Охрана молодёжной школы почти вплотную соприкасалась с охраной гольцов. Был ли между ними коридор, и каков он плотва выяснить побоялась. На них, как на нарушителей закона, могли напасть шерифы и с той и с другой стороны. Мы остановились.
-Ждите меня здесь, пойду, поговорю с шерифами, меня они меня не тронут. Может, пропустят по коридору между школ, не возвращаться же нам назад в яму.
Я удачно подплыл именно в тот момент, когда скучающие охранники из обеих школ сошлись поболтать между собой.
Появление постороннего в нейтральной зоне, где обычно никого не бывает, шокировало их. Оба приготовились проглотить меня, и только уважение друг к другу удержало их немедленно броситься в атаку. Каждый уступал свою очередь пообедать другому.
Воспользовавшись их замешательством, я быстро стал боком, и весь напрягся, готовый на всякий случай дать немедленно дёру. Тут они разглядели мою метку.
-Такой молодой, а уже неприкосновенный.
-Слышал я о таком карасике, в прошлом году сама королева его велела отметить. Он разгадал новую хитрющую ловушку, не помню только, как его звали.
-Буль меня зовут.
-Верно, вспомнил, его звали Буль. Ты же должен был учиться в академии, а не шататься по пруду. Зубов Ама хочешь отведать?
-А я ему их вчера немного пообломал.
-Как это?
-Тут я им всё и рассказал. И про то, что я теперь вожак стаи карасей, и про то, как отправился изучать пруд. И про щель, и про то, как Ам вместо меня схватил камень. И про то, что временно руковожу косяком плотвичек. И про нашу проблему проплыть здесь, между школ, так, чтобы они нас не тронули. Мы не собираемся нарушать закон, в школы заплывать не будем. Потому-то я и приплыл к ним сюда для переговоров.
-Ну, ты даёшь! Я Ама хорошо знаю лично, по глупости, когда был молодым, разбойничали вместе. Он злопамятный и обязательно устроит на тебя персональную охоту. Теперь берегись его разведчиков, скоро начнут тебя искать по всему пруду. И учти, это не обязательно могут быть щуки, есть у него наводчики и среди самых безобидных рыб.
Понял, в какую историю ты влип? Для тебя было бы лучше, ещё сегодня пойти с повинной к ректору академии. Может, возьмёт учиться. Академические границы мы пуще всего охраняем.
Давай веди свой косяк плотвы, не тронем.
-Я вернулся за плотвой, и мы вместе проплыли между двух щук. Через час показалась вотчина Одноглазки.
-Не думала увидеть вас снова, — встретила она нас. Быстряк сказал, что вы все погибли. Скорей плывём к Везунчику, обрадуем старика, а то там тебя уже оплакивают.
-И действительно, в карасиных камышах царило уныние. С нашим появлением траурное настроение сменилось любопытством. Меня засыпали вопросами о благополучном возвращении. Я подробно всё рассказал, вместе искренне смеялись над казусом со щелью и над конфузом Ама. И вместе задумались над словами шерифа о наводчиках Ама.
-Слушай Одноглазка, я всех своих предупрежу, чтоб о Буле никому ничего не говорили, — заявил Везунчик, — словно его никогда и не было вовсе, и слышат о таком впервые.
И тебе надо провести со всей своей плотвой такую беседу. Не видели мол, и не слышали, мол, о таком. И тебе, Буль, придётся поговорить со своей стаей на эту тему.
Думаю, если даже за тобой приплывут шерифы с вызовом на совет к королеве, как к вожаку стаи, посылай вместо себя Молчуна или Ию. Пока ты плавал, я познакомился с ними, толковые караси. Пока существует такая опасность, пусть и королева со своей свитой не знают, где искать тебя.
-Тогда я поплыл, поговорю со своими.
-Постой, а что будешь делать с этими, — спросил Везунчик и кивнул в сторону, где вдалеке стояли пятеро моих сверстников, — вчера прибились к моей стае. Подведите-ка их сюда, поближе.
-Когда к нам подвели эту группу карасиков, я узнал среди них Чвака. Он пытался спрятаться от моих глаз за спины своих товарищей. Вместе с ним оставалось семеро, двоих не было.
-Где остальные? – я сурово спросил Чвака.
-Тот, потупившись, что-то невнятно пробормотал про щук.
-Давай поступим так, заберём сейчас их с собой, и отправимся к тебе, — предложил Везунчик, — а там Одноглазка и я поможем твоей стае принять правильное решение.
Мы всё ж таки поопытней тебя в таких щепетильных вопросах, да и познакомиться с твоей стаей пора поближе.

                                             Гл.7.
-Весть о моей гибели как-то дошла и до моих. Удивление, перемешанное с радостью, охватило всех, кто был свободен от вахты. Встреча была бурной, нас обступили со всех сторон. В глазах читалось безграничное любопытство, навиваемое присутствием рядом со мной Одноглазки, Везунчика и Чвака с остатками группы бунтарей из нашего выпуска. И, конечно же, поэтому поводу у всех скопилось множество вопросов. Долго интриговать я не стал.
-Познакомьтесь, это вожаки наших соседей. Перед своим отплытием я вам говорил о стаях карасей и плотвы. Ну а Чвака и этих карасиков вы знаете, вот что осталось от их семёрки. Вчера они попросились к нашим соседям карасям. Везунчик, их вожак, уже слышал от меня об измене некоторых карасиков и догадался, что это они. Он мудрей меня и посоветовал не гнать их сразу, а привести сюда к вам для принятия коллективного решения. Так что послушайте его.
-Я очень долго руковожу стаей, — начал Везунчик, — каждый год она пополняется новыми карасями. Вот и в этот году нас нашли эти из вашего школьного выпуска.
Однажды, много лет назад, к нашей стае прибилась пара карасей, из-за которой чуть не случилась беда, они самовольно оставили вверенную им зону наблюдения. Им захотелось поесть и поиграть в другом месте. Представьте, что сейчас ваш дозор прозевает направляющихся сюда щук, или ещё хуже, для своих забав покинет наблюдательный пост. Что будет здесь? Ответьте, доверили ли вы этим карасикам охранять себя.
Хоть мы и нуждаемся в пополнении, их в свою стаю я не приму. Как можно доверить благополучие большого коллектива тем, кто один раз уже предал. Ждать того же для своих карасей глупо. Решайте сами, как быть с ними. Простить, и взять назад к себе, или гнать подальше вон.
И послушаете ещё, что скажет вам Одноглазка. У неё стая втрое больше моей и, несмотря на это, все плотвички трепетно относятся к царящей у них железной дисциплине.
-Свободная жизнь в пруду сопряжена с постоянными опасностями, выжить можно только дружной стаей, где один на всех, все за одного, а вожак отвечает за каждого. Каждый наделён обязанностями, и не выполнение их кем-то одним несёт за собой смертельную угрозу всем.
Я бы тоже не взяла к себе того, кто пренебрегает моим указаниям, того, кто может предать. Мы таких субчиков сразу гоним, поэтому наша стая самая многочисленная в пруду. Решаете сами. А что ты сам думаешь Буль?
-Перед тем, как расстаться с ними, я дал время одуматься, и предупредил, что назад, в стаю, дороги им не будет. Менять данное слово я не намерен, но если в стае думают по-другому, я прислушаюсь. Кто желает сказать что-нибудь по этому поводу?
-А что ещё говорить-то, ты уже раз сказал, — не дала возможности кому-либо открыть рот торопыга Ия, — слово вожака для всех закон. Гнать их!
-Отправляющаяся на западные посты смена дозорных захватила всю пятёрку с собой и выпроводила её за границы нашего дома.
Пока Везунчик и Одноглазка не уплыли к себе, я решил рассказать вкратце о своих злоключениях с Амом и об опасности, которая угрожает мне и всем тем, кто находится рядом. Рассказал о совете встреченного мной шерифа попроситься на учёбу в академию и о том, что предложил Везунчик.
Сначала решили поддержать совет Везунчика о том, что никто никогда меня не видел, и даже не знает, что есть такой карасик Буль. Кто бы ни заплывал к нам, пусть даже безобидные верховки и гольцы, для всех вожак стаи Молчун. Но не зря его выбрали моим помощником, после долгих размышлений он наконец-то подал голос.
-По-моему делать это глупо. Долго скрывать Буля мы не сможем. Ам всё равно узнает о месте поселения нашего выпуска, и будет искать его именно здесь. А вот охоту искать Буля нужно у него навсегда отбить.
Нужно всем вокруг говорить, что был у нас такой карасик, но он попался какой-то щуке и погиб. Надо, чтобы весть о гибели Буля быстро разнеслась по всему пруду, тогда Ам перестанет искать его. Пусть разбирается со своей шайкой, кто его опередил, и съел обидевшего его карасика.
-Дело говорит Молчун, мне бы такого советника, — восхитился Везунчик этим предложением, — я бы до такого не додумался.
-Правильно, надо поступить именно так! — подержала Молчуна Одноглазка. Учись, старый карась, у молодёжи, как надо мыслить.
Не обороняться пассивными слухами, мол, ничего не знаем, а наоборот подсунуть активную дезинформацию, мол, всё знаем и скорбим по погибшему другу.
-Так и решили. Одноглазка и Везунчик поплыли в свои стаи, давать указание распускать слухи о моей гибели.
А тем временем пятеро карасиков блуждали вдоль восточного берега и везде натыкались на дозоры плотвы и старших карасей. Видеть их, нигде не желали. Возвращаться назад, в пеньки, где в щучьих зубах погибли двое из семерых, они боялись и потихоньку, огибая территорию своих сверстников, двигались к истоку пруда, пока не увидели окуня, помощника шерифа.
-Буль, это ты? — окрикнул их охранник начальной школы, и, не рассмотрев ни у кого из них метки, скомандовал, — Стой!
Чвак быстро оценил обстановку и, крикнув «За мной!», понёсся к берегу, стараясь не пересекать границу школы, и, одновременно, не попасть на глаза дозору стаи своих ровесников. Вся группа, не отставая, бросилась вслед за ним.
Там, у самого берега, за границей начальной школы был маленький островок прошлогоднего, сухого тростника. Кое-где из него торчали редкие зелёные камышинки. Из-за своей внешней невзрачности это укрытие стая Буля проигнорировала. А зря. Посередине островка, в глубокой не заросшей яме, на дне было скопище мотыля, а под ряской у поверхности роились тучи дафний. Стебли тростника и редких камышинок у дна обросли мягкой, пышной зеленью. Мелководье у самого берега сплошь поросло съедобной прибрежной травой.
-Вот здесь и будем жить, — объявил своим спутникам Чвак, — смотрите, сколько кругом разной пищи. На любой вкус, выбирай что хочешь.
Жаль только места маловато, негде разгуляться. Слышали, как окрикнул нас старый окунь. Он знаком с Булем и, конечно же, не тронет его. Значит, и не тронет сопровождающих его карасиков. Вы поняли, к чему я клоню?
Вам надо выгрызть в моём спинном плавнике такую же выёмку, как у Буля, тогда он будет принимать меня за него. И вы спокойно вместе со мной сможете проплыть мимо начальной школы в глубину пруда и там вдоволь порезвиться. А как надоест, так же без опаски, вернёмся сюда. На том они и порешили.
Зубы у карасей находятся глубоко в глотке, у основания жабр. Беззубым ртом они откусить ничего могут. Могут только, крепко ухватившись за что-нибудь, сильно дёргая, оторвать.
После долгих усилий и болезненной трёпки Чвака за его спинной плавник, кое-как образовалась метка, похожая на такую же выемку, как у Буля. Внутренние её края получились не ровными, как после зубов щуки, а волнистыми. Заметить разницу можно было только вблизи.
-Жизнь в нашей стае наладилась и пошла своим чередом. Многие карасики до того осмелели, что стали плавать в гости не только в стаю Везунчика, но и добрались даже до плотвы. Соответственно, и у нас посетителей каждый день хватало. Их встречали Молчун и Ия, я старался лишний раз не высовываться. Для всех гостей я погиб.
-Однажды к нам приплыл Быстряк и, несмотря на распускаемые слухи о моей гибели, стал искать меня. Его никто кроме меня не знал, поэтому везде он слышал — нет больше Буля.
-Буль, дружище, хватит меня дурачить, — отчаявшись найти кого-нибудь, кто бы показал, где я прячусь, заорал он, — выходи, у меня для тебя есть новости, я знаю ты где-то здесь.
-Ну, чего раскричался, — выплыл к нему я, — какая тут с тобой конспирация?
-А я виноват, если меня никто в твоей стае не знает? Вот так захочешь навестить товарища, а тебе поворот от ворот.
-Подплыли Ия с Молчуном, и я их познакомил с доверенным лицом Одноглазки, с самой храброй и сообразительной плотвой.
-Клянусь Нептуном, не стою я таких эпитетов. Знаешь, как мне досталось от Одноглазки, когда я у плотины потерял тебя и большую часть своего косяка? Я ведь подумал тогда, грешным делом, что всё, конец вам настал. А ты самому Аму нос разбил! В наказание за это три дня пробыл в ссылке на самом дальнем нашем участке. Ты представить себе не сможешь, какое там захолустье, какая скука, кое-как дождался конца срока. Главное, ты жив, и я рад тебя снова видеть.
Сегодня к нам в стаю явились шерифы с вызовом вожака к королеве на заседание совета. Они уже знают о вашей стае и о том, что вожаком здесь Буль. Пока королевские гонцы с Одноглазкой буду искать Везунчика, я во всю прыть помчался к вам, предупредить.
Одноглазка просила передать, что всё остаётся в силе. Когда они все, вместе, приплывут за тобой — ты погиб, а вожак стаи Молчун, он и поплывёт на совет. А там, она постарается наедине переговорить с ректором академии и объяснить сложившуюся ситуацию. Может он согласится взять тебя к себе. Скоро они должны появиться, так что можешь начинать прятаться.
-Давно я не видел окуня-охранника, пойду, навещу старика. Там меня точно никто искать не догадается.
-Молчун и Ия приготовились дурачить шерифов, а я направился к начальной школе. Думал, вот обрадую скучающего старика своим визитом, и был весьма удивлён его реакции на своё появление.
-А, это опять ты, Буль, — поздоровался охранник, — вижу, вижу твою метку, что-то ты в последнее время зачастил сюда. Стал каким-то невежливым, проплывёшь мимо со своими товарищами, буркнешь себе под нос «Привет» и ищи тебя. Нет бы, уважить старика, поговорить, как раньше.
-Постой, клянусь Нептуном, что-то ты путаешь. Я не был здесь уже больше недели, вот соскучился и навестил, а ты какой-то бред несёшь. Когда я у тебя был?
-Ты считаёшь, что я двинулся умом, мне всё это от скуки померещилось? Дудки, я в своём уме! Хотел ещё позавчера вашу пятёрку шугануть, как следует, да твоя метка вовремя остановила.
-Говоришь, пятеро карасиков здесь часто бывают, и у одного из них такая же метка, как у меня? А не проделки ли это Чвака и его компании?
-Кто такие, что есть ещё один карасик твоего возраста с меткой неприкосновенности?
-Насколько я знаю, нет, но от Чвака можно ждать всего, — сказал я и подробно описал окуню события последних дней. И о предательстве Чвака и, о том, как мы прогнали от себя пятерых карасиков. Похвастал, как оставил в дураках Ама и тем самым навлёк беду для всей стаи.
-Очень даже возможно, что именно эта пятёрка и плавает здесь мимо меня. Но интересно тогда, откуда тогда у одного карасика метка? Там у берега, куда они обычно уплывают, есть укромный островок тростника, идеальное местечко для проживания. Может твой Чвак поселился именно там? Надо бы проверить, они сейчас как раз там.
-Ну, тогда я плыву туда, разберусь, в чём дело.
-И действительно, как говорил окунь, вскоре я увидел заросли тростника. Протиснуться сквозь плотно стоящие его упругие старые стебли было трудновато, пришлось медленно плыть вокруг тростниковой стены. Вскоре появился широкий проход в середину зарослей, и я свободно вплыл в чистую от растений яму. Оглядевшись, заметил прижавшееся к краю тростника, днище лодки.
Под лодкой я увидел ту самую ловушку, с которой столкнулся ещё в школе. А чуть повыше, рядом с ней, аппетитно извивающегося червяка. Посмотрев на самый верх над ним, заметил плавающую маленькую белую палочку. Вот как, оказывается, выглядит удочка, о которой нас предупреждали в школе. Соединяющую червя и палочку нить не было видно, но я знал, что она есть. Чуть в стороне была ещё одна удочка, только вместо червяка на ней белел маленький шарик. Хоть я был далеко от него, издаваемый им аппетитный запах доходил до меня.
С лодки в воду свисала объёмная сеточка, внутри которой метались четверо глупых карасиков. Рядом с ними на свободе плавал Чвак. У него на спине была такая же метка, как у меня.
-Теперь понятно, кто дурачил окуня-охранника, — подплыл к нему я, — ну что, теперь загубил всю свою команду и остался совсем один. Вот до чего довела твоя зависть! За что пострадали семёро карасиков? За твою глупость?
-Да, да, ну и подлец же ты, Чвак! — услышав меня, заголосили из сетки карасики, — а мы тебе ещё метку прогрызли. От этого ты только внешне стал похож на Буля, а умом стал ещё глупее.
-Так, так, воркуем голубчики, — вдруг раздался снизу, со дна ямы, голос Ама, — а мне все говорили, что тебя уже кто-то съел. Вовремя мой лучший разведчик, рак, подслушал твой разговор с помощником шерифа. Этот старый окунь ещё попытался, мня задержать, дурень, теперь долго будет оплакивать половинку своего хвоста. Всякий встающий на моём пути будет строго наказан, никто не смеет мне мешать.
Никуда ты от меня не денешься. Только не пойму, который из вас Буль. Чтоб не думалось, пожалуй, съем обоих.
-У Чвака не выдержали нервы, и он бросился между поплавков под днище лодки, так, кажется, называли нам в школе ту часть удочки, которая плавает на поверхности воды. Бедняга захотел спрятаться за лодкой среди частых стеблей тростника. Но своим непроизвольным криком «Я не Буль!» сразу привлек внимание Ама к своему хитрому маневру. Его реакция последовала немедленно.
Огромная щука с победным возгласом «Ам!» пронеслась мимо меня наперерез Чваку и, проглотив его, по инерции выпрыгнула из воды, чуть ли не в самую лодку. Рассматривать куда там приводнился Ам, времени у меня не было, я во всю свою прыть мчался к входу в ловушку. Только успел проскочить внутрь, как в плетёную корзину последовал сильный толчок щуки.
-Что съел, не на того напал! Скажи спасибо, что ловушка мягкая, а то бы опять зубы пообломал.
-Всё равно я тебя когда-нибудь проглочу, — крутился рядом разъярённый Ам, — знаю, что ты можешь выбраться из этой ловушки. Я подожду тебя где-нибудь рядом.
-Каково было моё удивление, когда, не успев даже осмотреться внутри корзины, я почувствовал, что меня вытаскивают вместе с ней из воды.

                                            Гл.8.
-Я говорил, когда описывал пруд, что совсем скоро нам с вами придётся опять вернуться в деревню, — продолжил Ник, прервав на интригующем месте приключения Буля, — пора узнать, что в это время происходило на берегу.
Я научил Вовку самостоятельно делать для себя удочки, на рыбалку он ходил уже самостоятельно, правда, только на берег, рядом с домом. Дальше его не пускали. Зато кот за лето приучился встречать его по звуку шагов, выбегал, как только открывалась калитка.
Знал Рыжий, сейчас получит десяток синьтяпок и с пяток огольцов, так по-деревенски Вовка называл верховку и гольцов. С рычаньем он бросался на ещё живую рыбёшку, от другой пищи воротил нос, чем его буду кормить, когда мы уедем в город?
Закончился сенокос, пришлось косой и граблями натереть трудовые мозоли. Вместе с дедом заготовили на зиму сено. Отец здорово помог нам с дедом, он часто с мамой приезжал на выходные дни. Спал я до самого отъезда в город на сеновале, развалившись, как король, на мягкой ароматной сухой траве.
Закончился грибной пик, бабушка еле поспевала за мной резать и сушить боровики, я её просто завалил ими. Груздей и белянок на засол, мы с Вовкой тоже натаскали вдоволь.
Подходил к концу август, настала пора готовиться домой, родители обещали приехать за нами пораньше, надо было готовить Вовку в первый класс.
В канун приезда родителей мы с братом решили наловить рыбы на большую прощальную уху. Он, вместе, загоревшимся нашей идеей, дедом, решил пойти к плотине, там можно было наловить крупной рыбы. А я, договорился со сторожем спортивного лагеря о лодке. Лезть на приваду по жердям было неохота, да и без вынужденного купания, пробраться туда, у меня получалось редко.
Рано утром, пока Вовка с дедом ёщё спали дома в кроватях, я, загрузив на велосипедный багажник рюкзак и вершь, прямо с сеновала прикатил к сторожу.
Над прудом висел утренний молочный туман. Сначала я попытался встать между привадой и северным берегом, но заякориться прихваченным с собой колом не получилось, слишком он оказался коротким, длины до дна не хватало. Поднявшимся ветерком стало разгонять туман и понесло лодку к восточному берегу. Там я, облюбовав тростниковую заводь, воткнул кол и привязал к нему лодку.
Накрошив в вершь, сдобренного конопляным маслом, хлеба, я на шнуре опустил её под лодку. Затем, набросав немного в середину заводи для прикормки того же хлеба, закинул туда удочки, одну на червя, на другую насадил скатанный из хлебного мякиша шарик.
Туман полностью рассеялся и я, удобно устроившись на жестком сидении, стал ждать поклёвок. Где-то, через полчаса поплавок удочки с червяком чуть накренился и медленно поплыл в сторону от своего изначального положения.
-Ага, повело, — мысленно сказал я сам себе и сделал короткую резкую подсечку.
-Мелочь, а приятно, — продолжал я говорить себе, снимая с крючка карасика, величиной всего-то в пол-ладони. Быстро повесил за борт в воду садок и поместил туда улов. Поправил, оставшегося почти нетронутым, на крючке червя и сразу забросил удочку на прежнее место.
Заплясал и лёг набок поплавок с хлебом. Я схватил удочку, но опоздал, поплавок опять выпрямился. Резко выдернув леску, убедился, хлеб у меня с крючка кто-то стащил. Перезарядив новый катыш хлеба, отправил удочку точно в то же место. На это раз удилище я уже не выпускал. Рука, готовая в любой момент сделать подсечку, стала затекать. Поклёвка не заставила себя долго ждать. Ещё один такой же карасик пополнил садок.
-Два – ноль, в мою пользу, — уже вслух сказал я и опять забросил на хлеб. Удочка с червяком никаких сигналов не подавала, а на хлеб садок пополнился ещё одним таким же карасиком.
-Да что они все такие маленькие, — сердился про себя я, опуская в садок четвёртого карасика. Надо, наверное, менять место лова, здесь крупной рыбы нет.
Только я так подумал, как вдруг из воды, рядом с бортом лодки, выпрыгнула огромная щука. Таких я ещё в своей жизни не видел, даже представить себе не мог, что они бывают такими большими.
-Теперь на этом месте точно рыбалки не будет, — думал я, вытирая с лица воду и спешно сматывая удочки. Щука здорово окатила меня фонтаном брызг, как будто бы специально метилась, даже пришлось выжимать рубашку. В расстройстве поднял вершь и, не глянув внутрь, бросил её на дно лодки, рядом положил садок. Улов был печально мал.
-Обязательно надо к этому добавить ещё окуньков, — думал я, направляясь к приваде, — а то не уха получится, а какая-то рыбная похлёбка. Причалив к острову и зашвартовав лодку об хилую березку, я пошёл по его самому краю, намереваясь обойти по всему периметру.
Из-под корней острова я периодически выдёргивал полосатых окуньков. Эти были чуть крупнее пойманных карасиков. Один за другим они опускались в садок, который вместе с банкой червей, пришлось таскать в свободной от удочки руке.
Растопырив, как огородное пугало, руки, чтоб леска удочки в левой руке не спуталась о садок в правой руке, я постепенно дошёл до туда, откуда начал, до лодки. Пара окуней из двух десятков, пойманных мною, попалась весьма приличные, с ладонь. Теперь на уху хватало, пора было возвращаться домой.
Бабушка ждала меня, Вовка с дедом уже давно вернулись, их рыбу для прощальной ухи она почистила. Ждала мою часть улова. Я опустошил садок в тазик и, мы с Вовкой стали укладывать в сарай на хранение до следующего лета рыболовные снасти. Он рассовывал по низу стропил удочки, я вбивал в стену длинные гвозди, чтобы повесить на них велосипед. На зиму велосипеды надо обязательно подвешивать, чтоб их шины не испытывали нагрузку, иначе резина на них потрескается
-А вершь то, ты забыл, — обратил моё внимание брат на ещё не положенную на своё место сплетённую дедом из прутьев снасть.
Чтоб внутри её не завелась плесень, я вытряхнул оставшуюся там мокрую приманку и обнаружил ещё одного карасика. Бедняга не подавал признаков жизни, слишком много прошло времени с того момента, как вершь была вынута из воды. Часов шесть она лежала на дне лодки, потом около часа тряслась на багажнике велосипеда. Жаберные крышки карасика не шевелись, остатки размокшего хлеба облепили всё его тело.
-Бабушка уже, наверное, заканчивает варить уху, отдавать ей его поздно, — сказал я Вовке, показывая на карасика, — сейчас скормлю коту.
-Рыжий, где ты, кис, кис.
-Жалко, я его попробую оживить, — поднял с земли карасика брат и побежал с ним в дом.
-Там он налил в двухлитровую банку воды и пустил туда бездыханное тело. Через полчаса позвал меня, посмотреть, как у карасика задвигались жаберные крышки. Это был явный признак того, что он ещё живой и к нему возвращается дыхание.
Через час карасик перевернулся из положения пузом кверху в нормальное, и вяло поплыл по кругу, вдоль стенки банки. Появившийся откуда-то Рыжий хищно уставился на него.
Выпуклые стенки банки увеличивают, и когда наш пленник проплывал через её середину, казалось, что внутри большой карась. Надеясь получить от нас этого великана, кот с урчанием вился вокруг банки. Мы сквозь стекло, как через лупу, рассматривали карасика и заметили изъян на его спине.
-Давай отдадим коту, — снова предложил я, — смотри, он какой-то дефектный, у него какая-то ямка на спинном плавнике.
-Шиш ему, а не карась, — провёл Вовка кукишем перед носом Рыжего, — я отвезу его в город и поселю в нашем аквариуме.
У Димки с третьего этажа вместе с экзотичными рыбками живут два карася, и у нас один будет. Он со своей ямкой выглядит необычно, будто бы какая-то редкая порода, а не как простой прудовой карась.
-Хорошо, давай поселим, — согласился я, — только сначала сделай дырки в полиэтиленовой крышке на банке, а то живым не довезём, задохнётся.
-Приехали мама с папой и стали торопить нас, собираться в город. Бабушка устроила прощальный ужин с ухой. Пока мы, после ужина, загружаем машину разными банками, с вареньями, соленьями и компотами, стоит рассказать о тяжёлых испытаниях Буля в эти последние часы.
И Ник снова вернулся в рыбью ипостась.
-Что же это такое? — лихорадочно проносились мысли в моей голове. Ну и невезуха сегодня! Только от Ама улизнул и опять влип. На сей раз, кажется основательно. Никто ещё никогда не видел рыб, которые живыми бы возвратились от людей. Пожалуй, был один случай с нашей королевой, но больше я не слышал.
Да, что мне от того, дышать то нечем. Сверху больше не капает, последние капельки уже высохли, чешуя слиплась, тело сушит, и это становится просто невыносимо. Надо попрыгать, может быть, удаться перевернусь на другой бок.
Ага, попал в какую-то мокрую массу. Да это та еда, которую когда-то ел с Чваком.
Помнится, на уроке истории говорили о пересыхающих водоёмах. Ах да, в них караси зарываются в ил и ждут, когда вода вновь их зальет. У нас в лужах верховья пруда, рассказывали, некоторые умудрялись таким образом прожить несколько недель. Что ж, надо пытаться и мне залезть в эту кучку. Главное сейчас, чтоб тело и жабры не сушило, а там посмотрим. Может быть, удаться забыться и уснуть как зимой.
-О, великий Нептун, да когда же закончатся мои мучения, — мысленно взмолил я, когда меня вместе мокрой спальней перевернули с уже налёжанного привычного места и начали трясти, — поскорей бы настал мой конец.
Кучка влажной массы с телом Буля постоянно меняли своё положение и стали быстро подсыхать. Пошевелить залепленными жаберными крышками у карасика уже не было сил. Его глаза ничего не видели, голова налилась свинцовой тяжестью, и он отключился.
-Я уже умер или все это мне снится, — проблеснула мысль в моём затуманенном сознании, — кажется кругом вода. Снова можно дышать, в голове все кружится, и почему-то всё вокруг вверх тормашками. Вот и между чешуек проникла влага, ух как приятно. Надо быстрее переворачиваться, а то голова так и будет гудеть.
-Опять со мной приключилась метаморфоза, — продолжал я осваиваться в новом своём положении, — кругом вода и прозрачные прочные стены.
А кто это там, за стенами? Никак люди! И ещё кто-то пушистый. Надо набраться мужества, сейчас меня начнут есть. Интересно, о чём они там говорят, и почему у нас в пруду не учат их язык. Наверное, его никто не знает.
А этот рыжий и пушистый ни на минуту не отходит от стены, так и хочет меня съесть, вон, как лапой бьёт об моё укрытие. Что достал меня, дуралей! Теперь понятно, как себя чувствуют гольцы у плотины в своих прозрачных укрытиях. Наверное, то же смеются над раками и щуками, которые безуспешно пытаются их схватить.
Наконец-то меня куда-то понесли вместе с моим прозрачным укрытием. Пока я в нём, можно жить. Опять затрясло, в воде это теперь не страшно, можно терпеть. Вот сейчас стало очень хорошо, оставили меня в покое, можно без опаски оглядеться.
Люди что-то насыпали мне сверху и ушли, не знаю что, но пахнет приятно. А это что там за стенкой? Красотища-то, какая! Сколько там диковинных разных водорослей и рыбки плавают какие-то чудные. Вот бы пообщаться с ними.
-Как только мы приехали в город, Вовка поставил банку с карасиком на большую тумбочку с аквариумом, стоящую вплотную с нашим письменным столом, — продолжил Ник уже от себя, — не пускай его сейчас к другим рыбкам, устрой ему карантин. Вдруг карасик чем-то болеет и заразит всех в аквариуме, пусть поживёт пока один в своей банке.
-Хорошо, понаблюдаем пока за его здоровьем до первого сентября, а там, я пойду в первый класс, а он, если будет всё в порядке, знакомиться с нашими рыбками. И будет у нас тогда замечательная коллекция! Тропические рыбки и чудной карасик из наших географических широт. Хотя мне Димка говорил, что телескопов, вуалехвостов и золотых рыбок вывели из обычных карасей. Так что, можно сказать у нас в аквариуме станет четыре карасиных жителя.
Я пока придвину банку вплотную к аквариуму, пусть знакомятся через стекло. Смотри, он не обращает никакого внимания на сухой корм.
-Он просто не знает что это такое, ничего, голод не тётка, есть захочет, разберётся, что к чему. А знаешь, я где-то слышал, что барбусы, как и караси, относятся к семейству карповых рыб. Будем надеяться, что наш карасик быстро найдёт с ними общий язык, если, конечно, рыбы могут как-то общаться между собой.
-Вот так благодаря пожеланию брата, у нас поселился необыкновенный карасик.
Родители готовили брата в школу, бегали с ним по магазинам, покупая всё необходимое для первоклашки. Я тоже не терял время даром, занялся заготовкой живого корма для рыбок. Тот, кто содержит аквариум, меня поймёт, а у кого его нет, попробуйте питаться хотя бы один день только бутербродами, то же тогда поймёте.
Ещё в прошлом году я смастерил из старых капроновых маминых чулок сачок на длинной ручке. И ходил с ним на речку Свиягу, ловить дафний и циклопов. Процеживая сачком, кубометры придонной воды, загребая им поближе к водорослям то влево, то вправо, я вылавливал всю пригодную в пищу рыбкам живность. Тогда я заготовил три трёхлитровых банки с живым кормом, и мне хватило его почти до конца ноября. Потом перешёл на сухой корм. Надо признать, что много пришлось выбросить из-за того, что вода в банках затухла, и все дафнии погибли.
На этот раз повторять свои ошибки я не намеревался. Сделаю меньшую концентрацию живности и чаще менять воду в банках. Отстою её отдельно в ведре, чтоб хлорка нейтрализовалась. Регулярно при смене воды буду отсеивать погибших дафний и циклопов. Для пищи рачкам, из водорослей, запущу в банки только ряску, донные водоросли уберу. Банки буду держать в тёмном и прохладном месте, в кладовке. Может быть, в этом году моей заготовки хватит до конца зимних каникул.
Было бы здорово, а там можно подкармливать мотылём. Его немного обычно остаётся у отца после зимней рыбалки.
                                            Гл. 9.
-Вставайте лежебоки, лафа закончилась, пора собираться в школу, — разбудила нас рано утром мама, — заправляйте свои кровати, умывайтесь и марш завтракать.
-Сегодня, по случаю первого сентября и школы, зарядку делать не будем, — как только мы вышли из ванной и убрали свои постели, предложил Вовка, — давай скорей запускать нашего карантинного в аквариум, он вполне здоров, даже с сухим кормом разобрался.
-И он маленьким капроновым сачком выловил из банки карасика и выпустил его к остальным рыбкам. А я, в свою очередь, тем же сачком наловил им на завтрак из своих запасов живого корма, а заодно и на обед. Неизвестно, сколько времени сегодня мы проведём в школе, пусть едят вдоволь.
Одевшись во всё парадное, мы всей семьёй пошли в школу. Мама вела за руку Вовку, в другой руке он держал пышный букет цветов. Отец нёс фотоаппарат и Вовкин ранец, который мешал ему нести цветы.
Я, подчёркивая свою независимость, всё ж таки не какой-то первоклашка, шёл чуть поодаль от них. После школьной линейки в честь дня знаний, Вовку вместе со всеми такими же малышами организованно завели в школу, и я тоже пошёл в свой класс. Вот так, собственно, начались наши школьные будни.
Вернёмся к нашему карасику, — предложил Ник и продолжил дальше уже в облике Буля.
-Вот это, здорово! — закричал я от восторга, первое, что пришло мне на ум, оказавшись в водоёме, в который мечтал попасть, разглядывая его через прозрачную стену своего укрытия.
-Посмотрите-ка на этого новичка, — сказала красно-золотистая толстая рыбка с длинными плавниками на чистом карасином языке, — он говорит на моём языке.
-Очень хорошо, — отозвалась на родном моём языке обладательница ажурного двойного хвоста бледно-розовая другая рыбка, — меня зовут вуалехвост, а ту толстушку – золотая рыбка.
-Да уж, лучше не бывает, — подумал я, глядя на этих, хорошо говорящих на карасином языке, двух шикарных рыбок, — не понятно только, если вторая считает первую толстушкой, то за кого она себя-то принимает. Такая же толстая, как бочка. Главное, меня здесь понимают. Значит приживусь.
-А меня зовут телескоп, — прервала мои размышления, тоже на моём же языке, бархатно-чёрная рыбка с далеко выступающими за мордочку глазами, — видимо у нас с тобой общие предки, коль сразу понимаем друг друга. Придётся на первых парах взять над тобой шефство. А сейчас, извини, мы займёмся рачками, пока их не слопали другие. Осваивайся здесь пока самостоятельно и ешь досыта, нечасто нам дают столько много этого лакомства, пользуйся моментом.
-Над самой поверхностью этого водоёма ярко светило и грело воду маленькое солнышко, дно было песчаное с крупной галькой. Цепляясь корнями за камушки, кверху тянулись невиданные мной доселе водоросли. По их стеблям и широким листьям, и по прозрачным стенам водоёма ползали, таская на себе витые домики, улитки, таких у нас в пруду я тоже не видел. На дне лежало четыре пустых причудливых дома-ракушки каких-то неведомых улиток, таких гигантских, что в них свободно заплывали самые маленькие здесь рыбки.
На самой поверхности срослись в густо сплетённые островки разные зелёные и красные чудные красивые водоросли. Их корни были настолько малы, что не доставали до дна. Наша прудовая ряска, на их фоне, выглядела бы жалко, как я на фоне золотой рыбки. Между этих островков из мелких водорослей плавали какая-то белая рамка и, что-то очень похожее на поплавок удочки. Позже телескоп мне объяснил, что эти предметы называются кормушка и термометр.
Среди всего этого великолепия шустро скакали дафнии и пытались спрятаться от рыбок медлительные циклопы. А те резво гонялись за ними, совершенно не обращая на меня никакого внимания.
Я не стал откладывать на потом свой обед и спустился ко дну, туда, куда устремилось большинство циклопов. Они крупнее дафний, а с привычками этих рачков, я, кажется, был знаком лучше, чем здешние рыбки. Пусть они сверху гоняются за мелкими дафниями, тратят зря время, а мне и здесь достаточно пищи.
Рыбки всё ёще не насытились, когда я уже почувствовал, что мне хватит, а то раздуюсь как те три толстушки. Надо же, сподобил их Нептун, получить такие красивые пышные плавники при таком уродливо коротком, почти круглом теле. Вон они, уже устали от беготни, еле шевелят своими огромными плавниками. Да, с такими хвостами быстро гоняться за увёртливыми дафниями, им было, наверное, невероятно трудно. Все остальные ещё полны энергии, а эти уже скисли.
Вся их красота заключалась в более яркой, чем у меня, окраске и в пышности плавников. Мордочками мы были чем-то похожи. Конечно, телескоп со своими выпуклыми глазами, даже близко ни в какое сравнение к нам не подходил. Вон он устало направился ко мне и ведёт за собой двух других толстушек.
-Что ж ты не ешь рачков? Скоро всё съедят, тебе ничего не достанется.
-Я уже наелся. Неужели вы не знаете, что при таком большом выборе пищи, лучше охотиться на циклопов, а не на дафний. Они крупнее, медленней плавают и стараются прижаться ко дну. С вашими ли скоростными качествами гоняться за мелкими дафниями?
-А он не только умеет говорить по-нашему, но и сообразительный, — сказала золотая рыбка, — интересно знать, откуда ты у нас взялся. Где раньше жил? Ты нам о себе перед сном расскажешь?
Мы здесь живём одной стаей и научились понимать друг друга, так что держись пока нас. Будем знакомить тебя с другими рыбками, и переводить на наш язык их разговоры. Вон те две рыбки с вытянутыми в нить брюшными плавниками называются гурами, речь у них сложная, но телескоп тебя научит, он лучше нас понимает языки соседей. Гурами довольно спокойные рыбки, ни к кому не пристают.
-Сильно сжатое с боков их овальное тело довольно вытянуто в длину, — начал я мысленно писать портрет гурами, — окраска исключительно красивая. По серебристому общему фону, со слабо-фиолетовым оттенком разбросаны блестящие переливающиеся светлые пятна. Такой же блеск и окраску имеют и плавники. Спинной плавник вытянут, и доходит почти до начала хвоста. Брюшной плавник чуть короче. От головы до основания хвостового плавника прерывисто тянется тёмная полоска.
-А вон тех, двух красных рыбок зовут меченосцами, — продолжил представлять мне рыбок телескоп, — та, у которой нормальный хвост – самка, а с длинным выростом нижней части хвоста – самец. В отличие от нас, они не откладывают икру, а рожают сразу живых мальков. Язык у них немного похож на тот, которым пользуются гурами.
-Их, сплющенное с боков, тело было узким и длинным, — автоматически я отложил у себя в мозгу особенности их строения, — от головы посередине туловища, по обоим бокам, до конца хвостового плавника проходит контрастная чёрная полоса. Вытянутое тело выдавало их скоростные качества, они всё ещё продолжали стремительными выпадами хватать дафний.
-Этих трёх рыбок с голубой светящейся полосой, зовут неонами, — обратил телескоп моё внимание на проплывающую мимо стайку. Они говорят на схожем с нами языке. Так, что можешь общаться с ними без нашей помощи. Без нашей помощи можешь так же говорить и с барбусами. Когда они будут проплывать рядом, я тебе их покажу.
-Не дослушав до конца телескопа, я уже спешно рисовал в своём воображении портреты неонов. Начиная с головы, до заднего края анального плавника, чуть выше боковой линии у них тянется ярко-голубая полоса. Она производит светящийся эффект. Причём только у одного неона эта полоска была прямая, а у двух других несколько изогнута посередине. Наверное, прямая полоска выделяла самца, а изгиб самок, или, наоборот. Потом как-нибудь, спрошу у них, кто есть кто. Нижняя часть тела от белого брюшка до середины хвоста окрашена в насыщенный красный цвет. Спинка отливает блестящим оливковым свечением. Все плавники прозрачные, только впереди спинного плавника заметна молочно-белая кайма.
-А вон и наша пара барбусов, — обратил моё внимание телескоп на двух желтоватых рыбок с чёрными полосками по бокам.
-Я автоматически занялся зарисовкой их внешнего облика. Тело барбусов в малой степени по форме напоминало меня в ранней молодости, такое же не высокое, короткое и уплощенное с боков. Окраску характеризовали широкие вертикальные полосы, первая проходила через глаза, вторая — за грудными плавниками, последняя перед хвостом. Общий фон туловища сверху вниз плавно перетекал с буро-красного цвета на желто-белый колер. Нижняя часть спинного плавника чёрная, а верхняя ярко-красная; остальные плавники просто красные. Всю эту цветовую гамму завершал преобладающий ярко-красный цвет на передней части мордочки и на крайних лучах хвостового плавника.
-Смотри, к нам пожаловала наша воображала по прозвищу скалярия, — и телескоп указал мне на вплотную подплывшую к нашей компании ещё одну полосатую рыбку.
-Многие меня зовут просто рыба-месяц, — заявила она на ломаном окунёвом языке, — вот где, оказывается, наш новичок. Я хочу с тобой познакомиться.
-Почти округлое, сжатое с боков, плоское её тело благодаря очень длинным спинному и анальному плавникам приобретало напоминающую полумесяц форму. Брюшные плавники то же очень длинны и вытянуты в тонкие нити. По светло-серебристому общему колеру тела сверху вниз проходят пять узких чёрных полос. Первая – через глаз, пятая – через основание хвоста, остальные три — равномерно между первой и последней. Глаза ярко-красного цвета.
-И я хочу с вами познакомиться, — поприветствовал её я на окунёвом языке, — я карась, а друзья по моей стае звали меня Буль.
-Мои новые знакомые очень удивились моему ответу скалярии, никто из них не ожидал, что я так быстро найду общих язык с их воображалой.
-Да ты не так прост, как выглядишь, — восхитился телескоп моим знаниям, — я уже с нетерпением жду вечера, чтоб послушать тебя. У нас, здесь, мы привыкли оценивать друг друга по окраске и по необычным особенностям тела. У кого они более интересны, тот и авторитет, например, как эта воображала – скалярия. А ты совсем обычная рыбка, без ярких цветовых сочетаний, ничем приметным не выделяешься. Но уже не первый раз удивляешь, то знанием привычек рачков, то знанием наших языков. Надеюсь, что история твоей жизни окажется не менее удивительной. А сейчас давай продолжим знакомство с другими рыбками.
Обрати внимание вон на тех двух коричнево-красных рыбок с красивыми пышными плавниками. Это наши задиры, их зовут петушками. Они постоянно гоняются друг за другом и кусаются, видел бы ты их плавники после очередной драки — жалкие лохмотья. Удивительно быстро эти лохмотья восстанавливаются в первозданное, как сейчас, состояние. И не дай Нептун, если кто-нибудь из нас попадётся им в драчливом настроении, тоже достанется, покусают. Драться они обычно начинают перед своим нерестом, в это время самец строит из воздушных пузырьков домик где-нибудь наверху в водорослях. В домик самка должна откладывать икру. Мы этого ни разу не видели, хозяин отсаживает их от нас, там они и размножаются.
-У самца все плавники удлиненны, у самки короткие и округлые, — описывал я в своём воображении портрет петушков, пока телескоп говорил об их беспокойном характере. Окраска самца более яркая, чем у самки и даже отливает блеском. У тусклой самки перед анальным плавником виднеется маленькая, похожая на икринку, белая крупинка. Вытянутое их тело сливается одним цветом с плавниками.
-Пожалуй, самые флегматические из нас вон те два сомика, — кивнул мне телескоп на ползающих по дну рыбок, — увидеть их на поверхности можно только у кормушки, во время кормёжки. А так весь день, или спокойно лежат где-нибудь на гальке, или пытаются подняться вверх по стенке водоёма, обычно только до середины, дальше у них терпения не хватает.
-Как и у всех рыбок, у сомиков была своя странность, — попытался я отметить какую-либо особенность этих пепельно-чёрных чудных созданий.
От подавляющего большинства их отличали вытянутые губы с роговидными присосками на нижней стороне. Ими они тщетно пытались присосаться к стенке водоёма, но у них это мало получалось. Как только сомики переставали толкать себя хвостом вверх, сразу начинали медленно сползать. А уж опустившись на дно после неудачных попыток забраться повыше и присосаться там к стене, вдоволь отдыхали, развалившись на гальке. Только по слабому колебанию жаберных крышек можно было догадаться, что они ещё живы.
На голове у одного из них вокруг верхней челюсти торчали разветвлённые веером, одного цвета с телом, отростки, несколько напоминающие усы. Тело у сомиков несколько приплющено одновременно как с боков, как и сверху и покрыто странной чешуёй. Больше напоминающей маленькие твёрдые пластинки. Все плавники начинаются с острого, твёрдого, почти костяного луча, исключение – хвостовой и анальный.
-А ту вон, бело-серебристую рыбку с толстым животом, называют гуппёшка, — прервал моё изучение сомиков и продолжил знакомить с мимо проплывающими рыбками телескоп, — рядом с ней те, два маленьких сорванца с ажурными пышными радушными хвостами, то же гуппи, её мужья. Самка потому так толста, что собирается скоро рожать мальков. Гуппи, как и меченосцы, не откладывают икры, а рожают сразу живых малышей.
-Самка ничем примечательным не выделялась, — продолжал я набрасывать в своей голове портреты новых соседей, — разве что, почти вдвое была крупнее самцов. А вот самцы удивляли своей пёстрой окраской, причём каждый имел индивидуальную особенность, друг на друга они походили лишь строением тела. Маленькое узкое тельце заканчивалось несоизмеримо большим с ним хвостом.
Неповторимый набор чёрных, красных, жёлтых, серебристых и золотистых пятен окрашивал не только тело, но и спинной плавник, и хвост. Форма и размеры пятен так же разнились друг от друга, как и их цвета. Некоторые участки яркой окраски в отражённом свете блестели как у неонов.
-Пока мне представляли обитателей нового жилища, все они скопились вокруг и с любопытством разглядывали меня.
-А теперь расскажи о себе, видишь, все уже собрались, — попросил телескоп, — только помедленней, чтоб мы успевали переводить твою историю остальным.
-Я начал с описания пруда. Потом в общих чертах познакомил с законами, по которым там живут. Рассказал о хищниках и о миролюбивых рыбах. Поведал о своей учёбе в школах и о приключениях первого дня свободной жизни, как стал вожаком карасиной стаи. Все с интересом слушали об окружающих меня в пруду опасностях, о живущих там рыбах и о хитроумной ловушке людей. Когда речь зашла о последней моей схватке с Амом, петушки потеряли всякий интерес к моей персоне, и возбужденные стали трепать друг друга. Закончив тем, как я оказался здесь, спросил:
-А кто у вас вожак?
-Главных у нас нет, все равны, опасаться здесь некого, разве что петушков, когда они дерутся, — ответил за всех телескоп, — корма всегда достаточно. У гуппи главная — самка, она иногда гоняет своих докучливых самцов, а в повседневной жизни все дружелюбные. Так что вожаки нам не нужны.
Наверно, именно в этот момент пришли из школы Ник и Вова.
-Вовка смотри, наш новосёл освоился. Ведёт себя спокойно, и другие рыбки к нему привыкли, не задирают.
-Теперь моя очередь их кормить, — бросился брат с сачком к банке с дафниями. Смотри, как он радуется новой порции корма.
-И, действительно, карасик вел себя странно. Он не гонялся, как все, за мелкими шустрыми дафниями, а поступал более рационально. Спустился ко дну аквариума, куда спрятались крупные циклопы, и там без спешки глотал их. Рядом с ним у самого дна такой же тактики, что раньше за ними не наблюдалось, придерживались вуалехвост, телескоп и золотая рыбка.
Набивши полный рот рачков, он бурно реагировал на эту порцию. Поднимался наверх, заглатывал воздух, и, спустившись снова ко дну, прежде чем начать ловлю очередной порции циклопов, выпускал пузырёк воздуха.
-Это он говорит нам «Спасибо за ужин», — фантазировал Вовка, — смотри, пока мы были в школе, успел научить охотиться неповоротливых наших толстушек. Все три плавают теперь с ним у дна.
-На следующий день, собираясь в школу, я убедился, что выходка карасика с пусканием пузырей была не случайным поведением, а устойчивой привычкой. Получив утром очередную порцию корма, он снова так показывал нам своё одобрение и восторг. По звуку лопания его воздушных пузырьков, мы с братом прозвали нового нашего постояльца Буль.
У меня была привычка, если когда-то что-то не получалось с домашними уроками, я долго наблюдал за плавными умиротворяющими движениями рыбок. Это успокаивало и позволяло с новыми силами заново сосредоточиться, после чего, задачки с успехом решались без затруднений.
Теперь же, когда Вовка стал учиться в школе и получать домашние задания, эта привычка перекочевала к нему. И вообще, он старался во всём подрожать мне. Мы составили график занятости письменного стола и водрузили его на стену между полкой и тумбочкой с аквариумом. Брат начинал делать уроки сразу после обеда, мне достался вечер.
Не стоит вам рассказывать какие у первоклассников задания на дом, все через это прошли. В основном он выводил в тетради кружёчки, писал палочки и крючки, и даже уже некоторые буквы. Вырезал из специальной азбуки буквы, чтобы потом из них складывать слова. А из специальной арифметики — цифры и, нарисованные там, разного достоинства монеты.
Однажды, спеша закончить уроки, чтобы побыстрее взяться за пришедший накануне новый журнал «Мурзилка», брат испортил несколько заготовок бумажных монет. Надо было видеть, как из-за этого он расстроился. Плача Вовка показал, что у него получилось.
-Не стоит так переживать, — как мог, я попытался его успокоить, — сейчас покажу, как можно всё исправить.
Смотри и запоминай. Я наложил на первую, попавшую под руку, монету лист бумаги и лёгкими движениями карандаша стал штриховать это место. На листе проступил отчётливый отпечаток моменты, не хуже, чем в арифметике. Теперь можешь вырезать эту бумажную монетку и сделать так монеты других достоинств. Увидев этот фокус, брат не заставил себя долго ждать, и полез на стол доставать с полки свою баночку с мелочью. В жестянке из-под леденцов у него была копилка.
То ли он опять поспешил, то ли на банке на перекос была одета крышка, всё закончилось тем, что на поддон осветительного фонаря аквариума со звоном посыпались Вовкины сбережения. Сквозь щели для циркуляции воздуха большая часть прямо в воду.
-Ну, вот и «накормил» деньгами рыбок, — заворчал брат, слезая со стола, — теперь доставай их из аквариума. Собрав с пола отскочившие от поддона монеты и засучив рукава, он хотел полезть руками уже в воду, как со смехом позвал меня к аквариуму.
-Ник, смотри, а карасик мне за монеты говорит « Спасибо».
-Там Буль опять творил чудеса. Он тыкался носом в медяки и раз за разом проделывал свой фокус с пузырями. Даже тогда, когда Вовка стал доставать монеты, он бесстрашно пытался ткнуть их у него в руке.
-Прямо артист, а не карась, — подобрал братишка последнюю в аквариуме монету. Всё, больше ничего не осталось, успокойся. И, действительно, словно по команде брата, карасик флегматично поплыл к наблюдавшему за его забавными трюками телескопу.
-Телескоп взял надо мной персональное шефство, — сменил своё амплуа рассказчика Ник, превратившись вновь в Буля, — и стал учить новым для меня языкам здешних обитателей.
Я всё схватывал на лету, заняться более чем-то интересным в новом доме, было нечем. Когда обучение закончилось, настала скука. Не было нужды загружать привычными проблемами голову, где найти пропитание, где спрятаться от щук. Больше всего я общался с телескопом, в нём ещё не умер интеллект, можно было поговорить о смысле жизни. Всех остальных интересовал лишь их внешний вид, как лучше повернуться, чтоб заблистать во всей своей красе.
Только телескоп пытался понять меня и развеять скуку, заставляя меня рассказывать всё новые и новые особенности прудовой жизни. Остальные после краткого первого знакомства мной не интересовались. А он не как не мог представить себе, что такое острый голод, что такое лёд и зимняя спячка. В общем, с ним мне было не скучно. Сквозь прозрачные стены своего дома я наблюдал за поведением людей, слушал звуки, которые они издают. Вся дальнейшая моя жизнь всецело теперь зависела от них.
Однажды сверху посыпались жёлтые кругляки, и я услышал знакомый звон. Всё это напомнило мне момент освобождения из каменного плена в пруду. Этот запах металла, этот цвет и специфический звук стали тогда для меня символом свободы. Я не смог удержаться и бросился к круглякам. Телескоп с удивлением наблюдал за моим выражением радости и спросил:
-Что ты всё кричишь «Свобода, свобода!» и мечешься вверх-вниз? Куда суёшься? Прямо в руку человека лезешь за этими кругляшами. Ты, что с ума сошёл?
-Как только со дна убрали последний кругляк, я успокоился, и стал рассказывать телескопу, что для меня они значили.
-Перед самым сном Вовка показал мне, как исправил свою ошибку с бумажными монетами, — продолжил Ник уже от себя. Я похвалил его и пожелал спокойной ночи с приятными сновидениями.
Брат уже сопел в подушку, а я никак не мог заснуть. Перед глазами заново вставала картина, как Буль реагировал на монеты. Наверняка он видел что-то похожее у себя в пруду. Лишь под утро бредовая идея клада в Юловском пруду сомкнула мои очи.
Мне снилось, будто я с аквалангом на спине плыву под водой, с трудом пробираюсь через густые водоросли и натыкаюсь на останки пиратского фрегата. В проломленном его борту виден сундук с высыпавшимися из него золотыми пиастрами. Я тянусь к ним, и в этот из темноты пролома выскакивает на меня та самая щука-гигант. Она перекусывает шланги акваланга, и я начинаю захлебываться и тонуть. От испуга проснулся в холодном поту, потом опять не мог долго заснуть.
В последующие дни мысль о кладе не давала мне покоя. И я решил провести эксперимент с карасиком. Чтобы никто меня не счёл идиотом, дождался, когда Вовка сделал уроки и ушёл играть на улицу. Родители были ещё на работе. В общем, дома никого, смеяться надо мной некому.
Сначала я бросил в аквариум медяки. Реакция карасика была такой же, как и прежде, бурной. Вынув медяки, я бросил на тоже место серебристые монеты. Поначалу Буль метнулся к ним, но, разглядев их цвет, быстро охладел и с безразличным видом поплыл к телескопу. В последнее время я часто видел их вместе, похоже, они стали друзьями.
Из опыта стало ясно — карасик видел в пруду только жёлтые монеты. А это значит, что они золотые, медные давно бы окислились и потемнели. Осталось только узнать, в каком месте. Обнырять весь пруд не реально, нужен акваланг, а где его взять? А что, если попробовать заставить Буля как-нибудь показать его?
Я поставил на дно аквариума пол-литровую банку, поймал сачком карасика и пересадил его в неё. Чтобы он не выплыл наружу, тем же сачком прикрыл горло банки. Потом положил рядом медные монеты. Буль развернулся в их сторону. С другой банки насыпал кучку серебристых монет, карасик к ним не стал поворачиваться. Тогда я сначала попробовал покрутить вокруг своей оси банку, потом стал перекладывать в разные места кучки монет.
Результат был просто ошеломляющий. Вы когда-нибудь видели, как стрелка компаса упрямо показывает на север, как бы вы не крутили этот простой приборчик. Я получил свой, особый компас. Вместо стрелки был карась, вместо севера – направление к золотым монетам.
Полностью удовлетворённый своими опытами и смышлёным карасиком быстренько навёл порядок вокруг аквариума. Никто бы не смог догадаться, чем я тут занимался, а уж поверить в моё научное открытие – притягательной силы Буля, тем более.
-Пусть пока мои догадки с кладом и карасиным компасом останутся для всех тайной, — решил я, — летом проверю. Хорошо бы к этому времени научится получше плавать и нырять. И надо заняться экономией на завтраках в школе, завести, как Вовка копилку, глядишь, накоплю на ласты и маску.
Тут Ник, снова превратился в Буля. Лишком сложно было ему объяснить нам, подъездным слушателям, как человек и рыба научились понимать друг друга без слов.
-На следующий день я снова услышал звон жёлтых кругляков и увидел их на дне и обрадовался им, как и вчера. Только рядом не было видно маленького человечка, за прозрачными стенами за мной наблюдал тот, кто меня поймал. Я его хорошо запомнил ещё тогда, когда он сидел в лодке.
-Мне кажется, что хозяин хочет убедиться, что ты не случайно радуешься этим кругляшам, — высказал мне свою догадку телескоп, — хочет узнать от тебя, видел ли ты их раньше у себя в пруду. Попробуй доказать ему это.
-Наверное, ты прав, — подплыл я к телескопу, — только как это сделать?
И тут, убрав жёлтые кругляки, мне подсыпали серебристые. Я для приличия приблизился к ним, вижу мол. И не дотронувшись, нарочито, без спешки вернулся к телескопу.
-Ну, как думаешь, убедил его?
-Здорово, но ты не знаешь нашего хозяина, сейчас ещё что-нибудь придумает. Я его знаю, не первый год здесь живу.
Ну что я говорил, смотри, ставит маленькую времянку. Мы так называем водоёмы, куда нас иногда отсаживают. Например, когда кто-нибудь заболеет, или, когда хозяин собирается почистить наш дом. Потом отпускает, мы сидим в них совсем недолго, отсюда и название такое. Сейчас начнёт тебя ловить.
-Я оказался внутри так называемой времянки. В похожей на эту я уже был. В такой меня доставили сюда. Только теперь не рядом с новым домом, а внутри его.
За прозрачной стенкой снова появились жёлтые кругляши, они казались больше прежних, и плавающий рядом телескоп вырос то же чуть ли не вдвое. Изогнутые стены всё увеличили. Я развернулся в тесной времянке к кучке кругляшей. Чуть в стороне появилась серебристая кучка кругляков, а я всё смотрел на жёлтые. Хозяин крутил времянку в разные стороны, а я упорно разворачивался носом к жёлтеньким. Изрядно помучив, меня выпустили из заточения.
-Ну, что я тебе говорил. Наш хозяин ещё раз всё проверил. Может быть, он на некоторое время оставит тебя теперь в покое.
-И, всё равно, мой хвост пышней, — раздалось откуда-то сверху, и, споря о своих достоинствах, появились наши толстушки. А что вы тут с хозяином делали? Играли?
-Не стоит этим глупышкам рассказывать твою историю, всё равно не поймут, — посоветовал телескоп.
-Ишь ты, какие мы здесь все умные, — поплыли подальше от них, — позор стоять рядом с новичком, у него вместо хвоста какой-то огрызок, как у самки гуппи. И зачем это, хозяин поселил к нам простого карася? Ещё играет с ним, как будто здесь нет более достойных и красивых рыбок.
-Я, вскипел и хотел, было, им резко ответить, но телескоп вовремя остановил меня.
-Не связывайся с ними, Нептун обделил их умом. Думаешь, мне легко с ними жить? Я просто не обращаю на них внимания.

                                           Гл.10.
-Мама как будто читала мои мысли и, придя однажды из школы с родительского собрания, заявила нам с братом:
-Хватит вам бездельничать, все школьники помимо учёбы ещё чем-нибудь дополнительно занимаются. Одни вы, у меня, из школы домой, из дома в школу. Выбирайте какое-либо дополнительное дело. Либо спортивный кружок, либо какое-либо моделирование. Нам посоветовали сводить вас во дворец пионеров, там много кружков для мальчиков: и судомодельный, и авиамодельный, есть фотодело. Завтра там будут записывать ещё в спортивные секции, придут тренеры из разных спортивных обществ. Так что собирайтесь, пойдём.
-Я, чтобы научиться плавать и нырять как рыба, конечно же, записался в бассейн. Вовка попросился в «Динамо» — заниматься спортивной гимнастикой. Моя секретная цель – обследовать вместе с Булем дно пруда, постепенно становилась реальной.
Время быстро и увлекательно летело ближе к заветным летним каникулам. Учёба и тренировки в бассейне не давали повода бесцельно скучать.
Я уже в самом глубоком месте бассейна, под вышкой для прыжков в воду, мог более минуты удерживать себя у дна. Тренер начал сердиться, что мало уделяю времени плаванию по дорожкам, больше, чем следовало, плаваю у дна. Весной я ещё несколько раз проверил Буля, не утратил ли он способность подводного специально компаса на жёлтые монеты.
Близился долгожданный переезд в деревню, и я постепенно начал готовить Вовку к мыслям отпустить карасика в пруд. Школьные успехи у нас, обоих, были на большую часть отличные, на меньшую часть – хорошие и удовлетворительные. Это давало мне повод просить у родителей, купить мне ласты и маску с трубкой. Сэкономить на завтраках и накопить денег на них, мне не удалось. Уговорить отца на покупку оказалось проще, чем Вовку навсегда расстаться с Булем.
Наконец наступил заветный момент, мы с братом стали собираться к бабушке и деду. Папа доделал техническое обслуживание машины, так полагается после зимнего простоя, я после школы усердно помогал ему в гараже. Вовка помогал маме собирать в чемоданы нашу с ним одежду на всё лето. Машина уже была загружена, когда мы с Вовкой пошли за карасиком.
-Прощайся со своими товарищами, — сказал ему брат и запустил в аквариум сачок.
-За зиму Буль заметно вырос, в двухлитровой банке его мордочка упиралась в одну стенку, а хвост — в другую.
Когда мы уже выехали из города, я не выдержал и рассказал свой секрет, пускай теперь смеются. Родители слушали меня и недоверчиво улыбались, а Вовка сильно обиделся.
-Что ж, ты раньше молчал, я бы, как и ты, ходил зимой в бассейн. Вместе быстрей нашли бы клад.
-Ну, кладоискатели, вылезайте из машины, — сказал отец, когда заехали во двор дома и закрыли ворота, — и поменьше трепитесь с мальчишками здесь о кладе, засмеют.
-За ужином, обсуждая моё сообщение о кладе, все смеялись, только дед отнёсся к этому серьёзно.
-Возможно, карасик и вправду видел золотые монеты. До революции, когда здесь ещё работала водяная мельница, жил у нас мироед мельник. В начале гражданской войны куда-то пропал, говорили, что будто бы в город подался. Там у него брат верховодил какой-то шайкой. Когда война в наших краях пошла на убыль, он вернулся. Потом явились чекисты и арестовали его за разбой в городе, всё обыскали, но ничего не нашли. Теперь мельницы нет, остался один фундамент и водосброс. Если клад есть, то он где-то там.
-Что ты людям головы морочишь, — остановила деда бабушка, — не помню я такого.
-А откуда тебе про это знать то, ты тогда ещё в девицах у родителей в Глотовке жила. Там я тебя, мою ворчунью, на свою голову нашёл, там мы и поженились. Только через год после свадьбы я построил этот дом в Юлово и перевёз тебя сюда, сам-то я, испокон, здешний. Так что знаю, о чём говорю.
-Ну вот, вашему полку кладоискателей прибыло, — прослушав спор своих родителей, засмеялась мама, — ещё один ныряльщик нашёлся. Ты-то куда лезешь, у тебя то там болит, то здесь?
-А я нырять и не собираюсь. Для этого у нас Колька есть, у него и маска, и ласты, а, главное, карасиный компас – кладоуказатель. Недельки, через две-три, вода в пруду прогреется, мы и начнём с плотины. Только там глубоко, слышь Николай, метров пять, а то и больше. А Володе поручим заботу и охрану вашего, как его там, Буля. Неравён час, умрёт ваш компас или Рыжий опрокинет банку и сожрёт его. Затёк, давай выпьем за успех внучат!
-Дед и отец чокнулись рюмками.
Вовка, как только закончил пить чай с пышными бабушкиными плюшками, прямо из-за стола побежал в сени, к банке с карасиком. И в самое время, там, урча себе в усы, уже тёрся об неё Рыжий.
Матёрый котище учуял через дырявую крышку манящий аромат рыбы и пытался уронить банку на бок. Конечно же, карасик вместе с водой через крышку не выплыл бы, но без воды мог погибнуть. Выпросив у бабушки большую старую кастрюлю, брат начистил её, и пересадил туда Буля.
-Такую тяжесть он не опрокинет, а чтоб карасик сам не выпрыгнул, я натянул сверху кусок тюли и завязал его, — отчитался Вовка о принятых им мерах по безопасности карасика, — давай сделаем сачок для дафний и съездим на твоём велосипеде в верховье пруда, наловим их для Буля.
-Не такой он и маленький, чтоб кормить его рачками. Это в аквариуме из-за других рыбок мы его ими кормили, теперь он у нас здесь один. Поехали, намоем ему мотыля. Помнишь, как зимой Буль радовался, когда у отца после рыбалки оставался мотыль, и мы его давали рыбкам.
Закончились выходные дни и родители уехали в город на работу. Через три недели обещали приехать проведать, как мы тут себя ведём. И, конечно же, им хотелось посмотреть на наши поиски клада.
Постепенно в деревню из города съезжались к своим бабушкам и дедушкам наши старые знакомые ребята. Вместе с местными мальчишками наша юловская ватага с каждым днем росла, как на дрожжах. Вечерами мы собирались на деревенском пляже, жгли костёр, пекли в золе картошку и делились своими воспоминаниями о прошедшей зиме. Самые нетерпеливые из нас уже пытались залезть в холодную воду. Их хватало на пару минут, назад они выскакивали, как пробки из-под шампанского прямо поближе к огню.
Двое серьёзно простудились, что в наши с Вовкой планы не входило. Свободное от копания грядок время мы посвящали рыбалке. А его, свободного времени, было пока мало, то надо полоть побеги молодых сорняков, то укрыть от надвигающихся заморозков высаженную рассаду помидор.
В общем, забот до прогрева воды хватало. Но посидеть с удочкой на плотине всё же удалось, правда, вернулся без улова, зато замерил глубину. У основания фундамента бывшей мельницы было ровно четыре метра, как под вышкой в моём зимнем бассейне. Я уже нырял на такую глубину и держался там целую минуту, а в ластах это будет проще пареной репы.
Лишь бы Буль не подвёл. Вовка закормил его мотылем. Как и обещали, через три недели, приехали родители.
-Как дела, кладоискатели? — спросил отец.
-Пока вода очень холодная, правда, сегодня утром видел, как местные ребята начали уже купаться. Завтра и я попробую понырять у плотины, там, как в бассейне, всего четыре метра. Так что минуту под водой продержусь.
-Это в тёплой воде в бассейне ты столько мог, здесь же другое дело, ещё холодно. Полминуты и хватит, а то судорогой ноги сведёт. Я тебя с берега подстрахую.
-Теперь и отец заразился вашими кладами, — всё ещё смеялась над нашей затеей мама.
-На следующий день после завтрака утром, вчетвером, мы направились на пляж и остановились у прыгалки в воду. Она была у самого начала плотины. Дед нёс в хозяйственной сумке банку с Булем. Отец и Вовка несли пакеты с подстилками и полотенцами, я тащил свои ласты и маску.
На пляже уже собралось много народу, вчерашний вечер был удивительно тёплый, сегодня с утра нещадно пекло солнце: кто уже купался, кто просто загорал. Никто не удивился, когда мы пристроились с краю к отдыхающим и расстелили там свои подстилки.
Дед остался в брюках, а мы разделись до плавок. В воду залазить он не собирался. Первыми окунулись мы с Вовкой, поплавав немного у берега и, привыкнув к температуре, я направился за ластами и маской.
Брат всё ещё барахтался под берегом, когда я уже в полном снаряжении нырнул к основанию стоявшей здесь когда-то мельницы. Погружаться было неимоверно трудно, работать приходилось в основном только ластам и лишь слегка подгребать одной рукой, другая была занята банкой с Булем. На дне карасик повернулся к каменной стене, указывая мне направление, куда следует плыть. Воздух в легких быстро закончился, и я ненадолго всплыл за новой порцией воздуха. Следующий мой нырок был уже в конкретное место, которое показал Буль.
Там у самой стены на песке лежала кучка монет. Если бы не указанное карасиком место, я бы, наверное, проплыл мимо. Цвет песка сливался с цветом монет. Заметить их было почти невозможно, если, конечно, заранее не знать, что следует здесь искать.
Я поставил банку рядом с монетами, Буль, словно разглядывая их, носом уперся в её стенку и не двигался. На последнем издыхании свечкой поднялся на поверхность и поплыл к берегу.
-Ну, что там, где твой карасик? — почти одновременно спросил меня отец и дед.
-Не поверите, там действительно какие-то монеты. Чтобы их легче было найти в следующие нырки, я оставил рядом банку с Булем. Сейчас немного отдышусь, согреюсь и снова полезу за ними.
-Возьми с собой вот это, — протянул мне холщовый мешочек предусмотрительный дедушка, — там пригодится. Когда-то этот кисет мне подарила твоя бабушка.
-На дне, отыскав глазами банку, я быстро собрал в мешочек все монеты и поплыл к берегу. Буля на всякий случай оставил на том же месте.
-Вот вам вся кучка, которая лежала на песке – все, до единой монеты.
-Отец посмотрел по сторонам, рядом посторонних никого не было, и высыпал на подстилку всё из дедушкина кисета. Монеты оказались золотыми червонцами царской чеканки. Кое-как сдерживая свой восторг, мы смотрели на свалившееся, на нас богатство.
-Насмотрелись? — теперь попросим вашего деда убрать всё это в свою сумку. Будем рассуждать логически. Из песка монеты сами появиться не могли, значит, они упали откуда-то сверху. Или их случайно кто-то обронил, или они высыпались из стены. Надо проверить вторую версию. Ты меня понял, Николай?
-Втолковывать, что делать дальше, мне не надо. Через пару минут, захватив с собой пустой кисет, я уже тщательно обследовал стену, медленно поднимаясь от банки с Булем вверх. Когда до поверхности оставалось чуть больше метра, увидел замурованный в стену вместо камня керамический горшочек. У него с краю зияла дыра. Через неё, по-видимому, и высыпались на дно монеты.
Всплыв за свежим глотком воздуха, я жестом руки подозвал к себе на плотину отца, и снова ушёл под воду. В дырку у меня проходило только три пальца, и я маленькими щепотками стал доставать монеты. Они плотно слежались, отделялись друг от друга с трудом. Положить в кисет удалось лишь с десяток золотых, и я всплыл за новой порцией свежего воздуха. Отец вопросительно смотрел на меня сверху, с плотины.
-Здесь в стене спрятан горшок с монетами, — в двух словах я объяснил ему сложившуюся ситуацию, — отколовшаяся его часть слишком мала, мне нужно что-нибудь железное и острое.
-Подожди немного, сейчас принесу, у деда должен быть перочинный нож. Он всегда носит его с собой.
-Ручкой ножа я отколол ещё часть горшка, и на дно вывалилась ещё кучка слежавшаяся монет.
Теперь в дыру проходил кулак. Лезвием растормошил все слипшееся в горшке монеты и стал их укладывать в кисет. Потом подобрал со дна всё, что уронил. Сделав ещё несколько нырков, я тщательно проверил, не остались ли где-нибудь в горшке и на дне незамеченные мной монеты. И с чувством полного удовлетворения поплыл на берег.
-А где Буль? — спросил Вовка.
-Я оставил его пока в банке там, куда он меня привёл. Хотел выпустить, но подумал, что это должен сделать ты. Он же своей жизнью тебе обязан. Ты настоял не отдавать его Рыжему, хотя он был на гране жизни и смерти, и уговорил меня взять его в аквариум.
А теперь мы ему обязаны свалившимся на нас богатством и должны оказать подобающую почесть. Сейчас сплаваю и принесу сюда банку. Все, вместе, и попрощаемся с ним.
-А он у вас какой-то особенный, — впервые обратил своё внимание дед на выемку в спинном плавнике у карася, — видать ему досталось здесь от щуки, чуть не проглотила. Может в награду, опять возьмёте его к себе в аквариум, там он будет в полной безопасности.
— Лучшая награда для Буля будет свобода, — с трудом Вовка переборол в себе противоречивые двоякие желания, — приготовьтесь к торжественному моменту. Плыви на волю!
-Под всеобщее одобрение он открыл банку и вылил её содержимое в пруд.
-Как только вернулись домой, сразу сели считать наши золотые монеты. Их оказалось четыреста штук. Нашей радости не было конца.
-Я не очень-то верила в этот клад, но всякий случай узнала, что по закону полагается делать с ними, — успокоила наши бурные эмоции мама, — в городе специально ходила в библиотеку и смотрела там юридический справочник. Клады следует сдавать государству, а оно в качестве вознаграждения выплачивает нашедшему четверть его оценочной суммы.
-Жаль, что так мало, — огорчился отец, — но полагаю этого должно хватить, чтобы осуществить мою давнюю мечту. Думаю, она и вам, всем, придётся по душе. Как на счёт того, чтобы заменить наш горбатенький «Запорожец» новенькими «Жигулями»?
-Под «Ура!» идея была одобрена. Родители уехали снова на месяц в город на работу, заодно и оформить находку. Вовке обещали привести новый велосипед, одного нам на двоих стало не хватать.
Азарт кладоискательства у меня прошёл не сразу. Я ещё много раз нырял у плотины и молоточком обстучал каждый камень в стене. Замурованных горшков больше там не было.

                                            Гл. 11.
-Ещё находясь во времянке хозяина, — продолжил Ник свою историю от лица Буля, — я почуял запах своей родины. Воду из своего пруда спутать с другой нельзя.
Оказавшись на свободе наряду с родными запахами, я стал вспоминать всё то, от чего отвык за год плена. Где-то здесь могли быть щуки Ама, встреча с ними не сулила ничего хорошего.
Надо было побыстрее сматываться из этой злополучной ямы. Безопасный маршрут к своей стае я выбрал, как и после встречи с Амом, вдоль северного берега. По дороге не раз натыкался на шерифов и охранников-окуней, в этом году здесь снова разместили различные школы.
-Ба, никак живой Буль? — откликнулся на моё приветствие знакомый ещё с прошлого года шериф, — мне говорили, Ам хвастал, что тебя съел.
-Видимо, после того, как он стукнулся головой об камни, у него не всё в порядке с мозгами, — отшутился я, — опять что-то напутал. Счастливо оставаться, я спешу к своим.
-Не меньшее удивление я вызвал по дороге домой у Одноглазки и Везунчика.
-Не задерживайте меня со своими вопросами, лучше заплывайте в гости, у меня есть, что вам рассказать. Не пожалеете, я такого повидал, вам и не снилось!
-Моё появление в стае вызвало шок. Все знали, как я исчез. Старый окунь-охранник, всё ж таки тогда, смог оправиться от стычки с Амом и добраться до тростникового островка, где прятался Чвак.
Он видел, как я улизнул от Ама в ловушку, и как её вместе со мной подняли в лодку. И, конечно же, рассказал об этом Молчуну и Ие, а те всем остальным.
Почти сразу за мной подплыли раздираемые любопытством Одноглазка и Везунчик. Их сопровождали маленькие группы любопытных из их стай. Конечно же, Быстряк не упустил случая навестить старого товарища. Ия позвала старого окуня. Он незамедлительно появился, видимо его сменщик был где-то рядом.
-А ты здорово изменился за год, что я тебя не видел, — вместо приветствия заявил мне помощник шерифа, — обогнал своих сверстников. Стал каким-то большим и упитанным.
-Ещё бы, если бы вы знали, как я прожил этот год?
-Для этого мы и собрались здесь, — прорвало Молчуна, — не тяни, рассказывай. Никто ещё не возвращался от людей. Видит Нептун, все хотят знать, как там у них.
-Люди поселили меня в удивительный водоём с прозрачными стенами. Суровой зимы, как здесь у меня там не было, в спячку не впадал, питался всегда досыта. Ни от кого не прятался, хищников там нет.
Это я к тому, что обогнал в развитие всех в стае. Даже водоросли и улитки там необычно красивые, не как у нас в пруду. А рыбки, жившие со мной у людей, были разных пород и красовались между собой пестрой окраской. Одинаковых там почти не было, у одних развивались пышные хвосты, у других – плавники.
В общем, у каждого вида была своя неповторимая особенность. И я стал вспоминать и описывать их портреты. В то, что некоторые из них не откладывают икры, а рожают сразу живых мальков, никто не поверил. Да и в описанную мной пышность хвостов вуалехвоста и золотой рыбки, тоже верили мало. Не говоря уж о длине плавников скалярии, гурами и петушков.
-И зачем им всё это? — сомневался в моём рассказе Быстряк, — с такими прогуливаться-то трудно, не говоря уж о бегстве от кого-нибудь. Хотя, ты говоришь, бегать там не от кого. Ну, а как вместо икры можно выпускать из себя мальков? Если бы давно не знал тебя, счел бы болтуном.
-Наверное, многие думали так же, как и он, только из уважения молчали. Как же было трудно объяснить им, что эти рыбки у людей только для красоты, к нашей жизни они не приспособлены. Здесь никто из них не прожил бы и дня. Все они, за исключением моего тамошнего друга телескопа, были глупы и заботились лишь о внешнем виде.
Я рассказал, как учил языки, на которых они говорят, как подружился с телескопом. Ну, а для чего и какая польза от таких глаз, как у него, честно сказал – наверное, то же для красоты.
Трудней всего мне было рассказать историю про жёлтые кругляки. Как телескоп надоумил меня попытаться найти у человека понимания того, что я знаю о них. Как мне это удалось. И, в конце концов, как я вернулся в пруд.
-А те кругляки, я помню, — наконец начал верить во всё, что я говорю Быстряк, — сколько раз, пока тебя не было, плавал туда. Водил своих и чужих, показывал, где Ам попытался вместо тебя проглотить камень. Это место теперь у нас своеобразная достопримечательность.
-А чтобы вы, все, поверили в то, что я ничего не выдумал, и всё, сказанное мной, правда, советую сплавать туда. Убедиться, что кругляков в том месте больше нет, их забрал человек. В награду за них, выпустил меня к вам.
-Извини нас за недоверие, уж больно твой рассказ выходит за наше мировоззрение, — высказалась за всех Одноглазка, — мы привыкли всё воспринимать в рамках своего пруда. Никто, кроме тебя, за его пределами не был. А там, за берегами, по-видимому, совсем другая жизнь.
Я думаю, что совсем скоро слух о твоём возвращении дойдёт до Ама, и он снова откроет на тебя персональную охоту. Жизнь в окрестностях вашей стали превратиться в сплошной кошмар, и не только для тебя, но и для всех окружающих.
Если помнишь, перед твоим исчезновением, я обещала поговорить с ректором академии. Так вот, у него о тебе осталось хорошее впечатление. Он был не против того, чтобы взять к себе в ученики. Там мощная охрана и королева со свитой рядом, Ам туда не сунется. Чем быстрее ты туда направишься, тем спокойней будет здесь.
За стаю можешь не беспокоиться, прощайся и поплыли. Молчун и Ия здесь справятся без тебя. Я и Везунчик тебя проводим, так надёжней. Быстряк давай вперёд, в разведку.
-И я с вами, — засобирался с нами старый куцехвостый помощник шерифа, — со мной будет спокойней. Я быстрей договорюсь с охраной школ, напрямую через них и путь короче, и безопасней.
-К южному берегу, сразу за вотчиной лещей, там, где пеньки стали встречаться реже, отложения ила сменило глинистое дно. Именно туда вели меня старшие товарищи. Школ больше не было, да и откуда им быть здесь, мотыль в глине не встречается. Чем кормиться?
Эта местность казалось необитаема. Неожиданно перед нами из маленькой ямки выскочили два шерифа и три окуня-помощника.
Под их пристальным взором мы двинулись дальше в глиняную пустыню. Благо Одноглазка ещё у лещей отослала Быстряка домой, у него, как у нас метки неприкосновенности не было. С таким конвоем я ещё не плавал. Стало как-то не по себе. Везунчик с Одноглазкой не обращали на него никакого внимания, им такое внимание было не впервой.
-Вот и добрались, — успокоил меня старый окунь, — сейчас буду две глубокие ямы, в одной располагается резиденция королевы, в другой – академия. Видел сколько здесь, вокруг в ямках, секретной охраны. Никто незамеченным не проскочит.
-Да уж, — со страхом вспомнилось мне, — и как нам прошлый раз мимо всей стаей где-то здесь удалось проплыть. Наверное, чуть западней проскочили, там, где были пеньки. Помнится, тогда ещё моя разведка заметила щуку, по-видимому, то был один из шерифов. Да, повезло!
-Сначала поприветствуем Кольцо, — отвлекла от неприятных воспоминаний меня Одноглазка, — потом пойдём к ректору. Подождите меня здесь, я доложу королеве о цели нашего визита.
-Здравствуй разгадчик человеческих ловушек, давно я тебя не видела, — поприветствовала меня королева, когда нас позвали к ней в яму.
Одни мне говорили, что ты утёр нос Аму, и он выследил тебя и съел. Другие говорили, что ты спрятался от него в ту самую ловушку, и тебя забрали люди. А теперь Одноглазка докладывает, что ты целый год прожил у людей и вернулся живым.
Рассказал о чудесах, в которые просто не верится. И чтобы оградить себя и стаю от нападок Ама, просишься учеником в академию. Я правильно поняла объяснения Одноглазки?
-Совершенно верно, злопамятный Ам, как только узнает, что я живой, будет искать меня. Пострадает стая, будет не простая щучья охота, будет безжалостная месть, и всё из-за меня.
-Одноглазка, ты уже разговаривала с ректором на эту тему, сплавай в академию, позови всех сюда. Вместе с ними послушаем про жизнь у людей, про то, что творится за берегом. А потом и решим судьбу Буля.
-Как только появился ректор с двумя профессорами академии, я приступил к своему рассказу. Начал с самого начала. С того, как окунь, помощник шерифа, помог мне разоблачить козни предателя Чвака. Как не успел выплыть из ловушки и попал к людям.
И дальше всё то же самое, что говорил у себя дома, в стае. Стало темнеть, когда я закончил. Здесь многие тоже не верили в правдивость моего рассказа. И в свите королевы и среди профессоров шушукались, чувствовалась напряжённость. Когда закончил тем, как оказался в пруду, воцарилось молчание.
-Уж больно невероятно, чтобы быть ложью, — задумчиво произнесла королева, — просто так такое не придумаешь. Сейчас уже поздно, оставайтесь ночевать у меня, утром продолжим. А чтобы развеять всякие сомнения сейчас же распоряжусь послать к каменной стене шерифов, пусть посмотрят, остались ли там жёлтые кругляки. Эй, кто там говорил, что видел их, возьми кого-нибудь в напарники, и сплавайте. Ночь наступает, Ам со своей бандой уже где-нибудь рыщет, вдвоём спокойней. Утром ждём вас назад.
-С рассветом появились два шерифа. Они подтвердили, что кругляков в том месте больше нет. Более того, сказали, что старый голец, живущий рядом в прозрачном доме, видел всё то, что я рассказывал.
-Хитрый такой, так и не вплыл к нам из своего укрытия, хоть мы и клялись, что не тронем. Жаловался, что укрытие становится для него тесноватым, кое-как пролезает через вход. Ему бы такое, в котором был Буль. То, в котором его таскал человек.
-Ну, вот всё и стало на свои места, — придётся во всём поверить нашему карасю, сказала Кольцо, — и всё равно не могу себе представить, как можно выпускать из себя не икру, а сразу мальков. Ректор, бери его вне плана в ученики, разрешаю.
-Помилуй королева, видит Нептун, чему мы будем его учить? — задал ей задачу ректор академии, — он такого повидал, что нам самим впору стать у него учениками.
-Пожалуй, ты прав, — решила Кольцо, — была у меня академия с тремя профессорами, будет с четырьмя.
Присваиваю Булю звание профессора. Теперь эти два шерифа – твоя персональная охрана, так положено. Куда ты бы не направился, телохранители всюду буду с тобой, заслужил.
-Поселился я вместе с другими профессорами в соседней яме, в академии. Моя жизнь вышла на новый качественный рубеж. Я подружился со всеми профессорами и стал учиться у них всему, что ещё не знал. А они слушали мои подробные воспоминания о времени, проведённом у людей. Всё было бы хорошо, только одно неудобство удручало меня.
Кругом была глина, чтобы найти мотыля, надо было плыть к пенькам, дно там покрыто толстым слоем ила. Можно было успешно порыться в нём. А вот, чтобы поесть зелени надо плыть к истоку пруда. Верные мои шерифы терпеливо ждали, пока я там досыта не наемся.
Было как-то неловко перед ними, я ем, а они, голодные, смотрят на это. И мы договорились, что пока один меня плотно опекает, другой охотится рядом в зарослях водорослей. Как кого-нибудь проглотит, меняются местами. Здесь, в верховьях пруда, жило много дикарей.
Так шерифы прозвали тех рыб, которые жили неорганизованно, без стаи. Они были сравнительно легкой добычей даже для неопытного хищника. Много взрослых особей прудового сообщества нерестилась в этих краях. Тут было мелко, вода весной прогревалась быстрее, чем в других местах. Самые нетерпеливые из рыб не слушались советов вожаков и размножались не в специально подобранных королевским советом местах, а плыли сюда.
Это мне со своей стаей повезло, что родились сразу в начальной школе и многому там научились. Теперь мои братья и сёстры живут уверенно, в сравнительной безопасности, хищникам не так-то просто поймать их. У них – один за всех и все за одного.
Здесь же царили хаос и беззаконие, именно сюда щуки с окунями приплывали на охоту.
-Ага, вот я тебя и нашёл, — услышал я голос Ама.
Из зарослей водорослей появился мой преследователь. Напасть на меня сразу он не решился, шериф встал между нами, а через минуту появился второй.
-Ждете, что я буду драться с вами. Как бы ни так. Я просто хочу посмотреть на вторую рыбёшку в нашем пруду, которая живой вернулась от человека. Сестру-то, я иногда встречаю, я Буля вы так тщательно опекаете, что только здесь его можно встретить. Он же теперь знаменитость.
А, правда, что есть рыбы, которые рожают мальков, не откладывая икры? Мне кое-что рассказали, о твоих приключениях. А рыбы за нашими берегами, все живут в маленьких водоёмах с прозрачными стенами?
-Правда, — почувствовал я дружелюбные нотки в голосе Ама, — во всяком случае, там, где побывал, было именно так. За остальной мир за берегом, сказать не могу. Он очень большой и разнообразный.
А знаешь, я тут как-то подумал, и пришёл к выводу, что именно тебе обязан своими приключениями.
-Как это?
-Очень просто! От тебя спрятался в ловушку и попал к людям. И выпустили меня назад, в пруд, в обмен на те кругляки, которые ты вышиб из камня, когда хотел меня съесть.
-А, ведь, точно! Выходит, не зря я два раза охотился на тебя! В твоём звании профессора академии, есть и моя заслуга.
И, все думают, что кровожадный Ам до сих пор мечтает проглотить знаменитого Буля. Дудки! Передайте там, у сестры, я больше никогда не буду охотиться на него.
Мало того, попрошу этого не делать и своих щук из стаи. Но у нас не такая жёсткая дисциплина, как у вас, гарантий, что меня послушают, не даю. Так, что продолжайте охранять вашего профессора, только не от меня. Я его не трону.
-Вот так, как и обещал в начале, я рассказал вам, как стал уважаемым карасём и профессором прудовой академии. А главное, познакомил со всеми юловскими рыбами и, как смог, описал их внешность и привычки.

                                            Гл.12.
-И на этом – конец! — не выдержал кто-то из подъездных слушателей. Ты как-то хвастал, что ловил много разных рыб, а рассказал лишь о семи видах. Аквариумные рыбки не в счёт, рак тем более.
-Я в этом не виноват, — попытался оправдаться Ник, — просто, у нас, в юловском пруду, другие не водятся. А те рыбы, что я ловил на Волге и на других водоёмах, в мою сказку не вписывались. И так немного приврал про раков, их в том пруду нет.
Поедет кто-нибудь из вас в те края, потом будет говорить, что я не просто фантазёр, а беспринципный лжец. Кому это понравиться?
-Всё равно обидно, что мы так мало узнали о рыбах, хотя я и не любитель рыбалки, теперь по описаниям Буля без труда отличу щуку от окуня, а леща от плотвы.
-Чтобы мой карась рассказал ещё больше о подводном мире, ему надо каким-то образом выбраться из пруда в большую реку. Может быть, как-нибудь в следующую зиму, ещё что-нибудь придумаю и расскажу. Заранее, не обещаю, скажу лишь, что если до этого дойдёт, моя следующая сказка будет об одиссее Буля.

Земсков Игорь Викторович, г. Ульяновск (432028) пр-д Полбина 22- 27, (89278116637)
(zemskovi@yandex.ru);(ziw57@donet.ru)