Этот чудный рулон туалетной бумаги

Тут со мной давеча престранная история произошла, целое приключение в известном направлении, можно сказать. Традиционные ценности, доброта, общность, забота о близком, социум, не бери чужого, помоги ближнему своему, возлюби брата своего –  всё обернулось административным арестом на 15 суток и обследованием у психиатра на предмет моего «благополучного взгляда на жизнь». Взгляд на жизнь у меня ого-ого какой благополучный, просто я смолчать не могу, наблюдая, как у кого-то день сегодня катится прямо в труху.

Вот именно, что катится и прямо ко мне под ноги. Симпатичный такой, беленький. Видно, что импортный, дорогой и дефицитный. Мягкий и нежный. Многослойный. И, конечно же, совсем не засоряющий канализацию. Засоряй не хочу. И вот этот дурачок катается себе по полу автобуса как неприкаянный и никак не может найти себе места. Как потерявшийся пес он жмется к чужим ногам и ищет обыкновенного тепла и заботы. Ну, хоть погладьте меня, почешите! А может он ищет того, к кому уже так успел привязаться. Не бросайте друзей! Никогда! Особенно таких!

–  Чей бумага? –  спрашиваю я, роняя слезу от жалости к бедолаге и поднимаю с пола этот чудный рулон туалетной бумаги, обращаясь к публике, которой так повезло находиться со мной в одном автобусе в то солнечное осеннее утро. Ведь именно я верну хозяину его драгоценность и скрашу его день. Для наглядности я даже поднял рулон как можно выше и три раза развернулся вокруг своей оси, чтобы все увидели, и «потеряшка» быстро нашла свою маму или папу.

Автобусная публика никак не реагировала. Взирала сухо и равнодушно.

–  Чей бумага, спрашиваю?! –  уже строже повторил я, но это не возымело никакого эффекта.

Возможно, кто-то просто страдает глухотой, да ещё и с глазами беда, подумал я, продолжая стоять посреди автобуса с чудным рулоном туалетной бумаги.

Однако вещь нужно непременно отдать владельцу. Ведь кто-то, может, придя домой и обнаружив пропажу, сильно расстроится. А расстройство может стать и кишечным. Может быть, чья-то подруга огорчится и вечер молодой пары будет безвозвратно утерян. Не исключено, что рулон может быть особенно ценен пенсионеру. На него копились деньги! Его мучительно долго выбирали на витрине и простаивали очередь на кассе! Для него было уготовано особенное место в пакете и место в… ну, в общем, никак нельзя было допустить, чтобы эта дивная чудная вещь навсегда потеряла своего обладателя. И этого я допустить никак не мог! И не было даже намека на мысль, что я могу присвоить этот чудный рулон туалетной бумаги себе! Я найду владельца! И воспылаю гордостью за свой благородный поступок! Будет зачет мне в карму!

Так как никто на мой возглас вопиющего в автобусе, так и не откликнулся, я начал обходить пассажиров.

–  Это не ваше? Это не вы потеряли? Здравствуйте, это ваша бумажка? Вы бумажку не теряли? Кажется, я нашел ваш рулон! Вы не узнаете свой рулон?

Я, значит, подхожу к каждому, но в ответ встречаю полное равнодушие, а иногда какое-то змеиное шипение, рычание и какие-то слова, смысл которых я не готов был в то утро принимать близко к сердцу и подвергать анализу. А бабуля на переднем сиденье даже клюкой своей замахнулась:

– Я, – говорит,–  гад ты такой, не позволю так себя оскорблять! Вот как дам щас по безумной харе!

А может быть это водитель потерял? Стояла себе бумага на приборной панели, ждала своего часа, да и пошла кататься по автобусу. А водитель жутко расстроенный сидит. Такой хмурый. На мой вопрос о бумаге он почему-то предлагает мне её засунуть «куда-то там, куда-то себе» (я плохо разобрал последние слова из его дивного ответа, но понял, что бумага, скорее всего, не его).

Я отхожу от водителя в расстроенных чувствах и гневно обращаюсь к пассажирам:

–  Я в последний раз спрашиваю, чей-то этот чертов рулон туалетной бумаги?

За что уже по-настоящему получаю удар клюкой от старушки по темечку.

–  Ну и сидите без бумаги! –  ещё сильнее раздражаюсь я и выкидываю рулон в окошко, после чего отряхиваю руки.

–  Я умываю свои руки! Идите к лешему! Всё! День благородных дел закончен! Спектакль подошел к концу, расходимся!

Тут после этих моих слов происходят разные сцены. Во-первых, автобус начинает резко тормозить и слышится визг тормозов, а во-вторых, водитель начинает сильно ругаться и, кажется, слова его касаются меня. Ну, думаю, красавчик: вспомнил про свой рулон бумаги и теперь ругается. А, поздно, друг! Всё! Я умыл свои руки!

Автобус останавливается, открывается передняя дверь и в салон вбегает лютых размеров мужчина в байкерской кожаной куртке с черепами. Лицо его видно плохо из-за намотанной на голову и шею туалетной бумаги. Чудак какой-то! Кто же туалетную бумагу так использует?

Он разрывает бумагу, обнажая своё бешеное от гнева лицо и густую бороду.

–  Где эта собака, которая выбросила туалетную бумагу в окно? Дайте мне этого пса! Я из него кота буду делать!

Все молчат. Наверное понимают, что тут и спрашивать не надо. Тут я весь стою посреди автобуса, бери не хочу. Но бабуля тычет в мою сторону своей злосчастной клюкой:

–  Он, он. Падлюка, такая! Ух, паразит!

–  Понимаете, в чем дело! Тут со мной престранная история приключилась! – обращаюсь я к байкеру, но он, наверное, торопится и не желая меня слушать, сдирает с себя бумагу, открывает мне рот и засовывает туда весьма внушительный фрагмент этого чуда целлюлозной промышленности. Байкер зачем-то назвал меня «бараном» и ушел.

Смею сказать, что на вкус этот чудный рулон туалетной бумаги оказался гадким и отвратительным. Никогда это не ешьте!

Ну, а закончить эту грустную историю можно тем, что из автобуса меня выводил наряд полиции, у которого я тоже не забыл поинтересоваться:

–  А вы бумагу случайно не теряли?..

А вы не теряли?..