Не сдаться и выжить!

На северо востоке Ленинградская область граничит с Республикой Карелией. Климат здесь суровый, и погода обманчивая, холодная. Непроходимые леса, болота, озёра с топкими, болотистыми берегами изобилуют зверьём и насекомыми. Такова короткая характеристика этих мест для туристов, рыбаков и охотников. Красот и чудес в этих краях хватает и посмотреть есть на что. Скалистые берега озёр, сплошные каменные почвы лесов, на которых произрастают высоченные сосны. Но  установить опору электролинии возможно только забетонировав её на поверхности. Так и стоят столбы в железобетонных кольцах для колодцев заполненные бетоном, удерживающими столбы. Озёро Онега и её берега удивительной красоты. Очаровывает особый мир хвойного леса и прибрежных скал, чистейшая вода, сквозь которую зимой можно увидеть стаи рыб на глубине. Скальные берега с выходами плит габродиабаза и малинового кварцита с берега и по дну уходят всё дальше на большие глубины. А местами, есть созданные природой на берегу небольшие, чистейшей воды озерца. Местные называют их «бочажины» В них, наполненных прозрачной водой, которую набивает штормами, прогретые летом, отличные «индивидуальные» купальни для туристов. Зеркальная поверхностью воды на Онеге ранним утром, поднимающееся с востока солнышко манят и обещают прекрасный день.  Но вот, когда уже отплыли от берега, потемнеют неожиданно небеса, почернеет озеро с бескрайними берегами, а с запада налетит порывистый ветер и за пол часа поднимет метровой высоты волну. Короткая волна озера опасная, захлёстывает маленькое судёнышко и только успевай вычерпывать воду. Тогда быстро удирай в спасительную бухту, либо к берегу.

Путешествиями и походами в экстремальных условиях я с своими сыновьями, обучен не по кино или книжкам, а на своей практике. Сплав по рекам, дайвинг, охота и рыбалка обязательно испытают каким то из ряда вон выходящим случаем. Различные приключения, неизбежно происходившие при нашем активном образе жизни, подготовили казалось бы, нас ко всяким неожиданностям. Научили быть осторожными. Бывало приходилось выживать без еды и воды по нескольку дней. Поневоле научились кушать всё, что не ядовито. Змей, лягушек, улиток и муравьёв, короедов и ящериц, не говоря о грибах, папоротнике и другой зелени и кореньев. Развести огонь без спичек, или соорудить укрытие и постель, для нас не составляет труда.

Потому наверное, зная где топь. а где можно смело идти по болоту. Бывает увидев по телевизору фильм или передачу о выживании в лесу, об экстремальных ситуациях мы обычно смеёмся надуманным трудностям. Возмущают съёмки «тонущих» в болоте персонажей, которые стонут и погружаются в яму, а рядом стоят большие деревья, утверждающие реальность. Здесь твёрдая почва. Топи нет. Либо спецов, обучающих, как развести огонь, вращая в ладонях палки … От таких способов, только мозоли и волдыри загорятся на ладонях через пять-десять минут.

Я не стану обучать читателя выживанию. Это я скорее всего сделаю в другом рассказе. Я просто хочу рассказать настоящую, не вымышленную историю, а точнее быль, произошедшую на берегах реки Свирь. Которая берёт начало из Онежского озера и впадает в Ладожское. Единственная река связывающее Ладогу с Онегой и Волго Балтийским каналом.   Все даты, события и места, о которых я расскажу существуют и на самом деле и реально произошли. Изменены лишь имена. По прошествии времени, возвращаясь мысленно к произошедшему, делая анализ и оценивая наши поступки, мы сходимся в выводах о пережитом, что без чуда здесь не обошлось. А читатели из нашего опыта оставят для себя что то полезное в своей памяти.

В начале хочется посвятить Вас и познакомить с этими глухими, манящими своей неизвестностью местами. Здесь хватает необычного и загадочного.  Вот простое и непростое явление истока реки Свирь, что начинается у посёлка Вознесенье. Ведь происходит удивительное: —  Морозы зимой в этих местах редко, но бывают до сорока градусов. Они сковывают Онегу и реку довольно толстым, до одного метра  толщины, льдом.  Сковали бы, да и ладно! А вот оно,- удивительное.  Поначалу покрывается льдом вытекающее неторопливо из озера устье. А уже через неделю  вытаивает, освобождается ото льда. И до самого ледохода лёд здесь уже не замерзает в любые морозы.  Площадь чистой, без льда воды огромная, на протяжении нескольких километров вниз по реке. Здесь всю зиму ходит с берега на берег паром. Доставляя грузовики, легковушки и людей в прилегающие посёлки и на трассу на Петрозаводск.

Умные учёные как то понаехали  и решили: «дело в течении, что поднимает здесь, как бы воду не с поверхности озера, а с его дна»… И всё! Как бы всё им понятно.  Только недоумение у людей так и осталось. Не сходится многое. Как поднимает, почему? Течение не бурлящее, а еле заметное….

Весна 2012 года была ранней. Ледоход по реке и с Онеги сошёл  ещё до мартовского праздника.  Но прилегающие к реке разливы, образованные затоплением и шлюзами построенной в 1953 году Верхне Свирской ГЭС, ещё стояли под плотным льдом. Сама же, полноводная, судоходная река, уже очистилась от льда на всём протяжении до Ладоги.

В Ивинском и Вязостровском разливах, ранней весной, на лунках хорошо берёт хищный налим. Сколько лунок набуришь, столько и возьмёшь на «рогатки» рыбин весом килограммов до двух, а то и более. Как только «рыбацкое радио» разнесёт, что «пошёл» Налим, рыбаки спешат в разливы.

Девятого марта, утром, 2014 года, в наш городок, неожиданно примчался из Питера с своим старшим двенадцатилетним сыном, мой младший Сашка. Заходя в дом,  ещё с порога заявил: «Батя, вот удалось выбраться со службы на недельку, давай на пару — тройку деньков съездим на рыбалку?! Он заядлый рыбак, но в силу занятости,  приезжает как правило с опозданием, когда клёв уже заканчивается. А вот в тот раз вовремя прикатил.

Собираться нам не составляет трудов.  Катерок «Прогресс» оборудованный тентом и уложенными вещами, стоит всегда подготовленный для таких случаев на автоприцепе. В нём уложены снасти, спальники, газовая плитка. Остаётся сложить питание и воду. После обеда в тот же день и выехали. Внук Димка, заядлый рыбачёк, подкачал нас. Вдруг зачихал, закашлял, а бабушка, Татьяна Петровна тут же постановила, — никакой рыбалки!

Через час поездки на машине с прицепом, мы были уже на берегу Свири и озера Онега. Сбросили на воду катер. Не теряя времени, завели мотор и пошли вниз по реке.  В пути эхолот показывал температуру воды  плюс один а местами до ноля или минуса градусов. Через час — полтора  прибыли к рукаву речки Карповки, которая изгибом, соединившись с Свирью, двумя протоками уходит в лево огибая островок Колкоо, а далее уже снова втекает в Свирь.  Место отдалённое и глухое.  Войдя в тихую протоку и обойдя  названный островок, мы через триста — четыреста метров уткнулись в кромку льда, начинающегося разлива Вязостров. Вначале планировали выйти на лёд и пробурив лунки, установить снасти, так называемые рогатки. Но лёд был с промоинами, а вдали виднелись размытые плёсы. Чтобы не рисковать на размытом льду, решили поставить «рогатки» с лодки, вдоль  островка и берега. Тем и занялись до самой наступившей темноты. Даже спиннинги побросать не успели.  При установке снастей руки быстро застывали в ледяной воде и пальцы плохо слушались, потому и провозились долго.

Ночевать на низком,  хотя и лесистом, но сыром в тех местах в это время берегу, — было невозможно. Темнота навалилась быстро, потому и решили заночевать в катере.  У берега торчали большие камни. Чтобы не повредить дно и борта лодки встали на воде. Посредине широкой протоки, между островом и левым берегом. Место безопасное, вдали от фарватера, тихое течение.  Установили катер носом к начинающемуся ветерку и растянули оба якоря, носовой и кормовой.

Готовя ужин и спальники в катере, поговорили о прошлогодней весенней рыбалке, которая тогда удалась. Вспомнили и происшествие в так называемом местечке «Остречины» в позапрошлом году. Надо сказать, что мы строго придерживались правила, не употреблять спиртное на воде. Ежегодно, на реках и озёрах гибнут люди по причине распития горячительного.  Два года назад, мы спасали пьяных рыбаков в Ивинском  (Остречины)  разливе. Трое парней в лодке так напились, что умудрились перевернуться и утонуть буквально в десяти метрах от берега.  Мы успели поднять в лодку двоих, а вот третьего нашли только на второй день у берега, но уже окоченевшего. Вода наказывает пьяных! И такие трагедии не редки. Местные старожилы поговаривают, что места разливов здесь и без спиртного гиблые, по причине  затопленных деревенских кладбищ. Разливы покрывают могилы усопших. И места эти стали будто бы проклятыми…

Уставшие и промёрзшие за день, мы закрыли застёгивающийся на молнию полог тента и согреваясь от работающей газовой плитки, на которой готовили ужин и чай, обсудили завтрашние планы.  Катерок «Прогресс» был оборудован так, что расстелив на сланях дна компрессионные матрасика и спальные мешки, спать было удобно и тепло. Мы привычно, разделись до термобелья, а чтобы отдыхали ноги, термо носки как обычно, приспустили с пяток на пальцы ног.  Намаявшись с установкой «рогаток» говорили недолго. Засыпая я слышал, как усиливается  ветер….  Но успокоил себя, что если и оборвёт якоря, то лодку просто прибьёт к берегу. Так под шум ветра и плёск волн мы спокойно уснули.

Годами приученный охотой, рыбалкой и путешествиями, — я просыпаюсь мгновенно. Казалось мы только уснули, а меня назойливо будил сын толкая в плечо и несколько раз повторяя: » папа вставай! В катере вода! Холодно! …       Какая вода? возмутился я просыпаясь, уже понимая, что это лишь сон. Саша в застёгнутом с головой спальнике, тихо спал рядом.

Всё же расстегнув спальник я включил плафон-фонарь. И… О Ужас! Удивляться было некогда! Ноги мои ещё не промокшие, но хлюпали в воде. Воды было уже много. Ветер бесновался снаружи. Я, подался  на задок лодки, чтобы отстегнуть молнию полога, и нагрузил своим весом, без того тонущую корму.  В мгновение увидел и понял непоправимое,- катер тонет и его не спасти…. Транец ушёл под воду. Вода хлынула через переборку. Я рванул с головы сына спальник заорав,- Саша, тонем! Плыви на берег. Реакция у него была мгновенной! Он выскользнул из мешка и вскрикнув от холодной воды, в которой мы были уже по грудь,  бросился в проём отстёгнутый с одной стороны.  Я успел ему в след вытолкнуть матрасик.

Катер быстро кормой уходил под воду. Пытаясь нащупать онемевшими руками в ледяной воде хоть что то, хотя бы нож оставленный с вечера рядом, я шарил руками по полке, содрогаясь от холода сковывавшего тело. Вода доходила уже до подбородка. Проём скрылся под водой. Успев набрать в лёгкие ещё остававшегося под тентом воздуха , так ничего и не найдя, я нырнул и цепляясь за дуги тента стал выбираться по нему на ещё торчащий на плаву из воды нос катера. Понимая, что сейчас воздух из носового отсека выйдет через оставленный незастёгнутым люк  и вода быстро заполнив отсек, утопит катер полностью.  И всё же я разглядел,  опираясь о нос, что Саша лёжа на матрасике, который по бокам завернул кверху края, из за бушевавших волн или завернувшегося матраса, не видит в темноте берег слева и плывёт вдоль…. Крича чтобы плыл правее, я потянул канат носового якоря. Якорь был оборван. Я понял причину нашей трагедии . Штормовой ветер гнал полуметровую волну. Оборвало носовой канат и низкой кормой катер развернуло к высокой волне.  Якорь удерживая, притапливал корму и способствовал волнам хлестать через транец воду.

Сын услышал меня, либо увидел берег и наконец повернул к нему. Нос катера ушёл из под ног, я успел  оттолкнуться о него и поплыл. Катер ветром отнесло от берега ещё метров на  десяток. Якорь кормы не врезавшись в камни, дрейфовал…  до берега было далеко,  метров сто. Позднее, друзья поднимавшие катер, замеряют расстояние,  до берега было сто двадцать шесть метров.  Вначале быстро, а через пару минут едва поднимая руки, я плыл в остановившемся времени  изо всех сил держась на плаву.  Нет физические силы были ещё, но быстро застыли мышцы. Тело стало непослушным, не подчиняющимся. Голова  приказывала плыть, грести руками, отталкиваться ногами ….но руки стали медленнее и медленнее, против воли подниматься, теряли чувствительность, не загребали воду….  Только усилием воли, кое как выгребая одеревеневшими руками уплотнившуюся как кисель воду, я барахтался в бесконечности. Только одна мысль засела и кричала в голове — не сдавайся, только не сдаться. Меня обозлило и возмущало, то что я хочу руками быстрее грести, а они еле поднимались, позволяя мне уходить с головой под воду…. Возмущение придавало сил и кажется злость помогала. Погружаясь с головой я вдруг почувствовал. или скорее потеряв возможность плыть,  достал ногами дно. Отталкиваясь и еле шевеля руками я продирался к берегу.  Помню, что полз по дну, а затем по отмели на четвереньках, уже не ощущая ни рук ни ног. Дышал я или останавливал дыхание, я не помнил. Мне показалось, что я не дышал.  В голове проносилась мысль, как нам согреться?…..   Другое пока, кроме мысли, согреться не приходило в сознание и вдруг это «Нам» меня заставило очнуться.

Очнулся я на берегу, не зная через сколько времени? Потерял я сознание на мгновение или минуты? Время не ощущалось.  А это «нам не согреться», заставило вспомнить о сыне. Меня пронзило и заставило шевелиться! Нет! Не образно «пронзило» как обычно говорят. Меня в буквальном смысле ударило будто сто тысяч вольт. Тело затряслось, а затем начало колотиться так, что я начал его обретать! Окончательно приходя в себя, я  ещё беспомощный, с ужасом, оглядывал тёмный, непроглядный берег. Только блескали отсветы воды.  Саши не было видно. Меня, вновь пронзило разрядом тока, что я  могу потерять его…  Это и заставило и помогло подняться. Что помогало? Прихлынувший адреналин или что то другое? Осознание, как  выжить, ушло в сторону.  Промелькнула как говорят , — Вся жизнь. «Что не успел ещё сделать» » Как и когда нас найдут?»…     Саша!  Только мысли о сыне, помогли мне начать действовать.  Я разрывая свои мышцы непослушного тела, бесчувственными руками и ногами стал управлять. Без особой паники мысль, что это КОНЕЦ я не поддался, но и не отринул! Прежде надо было найти сына. Пытаясь растирать тело, через покрывавшееся коркой льда термобельё, я закричал подняв глаза в небо взывая к Господу! Умолял и своими словами читал какую то молитву. Призывал Божью Матерь и всех Святых помочь мне найти его! Слова я кажется ещё не мог произносить. Я молился мысленно а звуки, плачь и мычание срывались нечленораздельно с губ. Я вспомнил его рождение и первые шаги. Улыбку и его плачь. Страшная боль вонзалась и терзала моё сердце. Я готов был на всё ради его спасения…..

Ещё с воды у катера, я видел, что Саша плыл вдоль берега. Значит он дальше и правее от места куда выплыл я.  Саша находился в ледяной воде дольше меня.  Если я не могу двигаться, то каково ему? Он начит  переохладился более чем я.  Гипотермия коварна. Переохлаждение у нас могло быть уже необратимым. А у Саши тем более. К тому же его нигде не было видно.

Ещё когда меня начало трясти, я вскользь отметил про себя и обрадовался, что это означает, что тело ещё живёт. Не знаю как, но сжавшись и собрав всю силу и волю, сжимая до скрежета зубы я сумел подняться, падая на камнях и кочках пошёл, снова падал и полз вдоль берега. Кажется я кричал или стонал или выл. Ветер неистовствовал Вокруг шумели и трещали деревья. Темнота была сплошная. Только в лесу виднелись белые клочки снега. Не от страха я кричал. Кричал сжимая зубы, рыча от бессилия и злобы на верную как мне показалось в те минуты,- смерть!

Саша лежал без движений ногами почти в воде, метрах в пятидесяти от того места, где выплыл я., Матрасика рядом не было. Мои руки не слушались, и чтобы оттащить его от подальше отводы я намотал его рубаху  на руку и ухватив где то у воротника зубами,  потащил на небольшое место без снега и воды.   У ёлки метрах в десяти, было возвышение. Наклоняясь к груди я не мог  услышать его дыхание. Мешал ветер.  Что делать в первую очередь. Я не раз попадал в сложные ситуации. Зная как приводить в чувство человека, здесь же при ледяном ветре, без одежды, оставалось одно, пытаться растереть. Вернуть к жизни.  Повернув его на бок, предполагая, что он больше меня нахлебался воды, я тёр ему грудь и всё тело. Стучал по спине и груди, бил по щекам деревеневшими руками. Стараясь согреться и согреть сына, я всё не мог унять бившую меня не дрожь! Меня трясло, и тело билось в каких то конвульсиях, что мешало растирать его. Я то прижимал его к себе, обхватывая руками и ногами то начинал трясти умоляя очнуться. Раз на берег выбрался, значит воды много не нахлебался?! Думал я. А сам взывая к Господу и умоляя его забрать мою жизнь в обмен на жизнь сына, продолжал делать искусственное дыхание и снова растирал.   Как согреть? Снятой с себя рубашкой белья растирать стало сподручнее и начало получаться работать руками.

Я тряс его. Нажимал на грудь и колотил в районе сердца через свою ладонь. Переворачивал на бок и живот.  Уже не ощущая ничего, крича и умоляя Господа, читая Отче Наш, или причитая, Святый Боже, Святый крепкий, Святый Бессмертный помилуй нас.

Саше, наклоняясь орал:  «Не сдавайся, у тебя два сына, вспомни о них»! Не умирай! Не сдавайся! Держись! Вставай! Когда я снимал себя рубашку, чтобы растирать его, то зацепил рукой, никогда не снимаемый образок Пресвятого Николая Чудотворца, с распятием на обороте. Я поднимал к небу образок, и молил. и молил Господа и Святого Угодника спасти сына. Сколько времени прошло не знаю. Я уже хрипел от натуги и бессилия. Наверное в эту тёмную, глухую ночь Господь услышал меня!  Саша  отталкивая меня руками, захрипев повернулся на бок и со странным звуком вырвавшимся не из горла а где то из груди, выдавил из себя воду. Он быстро приходил в себя, и начал всё понимать. его к моей радости затрясло и заколотило, как и меня. Он  попросил отпустить его. Оказывается своими ногами, я обхватил его ноги пытаясь согреть и мешал шевелиться. Его  снова стошнило.

Меня в свою очередь наверное от пережитого, и перенапряжения вдруг замутило, я почувствовал, что сердце останавливается, и упал лицом вниз.   На какое то время теперь отключился я. Саша привёл меня в чувство. Трясясь всем телом, помогая друг другу, стянули примороженную одежду. Рубашка моя была снята ранее и я укутывал ею Сашины плечи. Мы как могли попытались отжать, подмороженное термобельё от воды. Одеваясь и прижимаясь друг к другу, Саша  спросил: «Почему ты так долго бегал мимо  меня и всё кричал, где Саша?». Я тебе отвечаю, что я здесь, а ты снова пробегаешь мим . Потом начал спрашивал у людей, где Саша? где Саша? Ты что не слышал меня?

Я опешил и даже на секунду перестал дрожать. У кого у всех? Саша?  Он запнулся, и произнёс: Пап, значит я что? Умирал?…  Да! пап я знаю, что я видимо умирал!   А как думаешь, мы сможем выжить? … И не дождавшись моего ответа сказал: ну что тут поделать пап, ну понятно же….

У меня свело судорогой рот и я не мог отвечать.

Саша, сын!  Прохрипел я сквозь дрожь и слёзы:  «Если не сдадимся, выживем». Будем биться за жизнь  до последнего. Он снова спросил: «Как думаешь, как и когда нас найдут?.  Я пап,- думаю не скоро?

Жутко было говорить об этом, но я сказал:  Дня три искать точно не будут.  Мы выехали на столько. Получается, через  четыре, пять дней… раньше не начнут. А ещё будут скорее искать в районе острова «Вязостров», а мы у островка «Колкоо».  Катер под водой, его сразу не увидят. Значит искать долго будут. Оставаться здесь нельзя. Пойдём в деревню,  и если не дойдём, это усложнит поиск.

Выжить нам трудно….. а умереть легче… Скорее гипотермия уже работает и убивает нас, согреться мы можем только движением. Хотя Саша, то что нас трясёт,  значит мы живы и переохлаждение возможно отступит.

Сын явно пережил за эти секунды многое. Но сказал твёрдо: «Что батя, тогда пошли!?»… Только знаешь пап, у меня ноги босые… Я поднял свою ногу и показал ему тоже босую ступню.

Куда пойдём? снова спросил он.

Я считал, что самое близкое и верное,- это попытаться идти лесным берегом к заброшенной деревне Вязостров. Рыбача летом, я несколько раз замечал поднимающийся дым из печной трубы у одного из видневшихся на берегу домов. Там останавливались рыбаки. Деревня была нежилой, но возможно использовалась как дачи. Расположенная по берегу залива, она находится вдалеке от автодороги. Бездорожье к ней такое, что летом может пройти только мощный вездеход.

Других вариантов у нас нет.  Снегу в лесу по колено на этом берегу.  Всё вокруг сырое и примороженное, а потому добыть огонь нереально. Катер лежит на глубине метра четыре-пять, а от берега до него метров сто. Доплыть, по ледяной воде, нырнуть, найти спички,топор, одежду, нож нереально. В катере и останемся. Времени сейчас час ночи или около этого. До светлого времени ещё  восемь — девять часов, рассвета мы не дождёмся, замёрзнем.  Остаётся одно,- наше спасение в движении. Пусть у нас ноги босы и конечно будут обморожены, но  будем идти, лезть, ползти,- сколько сможем.

Над лесом поднимался диск луны. Это было нам на руку. По луне было легче ориентироваться.

Легко сказать, спасение в движении!  Идти босиком, по снегу, в ветер и мороз, через буреломный лес, кустарники и колючки.

Саша знал, что я хорошо ориентируюсь в лесу. А зная направление найду правильный путь.

Босые ноги быстро перестали ощущать что либо. Подошвы ног промёрзли и на них налипала ледяная корка. До небольшой толщины мы её не трогали. Она даже защищала подошву от колючек и веток. Но нарастая толще и толще от прилипающего снега, начинала мешать и приходилось останавливаться и сдирать её, разбивая о  ствол дерева, либо отдирая онемевшими пальцами.

Бывая в тех местах, на катере я подплывал к берегу. Но выходить на него было сложно. Вода, ямы и заросли не позволяли пойти дальше к лесу. А вот на островок Колкоо, мы выходили не раз. Но он был сейчас метрах в двухстах за рукавом речки Карповки. Только в некоторых местах берега можно было найти проход и сухой клочок для стоянки.   Плавая  по этому заливу, я замерил картплотом (навигатором) расстояние от прохода по Карповке до Вязострова и русла Свири. Просто для того чтобы знать как экономичнее по времени и топливу плавать руслом или через этот проход. Запомнил, что отсюда около десяти километров по прямой.  Значит мы идя по береговой извивающейся линии, пройдём гораздо больше километров. Предположительно не менее пятнадцати.

Собрав все свои силы и с трудом шевеля ногами, мы направились вдоль берега.  Когда приблизились к берегу залива, то напоролись на ветки густого мелколесья и кустарника. Из под снега, торчали концы веток заточенных как острые копья или стрелы, умело срезанные резцами ондатры и бобра. Проваливаясь по колено в снег, доходивший  на ямах до пояса вынужденно повернули и ушли глубже в непроглядный лес. Держась от берега метрах в ста пятидесяти, через бурелом идти стало всё таки легче, чем по густому кустарнику и промоинам. Вскоре поднялась над лесом луна. Ветер утихал, и мы  боялись усиления мороза. Ориентироваться по диску луны стало легче. Он был у нас впереди и с правой стороны. Перебираясь через поваленные деревья, медленно двигались. Мы старались уберечь подошву от ран, ну хотя бы  не поранить её глубоко и не до кровотечения. Хорошо, что намерзающий лёд защищал от сучков, колючих веток и травы. Удивительно, но у нас обоих оказались одетыми по одному носку на правых ногах. С левой ноги они у нас сползли ещё видимо в воде. Проваливаясь в ямы, падая и спотыкаясь мы упорно шли. Термобельё подсохло и немного стало согревать.  Нас перестала колотить тряска. Но била дрожь.  Диск луны поднялся выше. Стало  легче прокладывать путь.

Надо сказать, что мы с глубоким уважением почувствовали ценность  того, что нас защищало термобельё. У обоих по счастливому случаю было одето Финское  «НорФин». С того времени с благодарностью считаем, что оно сыграло немаловажную роль в нашем спасении.

Брели мы уже несколько часов. Может два, может три. Иногда неожиданно обрываясь в ямы, или спотыкаясь, у меня прихватывала ноги судорога. Только усилием воли и не поддаваясь панике, я перебарывал эту кошмарную, парализующую боль. Попробовали  снова выйти к берегу, думая пойти по льду. Вдоль берега из льда торчали многочисленные пни вокруг которых зияли промоины. Лёд от берега, уклоном на метр уходил вниз. Видимо ГЭС сбрасывали к весне воду, опасаясь паводка и лёд опустился. Ледяные подошвы ног скользили по уклону и мы падали и съезжали вниз.  Вскоре  я провалился у торчащего из воды пня, по грудь. Саша помогал и протягивая руку,  не удержался и тоже  съехал в промоину. Затем помогая друг другу, мы выбрались на лёд. Нас это уже как то не расстроило и не обеспокоило. Только побыстрее углубившись в лес, мы остановившись у дерева и прикрываясь стволом от ветра,  разделись выжимая бельё в очередной раз. Саша даже пошутил: Только представить себе, что нас сейчас кто то увидел? Что бы он подумал?  Двое голых, скачут трясясь и выкручивают одежду?    Бежал бы быстрее оленя! Саша вдруг вспомнил: «Батя, сказал он : Как хорошо, что мы не взяли с собой сына Димку!  Мама молодец воспротивилась».  Это стало темой разговора, на короткое время.  Нам было бы конечно труднее с ним.

Я помнил, что у нас  впереди будут три перехода через речушки, впадающие слева в залив. Первая,- ручей «Якручей» означала бы половину нашего пути к деревне. А его всё не было. Ещё меня беспокоило то, что вторая речка «Кузра» если  вскрылась ото льда, будет труднопреодолимой. Мы её не перейдём.  Дело в том, что в брод или переплыть её невозможно, поскольку здесь при входе в залив, она торфяно илистая на глубину нескольких метров. То есть воды в ней метр или менее и метра три илистого торфа. Хуже болота такое место.

А уже у самой деревни будет  ручей «Намручей». Это наш спасительный ориентир, означающий, что мы смогли добраться… А что будет в деревне? Мы только предполагали, что найдём не разрушенный дом.

А луна всё ниже садилась за верхушки деревьев далеко справа. Скоро снова наступит непроглядная темнота.  Хотя небо немного вызвездилось.  Однако через деревья на звезду идти трудно.Хорошо ещё снег подсвечивает своей белизной.

Как думаешь пап? Почему затонул катер?

У меня было время в пути подумать об этом. Я уже точно знал как это происходило.  Саша,  носовой якорь был оборван. Ветер развернул катер кормой  к волне, а транец всего десять сантиметров от поверхности. Якорь держал, а высокая волна накидала воды через транец. Всё просто и ясно с этим. Вот и попали мы в ситуацию. А переборка между транцем, уже давно с дырками от тросов управления.    Дальше говорить не хотелось.

Скоро луна скрылась за лесом В лесу потемнело а мы всё шли и шли. Ноги едва слушались. Упавшая большая ель перегородила путь. Саша попросил : Батя у меня так болит бок, давай отдохнём. Он уже несколько раз сегодня жаловался на боль в боку. Хорошо не в правом, значит не печень решил я.   Я тоже заставлял себя идти, чтобы не замёрзнуть. Ствол упавшего дерева был без снега, так как дерево видимо упало недавно. Протоптав себе местечко у ствола, мы почистили подошвы ног от льда, ощущая лёд  внутри ступней, будто заледенели мышцы подошв.  Упали животами на толстый ствол и вскоре впали в полузабытьё. Понимая, что засыпать нельзя, так как это верная смерть, я всё же отключился. Вначале  было холодно, а потом засыпая, мне становилось безразлично или теплее. Я всё же уснул…  Сон погубит нас,  осознавал я, а всё не мог пошевелиться и заставить себя встать. Что то снилось….  Вдруг, будоража протестовавшие мысли, меня снова будил Саша. Я отбиваясь что то говорил. Проснуться не было сил и не хотелось. Кажется понимая, что это  уже не сон, это скорее безвозвратный конец?! Я лениво подумал, а может так лучше?  Даже понимая, вспомнив наш разговор, что найдут нас не скоро,  и висящими на стволе…. ушли мы далеко, никто не помешает…. И снова как то против воли тот самый удар, словно разряд молнии,- рванул меня изнутри…  пронзило: Нас? кого нас? Господи! Да нас же двое. Тут мой сын…

А усталость и сон снова не отпускали и я полетел куда то в темноту бесконечности. Летел понимая, что я ещё жив, а лечу кажется умирать… Ну и что? снова вяло думал я….

Саша наклонился надо мной заглядывая в мои глаза и  очень громко, до боли в ушах и в всей темноте сказал:  Папа, холодно, мы замерзаем… , Димку и Даньку помнишь?   И я  вспомнил и увидел………! Всё! Даже то, что когда то размышляя о поведении замерзающих людей,- говорил себе, что найду силы встать и идти!  Я кажется плакал, и в цепкости той черноты обхватившей и нёсшей меня  зарычал по звериному,  рванулся и понял, что мне очень плохо. Я открывал глаза, а они не слушались и не открывались, показалось, что я ослеп. ЭТО мешало мне встать. Что то пытаясь разглядеть, я всё не мог открыть глаза. Борясь с бессилием и дрёмой, я наконец понял причину.  Тыльной стороной ладоней, а затем обмороженными пальцами рук, я разлепил свои смёрзшиеся ресницы и веки открылись. Руки затекли, одеревенели, но я чувствовал их, и они работали. Я стал сползать с ствола вниз,  ноги  подогнулись. Упав на колени, опираясь головою о ствол приподнялся. Саша сидел  рядом с стволом на ветке дерева, на коленях , положив голову на сучок.

Он снова разбудил меня спасая от  нашего гибельно мёртвенного сна, как и там в катере.  Видимо мы отключились надолго, и успели снова замёрзнуть. Растормошил я его  быстро. А на его отговорку сейчас пап, сейчас…  подействовали его же слова из сна:  «Саша,  Димка и Данька ждут тебя».      Не сдавайся! Вставай! Его затрясло, и приходя в себя, он стонал тряс руками, сгибал и разгибал ноги. Мы не стали вставать, или не смогли перелезать через ствол, а как были на коленях, так и проползли под ним. Ещё несколько минут, ползли, на четвереньках, так как здесь было мало снега. Да и для того, наверное, чтобы немного расшевелившись и подняться.   Постепенно приходя в себя встали и растирая на ходу тело, снова побрели. Интуитивно скорее я почувствовал, что мы сбились с пути, потеряли направление. Надо было выходить к берегу.  Повернули наугад. Шли долго. Несколько раз подправляя направление.

Только этого нам сегодня и не хватало.  Ещё и заблудится ночью в лесу . Но Господь был на нашей стороне. Святой Николай Чудотворец не оставил нас. Мы вышли как раз к устью речки Кузра. Половина пути была пройдена.  Миновали ещё не вскрывшуюся речку обойдя по льду, подальше от её болотного устья.

Теперь мы шли по льду разлива у берега. Шли долго, уже несколько часов. Скользя окоченевшими ступнями в местах где был чистый без снега лёд, много раз падали, вставали и снова шли! Саша подгоняя меня сзади твердил: Скоро деревня. Мы дойдём! Димка с Данькой дома ждут!  Реальность и время для нас снова остановилось. Мы ощутили себя маленькими в огромном пространстве. Казалось будто мы идём и идём, да всё на месте. Впереди должна быть ещё одна речка, а от неё уже будут видны дома. Может в каком то уцелевшем доме будут дрова и печка, где бывает останавливаются зимой рыбаки? В самой деревне я не бывал уже несколько лет.

Уже забрезжил рассвет. Это означало, что мы идём часов восемь. Ноги переставали слушаться и плохо работали. Хотелось идти быстрее, а не получалось.  Конечно мы понимали, что с ногами плохо. Скорее ступни совсем отморожены у нас.

По лесистому берегу с высокими елями и соснами были видны проталины без снега. Обессиленные, пройдя от прошлого привала на дереве несколько часов, мы свернули к деревьям  передохнуть.  Снова привалились к поваленному дереву,  упав на  его толстые ветви. Ветер прекратился и мы немного согрелись на ходу. Термобельё помогало.

Кажется лишь на одно мгновение, мы закрыли глаза. Очнувшись от забытья, в забрезжившем рассвете я увидел как что то большое, серое, стоит на стволе выше Саши и казалось нюхает его лицо. Собака на дереве? Да это же рысь! Пронеслось у меня в голове. По телу у меня вновь пронеслись электрические разряды.  Боясь пошевелиться, я наблюдал сквозь приоткрытые веки и думал, — что делать?   Крупная, кисточки на ушах видно.  Пока я лихорадочно соображая, что делать?  Саша повернулся немного, но  рысь продолжала нюхать, либо даже лизать ему руку.  Они были  в метре от меня…. Я почувствовал, что Саша не спит, он всё понял и знает. Я стал медленно подтягивать ногу под себя, чтобы подняться. Рысь метнулась в сторону выше по лежащему стволу этого же дерева, но не убегала. Стояла в пяти-шести метрах. Саша, позвал я тихо. Он поднёс палец к губам. Папа, я уже давно не шевелюсь из за неё. Где она?  Он не мог видеть зверя за головой, но понимал, что он здесь.  Услышав наш шёпот, кошка прыгнула ещё раз и исчезла.     Фууу , что это было пап?  Это наверное наша рысь? А язык у неё тёплый, она даже лизнула меня …..

И  я вспомнил только теперь, как прошлой весной,  подплывая к берегу острова, мы услышали возню, жалобный писк и рычание. Медленно проплывая вдоль берега я приготовив ружьё, и мы увидев, не могли понять, почему такой осторожный зверь, как рысь увидев нас, вышла к берегу. Постояла глядя в нашу сторону  отпрыгнула, а через несколько секунд снова вышла. В глубине зарослей явно пищал её детёныш. Стрелять рысь нам было ни к чему. А любопытство заставило посмотреть, что случилось. Взяв пятизарядное ружьё, зарядив его картечью мы причалили и пошли посмотреть. Через несколько метров от берега  разглядели через заросли веток,  как мечется рысь.  Маленький рысёнок, застрял затянувшейся вокруг живота проволочной петлёй из проволоки. Ещё один бегал поодаль. Рысь явно чуя нас, не уходила.  Хватала его в пасть и пыталась тащить. Проволока натягивалась, котёнок орал и шипел. Рысь отпускала его и тот снова беспомощно кувыркался, путаясь в мотке проволоки. Саша предложил помочь зверьку.  Самка притаилась неподалёку. Ну что Саша? Для чучела, хорошая троица. Мамку убьём, а детей на этом островке поймаем… Да что ты пап. Возразил он шёпотом. Жалко. И будто услышав эти слова, рысь не таясь и открыто наблюдая за нами, подошла к притихшему, уставшему детёнышу. Лизнула, его подтолкнув носом и ушла в кустарник, оглядываясь. Держа ружьё на спусковом крючке, я страховал Сашу, а он прижав голову курткой, не очень испугавшегося рысёнка, освободил его от петли. Петля была затянута у задних ног и не очень навредила котёнку. Саша даже погладил его и оставил  лежать на месте. Наблюдая за кустами, где скрылась рысь мамка, мы отступали задом к лодке. Отступив на пару метров и поворачиваясь чтобы уйти, я едва не выстрелил. Рысь стояла у нас за спиной метрах в шести. Рысёнок пошевелился и запищал. Она не спеша, пробежала мимо нас и стала облизывать его. Тот поднялся и тут же полез под неё к сиське.

Через неделю мы снова посетили этот остров, но следов наших знакомых зверят не увидели.

Взбудораженные  происшествием, мы  как то довольно легко поднялись и вернулись к берегу. Нам было не до веселья, но я всё же спросил про штаны. Не мокрые ли?  Саша почему то твёрдо верил, что это мама того самого рысёнка.  Разбудила она меня, ещё прыжком на дерево. А когда подошла, то я решил не шевелиться. Рассказывал он. А когда она нюхала и лизнула руку, то я говорит сразу понял, что она не тронет.

Выйдя на берег шли ещё около часа. Нам встреча с зверем, придала сил и  шли мы некоторое время немного быстрее и легче.

Наконец заметили избы. По льду спешили уже не обращая внимания на проталины у пней, на толщину льда, но готовые ко всему. На ходу рассуждали, как же зверь не трогая нас, осмелился подойти. Видимо рысь видела в каком мы положении и пыталась как то помочь нам?! Может действительно, это одна из тех, кого мы год назад спасли? Она долго ещё шла вслед за нами. На льду её было хорошо видно. А быть может она холодных и замёрзших приняла нас за  добычу?    Вскоре она исчезла в кустах. Почему повёл так себя зверь?  Этого к сожалению мы никогда не узнаем! Хотя хочется верить в то что она узнала или признала в нас тех самых спасителей её детёнышей?!

Становилось светлее. Так бывает к девяти часам утра в этот период года. В пути по времени по нашим подсчётам, мы были часов восемь или даже девять. На краю деревни, первая изба была разрушенной и без окон. Вторая и за ней третья, виднелись дальше метрах в двухстах. Эти метры показались нам самыми трудными из всех прошедших километров. Подойдя к второму бревенчатому дому мы  обрадовались. Дом был целёхонек, а  у стены сложена гора дров.

На входной двери висел небольшой замок. Поискав вокруг, нашли у дровника железку и вывернули дужки.    Но не тут то было. Внутри из сенец в дом, стояла крепкая дверь  запертая на массивный замок, который было не разбить. Однако тут же стояли колун, кувалда и ломики. Не мене получаса, выбиваясь из последних сил, на потерявших чувствительность ногах, мы выворачивали металлические планки забитые кованными гвоздями. Можно было разбить окно, но надо было выбивать всё с рамами. А так навредить спасительному жилью не хотелось.

Минут через тридцать, свернув запоры и открыв дом мы поняли, что замки здесь были необходимы! Там было всё. Печь лежанка, газобаллонная плита с баллоном, консервы и супы, не говоря об одежде, кроватях и одеялах. Осмотревшись немного, собрав с кроватей одеяла, упали на кровать, натянув на себя всё что смогли  и мгновенно уснули….

Кажется я спал недолго. Проснувшись, поднялся и укрыв сына поплотнее, обмотал ему ноги тёплыми тряпками. Себе нашёл шерстяные носки и тёплые сапоги, протёр почерневшие ступни с ледяной подошвой, обулся и затопил печь.  А вернее две печи. На одну поставил вёдра с набранным снегом.  Нашёл примеченную ранее пешню и пошёл по длинным мосткам набрать воды. У второго домика на берегу лежали две лёгкие пластиковые лодки «пелла». Ура спасены! подумал я. Можно будет найти вёсла и толкая впереди себя лодку, держась за её борта, дотащиться до открытой воды русла реки. А там доплывём до обитаемого жилья и телефона.

Набрав из пробитой пешнёю лунки воду, я вернулся в дом. Саша уже подкладывал в печь дрова.

Мы осмотрели свои ноги. Все пальцы и ступни на ногах почернели. А особенно у каждого на левой ноге. На правых у нас обоих было по носку. Я и не думал, что тонкие носочки могут сыграть какую то роль. Да и через четверть пути они протёрлись на подошве и прикрывали только сверху.  Позднее мы поняли, что такая маленькая защита могла защитить нам ступни гораздо лучше. Подошвы как мы ни растирали, были ледяными. Словно до кости у нас там были не мышцы, а лёд. Мы его просто ощущали там.  Растирая и согревая ноги, мы  пили, много пили чая согретого на газовой плите. На плите согретую воду налили в тазики, развели тёплую, не горячую и стали отогревать ступни и пальцы рук.  В шкафу, ища  лекарства, я нашёл большую банку гелевого бальзама для лица, он кажется был от морщин. Им мы растирали ступни, пальцы рук, и колени. Разогрели в банках найденную тушёнку и хорошо покушали.

Обследовав дом, в одной из комнат стояли прикрытые тряпьём, два лодочных мотора. Один двадцати сильный, второй маленький пяти лошадиных сил. Бензин был в чулане.    Решили, что напишем записку о возврате одежды и маленького мотора, установим на лодку и дотянув до русла реки, уплывём до нашей машины оставленной в посёлке Вознесенье. Ключи от машины утонули с одеждой в катере, но там что нибудь придумаем. Саша стал проверять, и заправлять мотор, а я вышел осмотреть лодку. Выйдя на мостки к заливу, я чуть не свалился от неожиданности. На льду залива стояла автомашина УАЗик и рядом суетились два рыбака. Предполагая, что лёд уже протаял, мы не ожидали такого.  Рассказав сыну про увиденное, мы быстро сложили мотор и всё остальное на место. Одевшись в охотничью добротную одежду и обувь направились с ним к машине и людям.  Два рыбака снимали и снова ставили рогатки на лунках. Ещё издали мы видели, что из каждой очередной лунки они достают рыбин.

Прихрамывая, так как ноги уже приобрели чувствительность и начали болеть, мы дошли к ним. Весёлые от удачного лова и немного пьяненькие те радостно приветствовали нас. Но выслушав, что мы всю ночь босые шли по лесу и что ноги у нас обморожены, никак не могли понять оглядывая нас обутых и одетых.  Водитель на просьбу довести нас до машины в посёлок несмотря на гарантии нашей защиты от  патрульных ДПС ехать отказывался. Довезу до асфальта и всё! Твердил он. Затем эавёл машину, усадил нас и заверив, что через несколько минут закончит рыбалку, чтобы отвезти нас, ушёл ещё на сорок минут. Мы просили о срочности, что у нас отморожены ноги, и промедление опасно….. но он твердил своё.

Наконец закончив рыбалку, повезли нас к своему домику. Там пригласили зайти и попить чайку. Ничего не оставалось, как идти с ними.  В домике было тепло и я у плиты снял обувь погреться. У водителя полезли глаза из орбит, когда он увидел мои ступни. Ругаясь на нас почему мы ему не сказали раньше, матерясь, он быстро собрался и чуть не разбив УАЗ, торопливо разворачиваясь у металлического причала, помчался по льду залива на выход к дороге лес. У выезда  из разлива, скрытые лесом с воды, стояли несколько дачных домов. Около них несколько машин и люди.  Там были и наши знакомые, которые выслушав нас, тут же дозвонились по сотовой связи и вызвали к выезду на дорогу, скорую помощь.  Мы выезжали через лес на дорогу около часа. Там на асфальте, перегрузившись  из УАЗика в машину знакомых, поехали в город, где по дороге встретили вызванную скорую. В скорой на ходу нам оказали помощь. И где то через час были в больнице.

Ноги начинали нестерпимо болеть. Хирург рай. больницы, осмотрев нас, назначил капельницы, сдачу анализов и вероятную операцию на следующий день.

Узнавшие о случившемся родные и друзья, пока мы отдыхали в палате, принялись консультироваться и искать врачей в Санкт-Петербурге, которые взялись бы спасти наши ноги.  Уже вечером примчавшийся на машине старший сын увёз нас в Питер в клинику сосудистой хирургии. Где опытный врач согласился рискнуть на лечение. Не исключалось и удаление ступней, при неблагоприятном течении лечения.

Проверяя ежедневно прокалыванием иголок наши обмороженные ноги, он, как ювелир, пинцетом и скальпелем снимал кусочки отмирающей кожи. Мазал мазями,  делал многочисленные уколы, ставил по три четыре капельницы в день… И умело сделал своё дело. Боли были страшные. Но что нам боль, если мы выдержали битву за жизнь.

В беседах с нами, опытные врачи утверждали. что  после такого купания, проплыв сто двадцать шесть метров,  без быстрого обогрева, мы не должны были выжить. Расстояние уточнили и промеряли друзья вытаскивавшие катер. Но вот он факт! И мы с сыном утвердились, что если не сдаваться, если бороться до конца, то выжить можно.    А может и без чуда не обошлось. Значит есть Ангелы в нашем мире и помощь. Они не являясь, оказывают её?! А может рысь, это тоже что то необъяснимое оттуда?!  Ведь после неё, видимо от взбурлившего адреналина мы легко поднялись и прибавилось сил. По нашим подсчётам, мы шли не менее восьми часов.

Прошло время. Ноги побаливают. Но они у нас целы. Сосуды в норме.  Один мой знакомый пробыв в ледяной проруби несколько минут, и пробежав до машины пятьсот семьсот метров обморозился так, что в последствии уже двенадцать лет мучается с ногами. А два больших пальца ног ему отрезали.

Меня учил дедушка, настоящий Терский казак, Терентий Григорьевич. Никогда не сдаваться. Ни в огне, ни в воде, ни в воздухе. Биться до последнего. Это не праздные слова. Они помогали мне не раз по жизни. Надеюсь и моим детям и внукам наш пример и наказ помогут в жизни.  В тот год мне было шестьдесят три года, а сыну тридцать пять лет.  Я рассказал вам историю практически документальную. Может она поможет кому то из читателей остаться в живых в безвыходной ситуации?