Это был мир, насквозь пронизанный холодом. Или даже составленный им — нещадно бичующим, нескончаемым и мертвенно живым. Белый мир, на просторах которого я очутилась давнишней поселенкой, выглядел огромной снежно-ледяной пустыней, испещренной иссиня-чёрными прожилками нешироких трещин, в которых проглядывалась чёрно-синяя вода — мёртвая и злая. Именно она стояла стражем между мирками невольников, застрявших в этой ледяной пустыне. На каждой, относительно небольшой ледовой чешуйке, запрошенной крошкой сухого снега, размещалось человеческое жилище. Оно походило на большую коробку — контейнер, облицованный оцинкованным гофрированным проф листом. Ни окон, ни дверей у этого железного прямоугольного сооружения не было видно, а при более близком рассмотрении становилось понятно, что стены слепого строения сплошь покрыты иссиня-серебристой наледью.
Здесь всегда был вечер — белёсо-фиолетовый или изжелта-белый. Здешний ветер не унимался ни на мгновение и потому в холодном воздухе всегда можно было видеть снежные завихрения, расчерчивающие белыми языками холодный воздух. Иногда, на очень короткое время, на плоскости свинцового неба не весть откуда возникал крохотный солнечный глаз, похожий на бледную овсяную крупицу. И вот в это-то время из ледяных коробок высыпал люд. Их лиц было не разглядеть. Каждый из них пытался скрыться от ветра, прикрываясь кто одной, кто двумя руками. Подходя к краю своего снежного острова, люди перекрикивались друг с другом, силясь перекричать вой ветра. Одежды на всех были мрачные и изрядно потрёпанные. На мне было надето приталенное полупальто болотно-зелёного оттенка. Голова была укутана старенькой шалью, из под которой высовывалась прядь заиндевелых волос. Ногам, обутым в большие валенки, было тепло, а вот руки совсем замёрзли, потому что у меня не было рукавиц. Я тоже подошла к кромке своего островка и увидела, что трещина, до сих пор казавшаяся маленькой, на самом деле была большой ледяной расщелиной, откуда на меня глядела чёрная бездна холодных вод. В следующее мгновение я отчётливо почувствовала, как из под моих, обмякших от страха, ног уходит твёрдость льда, превращаясь в сухую скрежещущую ледяную крошку. На какие-то доли секунды этот замороженный мир покачнулся и я бы, конечно, упала. В бездну. Но чья-то тёплая рука крепко держала мою руку и настойчиво тянула вверх. Мелкие иголки льда и крупицы сухого снега обжигали лицо и не давали возможности видеть происходящего и только тепло руки, удерживающей меня над пропастью в никуда, вселяло надежду. Всё, что я могла делать в тот момент, это только не мешать. И я не мешала, целиком доверившись той силе, что вытягивала меня из расщелины. В конце концов мы оба лежали на холодном снежном настиле, тяжело дыша и облегчённо глядя в небо, сплошь пронизанное белыми снежными хлопьями:
-Надо вставать, — услышала я твёрдый голос где-то совсем рядом, — пора уходить.
Тяжело поднявшись на ноги, я увидела перед собой человека — крепкого и высокого. Он кое-как был укутан в светло-коричневого цвета плед в шоколадную клетку и в тонкую чёрную полоску:
-Надо спешить! — Его голос не допускал возражений, — Идём…
Видя, что я стою не шелохнувшись, человек снова взял меня за руку и как маленького ребёнка повёл за собой. Мне казалось, что мои мысли тогда были далеко от тела, что они всё ещё там, в ущелье, мятутся страхом над бездной и не могут оттуда улететь. Дороги не помню, не видела. Перед глазами стояла белёсо-серая рябь, а в ушах звенел ветер. Помню, мы оказались у такой же коробки-контейнера, какие есть у каждого, потерянного здесь, правда заметно большего размера. Открывалось жилище как багажник легкового автомобиля — поднятием двери вверх. Сама же дверь была лишь частью стены, которую нельзя заметить, потому что она совсем неприметна. Оказавшись внутри металлической коробки, я не заметила ничего особенного. Тёмное холодное пространство, защищённое от ветра, только и всего. Однако, так было только до тех пор, пока дверь не встала на своё место, слившись со стеной. Зажёгся яркий свет, хотя никакого источника света я не заметила. Он просто наполнял собою комнату, делая её просторной, уютной и тёплой. В западной стене, не понятно откуда, образовался большой добротный камин, а над ним — широкая полка с большими механическими часами. Стрелки показывали семь часов, вероятно, вечера. Ещё там стояли какие-то фотографии в деревянных, покрытых золотистым лаком, рамках и тонкая, невысокая, изящная ваза из стекла нежно-розового оттенка. Посередине комнаты, окружённый одиннадцатью стульями, стоял большой овальный стол из красного дерева. Он весь, как и стулья, был украшен резьбой. Подойдя ближе, я поняла, что поверхность стола представляет собой рельефную карту, со всевозможными обозначениями троп, гор, холмов, лесов, озёр и речек. Но я не нашла обозначения ни одного населённого пункта и это очень удивило меня. Мне хотелось спросить об этой странности человека, приведшего меня сюда, но его не оказалось в комнате. Осматривая помещение снова и снова, я попыталась найти дверь или место, где бы мог скрыться от меня хозяин жилища, но таких мест не было, как и дверей. Всё было на виду. Никаких посторонних звуков, не считая весёлого и уютного потрескивания ароматных поленьев в камине. Помедлив немного, я подошла к камину и расположилась на полу поближе к рыжему пламени. Глядя на всполохи огня, я безудержно рыдала, но не от отчаяния, а от понимания того, что снова остаюсь одна.
Одна… Так было с тех пор, как я себя помню и мне всегда казалось, что это нормально, если бы не это падение в бездну и спасение от неё. Я плакала от того, что потеряла человека, тепло и силу руки которого почувствовала каждой клеточкой своего естества. Всхлипнув, я лишь на секунду посмотрела в сторону стола, окружённого стульями, и тут же увидела человека в пледе. Того, что спас меня и привёл сюда. Но подойти к нему я так и не сумела, потому что он исчез, едва я только успела подняться. Исчез так, как исчезают видения на рассвете или миражи в закатном зареве пустыни. Я прикоснулась к стулу, на котором он сидел и ощутила, что его поверхность тёплая:
-Значит он, всё-таки, был здесь… — Подумала я вслух и медленно опустилась на уютное деревянное седалище. Стул оказался очень удобным. Потом я посмотрела на стол прямо перед собой. На этом участке карты искусной рукой мастера был вырезан лиственный лес — множество меленьких листочков на кронах мелких деревьев, пахнущих вечерней влагой. Я прикоснулась к этому резному лесу своей ладонью и тотчас оказалась в настоящем лесу. Рыжий луч заходящего солнца, пронизывая мясистые листья зелённых дубов, щекотал мои щёки. Отовсюду текли запахи лесной жизни. Пахло грибами, травой, влажным мхом, клевером и много ещё чем. Я слышала, как поёт-заливается ручей совсем близко. Слышала птиц, спрятавшихся в древесных ветках, но главное я слышала шаги человека, след которого и чьё присутствие ни за что не хотела бы потерять. Скинув с себя пальто, мокрое и потому очень тяжёлое, я бегом побежала по следу идущего впереди. Я настигла его у зеркальных вод тихой речушки, укрытой ивами, но не успела окликнуть его. Сон кончился. Я проснулась в своей кровати, в своей комнате, в реальности своего мира…
03.03.2015г., г.Н.-Ф., ЮНиС
