Светлане Архангельской
1
Площадь Кристины Опариной может вскоре появиться в Санкт-Петербурге. С предложением о переименовании площади Собчака, что на Васильевском острове, в честь своей коллеги выступили биологи Петербургского университета в канун 80-летия со дня её рождения.
«По нашему мнению, в новый период истории города увековечение в топонимике выдающихся учёных, к каковым принадлежит Кристина Алексеевна Опарина, гораздо актуальнее, нежели политиков», – говорится в письме на имя губернатора Петербурга Веры Лидваль, подписанном ведущими научными сотрудниками биофака СПбГУ. Главой инициативной группы выступил проректор вуза Евстратий Кайкконен.
Профессор Кристина Опарина умерла от обычной старческой болезни сердца в 2064 году, чуть-чуть не дожив до семидесяти. Она предпочла закончить свою жизнь так же, как и миллиарды людей до неё, хотя фактически открыла человечеству путь к бессмертию. Расшифровка генетического кода австралийского растения макрозамии и определение генов, которым эти примитивные деревья обязаны своей рекордной среди живых существ продолжительностью жизни – до 15 тысяч лет, – принесли Опариной первую среди ингерманландских учёных Нобелевскую премию. А её муж Мирослав Евтич, тоже нобелиат, ещё и испытал на себе действие препарата из этих генов, вживив их в собственный организм по своей методике создания нуклеовирусов – искусственных вирусов, доставляющих нужные фрагменты ДНК прямо в клеточное ядро. В результате он стал первым и пока единственным в мире генетически модифицированным Homo sapiens, у которого процессы старения идут не по-человечески, а «по-древесному».
Отрывок из интервью с Мирославом Евтичем, 29 января 2065 года:
В свои 78 лет профессор Евтич выглядит не старше 40.
(…)
– Кристина Алексеевна не захотела воспользоваться плодами своей деятельности. Хотя могла. Её все убеждали, и я убеждал: ты можешь и должна опробовать свою методику на себе. Но она всегда говорила, что методика – это у меня, и пусть я опробую, а у неё только открытие. Она не захотела и ушла.
(…)
– Мирослав Милованович, а зачем вы взялись именно за макрозамию? Ведь гораздо ближе есть и животные, и растения, которые тоже могут жить несколько человеческих веков. Например, дуб…
– Дуб живёт тысячу лет, а для астрочеловека этого мало. Понимаете, мы с Кристиной всегда были одержимы идеей, что биолог не должен ограничиваться Землёй, он должен подумать и о том, как вывести людей в дальний космос, дать им возможность добраться до других обитаемых планет. Ведь космические путешествия даже со скоростью света – это невероятно долго, обычного человека на них просто не хватит. Но мы посчитали, что генетика сейчас в достаточной силе, чтобы это исправить, и решили не поддаваться на аргументы, что, дескать, надо потихоньку, кто живёт меньше, у того и геном исследовать проще – тот же дуб или черепаха… Во-первых, в биологии это не всегда так, во-вторых – я вам уже сказал, куда надо стремиться. И где-то там, я уверен, есть и другие существа, которые макрозамию за пояс заткнут.
2
«Станция Площадь Нахимова».
Идрис нажал кнопку на пульте. Раздался звук, похожий на щёлканье солдатских каблуков – машинисты эти патрубки так и называли «каблуками».
Фыр-р-р! Два мощных ионных насоса в мгновение ока заполнили балластные цистерны под полом вагонов.
«Осторожно, двери закрываются. Следующая станция – Северная».
Евгения ахнула. Поезд, который ей так расхваливали в депо на Разъезде, начал погружаться в воду. И воды этой за окнами становилось всё больше и больше.
– Женя! Ну что, поняли, что за сюрприз вам Пётр Николаевич обещал? – раздался вдруг в динамиках весёлый голос Идриса.
* * *
Пётр Николаевич – это Веселов, начальник депо.
– Уж мы вам, право слово, сюрприз-то приготовили! Такого репортажа в вашей «Ленте» ещё не было и, уверен, ещё долго не будет, – с широкой улыбкой говорил он, встречая её. – Вот. Это наш новый поезд, подарок к юбилею независимости. Прокатитесь на нём…
И он замолк, словно бы оценивая произведённый эффект. Состав, конечно, был необычного вида – жёлтый и с длинными обтекаемыми «носами», которые делали вагоны похожими на скоростной локомотив «большой» железной дороги. Но журналистка не могла не спросить:
– А что такого особенного в этом поезде?
– А вы прокатитесь – и узнаете. Крым – страна смелых технологических экспериментов! – загадочно отметил функционер.
– Ага. Аркуда со Стамболовым играются, как делать им нечего… – вполголоса произнёс старший машинист Бондаренко. – Лучше б пенсионерам…
– Тише ты, Слава, не порти впечатление гостье! – осадил его Веселов, но тут же снова улыбнулся. – Конечно, без передержек не обходится. Но зато обошлись без строительства лишних тоннелей, а это уже экономия.
– Вы про тоннели что имеете в виду?..
– Не торопитесь, Женечка, сядете на поезд – и узнаете всё сами. Притом советую для начала присесть на пассажирское место. А то если я вам расскажу, вам же неинтересно станет… Прошу! – начдепо помог ей подняться в вагон и постучал по обшивке: – Яшаров, стартуй!
* * *
Она ещё раз перебрала в памяти все свои приключения за сегодняшний день: прилёт в Симферополь, встреча с президентом Аркудой и главой Минтеха Пельцером, дорога на «режимной» BMW до Севастополя, директор метрополитена Стамболов, депо, обратная дорога через типовые «сороконожки» и «односводы», как в Москве, и два «горизонтальных лифта», как в Питере… и вот теперь – погружение под воду.
– Девушка, вы журналистка, да? Не бойтесь… – успокаивал её сидящий рядом старичок. – Для нас, севастопольцев, это развлечение. Вот сейчас будет интересно!
Поезд выехал из тоннеля – и Евгения действительно увидела зрелище, заставившее её вспомнить, как это, когда ты маленькой девочкой, забравшись с ногами на сиденье, утыкаешься носом в стекло и с нетерпением ожидаешь прибытия поезда на очередную станцию.
Они катились между двумя непрерывными металлическими полосами, из которых торчали ряды цилиндров с поршнями (чтобы гасить вибрации, пояснил пожилой сосед). А за окнами было царство Нептуна во всей красе. Камни, облепленные раковинами, стайки мелких рыб, разлетающиеся где-то сверху над поездом, подобно птицам, порою какие-то деревянные или металлические предметы, напоминающие о затонувших кораблях – и, конечно, водоросли: то толстым слоем покрывающие всё, что легло на дно, то торчащие причудливыми вертикальными кустами, а то и зависшие, как облака, в сине-зелёной толще воды.
– Что, дух захватило? – спросил всё тот же старичок. – А скоро это будет норма…
– Правда? Неужели… – завороженно пробормотала девушка.
– Поверьте старому океанотехнику. В амфибийности транспортных средств наше будущее…
* * *
«Станция Северная, переход на Северную линию».
Снова щёлкнули «каблуки», фыр-р-р – и вода из балласта понеслась по наклонной трубе обратно в Чёрное море. Из диковинного подводного царства поезд вернулся в городскую рутину.
Но Евгения уже понимала: одним репортажем тут не ограничиться.
