Свобода и воля (глава восьмая).

«1. Змей был хитрее всех зверей полевых, которых создал Господь Бог. И сказал змей жене: подлинно ли сказал Бог: не ешьте ни от какого дерева в раю?

2. И сказала жена змею: плоды с дерев мы можем есть, только плодов дерева, которое среди рая, сказал Бог, не ешьте их и не прикасайтесь к ним, чтобы вам не умереть.

4. И сказал змей жене: нет, не умрете, но знает Бог, что в день, в который вы вкусите их, откроются глаза ваши, и вы будете, как боги, знающие добро и зло.

6. И увидела жена, что дерево хорошо для пищи, и что оно приятно для глаз и вожделенно, потому что дает знание; и взяла плодов его и ела; и дала также мужу своему, и он ел.

7. И открылись глаза у них обоих, и узнали они, что наги, и сшили смоковные листья, и сделали себе опоясания». (Библия, Бытие, глава 3).

«Когда греки прочли ее, они схватились за голову: как же по книге Бытия мир-то создан? Бог создал сначала весь мир, тварей и животных, потом человека Адама, потом из его ребра Еву и запретил им есть яблоки с древа познания Добра и Зла. А Змей соблазнил Еву, Ева – Адама. Они скушали с запрещенного древа яблоки и узнали, где добро, где зло, и тем самым вызвали гнев Бога, который лишил их рая. Греки отнеслись к этому так: «Самое главное для нас познание, а еврейский бог нам его запретил; вот Змей – хороший, вот этот нам помог», – и они начали почитать Змея и осуждать этого самого, сотворившего мир, которого они называли ремесленником – Демиургом. Это, решили греки, плохой, злой демон, а Змей добрый. Представители этого течения богословской мысли назывались офиты, от греческого слова «офис» – змей.

По этой логико-этнической системе, в основе мира находится Божественный Свет и его Премудрость, а злой и бездарный демон Ялдаваоф, которого евреи называют Яхве, создал Адама и Еву. Но он хотел, чтобы они остались невежественными, непонимающими разницы между Добром и Злом. Лишь благодаря помощи великодушного Змея, посланца божественной Премудрости, люди сбросили иго незнания сущности божественного начала. Ялдаваоф мстит им за освобождение и борется со Змеем – символом знания и свободы». (Л. Н. Гумилев, «Конец и вновь начало», стр. 215).

Да, трудно отказать офитам в логике, и, тем не менее, как показывает опыт истории, люди не приняли гностицизм ни в какой форме. Как же во всем этом разобраться? С одной стороны, Бог дал человеку разум, как инструмент для познания окружающего мира, а с другой стороны, не только отказывает в обретении им нового знания, но и наказывает за проявленную инициативу, и даже распространяет наказание на весь последующий род человеческий. Имеет ли право на существование первородный грех, или это всего лишь выдумка иудеев для запугивания своих потомков? Как воспринимать Библию, как мифологию иудейского этноса, или как информацию, неизвестно каким образом полученную иудеями и сохраненную ими? Представляется, что если бы Библия была всего лишь мифологическим творением, то давно потеряла идеологический статус. Однако посредством христианства она продолжает идейно объединять людей. Новый Завет многое из того, что составляло фундамент Ветхого Завета, отбросил, как устаревший хлам, но многое впитал в себя, в частности, главу «Бытие».

Итак, от чего, от какого знания Бог пытался оградить Адама, проявляя при этом поразительную неосведомленность, так не свойственную Богу, о будущих поступках Адама? Знал ли Бог, как будут развиваться события вокруг «плодов дерева, которое среди рая»? Наши представления о Боге указывают, что знал. Почему же позволил Адаму ослушаться божьего повеления? Потому что Бог, создав человека, дал ему свободу и очень надеялся, что Адам станет использовать свой разум разумно. Можно ли создать разумное мыслящее существо, ограничивая его свободу, в частности духовную свободу, ограничивая его стремление к познанию мира? Если бы это было возможно, то гениев плодили в лаборатории по мере надобности. Таким образом, Адам, проявив свободу, дарованную ему Богом, стал обладателем какого-то знания, используя которое он совершил поступок, поставивший его и все последующие поколения вне рая. К сожалению, Библия умалчивает о том, что совершил Адам после того, как стал обладателем этого конкретного знания. Вне сомнений, абстрактные понятия «добро и зло» были внесены в Библию позднее взамен утерянной конкретной информации. Глядя на изнасилованную и покореженную человеком природу, на тысячи тонн разлитой нефти, уничтожающей все живое, можно ли утверждать, что современный человек познал добро и зло? А если нет, как же можно утверждать это в отношении Адама? Но ведь как красиво, загадочно и таинственно звучит фраза «откроются глаза ваши, и вы будете, как боги, знающие добро и зло». Кстати, неужели в раю помимо Господа Бога были еще какие-то боги?

Так что же такое совершил Адам, опираясь на полученную конкретную информацию, что поставило его, во-первых, вне рая, во-вторых, распространило это адамово деяние на все будущее человечество? Наше знание о Боге, которое дал нам Новый Завет, свидетельствует, что не мог Бог изгнать Адама из рая всего лишь за ослушание. Не вызывает сомнений, что Адам сам себя поставил вне рая.

«К несчастью Америки, прогресс техники дошел до такой степени, что американцы провели трансконтинентальную железную дорогу и стали совершенно свободно ездить из Нью-Йорка в Сан-Франциско. По дороге проезжающие джентльмены развлекались тем, что стреляли бизонов, не имея возможности даже подбирать их. Просто развлекались стрельбой. Убивали и ранили животных. Бизоны падали и гибли. Иногда, когда поезд останавливался, пассажиры, перебив несколько сот бизонов, у некоторых вырезали языки, чтобы их поджарить, но мясо и даже кожи оставляли. Они были богатые, им это было не нужно. В результате стада бизонов сократились до таких пределов, что бизонов практически в степях не стало, вместе с бизонами погибли и индейцы, приспособившиеся к планомерной и регулярной охоте на бизонов». (Л. Н. Гумилев «Конец и вновь начало», стр. 328).

Просто не поворачивается язык американцев, создавших столь убийственный прогресс, назвать разумными существами. Можно ли хоть в микроскоп, хоть в телескоп усмотреть глаза их, открывшиеся добру и злу? И первые люди Земли, символом которых в Библии предстает перед нами Адам, изобретя орудия убийства, например, луки, в одночасье оказавшись среди изобилия непуганого зверья, вели себя ничуть не лучше американцев, и доказательством тому служит наличие рас, точнее, людей с разным цветом кожи.

Известно, что все животные дышат. Зачем? Поглощая кислород, многоклеточный организм избавляется от углерода, точнее, избавляется от излишка углерода, который является строительным материалом для клеток. Частота дыхания свидетельствует о том, что излишка этого в организме скапливается много. Оно и правильно, клетки не должны голодать, так как отсутствие строительного материала грозит организму всевозможным уродством. Углерод, добытый в желудочно-кишечном тракте, по цепочке подается каждой клетке, излишек же попадает в кровеносную систему и, захваченный молекулой кислорода, посредством легких выбрасывается в атмосферу. Но не только посредством легких, шерсть животных так же служит для сброса излишка углерода. Человек же был создан Богом с гладкой чистой кожей (волосяной покров на теле современного человека – это уже вторичное покрытие шерстью), вероятно, из предположения, что разумный человек осознает всю пагубность переедания, которое для животных служит фактором выживания. Разум вполне был способен обеспечить человеку среди райского изобилия гарантированное круглогодичное сытое существование. Увы, человеку разумному быть лишь сытым стало недостаточно, ему захотелось веселого, лишенного скуки, существования. Глядя на действия американцев по отношению к бизонам, естественно предположить, что самым легким и доступным способом развлечения для первого человека стало убийство. Человек шел по земле, оставляя за собой туши животных, которые он был не в состоянии съесть, и он вырезал лишь лакомые кусочки. А так как от лакомых кусочков трудно отказаться, то человек стал переедать еще более чем животные. Тогда-то еще не закрытый процесс антропогенеза и обеспечил человеку сброс излишка углерода в виду отсутствия шерсти непосредственно через кожу. Так появился негроидный черный цвет кожи. Красноватый же цвет кожи свидетельствует, что первый человек американского континента (предок индейцев) из своей жертвы выпивал лишь кровь, бросая остальное. Организм вынужден был научиться избавляться от излишка железа. Если бы на Земле нашелся первый человек, который питался исключительно кровью осьминогов, то его кожа приобрела голубой оттенок. Что же касается людей белой расы, то предки их были тоже обладателями черного цвета кожи, но еще в период антропогенеза, возможно, за какую-то провинность были загнаны в снега Скандинавии более сильными сородичами. Оказавшись в суровых северных условиях, человек вынужден был сберегать каждый фотон теплоты. Наружный слой кожи превратился в роговую оболочку, поглощающую кислород, и сжигание углерода стало производиться внутри кожи, согревая ее. Загорая, т.е. сжигая эту оболочку, белый человек переводит сжигание излишка углерода за пределы организма и превращается в негра. Сильно загоревшие белые люди, возвращаясь в свои привычные снега, поначалу мерзнут сильнее обычного, пока вновь не обретут роговую оболочку и не переведут сжигание излишнего углерода внутрь кожного покрова. Однако зачем Бог создал человека с гладкой кожей, ведь все животные в любой точке земного шара обрастают шерстью и чувствуют себя при этом прекрасно. Обрейте любое животное и, если оно не успеет обрасти шерстью в благоприятный период своего существования, вероятнее всего, погибнет. Так, в чем же дело?

Очень может быть, что Бог создал человека с гладкой кожей, лишенной шерсти, из эстетических соображений. Представьте себе существо, излучающее, искрящееся, переливающееся всеми цветами радуги, отражая малейшее движение его чувственной натуры. Ведь основой того разумного человека, создание которого замыслил Бог, была свобода, что несовместимо ни с ложью, ни со страхом. Человеку незачем было что-то скрывать от своих сородичей близких и дальних, так как каждый из них был переполнен доброжелательным отношением друг к другу. Надобность во лжи в той или иной форме у человека, созданного Богом, полностью отсутствовала. Элемент спасительной лжи (ложь во спасение) значительно позднее придумали интеллигенты, осознающие всю мерзость лжи, но не в состоянии от нее отказаться. А имея в арсенале души крохотный уголочек, где теплится ложь, человек способен оправдать перед собой любой свой неприглядный поступок, подобно Отелло, спокойно и расчетливо удавившему Дездемону. Вспомните, раскаялся в содеянном Отелло лишь после того, как узнал невиновность Дездемоны в супружеской неверности, да и раскаяние его очень напоминает сожаление человека о том, что сломал собственными руками игрушку, приносящую столько удовольствия. И страх, как стресс, мобилизующий организм к отражению опасности, человеку разумному не был нужен. Гладкая его кожа, излучая энергию антропогенеза, создавала энергетический барьер, способный противостоять любому зверю. Бог создал человека разумным, свободным, защищенным от негативного воздействия внешних факторов, поставил человека над всеми тварями земными, тем самым возложив на человека заботу об этих тварях, но человек возомнил себя господином, которому на откуп для утехи отдана вся живая природа. Увы, царем природы, разумным и добрым, заботящимся о своих подданных, человек так и не стал. Он проявил заботу, причем непомерную заботу лишь о своем благе, точнее, о своем желудке, в результате чего, взамен радужного энергетического барьера живого огня, человек приобрел черную, как головешка, с кровавым отливом кожу, неспособную его защитить даже от вирусов. Человек поставил себя вне природы (вне рая согласно Библии). Именно в этом и заключается смысл первородного греха. С течением времени человек все более отгораживался от природы технократическим барьером, одновременно насилуя и корежа природу, как нечто чуждое и несовместимое с человеческой натурой, тем самым усугубляя и распространяя первородный грех на последующие поколения. Человек и по сей день усиленно рубит сук, на котором сидит, все еще отождествляя его с троном царским.

Вероятно, Бог, сравнивая замысел по созданию человека и полученный результат, схватился за голову. И что же ему следовало сделать? Отнять у человека свободу? Лишить человека разума? Как свидетельствует наша реальность, Бог поступил иначе. Он включил механизм этногенеза, тем самым направив неуемную агрессию человека и жажду крови внутрь человеческого общества. В результате закрытия процесса антропогенеза человек остался с теми свойствами, какие приобрел ранее, передавая их потомкам, как наследственные признаки. Человечество, разделенное этносами, стало пожирать само себя.

«Этнос – естественно сложившийся на основе оригинального стереотипа поведения коллектив людей, существующий как энергетическая система (структура), противопоставляющая себя всем другим таким же коллективам, исходя из ощущения комплиментарности». (Л. Н. Гумилев «Этногенез и биосфера Земли», стр. 611).

Моисей в своей заповеди: «Люби ближнего твоего и ненавидь врага твоего», – озвучил принцип существования этноса. Для еврея ближний – это еврей, а враг – это всякий, кто не является членом иудейской общины. К счастью, не все этносы воспринимали соседей, как врагов. Так, для испанцев индейцы были всего лишь заблудшими, которых следовало привести к истинной вере, к христианству. И приводили (правда, при этом непокорных, безусловно, наказывали даже вплоть до предания смертной казни), и выстраивали новое взаимоотношение людей по образцу испанского общества. А вот для англосаксов индейцы стали врагами (хороший индеец – мертвый индеец) точно так же, как в свое время для евреев – идумеи, моовитяне и другие соседние племена, беспощадно уничтожаемые евреями.

Таким образом, вся деятельность Моисея не выходила за рамки этнической системы. Читая Ветхий завет, создается впечатление, что действия Моисея предельно жестки, доходя до жестокости, но этому есть объяснение. Моисей из субпассионарной толпы потомков Израиля создавал мощный сплоченный этнос, управление которым только и возможно было тоталитарными методами. Ветхий завет – свидетельство, что Моисею это удалось. Он добился слияния в единстве двух противоположностей: коллектива людей и этнического поля, в результате чего возникла новая этническая система, обладающая способностью к движению, как самодвижению. Вновь возникший этнос точно, вырвавшийся из пустыни, смерч ворвался в мирно текущую жизнь людей, навязывая им чуждую для них идеологию, тесня их вплоть до уничтожения.

С момента включения механизма этногенеза так происходило всегда и везде. Люди, проявляя больший или меньший накал ненависти к соседям, пытались обратить их в свою веру. Далеко не всегда это удавалось, и тогда они уничтожали друг друга, забывая на время о природе. Природа в такие периоды отдыхала. Однако Бог не был бы Богом, если бы включил этногенез лишь с целью уничтожения людьми самих себя. Взрыв этногенеза давал коллективу людей энергию (пассионарность), которая поднимала человека над обыденностью вплоть до самопожертвования во имя отвлеченной идеи, подталкивая его к свершению великих дел. Человек приучался к мысли, что в мире существует красота, наслаждение от которой можно получить не меньшее, чем от вкусной пищи. Человек хотя и на время, на время действия пассионарности прозревал и видел красоту природы. Отвлекаясь от ее съедобных качеств, он влюблялся в природу, как влюбляются в изваяние Афродиты, не имея возможности обладать ею. В человеке все более прочное место занимало утверждение, что невидимая глазом мысль, идея может быть столь же прекрасна, как и красота видимая. Пассионарность заставляла человека взглянуть на мир другими глазами. Заклятый прагматик, пекущийся лишь о собственном благе, превращался в возвышенного романтика, идеалиста, способного пожертвовать ради товарища не только собственным благом, но и собственной жизнью. Этногенез не только переводил агрессивность человека внутрь человеческого общества, в какой-то степени избавляя от нее природу, но и в то же время возвышал человека, внедряя в него искру божью – талант, что есть первейшее и необходимое качество человека, вставшего на путь любви к врагу своему. Бесталанный человек одержим жаждой ненависти, талантливый – любви. Тому свидетельство – творчество нашего великого мыслителя Л. Н. Толстого, который немало сил положил на осмысление заповедей Христа.

«И как только я понял это, так тотчас же устранилось то затруднение: зачем и каким образом мог Христос, всякий раз приводя подлинные слова закона, здесь вдруг привести слова: «вам сказано: ненавидь врага», которые не были сказаны. Стоит только понимать слово «враг» в смысле врага народного и ближнего – в смысле земляка, чтобы затруднения этого вовсе не было. Христос говорит о том, как по закону Моисея предписано евреям обращаться с врагом народным. Все те, разбросанные по разным книгам Писания, места, в которых предписывается и угнетать, и убивать, и истреблять другие народы, Христос соединяет в одно выражение: ненавидеть – делать зло врагу. И он говорит: вам сказано, что надо любить своих и ненавидеть врага народного; а я говорю вам: надо любить всех без различия той народности, к которой они принадлежат. И как только я понял эти слова так, так тотчас устранилось и другое главное затруднение: как понимать слова «любите врагов ваших». Нельзя любить личных врагов. Но людей вражеского народа можно любить точно так же, как и своих. И для меня стало очевидным, что, говоря «Вам сказано: люби ближнего и ненавидь врага, а я говорю: люби врагов», Христос говорит о том, что все люди приучены считать своими ближними людей своего народа, а чужие народы считать врагами и что он не велит этого делать. Он говорит: по закону Моисея сделано различие между евреем и не евреем – врагом народным, а я говорю вам: не надо делать этого различия. И точно, по Матфею и по Луке вслед за этим правилом он говорит, что для Бога все равны, на всех светит одно солнце, на всех падает дождь, Бог не делает различия между народами и всем делает равное добро, то же должны делать и люди для всех людей без различия их народностей, а не так, как язычники, разделяющие себя на разные народы.

Так что опять с разных сторон подтвердилось для меня простое, важное, ясное и приложимое понимание слов Христа. Опять вместо изречения туманного и неопределенного любомудрия выяснилось ясное, определенное и важное и исполнимое правило: не делать различия между своим и чужим народом и не делать всего того, что вытекает из этого различия: не враждовать с чужими народами, не воевать, не участвовать в войнах, не вооружаться для войны, а ко всем людям, какой бы народности они не были, относиться так же, как мы относимся к своим.

Все это было так просто, так ясно, что мне было удивительно, как мог я сразу не понять этого». (Л. Н. Толстой «В чем моя вера», стр. 39).

Лев Николаевич очень грамотно и последовательно провел границу между Моисеем и Христом, но, увы, без натяжки и заблуждения окончательный вывод сделать так и не смог. Толстой говорит, что к иноверцам мы должны относиться так же, как к людям своей веры. Однако Христос не говорит «как», он предельно конкретно указывает: должны любить без каких либо ограничений и оговорок.

Вспомним, Гумилев в определение этноса вводит понятие «комплиментарность».

«Комплиментарность – положительная (отрицательная) – ощущение подсознательной взаимной симпатии (антипатии) особей, определяющее деление на “своих” и “чужих”». (Л. Н. Гумилев «Этногенез и биосфера Земли», стр. 607).

Комплиментарность – свойство, которое внедряется в человека вместе с энергией (пассионарностью) определенной частоты и не зависит от воли человека. Человек не может себе сказать: с завтрашнего дня я начинаю любить врагов своих. Иноверец может стать симпатичен, если частота его этнического поля близка частоте вашего этнического поля, но не более. Можно ли предположить, что Христос этого не знал? Нельзя. Тогда в чем же дело?

Толстой в своем исследовании заостряет наше внимание на том факте, что Христос обращается к евреям. Это очень важно. Евреи ко времени появления Иисуса находились в этнической фазе обскурации. Фаза обскурации характерна тем, что люди данного этноса, растеряв этническую энергию, т.е. утратив свою собственную частоту, становятся внеэтническими особями. При новом взрыве этногенеза именно эти люди становятся фанатично преданными идеям нарождающегося этноса, потому как внедряемая частота пассионарности не встречает внутреннего сопротивления. Христос, предвидя рождение нового этноса, который впоследствии назовут христианским, и стремился ввести под свое знамя в первую очередь именно евреев. Увы, для евреев подчинение начальству оказалось важнее, чем следование по пути, начертанному Иисусом Христом. Как видим, даже Бог бывает бессилен свернуть человека с ложно выбранного им пути. А люди все еще спорят: есть ли у человека свобода выбора.

Итак, Иисус Христос предвидел новый взрыв этногенеза. Однако почему он призывал к всеобщей любви всего человечества? Это можно объяснить только тем, что этот взрыв этногенеза должен был быть и последним. Христос, выводя этногенез из человеческого общества, тем самым снимал с человека первородный грех. И действительно, за две тысячи лет после распятия Христа на Земле не был рожден ни один новый этнос. Вы, возможно, спросите: а как же быть с мусульманским этносом, ведь считается, что его дата рождения – 5-ый век нашей эры?

Основанием мусульманского этноса явился один из осколков христианского этнического поля. Благодаря усилиям католичества христианское этническое поле было расколото на три части. Католическое этническое поле, которое позднее стало основой протестантизма. Православное этническое поле, которое впоследствии отошло от Византии и стало основой русского этнического поля. Мусульманское этническое поле, которое османы, получившие его в наследство от сельджуков, как и византийцы в свое время, сумели потерять, и сейчас оно бесхозное где-то бродит. Согласно заповедям Христа христианское этническое поле должно вновь слиться в едином идеологическом пространстве. Понятно, что современный ислам, избравший террор во взаимоотношениях между людьми, что полностью и однозначно отвергает заповеди Христа, не может стать предтечей объединения. Не может стать и католичество, так как давно уже уступило право обладания католическим этническим полем протестантизму, а последний просто утерял его подобно османам. Остается лишь русское православие. И как только христианское этническое поле под эгидой русского православия будет вновь объединено, первородный грех будет снят с человечества. Люди повсеместно будут испытывать положительную комплиментарность не только к каждой человеческой особи, но и ко всей природе в целом. Человек вернется в природу и вновь, как и замыслил Бог, станет ее звеном, высшим звеном, но, безусловно, с тем багажом знания, которое приобрел на пути к истине.

Что общего между русскими и татарами, создавшими единое российское государство? Во-первых, они обладают единым этническим полем, основой которого является как русское этническое поле, так и татаро-монгольское этническое поле. Русские и татары обладают положительной комплиментарностью по отношению друг к другу, и это качество невозможно каким-либо образом ослабить или уничтожить, потому что комплиментарность неподвластна воле человека. Во-вторых, и русские и татары заимствовали чуждую идеологию: русские – православие, татары – мусульманство. А в чем принципиальное различие между русскими и татарами? Русские сумели увести у Византии ее православное этническое поле и слить его со своим родным русским этническим полем, т.е. смогли перевести чуждую идеологию в разряд своей собственной, а татары этого сделать не сумели, для татар и до сих пор ислам – чуждая идеология. Именно поэтому молодые люди (как татары, так и русские), обращенные в ислам ложными посулами, борются не за, а против. Только об этом может свидетельствовать стремление взрывать, ломать, корежить и убивать, убивать и снова убивать. Впрочем, то же самое можно сказать и о современных арабах, предки которых создали ислам. До тех пор, пока коллектив людей вновь не создаст единство с мусульманским этническим полем, исполнение обряда останется всего лишь театральным действом, не более. Отсутствие истинной веры заполняется деяниями (терактами), как представляется эмиссарам, достойными правоверных. Однако сознательная ложь эмиссаров и заблуждение людей моментально вскрывается, стоит лишь приложить к этим деяниям заповеди Христа.