После обеда столбик термометра вплотную подобрался к тридцати градусам. Небо сияло нетронутой облаками голубизной, солнце что было сил прожаривало землю после недельной непогоды. Софья Петровна подвязывала огурцы в теплице.
Внутри была парилка, несмотря на открытую дверь и форточку. Она сорвала с десяток продолговатых аккуратных плодов, сложив их в прозрачную капроновую сумку советского производства, заскочила в дом, ополоснула разгоряченное лицо колодезной водой из рукомойника и зашагала к даче подруги, расположенной неподалеку.
Лет двадцать назад они с Колей уговорили Шитковых купить небольшую избушку неподалеку от их домика. Дети их, Денис и Маришка, были погодками, когда-то замечательно дружили, все лето проводя в дачной компании сверстников.
С тех пор много воды утекло, Софья овдовела, ее дом без ремонта постепенно приходил в упадок. А Шитковы стали неплохо зарабатывать и недавно воздвигли на своем участке двухэтажный коттедж из бруса. Дом был просто загляденье, с ровными оранжевыми бревнышками один к одному, мезонином и балкончиком на втором этаже и вишневой крышей из ондулина.
А вот в земле копаться, в отличие от Софьи Петровны, по несколько дней в неделю проводившей на своем участке, Шитковы не любили. Кроме цветов и травки, на их земле ничего не было, если не считать баньки да устанавливаемых на лето надувного бассейна, качелей, гамака между березами и временами выносимой на лужайку плетеной мебели. Молодежь приезжала сюда только отдыхать, а бабушка Виля являлась по субботам поливать цветы, общаться с Соней и приводить дом в порядок к очередному набегу потомков.
Соня шла рассказать подруге о вчерашних своих необычайных приключениях. Солнце клонилось к закату. Небо на востоке на глазах превращалось из нежно-голубого в подозрительно синее, с каким-то даже фиолетовым оттенком. Откуда-то издали слышался смутный рокот.
Виолетта домывала окна на веранде. Увидев спешащую к ней гостью, обрадовалась:
— Привет! Наконец-то, а то я уже от нетерпения на стенку лезу. Ой, огурцы кстати, сейчас салатик сделаем, перекусим! Тут у меня и колбаска порезана, и бутылочка мартини припасена, давай за стол!
Вскоре подруги уже сидели в удобных креслах, наслаждаясь отдыхом и пищей, и беседовали, наблюдая с открытой на три стороны света веранды за приближением грозы.
Темно-синие тучи обложили всю восточную часть неба, сначала мрачными рваными кусками, сквозь которые еще проглядывал кое-где нежно-розовый свет, потом сплошной темно-серой пеленой.
Невинная голубизна на северо-западе теснилась свинцовыми громадами к земле, и наконец, выдавилась вовсе. Теперь закат стал молочно-розовым, как мороженое с фруктовым сиропом. А с северо-востока надвигалось что-то страшное. В грозно потемневшем небе уже вспыхивали длинные, до самой земли, зигзаги молний.
Налетевший на притихший поселок ветер гнул деревья, прорываясь в дома, бесследно унося накопленный в них за день зной. Мелкие серые бабочки, похожие на крупную моль, в поисках укрытия отчаянно бились в капроновую сетку окон. Наконец, застучали первые тяжелые капли.
-Ты говоришь, что внучку так и не видела? – спросила Виолетта, выслушав сбивчивый рассказ подруги.
— Если бы не эта бестолковая выходка полицейских, я бы попыталась, но они продержали меня до вечера, а там уже Деня пришел с паспортом, потом у меня посидел немного…
— Как он, кстати?
— Ой, Виля, замкнутый круг, ты же знаешь. Хворать стал чаще, на работе его едва терпят из-за этого. Наверное, думают, что он покупает больничные. А как объяснишь, чем оправдаешься? Работники всем здоровые нужны. Одна я знаю, как ему трудно приходится. Люди ведь такие: пока сами полны сил, им кажется, что больной сам виноват или притворяется.
Виля знала и понимала, недаром столько лет проработала в медицине. Она давно привыкла к людскому горю и научилась философски относиться к чужим проблемам.
— Интересное кино получается, — перевела она разговор на другую тему. — Если соседи правы и жена сама заказала мужа, ее место в тюрьме. В этом случае ребятишек опять в детдом отправят.
Соня посмотрела на нее задумчиво:
— Я бы взяла Танечку к себе, но, боюсь, двоих мне не потянуть!
— Ты вправду готова взять девочку? Это не так просто, как кажется. Из-за твоего возраста могут возникнуть проблемы. Материальное положение, опять же. И в любом случае без экспертизы не обойтись.
— Если бы оказалось, что Таня наша, думаю, Деня обрадовался бы. Ты знаешь, он ничего уже не ждет от жизни. А тут родная дочь! Да и девочка натерпелась. Малыш-то еще не понимает ничего, а она со злой мачехой хлебнула, видно, лиха полной ложкой. Как можно мужа ревновать к двенадцатилетнему ребенку?
— А вдруг этот Рукавишников, действительно, испытывал к приемной дочери не совсем отцовские чувства?
— Да ладно, не может быть!
— Почему? Потому что ты его знала или потому что он начальник? Ты думаешь, наверное, что у педофилов про их тайные пристрастия на лбу написано?
— Нет, я понимаю, конечно, что этих уродов больше, чем мы думаем. Господи, бедная детка! Если еще и это… Тем более ребенок ни при чем, а эта женщина ее ненавидела, говорят, значит, винила в своих проблемах. Такая запутанная история!
— А когда ты собираешься с девочкой знакомиться?
— Не знаю. Мне, наверное, придется последить за домом, ведь я даже не представляю, как Танечка выглядит, где учится. Похожу за ней сначала, узнаю побольше…
— Ты уже пыталась, и чем кончилось?
— Ну нет, я в полиции все объяснила, они теперь не тронут меня.
— Наивная! Ладно, попробуй, но все равно будь осторожнее.
Темнело. Ливень разошелся не на шутку. С одним из шквальных порывов ветра с неба начал сыпаться град.
— Боже, мои кабачки! Лук! Клубника! – расстроилась Софья Петровна.
— Ну, ничего сделать уже нельзя! Ты же не закроешь их своим телом? — ответила Виолетта.
Неожиданно погас свет.
— Оставайся-ка ночевать у меня, — предложила Виолетта подруге. – В город сегодня мы уже не поедем. В такую погоду лучше на улицу носа не высовывать.
Продолжение следует