Слона на скаку остановят и хобот ему оторвут. 5

-Кто его знает. Может кого-то ждет. Верка высказала мне­ние, что с духом убиенного общается, — пожал плечами Мишка.

-Хорошо. Который час? Может, давай еще заедем, посмотрим, как там у тетки движутся дела? Она, небось уже успела пере­вести все, что принес Анатолий Иванович, на несколько языков.

Мишка посмотрел на часы и решил, что успеют.

Тетку они застали при полном параде. Она собиралась со сво­им новым знакомым отбыть в ресторан.

-Как хорошо, что вы наконец-то появились. А я уже вам записку написала, где нас искать. Мы направляемся в ресторан. Хотите с нами?

-Нет, спасибо. У Мишки деловая встреча, а я хочу пова­ляться с книжкой. Устала от этой жары, — отказалась от пригла­шения Людмила.

-Как знаете, — вздохнула тетка. — А как я выгляжу? Не очень броский костюм для ресторана? — крутясь перед зеркалом, как мо­лодая кокетка, спросила тетка.

Людмила с Мишкой критически осмотрели ее наряд. На тетке был легкий летний костюмчик в черную и белую полосочку. Чер­ная шляпка, черные босоножки и черная сумочка. Выглядела она не хуже какой-нибудь американской кинозвезды, например Эли­забет Тейлор. А может быть и лучше. Людмила одобрила ее на­ряд, а Мишка, вдруг, засмеялся.

-Что-нибудь не так, Михаил? — насторожилась тетка.

-Да нет. Все отлично! Просто, когда я вижу черные и белые полосочки, всегда вспоминаю анекдот. Что такое психическая атака? Знаете?

-Нет, — с удивлением и ожиданием уставилась на него тетка.

-Это матросы в тельняшках, скачущие на зебрах.

-А, — улыбнулась тетка. — Тогда я пошла в психическую атаку, хотя у меня и нет зебры.

Она помахала ручкой, и они с Анатолием Ивановичем чинно нап­равились к выходу.

-Не удивлюсь, если твоя тетка охмурит этого мужика, — выс­казался Мишка, когда за ними закрылась входная дверь.

-Вокруг тети всегда вертится куча мужчин. Сколько бы ей не было лет, она всегда выглядит настоящей женщиной. Так что, я вообще ничему не удивлюсь.

Людмила взяла на руки трущегося об ее ноги Мартына. Тот за­мурлыкал во все свое кошачье горло. Что-что, а пение коту удавалось. Он мурлыкал очень громко и с удовольствием. Оче­видно, старался.

-Карузо ты наш кошачий! — чмокнула его Людмила в нос, — пош­ли что-нибудь вкусненькое поищем в холодильнике.

Мартын не возражал и Мишка, тоже. Поесть они любили оба. После Мишкиного отъезда, Людмила принялась наводить порядок в Танькиной квартире. Тетка превратила Татьянину спальню черт знает во что. Везде валялись ее разбросанные вещи. При­чем, их было такое количество, что Людмила не могла себе представить, как тетка умудрилась привезти это все в тех сум­ках и чемоданах, что с ней были. Людмиле бы точно не удалось запихнуть это все обратно. Она просто развесила часть тетки­ной одежды в шкаф, а часть — на спинки стульев. Поставила обувь у стенки. Коробки и коробочки со всякими кремами, мас­ками, лосьонами и лаками расставила на столе. Порядка от это­го не добавилось, но, по крайней мере, появилась какая-то сис­тема и упорядоченность в этом беспорядке. Тетка была безала­берная по своей натуре. К ней домой приходила два раза в не­делю женщина, которая наводила порядок в квартире. Так было всегда и везде, где бы тетка, не проживала. Тетка ведь натура творческая. Она рисует, играет на пианино, много читает, знает несколько иностранных языков в совершенстве. Но абсо­лютно не умеет готовить, убирать и ковыряться в земле. От этого тетка не страдает. Она убеждена, что каждый должен за­ниматься тем, что ему дано от природы. А если что-то не да­но, не надо понапрасну дергаться и выпрыгивать из шкуры. На­до найти кого-то, кто захочет сделать за тебя то, что ты не умеешь. Надо только не быть жмотом и все оплачивать. Любая работа стоит денег. Лучше тетка поднапряжется, больше зара­ботает и оплатит то, что сама делать не умеет или не хочет. Зато, то, что она сама делает, она всегда делает на совесть. В этом ей не откажешь. Как переводчику, например, ей нет рав­ных. Причем, переводит она и технические тексты, и художественную литературу. А это очень нелегко. Мало перевести дос­ловно. Надо еще и сохранить стиль автора. А как она прекрас­но играет! Как может подобрать костюм к любой фигуре и сде­лать элегантной дамой любую бабу с улицы! В общем, учитывая теткины достоинства, нужно просто закрывать глаза на ее не­достатки.

Людмила окинула критическим взглядом теткину комнату и, ос­тавшись удовлетворенной хотя бы таким порядком, махнула на все рукой.

Мишка обещал не задерживаться. Посидит пару часиков с ка­ким-то Толей и сразу же домой. Но, в это мало верилось. Счи­тается, что женщины болтливы до безобразия. Людмила всегда ста­вила это под сомнение. Ни она сама, ни ее подруги этим поро­ком не страдали. И вообще, насколько она знает, женщинам, в основном, некогда чесать языками. А вот мужчины… это да.

Они могут часами говорить о футболе, политике, да о чем угод­но. Все Людмилины подруги замужем и она вдоволь насмотрелась на их мужей. Может, поэтому и не спешит оформлять свой брак с Мишкой. Работа, дети, кухня, стирка, глажка. Вечная проб­лема, чем накормить и где достать деньги. Помощи от мужей ни в одной из знакомых ей семей Людмила никогда не видела. То ли дело она одна. Что-нибудь перехватила и не надо готовить. Хочет — моет посуду, хочет — не моет. И никто ей не указ. Хочет — приготовит шикарный ужин, а не хочет — обойдется чашкой кофе. Есть деньги — прекрасно. Нет денег — ну и черт с ними, как-ни­будь выкрутится и переживет. Это, перебравшись временно к Та­тьяне, Людмила начала что-то систематически готовить поесть. Надо кормить Мартына. А теперь и тетку. Ну и Мишку, естест­венно. Но, если честно, то надолго Людмилиных сил и терпе­ния не хватит. Ей уже это надоело. Людмила вздохнула, и, зах­ватив книжку, отправилась на балкон. Одним словом, ни Мишку, ни тетку, раньше часу ночи домой можно не ждать. Вот и прек­расно. Они с Мартыном немного отдохнут от общества.

Людмила удобно расположилась в шезлонге и, открыв книгу, ус­тавилась не на страницы, а на небо. По небу плыли причудли­вые облака. Одно из них напоминало огромного бегемота. Беге­мот немного проплыл и трансформировался в какое-то фантасти­ческое чудовище. А потом, из чудовища превратился просто в косматое облако, похожее на взбитую перину. Потеряв интерес к облакам, Людмила опустила взгляд на страницы. Она перебра­ла всю Танькину библиотеку, но никак не могла найти что-ни­будь для души. Наконец-то, ей на глаза попался Ремарк, и она принялась перечитывать его с самого начала. Подписка у Тань­ки, к сожалению, была не полная. Очевидно, она подписалась в то время, когда произошел развал Союза, и успела получить только три тома. У Людмилы так получилось с Конан Дойлом. Она, тоже, успела получить только пять томов, а все остальное накрылось.

Жаль. Теперь ни о каких подписных изданиях речь не идет. Все сейчас, как любит говорить Людмилин шеф: «В глубокой заднице»!

Сколько должно пройти лет, чтобы люди вернулись к нормаль­ной жизни? Интуиция подсказывает, что очень и очень много.

Людмилин коллега вернулся из Анголы. Он по контракту рабо­тал там врачом анестезиологом-реанематологом. Мужик серьез­ный и очень объективный. Его суждения можно принимать на ве­ру, не сомневаясь. Так вот, когда его спросили, как выглядит наша медицина по сравнению с их медициной, он, вздохнув, со­общил: «Если они остановятся на том уровне, где находятся сей­час, то мы их, возможно, и догоним… лет через сто». Что можно сказать себе в утешение? Людмиле вспомнился детский анекдот, когда мальчик и девочка хвастают один перед другим.

Девочка: «А мне подарили новую куклу!»

Мальчик: «А у меня есть велосипед!»

-А мне купили новое платье!

-А у меня есть велосипед!

-А мне купили роликовые коньки!

-А у меня есть велосипед!

-А мне купили новые туфельки!

-…А зато, ты не умеешь писать на стенку!

В утешение себе можно сказать только как тот мальчик из ане­кдота: «А зато, они не умеют писать на стенку!» И, вообще, мы более приспособленные к выживанию. Самые хитрые, самые изво­ротливые, самые живучие, самые талантливые, и …самые лени­вые. А, как известно, лень-двигатель прогресса. Ведь, если разобраться, то все изобретения были сделаны только благода­ря лени. Тяжело таскать тяжести и лень, изобрели колесо. Тя­жело грести веслами и лень, изобрели пароходы. И так, чего не коснись. Что-то делать лень, а делать это все равно надо, значит, надо придумать что-то, что бы облегчить себе жизнь! Вывод, значит, у нашей нации, учитывая ее уровень лени, боль­шое будущее!

Утешив себя такими мыслями, Людмила углубилась в чтение. Она читала пока не начало темнеть. Потом, отложив книгу, направилась на кухню кормить Мартына. Кот уже несколько раз красноречиво намекал, что пора бы и поужинать. Сейчас он по­несся впереди Людмилы и затормозил у холодильника. Тетка за­явила, что кота надо кормить разнообразной пищей, а не одним мясом. Он должен обязательно получать и растительную пищу, иначе может заболеть. Людмила положила в миску мясной фарш.

Добавила туда размятую вареную капусту, морковку и картошку, и принялась перемешивать все рукой.

Мартын огромный кот. Когда он становится на задние лапы и держится передними за край стола, его мордаха получается над столом. Он с интересом наблюдает,- а что же там, на столе де­лается? Но на стол не лазит. Кот четко знает, что этого де­лать нельзя, иначе можно схлопотать. Сейчас он наблюдал, как Людмила готовит ему еду и, от нетерпения, тоже сунул свою лапу в миску, помогая размешивать.

Людмила рявкнула на него и он, тут же, извлек лапу из миски, прихватив в нее еды, сколько удалось зацепить. Моментально проглотил добычу и тщательно вымыл языком «ложку». Людмила поискала, куда тетка засунула костную муку, но нигде ее не обнаружила. Костная мука была в банке из под кофе. Может, тетка ее унесла в свою комнату, перепутав с настоящим кофе?

Людмила сходила в теткину комнату. На столике действительно стояла банка из под костной муки, но муки в ней не было. Ку­да она ее могла деть, неужели, съела? Тетка дико невнима­тельная, но не до такой же степени! Эта костная мука так во­няет, что перепутать ее с кофе, ну никак нельзя!

Мартын следил за Людмилиными передвижениями, и на его мор­дочке было написано: «Ну, что ты так долго возишься? Давай уже как есть! Жрать же зверски хочется!»

Она поставила перед ним мисочку, и кот смолотил еду и без до­бавления костной муки, за милую душу.

Людмила достала из холодильника палку салями и только при­готовилась отрезать себе для бутерброда несколько колечек, как зазвонил телефон. Она сняла трубку, держа в другой руке колбасу. Звонили Танькины родственники, чтобы сообщить, что с Танькой все в порядке. И с оплатой по страховке, тоже. Она больше может не дежурить у телефона. Все и так решилось.

Слушая Танькиных родственников, Людмила машинально откусила кусок салями прям от целой палки. В этот момент открылась входная дверь и на пороге нарисовалась тетка в сопровождении Анатолия Ивановича. Оба удивленно уставились на надгрызенную колбасу в Людмилиных руках.

Окончив разговор, Людмила положила трубку и поинтересова­лась, как они погуляли.

-Прекрасно, — ответил за себя и за тетку Анатолий Иванович.- Вот, доставил Лидию Романовну и сдаю с рук на руки, в целости и сохранности. Спокойной вам ночи, и до завтра.

Он церемонно откланялся и удалился.

-А ты что это салями грызешь целиком? — удивилась тетка. — Ее надо тоненькими ломтиками резать и ложить на хлеб с мас­лом, а не грызть как огурец!

-Лучше грызть как огурец салями, чем есть ложкой костную муку, предназначенную коту, — рассмеялась Людмила.

-А кто ест костную муку ложкой? — удивилась тетя.

-Не знаю. Или ты, или твой гость, или вы вместе. По крайней мере, я нашла только пустую банку из под муки и, кстати, на твоем столике. Мартын интересуется, кто из вас ее съел.

-А, я и забыла тебе сказать. Я пересыпала ее в стеклянную баночку и поставила в шкафчик над холодильником. В таких бан­ках ее хранить нельзя. Она окисляется, — махнула рукой тетя и пошла переодеваться. — И перестань издеваться над салями. Отрежь, как положено!

Через пять минут тетка уже плескалась в ванной, а Людмила, сделав себе огромный бутерброд, умостилась в кресле перед телевизором.

——————————————————

Верка сидела в своей квартире и считала украденные деньги. Она пересчитывала их уже третий раз. Такой суммы Верка никог­да не держала в руках и теперь, не могла поверить, что стала обладателем целого состояния. Для нее Людмилина двадцатка ка­залась еще недавно такими сумасшедшими деньгами, что просто жуть. А здесь, у нее на кровати сейчас была разложена на куч­ки целая тысяча гривен! С ума сойти! Что же она теперь будет делать с такими огромными деньжищами? Если пропивать в день по три гривны, то это ей хватит на… Она не умела считать в уме, поэтому встала и пошла ,искать карандаш и бумагу. Нашла. Поделила в столбик и получила 333,3… дня.

Почти год можно не лазить по помойкам в поисках пустых бу­тылок. Это ж надо! Нет, а почему тратить в день только по три гривны? А есть же тоже что-то надо. Значит, тратить придет­ся больше. И значит, на меньшее количество дней хватит этих денег. Так что, свою основную «работу» бросать нельзя. И во­обще, ничего в своем поведении менять нельзя. Сразу же запо­дозрят что-то неладное. Надо наверное сложить их и куда-ни­будь пока спрятать. Пусть лежат на черный день.

Верка завернула их в газету и спрятала в кладовке среди вся­кого хлама. Как оказалось, очень вовремя. Только она покину­ла кладовку, как раздался звонок в дверь. На пороге возник Кешка.

-Пришел отчитаться, — сообщил он, — сегодня Людка не приеха­ла. Я весь день на вокзале провел. Кстати, хорошее место для работы. Я сегодня прилично «заработал»!

Верка чуть было не выпалила: «И я тоже». Но в последний мо­мент сдержалась.

-Можешь не сторожить больше Людмилу на вокзале. Опас­ность со стороны Кабана прошла… вместе с Кабаном, — вздохнув, сообщила Верка.

-Как это? — удивился Кешка, проходя на кухню и выкладывая на Веркин стол еду и бутылку водки.

-Сегодня Кабан вместе с Пегим отбыли в далекое путешест­вие, — туманно объяснила Верка.

-Что, милиция забрала? — изумился Кешка.

-Забрала. В труповозке. Распили какую-то бутылку водки и траванулись. Прям у нас во дворе в беседке.

-Та ты шо? Вот это номер! — больше обрадовался, чем уди­вился Кешка. — А что за водка, где они ее брали, ты не в курсе?

-Больше ничего не знаю, — пожала плечами Верка.

-Давай выпьем по этому поводу, — предложил Кешка и распе­чатал водку. Потом, поднес к носу открытую бутылку и поню­хал. — Вроде, водка как водка. Вот времечко, пьешь и не знаешь, проснешься после выпитого, или нет. Верка, представляешь, как мы с тобой каждый день рискуем?

-Не мели ерунды, — отмахнулась Верка. — Любой человек, пока живой, каждую секунду рискует.

-Ты имеешь в виду «кирпич на голову»? — уточнил Кешка.

-Машины, ток, газ… да мало ли чего может быть?! Все мы когда-нибудь умрем и должна быть для каждого какая-то причи­на. У них отличная смерть. Они ее, такую, и не заслужили. Да уж, поистине, кому, какой жребий выпадет.

Верка поставила на стол чашки. Кешка налил в них водки. Они переглянулись и решили выпить за себя. Поминать Кабана и Пе­гого принципиально не стали. Пусть за них черти в аду смолы горячей выпьют.

-Теперь, если бы еще черти прибрали к себе Ворону, было бы совсем прекрасно, — вырвалось у Верки.

-А это еще кто такой? — поинтересовался Кешка.

-Да знаешь ты его, — отмахнулась Верка. — Это тот, который в банде Филина роль палача исполняет. Такой худой, черный и нос, как клюв у вороны.

-А, знаю, — обрадовался Кешка. — А тебе чем он мешает? У них там своя жизнь, свои законы и свои должности. Он не хуже и не лучше других. По-моему, ты с наркобизнесом не связана. Так в чем, собственно, дело?

-Не нравится он мне, вот и все, — безапелляционно заявила Верка.

-Мне многие не нравятся, но, вообще-то, я никому не же­лаю смерти. Пусть живут, как могут. Не бывает же так, чтобы все вокруг были только хорошими. Обязательно, для равновесия должны быть и плохие. Но если ты очень хочешь, чтобы он от­правился следом за Кабаном и Пегим, то я не возражаю. Пусть так и будет, — согласился Кешка.

Верка только сейчас, выслушав Кешкину речь, обратила внима­ние, что Кешка в дымину пьяный. Надо же, а пока не говорит и не видно. Вообще-то, она Кешку пьяным никогда еще не видела. С чего бы это он?

-Кешка, а чего это ты надрался? Ну ладно, я. Это мое нормальное состояние. А ты, если пить будешь, со своей рабо­той распрощаешься. Руки начнут дрожать, ни в один карман не­заметно не влезешь! — забеспокоилась Верка.

-Я не пью, не переживай, — отмахнулся Кешка. — Сегодня прос­то повод у меня большой.

-День рождения, что ли? — высказала Верка предположение.

-Нет. Сегодня ровно десять лет, как я покинул стены не­коего заведения, где провел три года. Каждый год эту дату отмечаю. Для меня это, как для французов «День взятия Басти­лии». Святой праздник.

-А… -протянула Верка. — Тогда давай выпьем, что бы мы ни­когда туда не попадали. Хотя, с твоей специальностью… Лад­но. За нашу удачу! Чтобы она никогда нам не изменяла.

Верка выпила еще чашку водки и опьянела окончательно. Кешка тоже еле ворочал языком. Он встал, придерживаясь за стенку, и кивнув Верке на прощанье, поплелся домой.

Верка, как была, плюхнулась на кровать и провалилась в сон без сновидений.

————————————————————

Мишка встретился с другом детства камазистом Толей в пивба­ре «Прибой». Взяли пива, копченого толстолобика и отводили душу, разговаривая, потягивая пиво и слушая плеск волн.

Пивбар делился на две части. Одна была в здании, а другая на улице. Вернее, на набережной. Та, что в помещении, сейчас пустовала. Ну, кому захочется сидеть в помещении, когда можно сидеть на берегу моря? Вот если бы пошел дождь, тогда бы ко­нечно все посетители ринулись под крышу, а так как светило солнце, предпочитали открытое пространство. Толик и Мишка еле отыскали свободный столик. Чтобы к ним никто не подса­живался, они отдали лишние стулья от своего стола большой компании, расположившейся неподалеку. Теперь их никто не беспокоил, и можно было спокойно поговорить.

Давно Мишка не чувствовал себя так легко и свободно. Старые друзья – это, все-таки, старые друзья. Новые их не заменят. Как-то так получилось, что Мишка растерял своих старых дру­зей. Все куда-то разъехались. Жизнь разбросала по всему све­ту. Вот и Толик. Он, оказывается, всего полгода как вернулся в родной город. Как попал на Урал во время службы в армии, так там и зацепился. Там женился, там нашел работу, там бы и жил до сих пор, если бы не его старики. Отца парализовало. Мать совсем старая и почти слепая. Пришлось переезжать сюда. Здесь, три месяца сидел без работы, пока не устроил сосед на каменный карьер водителем «КАМАЗа». А жена пока найти работу не может. Там она работала воспитательницей в садике, а здесь, половина садиков закрыта. Работы нет. Хорошо, у роди­телей свой дом. Огород, сад. Вот в основном с этого и живут. Толика зарплата, это на карманные расходы. Больше ее все равно ни на что не хватит. Но может, изменится когда-нибудь хоть что-то к лучшему? На карьере обещают, что еще чуть-чуть и дела пойдут. Раскрутятся постепенно. На это Толик и наде­ется, а пока, получает там свои копейки и продает помидоры, черешни, абрикосы и, вообще, все что можно вырастить.

-А на Урале было лучше? — поинтересовался Мишка.

-В чем-то лучше, а в чем-то хуже. Сейчас везде один хрен. Большие деньги честным трудом не заработаешь ни там, ни тут.

-Кстати, а как ты меня на дороге тогда вычислил? — вдруг, вспомнил Мишка.

-А я тебя сначала и не вычислил. Просто, проезжал мимо. Увидел, что назревает драка. Ситуацию оценил в секунду. Ну и решил мужику подсобить. А уже когда ты на мой вопрос, не нужна ли помощь, обернулся, вот тогда я тебя и узнал, — хмыкнул Толик.

-Должен признаться, что ты проезжал очень вовремя. Не уверен, что я бы с ними всеми сам справился.

-Ну, ты лось здоровый. Наверное бы, справился, но лишняя помощь в таком деле не помешает. Ты, если какие проблемы, го­вори, не стесняйся. Я же все-таки бывший боксер. Периодичес­ки надо проверять, не потерял ли форму.

-Есть у меня одна проблема, но здесь надо быть не боксе­ром, а киллером, — засмеялся Мишка.

-А ну, выкладывай, что почем, — потребовал Толик.

Мишка подумал и рассказал ему в общих чертах, что происходит.

-Знаешь, мне надо этого Ворону как-то вырубить. А потом Людмила под гипнозом выспросит у него, кто босс, куда он дел труп соседа, кто еще входит в состав их банды.

-А на чертей тебе это все знать? — удивился Толик. — По-мое­му, его нужно ликвидировать и дело с концом. Ты что, собира­ешься очистить город от наркотиков и наркоманов, в одиночку? И как ты его вырубишь? Если ты или я съездим его чем-нибудь по башке, то я сомневаюсь, что его можно будет после этого еще и подвергнуть гипнозу.

-Надо стукнуть аккуратно.

-Боюсь, что после нашего «аккуратно», его останется толь­ко где-нибудь зарыть. Лучше уж воспользоваться баллончиком с нейропаралитическим газом. Но ты мне не ответил, зачем тебе все это нужно?

-Не знаю. Но хотелось бы знать, кто у нас в городе зап­равляет этим делом.

-А ты уверен, что он после гипноза ничего не будет пом­нить? Так он твою девушку, судя по всему, в лицо не видел. А если она будет проводить сеанс гипноза и он потом ее вспом­нит, то дело — дрянь. Разве что, после сеанса, отправить его на тот свет, — почесал Толик в раздумье макушку.

-Я не спросил у Людмилы, обязательно она должна смотреть ему в рожу, вот как мы с тобой сейчас друг другу? А может быть можно поставить какое-нибудь препятствие, типа шторы?

-Не знаю. Но, даже не видя ее, он может потом узнать по голосу. Зачем тебе рисковать? Кстати, и убивать его просто так, нельзя. Надо продумать и инсценировать несчастный случай.

-Ага, поскользнулся на апельсиновой кожуре и упал на кинжал… и так — восемь раз, — вздохнул Мишка. — Я уже мозги сло­мал, придумывая какой-нибудь несчастный случай. Ничего пут­ного на ум не идет.

-Может что-нибудь схимичить с проводкой? Дотронулся до выключателя, например, и убило током. А вообще-то, интерес­ная ситуация. Убийца охотится за свидетелем, а свидетель, охотится за убийцей. И не знаешь, кто из них друг для друга опасней, — опять почесал макушку Толик. — Хотя, все правильно. Лучшая защита — нападение.

-Хорошо, ну а что можно придумать, чтобы, как говорится, «не брать греха на душу»?

-А может быть, записать то, что он будет под гипнозом го­ворить и подкинуть пленку, вместе с сопроводительным письмом, милиции? Милиция найдет труп по указанному адресу и хочет — не хочет, а вынуждена будет заняться расследованием. И не надо будет самим чинить самосуд.

-В принципе, можно попробовать. Время не поджимает. До конца месяца Людмила будет находиться на квартире подруги. Так что, в поле зрения этого Вороны не попадет. Он вроде бы поверил, что в Людмилиной квартире находилась совершенно другая девушка. Хотя, знаешь, что меня смущает? Верка сказала, что у Кабана в кошельке была Людмилина фотография. Как же он мог поверить, что существует кто-то другой, если видел Людми­лу в лицо и потом, вытянул из ее альбома фотографию? Тут не надо иметь семь пядей во лбу, чтобы сопоставить одно с дру­гим и не понять, что никакой Наташи на самом деле не сущест­вует. А если такое пришло в голову Кабану, он не мог не по­делиться своими мыслями с Вороной.

-Ты же сам сказал Вороне, что девушки похожи. А на фо­тографиях мы, в большинстве случаев, получаемся так, что са­ми себя узнать не можем. Что там говорить о других.

Я сфотографировался на паспорт. Пришел забирать фотографии. Мне дали целую кучу, чтобы я выбрал свои. Веришь, три раза все пересмотрел и себя не нашел. Отдаю назад и говорю, что меня там нет. Баба берет фотографии, смотрит на номер моей квитанции, потом на номера на фотографии и подает мне мои со словами: «Глаза раскрой. А это чии, мои что ли?» Присмотрелся, и правда я. Но еле-еле узнал. Так это сам себя. А если ко­го-то?

-Может и правда, не городить огород? Убрать этого Ворону, да и дело с концом. Ну, узнаю я кто у них босс и что дальше? Разве что, пристрелить и босса. Так у меня пистолета нет, — вздохнул Мишка.

-Ладно, давай сходим сейчас на квартиру к твоей Людмиле и посмотрим на месте, что можно сделать. Может быть, какая ге­ниальная идея придет в голову, — мудро изрек Толик, допивая пиво.

Они покинули уютный пивбар и направились в Людмилину кварти­ру. Идти было недалеко, но очень жарко. Очевидно, собиралась гроза. Как только отходишь от воды три метра, кажется, что по­пал в сауну. Парило так, что нечем было дышать. С запада за­ходила огромная черная туча, успевшая занять уже полнеба. С одной стороны небо было совершенно голубое, а с другой — черное. Гроза, правда, собиралась уже третий день. Но тучи все крути­ло вокруг города, где-то рядом шел дождь, а в городе, не кап­нуло не одной капли. А дождь был просто жизненно необходим.

-Хоть бы уже дождь, в конце концов, прошел. Город, как за­колдованный. Вокруг идут дожди, а у нас только ветер срыва­ется, пыль погоняет и на этом все! Дышать же просто нечем. Что за чертовщина? — промокнул Толик вспотевший лоб носовым платком. — С утра в тени уже 37, а днем 40 с хвостом! Ужас!

-Это, так называемый, «феномен водохранилища». Тучи сно­сит к воде, и дождь идет над нашим морем. Я где-то такое чи­тал, — вздохнул Мишка. — Да, давай заскочим ко мне, я захвачу обойный клей. А то у них, по-моему, ерундовый. Я сегодня глянул, у меня остался тот, что в виде стружки. Лучше него нет.

-Давай, — согласился Толик.

Они сделали небольшой крюк и, забрав пакеты с клеем, напра­вились в Людмилину квартиру. Пакеты с клеем были не тяжелые, но объемные. Толик и Мишка несли по пакету, прижав их в гру­ди, как некую ценность. Перед дверью Мишка поставил свой па­кет на пол и начал рыться в карманах, в поисках ключа. Он методично обшаривал карман за карманом, а Толик наблюдал за ним с выражением возрастающего ужаса на физиономии.

-Ну, теперь, если обнаружится, что ты забыл ключ, я тебя задушу, — высказался Толик, вытирая пот со лба. — Шутка ли, бе­гать по такой жаре туда-сюда. Будем дверь ломать, но за клю­чом опять идти к тебе, я не в состоянии.

-Не бурчи. Нашел. Просто, у меня карманов на одежде — сто штук, пока все обследуешь!

-Позашивай половину, — посоветовал Толик.

-Ты не понимаешь преимущества большого количества карма­нов, — поднял указательный палец вверх Мишка.

-Ну и?

-Вот когда кончаются деньги и взять их негде, я начинаю проводить осмотр всех своих карманов во всех рубашках, пид­жаках, брюках. И иногда, набираю целое состояние. Например­, десятку… мелочью. Знаешь, как выручает?

-Знаю. У меня этот метод добычи денег практикует жена. Мишка с Толиком вошли в квартиру и, переступая через строительный мусор, прошли на кухню. Кинули пакеты на пол и, вклю­чив вентилятор, сели «отхекаться». Мишка выудил из холо­дильника бутылку минералки. Он утром загрузил его под завяз­ку, для строителей. Немного остыв и придя в себя, начали ожидать гениальную идею, которая, по логике, обязательно должна была их посетить в Людмилиной квартире. Но ничего ге­ниального и даже негениального в голову не приходило. Навер­ное, мозги еще не остыли до той температуры, при которой мож­но начинать активную работу.

-А во сколько этот Ворона сюда приходит? — поинтересовался Толик.

-Верка говорила, что обычно, к девяти вечера.

-И что он тут делает? Кого-то ждет, или у него какие-то другие дела здесь?

-Понятия не имею. Может, наблюдает за Людмилиной кварти­рой, а может, кто-то должен прийти в ту, где он находится. Но он уже несколько дней, а вернее ночей, торчит здесь.

Мишка вдруг осознал, как он удачно посетил ту квартиру. А ведь мог бы, и нарваться на Ворону. По времени они тогда раз­минулись где-то на час.

-Куда выходит балкон, во двор или на улицу? — поинтересо­вался Толик.

-Во двор выходит только окно кухни. Остальные все, в том числе и балкон, на улицу.

-Жаль. Тогда придется устроиться у кухонного окошка и не пропустить, когда этот субъект войдет в подъезд. Хочу на него глянуть. До девяти осталось не так уж и много. Сорок минут. Осмотреть бы и ту квартиру, но можем не успеть. Вдруг, он придет раньше.

-Я ту квартиру осматривал, — признался Мишка. — Могу нарисо­вать, где что стоит, куда выходят окна, куда балкон.

-Рисуй, — согласился Толик.

Мишка сходил в комнату за бумагой и ручкой, и начал вычер­чивать план квартиры покойного Петра Ивановича.

-Так, если я правильно тебя понял, то вот это, ниша между шкафами в коридоре? — ткнул Толик пальцем в его чертеж.

-Да. Там может свободно поместиться человек.

-Прекрасно. Значит, будем действовать так. Завтра я при­ношу с собой баллончик. У меня дома есть. Открываем ту квар­тиру и прячемся с тобой там. А твоя Людмила сидит в своей квартире и ждет. Если решим проводить допрос под гипнозом, чтобы она была под рукой.

Я становлюсь в этой нише с баллончиком и, как только он от­крывает дверь, и входит, вырубаю его нейропаралитическим га­зом. Затаскиваем в комнату, усаживаем в кресло и работаем с ним. Вот как только потом быть? Ты у Людмилы своей спроси, будет ли он что-то потом помнить или нет? Если нет, то ос­тавляем его мирно досыпать на диване. А если он, все что с ним происходило, может потом вспомнить, то надо что-то приду­мывать радикальное. Если честно, то я никогда еще никого не убивал.

-Я тоже… если не считать этой бутылки водки, что выпили Пегий и Кабан.

-А у тебя еще осталась та отрава?

-Да. Половину мы с Сашкой развели в бутылке, а половина у меня дома спрятана.

-Знаешь что, разведи и эту на завтра. Сделай еще одну та­кую бутылку. В крайнем случае, напоим его отравленной водкой.

-А не вызовет ли это подозрений?

-Может и вызовет, но, попробуй-ка, узнай, где он взял эту бутылку. Понимаешь, в драке я бы его мог убить. А вот просто так, не смогу. Честно говорю. А чувствует моя душа, что уби­вать его придется. Так что, это самая гуманная кара с нашей стороны. Дадим ему указание: «Через десять минут выпьешь рюм­ку водки», а сами уйдем.

-А если у Людмилы ничего не получится с ее гипнозом?

-Тогда уже придется ему подстраивать какую-нибудь авто­мобильную катастрофу, или несчастный случай с электропровод­кой, — вздохнул Толик.

-Знаешь что. Ты, в принципе, мне здесь и не нужен. Како­го черта я буду еще тебя подставлять? Единственное, что мо­жешь сделать, это одолжить мне баллончик. Дальше я уже сам, — вдруг спохватился Мишка. Действительно, зачем ему втравливать в это дерьмо Тольку? Мало ли как эта история может за­кончиться!

-Да нет уж. Неизвестно как обернется дело. Кто-то обяза­тельно должен подстраховать тебя. Лучше меня никто не сможет, за это я отвечаю! — даже рассердился Толик.

На улице потемнело. Туча заволокла уже все небо. Где-то да­леко сверкали молнии, но так далеко, что даже не было слышно раскатов грома. Похоже было на то, что дождь опять пройдет над морем.

Мишка и Толик перебрались поближе к кухонному окну и стали внимательно наблюдать за двором. Время подбиралось к девяти.

————————————————————

Ворона пришел на место, где они обычно встречались с Кабаном и Пегим до того, как он, Ворона, уходил на свой боевой пост. Зачем он туда ходил, объяснить себе Ворона не мог. Вроде бы можно было спокойно плюнуть на этого удравшего с перепугу свидетеля и забыть. Но что-то нашептывало Вороне, что он должен понаблюдать за этой квартирой. Что-то не давало ему покоя. Что именно, он не знал, но он это ощущал. А Ворона всю жизнь жил на внутреннем голосе и своих ощущениях, как дикий зверь. И пока то, что ему диктовал внутренний голос, нико­гда не подводило.

Он посидел в беседке минут двадцать, но его тупоголовые по­мощники так и не появились. Куда их черти понесли? Наверное, сидят где-то в баре и пьют холодное пиво, а он тут их ожида­ет в духоте. Ворона плюнул на все и пошел в квартиру. Если у них появится что-нибудь важное, сами примчатся. Знают где его можно найти.

Он уже, можно сказать, обжился в квартире того типа, что пришлось недавно замочить. Ворона никогда не вникал в такие проблемы как, «за что». Приказали. Заплатили. Достаточно. За­чем ему лишняя головная боль? Но здесь он как раз причину знал. Этот Петр Иванович начал создавать свой отдельный бизнес. Потихонечку подгребал под себя людей и товар. Шеф не мог потерпеть такого. Раскол в его епархии — это конец всему. Как только слухи были подтверждены доподлинно, он тут же распорядился претендента «в цари» — грохнуть. Товар и деньги были изъяты и о смерти Петра Ивановича решили не распростра­няться. Для всех — он скрылся с большой партией наркотиков, и его сейчас ищут по всем городам бывшего Советского Союза.

Ворона достал из холодильника бутылочку холодного пива и примостился на стуле в коридоре с журналом для автолюбителей.

На любой шум, доносящийся с лестничной клетки, он буквально прилипал к дверному глазку.

Вот и сейчас, он услышал, как открылась дверь, и занял свой наблюдательный пост. Из интересующей его квартиры вышли два мужика. Одного из них он уже знал. Это тот, что руководит ремонтом. А второго первый раз видел. Второй вертел в руках кисточку, тыкал в нее пальцем и что-то объяснял первому, по­ка тот запирал дверь.

Ворона понял, что второй не доволен кистями. С них очень ле­зет ворс. И он настаивал на каких-то других кистях.

Нет, Ворона зря переводит здесь свое время. Надо, наверное, кончать этот цирк. Приедет сюда, когда хозяйка вернется с ку­рорта. Зачем? А черт его знает. Потом поймет зачем. А сегод­ня здесь последняя ночь. Все.

Но посидев еще немного в квартире, Ворона опять вышел во двор. В его душе шевелилось какое-то недоброе предчувствие.

Ворона решил найти алкоголичку Верку, с которой так активно общались Кабан и Пегий. Может быть, они через нее что-нибудь ему передали. А эта шалава могла напиться до потери памяти и все забыть. Выяснив у какой-то бабульки, как найти такую звезду как Верка, Ворона отправился к ней домой. Но Верки дома не оказалось. Он сел в беседке и решил немного подождать, а вдруг повезет и эта Верка сейчас явится.

Верку он узнал сразу, хотя ни разу до этого не видел. А мо­жет быть, и видел, но не обращал внимания. Она успела малость проспаться после пьянки с Кешкой и сейчас уныло плелась ку­да-то, выйдя из своего подъезда и волоча за собой грязную холщовую сумку. Ворона понял, что она была дома, но, по-види­мому, мертвецки спала и не слышала его звонков в дверь. Было хорошо видно и из беседки, что Верка на «автопилоте». И о чем с ней сейчас можно говорить? Она же никакая.

Но Ворона все-таки пошел ей наперерез. Не доходя какой-то метр до Веркиного подъезда, он пересек ее путь.

-Ты Верка? — рявкнул он у нее над ухом.

-Ну? — узнав Ворону, проговорила Верка и пьяно ик­нула.

-Тебе ничего для меня Кабан с Пегим не передавали?

-Не-а, — отрицательно покачала головой Верка и чуть не упа­ла, потеряв от такого движения равновесие. Но успела ухва­титься за Ворону и, произведя героическое усилие над собой и силой земного тяготения, устояла. От такой работы в мозгах у Верки вдруг немного прояснилось. Она удивленно посмотрела на Ворону. — А ты что, ничего не знаешь? — вдруг, хлопнула себя Верка по лбу. — Они же днем выжрали здесь вот в беседке бутылку водки и загнулись, прям тут за столом!

-Что, умерли?! — опешил Ворона.

-Ну да. Я еще их сторожила, пока участковый звонить бе­гал. Он сказал, что они отравились водкой. И как это я с ни­ми не выпила? Видать, мое время еще не подошло, — начала фило­софствовать Верка.

-А во сколько это было? — спросил Ворона.

-Не знаю. У меня часов нет, но где-то, после обеда. Да сходи и узнай все подробности у участкового. Я больше ничего не знаю.

-А ты не знаешь, они сами пили за столиком, или с ними еще кто был?

-Сами, — уверенно заявила Верка. — Я домой шла, а они только бутылку откупоривали. Еще меня позвали. Я сказала, что сей­час приду. Зашла домой. Пока в туалете посидела, вышла, а они вроде бы спят. Я еще помню, подумала, неужели так быстро нажрались, или это я так долго в туалете сидела? Подошла, а они не дышат. Я пощупала — и пульса нет. Тогда я помчалась к участковому. Он прибежал. Тоже, пульс пощупал. Веки поподы­мал зачем-то. В глаза им позаглядывал и побежал звонить. А мне велел стоять неподалеку и смотреть, чтоб к ним никто не подходил. Потом приехали менты, и я стала им только мешать. Меня оттуда погнали. Вот и все. Говорят, в соседнем дворе то­же кто-то водкой вчера траванулся. Где они ее в холеры взя­ли? — Верка пожала плечами.

Ворона, покинув Верку, шел и размышлял над случившимся. Если это случайность, несчастный случай, то это просто здорово. Все равно с ними пришлось бы рано или поздно кончать. Они со­всем рассобачились. Пьянки, драки, бабы. Знали, конечно, мизер, но и это, если где сболтнули бы, радости бы не доставило. Так что, одной проблемой меньше. А если это не несчастный случай? Если их отравили специально? Тогда вопрос, кто? Вер­ка рядом с ними никого не видела. Значит, бутылку они при­несли сюда. Где они ее взяли? Купили, или кто презентовал? Тут есть все-таки вопросы над которыми следовало бы подумать. Надо срочно рассказать шефу. Пусть он ломает над этим голову. И Ворона направился прямиком к боссу.

————————————————————

Мишка с Толиком понаблюдали за Вороной из окошка, потом, Толик рассмотрел его через дверной глазок. Делать в Людмилиной квартире больше было нечего. Взяв в руки кисточку и рассуж­дая, какие у нее недостатки, они покинули квартиру. Если Во­рона и наблюдал за ними, то ничего подозрительного в их поведении не было. Просто, два мужика обсуждают проблемы ремон­та. Все естественно.

Толик настоял на том, что бы на минутку зайти к нему в гос­ти. Мишка согласился. Минутка затянулась на хороших три часа. Толика жена оказалась очень милой женщиной. Она накрыла в са­ду под вишней стол, и они хорошо посидели. Вспоминали детство, друзей. Ели вкусные пирожки с яйцом и зеленым луком. Пили са­могонку, которую собственноручно выгнал Толик. В общем, время прошло продуктивно и незаметно.

Глянув на часы, Мишка ужаснулся. Час ночи. Он обещал Людми­ле, что ненадолго. Будет ему сейчас головомойка, по полной программе. Он засобирался домой. Толик вызвал такси и, усадив Мишку, еще раз напомнил, что завтра в восемь, они должны соб­раться в Людмилиной квартире. Можно было подумать, что это решаются его проблемы, а не Мишкины.

Мишка отпустил такси возле Танькиного дома и вошел в по­дъезд. Ни одна лампочка не горела. Опять выкрутили. Он вслепую стал подниматься на третий этаж. Между первым и вто­рым, он вдруг наступил на что-то мягкое и тут же услышал вопль. Мишка, с перепугу, резко дернул ногу вверх, убирая с этого «чего-то» и услышав характерное «клац», понял что въе­хал кому-то в зубы.

-… твою мать! — выругался в сердцах Мишка, — кто тут пол­зает?

-Это я домой иду. А ты мне руку оттоптал и по зубам вма­зал, — произнес чей-то пьяный обиженный голос.

-Ты что, на четырех костях домой добираешься? — удивился Мишка.

-Так темно же. Я на двух все время падаю и скатываюсь по ступенькам вниз. Уже потерял ориентир, на каком этаже я нахо­жусь.

-Не дополз еще и до второго, — подсказал Мишка.

-Странно. Я столько времени иду, что думал уже на крыше.

-Господи, несчастье, на какой тебе этаж надо?

-На четвертый.

-Вставай на ноги, я тебя доведу, — смилостивился Мишка.