Мне тесно на улицах и акварельных, и милых
И туча мне горло теснит словно пена жабо…
Помпезно дома созерцают прохожих унылых —
Не лучших, отнюдь, претендентов в весенний альбом.
Я помню твои размышленья об Истинном Боге:
О том, что не все в состоянии просто любить…
Оскомин дерущих свинцовая привкусь тревоги —
Само Очищение с категоричным «Забыть!» .
Я знаю, что в марте разверзнется трепетный Логос
И ты догадаешься: помню и жду, и живу!
Летаю — обманчива губ моих мнимая кротость —
Бинты с прошлогоднего сердца решительно рву!
Я чувствую миг твоего засыпания кожей:
Тяжелую голову в нежность тихонько вдавив…
Прокрустовым ложем себе мы уже не поможем, —
Виоловым взглядом врачую ненужный порыв.
И ночью за каждым окном человеческих ульев,
Где нечем дышать и где плоть укрощённая спит,
Источник Любви ритуального танца на углях
Пред Вечным рождает её и опять пепелит!
Но полно, ведь я говорила тебе, что не плачу, —
От скверны, считай, я свои очищаю глаза,
В амперах потерь я внезапно кончаюсь и значит —
Усердно молюсь на любимых стихов образа…
А утром, бессильна, лишившись последней надежды,
Я с первым лучом обретаю уверенность вновь,
Как будто презрев невменяемость глупой невежды,
Отвергнув себя, искупляю обоим Любовь.