Сказка, часть вторая, все главы

Федкевич Дмитрий
Украина, г. Херсон
Т.+380682773823

Книга первая: «Фруктовая долина»

Часть вторая

Гл. 1

— Ай-ай-ай, как невнимательно! – злорадно, с нотками ликования в голосе, упрекнул Коробок мальчика. – Никудышный все-таки из тебя охотник. Наверное, Заяц не слишком щедро делился с тобой секретами нашего мастерства. Посмотри-ка, сколько ошибок ты совершил: шел неосторожно, везде следы оставлял, а теперь вот беспечно разлегся посреди поляны и вместо того, чтобы по сторонам глядеть, в небо уставился. Да, не зря говорят: охотником надо родиться. А если уж тебе рыбаком суждено быть, то не стоит против своей судьбы идти.

— Нет, ты ошибаешься, — решительно возразил Чела. — Я самый настоящий охотник и сейчас это докажу.

Еще когда мальчик захотел приласкать дракончика, он слегка приобнял его, и так продолжал сжимать даже теперь, не отпуская. От шума и возни Старший и Младший проснулись, но еще до конца не продрав глаза, не могли сообразить, что же происходит?

— Если вы помните, мы собирались поймать небольшого дракона, — взялся пояснить Чела. – Для этого был придуман план охоты. Мне поручили перехватить ценную добычу, если дракончик вдруг надумает пройти через ущелье. Так оно и произошло. Я встретил Паки, но задержать его не мог: начался сильный дождь и вообще, мне одному было никак не справиться. Тогда я замыслил войти к дракончику в доверие. Так, ничего не подозревая, он постоянно находился рядом. Оставалось только ждать вашей подмоги, чтобы мы легко скрутили дракончика. Но вот ждать пришлось очень долго. Кажется, вы совсем не торопились мне помогать. Коробок говорит о следах, что мы оставляли повсюду за собой. Верно, оставляли. Но делал я это умышленно, в надежде, что, следуя по отметинам, вы, рано или поздно, найдете нас. Собственно, все так и произошло. Даже сейчас, как можно заметить, я продолжаю держать Паки, чтобы ненароком он не улетел.

— Ну, в этом ты переусердствовал,- заметил Коробок. – Этот твой Паки еще слишком молодой дракон и вряд ли хорошо умеет летать. Можешь не держать его, нашей птичке все равно не упорхнуть. А в остальном – ты молодец! Так здорово все провернуть! Даже я до такого бы не додумался. Из этого пацана определенно получится отличный охотник. Как думаешь, Заяц? Мальчишка-то хорош!

— Я сразу подметил, что этот чертенок смышленый, — охотно согласился Заяц, одновременно не преминув похвастаться своей способностью разбираться в людях. – Поэтому-то и взял его к себе в подручные.

Один только Корин не разделял радости охотников и стоял мрачнее тучи. Этот рыбак снова его обставил! Такого унижения сын старосты не мог вынести. Чела поймал дракона! Он герой! Молва об этом разлетится по всем землям. Его станут превозносить до небес. А он – Корин – был рядом, но ничего не достиг и теперь предстанет перед всеми неудачником, чучелом огородным, посмешищем на всю деревню.

— Так что, мы не станем вязать этого рыбака? – теряя остатки надежды на благоприятный для себя исход, спросил сын старосты.

— С чего это?! – удивился Коробок. – Наоборот, Чела заслужил награду. Благодаря ему мы отхватили очень ценный трофей, который было практически уже упустили. Мне кажется, мальчишка честно заработал несколько монет. Можешь получить их у Зайца. Потом, когда вернемся домой, отсыплем тебе ещё.

Что касалось денег, толстяк не скупился, если считал это выгодным для дела. Совсем по-другому вел себя долговязый охотник. Ему было совсем не по нутру то, с какой легкостью Коробок раздает деньги, которые сам Заяц считал своими. Поэтому заслышав о щедрых посулах толстяка, он только скорчил кислую мину и ещё плотнее прижал к телу тугой кошелек.

Только сейчас Паки разобрался в том, что случилось. Бедняга, он весь сжался, ошарашенный таким неслыханным вероломством.

— Как ты мог!!? – прохрипел, заливаясь слезами Средний. – Мы поверили тебе, а ты нас предал! Ни один дракон так бы не поступил! Он бы умер, но не сотворил такой подлости! А ты!.. Ты!..

— Нам всегда говорили, что верить людям нельзя, — дрожащим голосом подхватил Младший. – Они жадные! Неверные! Завистливые и подлые! И вот теперь мы убедились, что все это правда!

Последние слова Младший выкрикнул, бросив их Чела прямо в лицо.

— Успокойтесь вы, — отрезал Старший, обращаясь к соседним головам. Он пытался выглядеть достойно в столь драматический момент, но все ж и по его серовато-голубой щеке предательски покатилась одинокая слеза. – Мы сами виноваты в том, что произошло. Люди — наши враги, а мы забыли об этом, вот и поплатились за свою беспечность.

Старший окинул взглядом всех стоящих вокруг — всех, кроме Чела. На него он даже не глянул, как будто вместо мальчика было пустое место.

— Делайте, что хотите, — безучастно произнес он после длинной паузы. – Мы готовы ко всему. Но с этого мгновения вы не услышите от нас ни единого слова.

— Молчи сколько угодно, — бросил толстяк. – Это даже лучше. Не то твои крики могут привлечь ненужных свидетелей. Пойми, нам от тебя ничего не нужно, кроме одного… хе-хе! — злорадно усмехнулся Коробок. – Шкура у тебя очень ценная. Она-то нам и нужна. Впрочем, может быть, твоя шкура останется при тебе. За живого дракона и куш можно получить посолидней. Станем возить тебя по разным городам, людям показывать. Пусть поглядят на самого настоящего трехголового дракона, потешатся. Подобного зрелища они еще никогда не видели, поэтому денег жалеть не станут. Как думаешь, Заяц, поплывут звонкие монеты в наши карманы?

— Еще как поплывут! – взвизгнул от удовольствия долговязый охотник. – Это ты здорово придумал – выставлять дракона напоказ за деньги! За его шкуру один раз заплатят — и всё. А так только успевай денежки загребать! Разбогатеем!

– Ну ладно, хватит трепаться, — довольный собой приказал толстяк, — вяжите наше сокровище, да смотрите, понадежней! А то еще перегрызет веревку и сбежит.

Все обвинения, высказанные дракончиком, Чела слушал стойко, не подавая вида, что эти беспощадные слова как-то его задели. Но если бы кто-то смог сейчас заглянуть в сердце мальчика, то он бы увидел, что оно полно горестных слез. Чела не привык обманывать. Он, конечно, мог что-то выдумать, где-то преувеличить, но, зная правду, выдать откровенную ложь — нет, такого с мальчиком еще не случалось. А правда состояла в том, что Чела обманул охотников. Он уверил их, что удачной поимкой дракона они обязаны ему, вернее, его блестящему замыслу. Но никакого замысла не существовало. В действительности Коробку и Зайцу следовало благодарить мальчика разве что за его неопытность. Толстяк был прав, невысоко оценивая способности Чела как охотника. Он вел себя по-ребячески и следы оставлял повсюду исключительно по своей беспечности и невнимательности. Но в самый последний момент, когда они с дракончиком оказались в окружении, мальчик сочинил всю эту историю о хитроумном плане, даже не осознавая, для чего он это делает. Эта неправда оказалась во спасение. Во всяком случае, охотники не скрутили мальчика. И теперь, пользуясь свободой, он мог дождаться удобного момента, что бы развязать Паки. Чела решил сделать это ночью, когда все уснут. Тогда ему никто не помешает перерезать веревку рыбацким ножом, после чего под покровом темноты они вместе с дракончиком смогут скрыться в лесу. Но до тех пор нельзя было раскрывать своего намерения. Он вынужден был всем своим видом показывать полную преданность охотникам, чтобы они раньше времени ничего не заподозрили.

Уже далеко время перевалило за полночь, а люди все еще продолжали сидеть у костра. Они пребывали в самом приподнятом расположении духа, поэтому сну никак не удавалось увлечь их в свое царство. Поначалу охотники долго делились идеями о том, как им выгоднее всего использовать свою добычу. Затем они принялись за другую любимую тему – самовосхваляющие истории о своих подвигах. Благо, рядом находились благодарные уши двух слушателей: Корина и Чела. В этом деле и Заяц, и Коробок были известные мастера. Они из кожи вон лезли, стараясь перещеголять друг друга вычурностью рассказа. Сложно сказать, кто стал победителем в этом своеобразном состязании — во всяком случае, оба наплели слишком много небылиц.

Паки места у костра не нашлось. Его туго обвязали веревками, да так, что бедняга едва ли мог пошевелиться, и определили несколько в стороне, у корней большого дерева. Охотники время от времени поглядывали на пленника. В основном для того, чтобы в очередной раз потешиться своей поживой, а заодно удостовериться, что дракончик не замышляет бегства. Иногда, после короткого перешептывания, Коробок и Заяц начинали донимать Паки всевозможными вопросами — тем самым они хотели его спровоцировать, заставить заговорить, чтобы дракончик нарушил данное им обещание хранить молчание. Но все их попытки не действовали. Тогда они шли еще дальше. Охотники намеренно громко, чтобы Паки хорошо слышал, начинали бросать уничижительные высказывания в адрес драконов, называя их то пустоголовыми, то трусливыми, то ничтожными созданиями. После каждой очередной нападки люди заливались язвительным хохотом, пытаясь как можно сильнее задеть Паки своими насмешками. И даже теперь дракончик держался стойко, с честью снося все издевательства. Чтобы себя не выдать, Чела тоже приходилось смеяться, когда смеялись все остальные. И все эти глупые, докучливые россказни охотников ему тоже приходилось слушать, показывая нарочитый интерес. Все происходящее мальчик считал отвратительной гнусностью по отношению к Паки. Он чувствовал себя препротивнейше, но держался, поскольку было чего остерегаться. Напротив сидел Корин и буквально буравил мальчика глазами. Кажется, еще никогда сын старосты не смотрел на своего соперника с такой ненавистью и завистью, как сейчас. Впрочем, самого Чела больше беспокоило то, когда все наконец улягутся спать и у него появится возможность освободить Паки. Мальчик ждал долго и усердно, и как часто бывает в таких случаях, задремал сам.

Подскочил он резко, так словно изнутри его что-то хорошенько встряхнуло.

«Неужели проспал!» – пронеслась вихрем тревожная мысль. Костер погас. Отдельные тлеющие угольки отдавали свой последний жар. Солнце еще не показалось из-за горизонта, но его блеклый свет, предвестник расцветающей зари, уже начал рассеивать ночную тьму. Вокруг было тихо и спокойно. Все, кроме Чела, кажется, крепко спали.

— Пора, — прошептал мальчик и аккуратно, чтобы никого не разбудить, стал пробираться к дракончику.

 

 

Гл. 2

— Па-аки… Па-аки… — прислоняясь к самому уху Старшего, позвал мальчик дракончика. – Просыпайся, время брать ноги в руки — или что там у тебя. В общем, пора давать ходу.

Старший неспешно поднял голову и потухшим взглядом посмотрел на Чела. Заметив в его руке какой-то странный предмет, он сразу оживился.

— Я, кажется, догадываюсь, зачем ты пришел, — произнес он и попробовал немного поворочаться, чтобы хоть как-то размять затекшее тело. Но даже от незначительного движения тугие путы стянулись еще больше, причинив только дополнительную боль. Старший поморщился. Превозмогая муку, он продолжил дальше, говоря прерывисто, с трудом, так как горло совсем пересохло:

— Ты принес этот длинный коготь, чтобы избавить нас от позора и страданий? Это хорошо. Великодушный поступок. За это я прощаю тебе измену. Братья ничего не слышат, спят. Ну что ж, это к лучшему. Оставят жизнь тихо, во сне.

В голосе Старшего звучала искренняя и нежная забота о Среднем и Младшем, которых он впервые в жизни назвал братьями.

— Да ты что! – отвисла от изумления челюсть у Чела. – Ты решил, что я собираюсь тебя?.. Надо же такое придумать! Этот длинный коготь называется нож. С его помощью я собираюсь разрезать веревку, чтобы освободить Паки.

Мальчик повинился перед дракончиком, коротко объяснив ему причину своего поступка на ягодной поляне. Когда Старший наконец понял, что Чела не коварный изменник, а друг, он воспрянул духом.

— Так чего же ты стоишь?! – взвизгнул дракончик. – Режь скорее веревку! Ох уж эти люди, ничего нормально сделать не могут! Уже почти рассвело, скоро все проснутся, а он сидит, в своих проступках кается!

Стараясь больше не мешкать, мальчик ловко разрезал веревку и освободил Паки. Неожиданно вновь обретенное приятное ощущение свободы и облегчения заставило крайние головы очнуться. Едва приоткрыв глаза, Средний увидел прямо перед собой улыбающееся лицо Чела. Не отдавая себе отчета в происходящем, он тут же бросился и укусил мальчика за руку.

— Ай! За что?! — опрометчиво громко вскрикнул Чела, прижимая к себе раненную конечность.

— Ты чего кусаешься? – принялся отчитывать соседнюю голову Старший. – Что за привычка такая – спросонья бросаться с разинутой пастью, не разобравшись, что к чему! Чела наш друг, а ты его цапнул. Благодаря его выдержке и сообразительности мы вновь оказались на свободе, и теперь нам не придется развлекать любопытных зевак в далеких странах.

Неосторожный возглас Чела все же сделал свою черную работу. От резкого звука охотники зашевелились и стали просыпаться. Затея беглецов была близка к провалу.

— Быстрее! – тревожно заторопился мальчик, продолжая держаться за укушенное место. – Еще немного — и нам не уйти!

— Мы не можем быстрее, — заартачился Младший. – Если бы тебе пришлось столько времени пролежать связанным, я бы тогда посмотрел на твою скорость.

— Вправду, все отекло: и лапы, и крылья. Было бы неплохо немного размяться, — робко произнес Средний. Он пребывал в растерянности, поскольку совсем запутался, не понимая, за что его только что отчитали? С одной стороны, Средний считал свой укус справедливой расплатой за предательство, а с другой стороны, ему говорят, что Чела не виноват.

— Некогда болтать! – что есть силы завопил Старший. – И разминаться некогда! Нас заметили!

К счастью для Чела и Паки, охотники немного замешкались. Они только-только покинули царство сна и поэтому никак не могли сообразить, что добыча может вот так просто выскользнуть из их рук. Лишь когда до ротозеев дошло, что мечта о сказочном богатстве улетучивается с той же прытью, с какой дракончик сейчас удалялся от них, охотники с диким воплем кинулись в погоню.

Паки мчался на удивление резво. Он ловко, словно непревзойденный слаломист, огибал деревья и кусты. Если встречная ветка каким-либо образом мешала движению, Средний или Младший, в зависимости от того, с чьей стороны находилось препятствие, либо огибал ее, либо кивком головы мастерски убирал в сторону. В работу Старшего входило во все глаза смотреть исключительно вперед и выбирать дорогу. Трудно было поверить, что еще мгновение назад дракончик жаловался на одеревенелое тело и требовал времени, чтобы прийти в себя. Чела едва поспевал за дракончиком. Мальчик был превосходным бегуном. Он не раз это доказывал среди сверстников и даже старших ребят в рыбацком поселке. Но там не надо было беспокоиться, что в любой миг можешь лбом налететь на дерево, а здесь, в лесу, Чела приходилось тяжко. Впрочем, еще хуже обстояли дела у преследователей. Несмотря на все усилия, охотникам никак не удавалось хотя бы сократить расстояние до беглецов. Острые, упругие ветки как будто нарочно цеплялись и рвали в клочья их одежду, кожаные мешки за плечами, впивались в волосы, хлестали по щекам. Казалось, весь лес восстал против них, нарочно создавая всевозможные препятствия. От этого неожиданного, яростного сопротивления и своей беспомощности перед ним охотники сходили с ума.

— Я разорву их! – угрожая вслед, неистово орал Коробок. – Пусть только попадутся мне в руки!

— Но перед этим я изрублю их на части своим мечом! – гневно вторил ему Заяц. – Нет! Изрублю только одного мальчишку! А с дракона просо спущу шкуру и пошью себе из нее новую одежду взамен испорченной!

Чтобы двигаться быстрее, охотники сбросили все лишнее, в первую очередь бесполезные сейчас мешки для сбора яиц. Затем они выхватили свои мечи, и, неистово размахивая оружием, принялись расчищать себе путь сквозь глухие заросли, не обращая внимания ни на изодранную в клочья одежду, ни на исцарапанные, избитые в кровь руки и лицо. Заяц и Коробок никак не могли примириться с тем, что дракончик может ускользнуть от них. Между тем Паки уже удалось выбраться из леса. Он весь взмок и тяжело дышал. Все же не в привычке дракончика было носиться среди деревьев, да еще так быстро и долго. Через некоторое время вслед ему появился и Чела. Перед ними лежало обширное, открытое место. Это было совсем голое, покрытое чахлой растительностью каменистое плоскогорье.

— Куда теперь? – тревожно озираясь назад, спросил мальчик. Треск веток, крики, угрозы доносились из глубины чащи все отчетливей. Очевидно, охотникам удалось ускорить свое продвижение, поскольку благодаря силе оружия лес уже не являлся для них непреодолимой преградой.

— Там впереди…есть тропа, — с трудом переводя дыхание, взялся пояснить Старший. – Она ведет к нашему дому… и вообще, там много пещер… есть где укрыться.

— А далеко эти пещеры? – озабоченно оценивая изнуренное состояние дракончика, поинтересовался мальчик. – Я смотрю, тебе тяжело, совсем выдохся. Если не успеем добраться вовремя, до того как нас настигнут охотники, то…

— Ничего. Успеем, — скрывая навалившуюся усталость, поспешил рассеять опасения мальчика Средний. – Ты даже не представляешь, на что мы способны! – хвастливо заявил он. – Вот немного отдохнем, отдышимся и сразу помчимся дальше.

— Вообще-то не близко, — не разделяя бодрости соседней головы и более реалистически оценивая состояние дракончика, сказал Старший. – Тропинка-то рядом, все вниз по склону, а вот дальше уже дорога целиком ведет в гору. Если пешком идти, то где-то к полудню до пещер доберемся. Если бежать, то, конечно, быстрее получится. Лишь бы сил хватило, путь очень уж труден.

В отличие от соседних голов, Младший ничего не сказал. Он чувствовал себя так плохо, что предпочел бы сдаться, лишь бы только больше не бегать.

«В самом деле, — одно за другим стали появляться в его голове оправдания. – Нас же не хотят лишить жизни. Паки нужен живым, чтобы его можно было всем показывать и с этого иметь выгоду. А если так, то охотники наверняка не станут морить нас голодом, а напротив – обеспечат хорошие условия жизни, пропитание и тому подобное. Кому интересно смотреть на измученного, полудохлого дракона, который готов вот-вот околеть? Уверен, что никому. Нет, Паки нужен охотникам, поэтому они станут его оберегать.»

Все эти мысли Младший пока оставил при себе, ничего не произнеся вслух. Он привык подчиняться воле то Старшего, то Среднего. Все зависело от того, кто из них в определенный момент начинал верховодить. И только иногда правая голова дракончика восставала против более авторитетных собратьев, заставляя их считаться с собой. В таких достаточно редких случаях Старшему и Среднему ничего не оставалось, как уступить, поскольку сопротивляться мощному напору бунтаря они были не способны. Но в этот раз Младший не решился перечить им, несмотря на острое желание. Поэтому после короткого отдыха мальчик с дракончиком вновь понеслись дальше.

Как и обещал Паки, очень скоро они отыскали нужную тропинку, которая, петляя среди невысоких уступов и холмов, вела беглецов к спасению. Не обманул он и в том, что дорога окажется тяжелой. Даже привыкшему часто бегать мальчику она давалась с трудом. Тропа тянулась узкой нитью, постоянно подымаясь по склону. В тех местах, где она устремлялась круто вверх, приходилось двигаться пешим ходом, на более пологих участках они снова переходили на бег. К тому времени, когда половина пути уже была позади, Паки вовсе выбился из сил. Его бег все более становился неровным. Он то замедлялся, то убыстрялся вновь. Теперь уже дракончик не поспевал за мальчиком. Чела постоянно подбадривал его, но это помогало ненадолго. В конце концов, изнуренный до предела Паки окончательно перешел на черепаший ход. Это и мальчика заставило замедлиться. Обеспокоенный Чела все чаще стал поглядывать в сторону преследователей. Пока их не было ни видно, ни слышно. Но это вовсе не означало, что погоня прекращена. Мальчик чувствовал – охотники идут по следу, и если они вместе с Паки станут медлить, то очень скоро Заяц и Коробок их настигнут.

— Так нам не уйти, — сокрушался Чела, с болью поглядывая на мучения дракончика.

Задерживаться было нельзя. Но и двигаться дальше тоже не было никакой возможности. Паки очень устал и нуждался в отдыхе. Думая о том, как им поступить, мальчик вдруг наткнулся на дорожную развилку. Перед ним лежало два направления, из которых требовалось сделать выбор.

— Куда же нам теперь? – стоя на распутье, поинтересовался Чела.

— Вообще-то нам сюда, – промямлил обессиленный дракончик, указывая на одно из направлений.

Пользуясь остановкой, он стряхнул пыль с гладкого, словно бы отполированного булыжника, и устало опустился на него. Желание присесть возникло одновременно у всех трех голов. Для Паки такое единодушие было редким явлением. Обычно управление общим телом брал на себя кто-то один, а другие просто либо подчинялись, либо сопротивлялись ему. Реже всего среди троих верховодил Младший. Это бывало, как правило, лишь в тех случаях, когда в нем просыпалось непреодолимое желание поесть или поспать. Если до такого доходило, остальным головам было очень сложно ему перечить.

— А там что? – спросил мальчик, кивая в другую сторону.

— Эта тропа ведет к глубокому провалу.

— К провалу, говоришь? – задумался Чела. – Интересно, кому это потребовалось протоптать туда путь?

— Это сделали молодые драконы, еще в давние времена, — последовал ответ. – Тогда там находилась школа, в которой учили летать. Другого такого места не найти. Над провалом постоянно гуляют сильные ветра, а из его глубин поднимается горячий воздух. Очень удобно практиковаться в разных способах полета: восходящем, нисходящем, по ветру, против ветра. Если все делать правильно, то можно парить над пропастью без единого взмаха крыла и при этом постоянно держать нужную высоту.

— И ты все это умеешь делать? – разгорелось любопытство у мальчика.

Будь Средний один, он без раздумий ответил бы: «Конечно! Я был самым лучшим учеником!». А после этого сочинил бы какую-нибудь историю, в которой описал себя как непревзойденного летуна. Все было бы так, не будь рядом не терпящего преувеличений и выдумок Старшего. Без сомнений он, не медля, разоблачил бы Среднего. Поэтому дракончику ничего не оставалось, как сознаться в том, что от земли он может оторваться едва ли выше собственного роста.

— А откуда же тогда Средний о тучах столько знает? – не поверил своим ушам Чела. – Неужели он все придумал?

— Какие еще тучи?! – возмутился Старший. – Что он там опять наплел? Предупреждаю – Средний слывет первейшим выдумщиком и болтуном. Если ты захочешь что-либо узнать без прикрас, то лучше спрашивай у меня.

Мальчик немедля воспользовался этим предложением и поинтересовался:

— Если вы не умеете летать, то почему тогда не учитесь?

— Э-э-э… — заклинило Старшего.

— Вообще-то, учитель нужен, — подал голос Младший.

— Это точно. Без хорошего учителя не обойтись, — пользуясь подсказкой, согласилась центральная голова дракончика. – Иначе и опомниться не успеешь, как грохнешься о дно провала. Там немало валяется костей тех, что вели себя слишком беспечно и самоуверенно. Только вот перевелись в нынешние времена хорошие учителя. Никто помогать Паки не хочет. Не до того сейчас драконам.

— Ладно уж, не переживай, — дружески похлопал мальчик дракончика. – Я уверен, все будет хорошо. Ты обязательно найдешь учителя, а он научит тебя летать. А сейчас давай, подымайся. Нам уже пора. Мы и так засиделись. Того и гляди, охотники нагрянут.

— Иди один, — апатично отреагировал дракончик, даже не шелохнувшись. – Тебя они искать не станут, поскольку охотникам нужен Паки. Ступай по тропинке, она приведет тебя к моей пещере. Там ты можешь оставаться сколько угодно. По соседству живет мой большой друг, Огненный медведь. Он поможет тебе найти Альцину, королеву фей. Передай ему, что это моя просьба. И еще… не говори ему, что со мной случилось. Скажи только, мол, уехал Паки очень далеко, хочет мир посмотреть. Пусть простит, что я не попрощался с ним. Сделай это от моего имени.

Все три пары глаз дракончика умоляюще посмотрели в самую глубину глаз Чела, словно бы говоря: «Уходи! Поторопись! Не думай обо мне!»

— Иди один! — вновь повторил Паки, более требовательно.

— За кого ты меня принимаешь! – оскорбился мальчик. – Как это — иди один! Как ты вообще мог подумать, что я тебя брошу! Вставай и пошли!

Паки продолжал сидеть молча на своем булыжнике, ничего не предпринимая. Кажется, он окончательно покорился своей судьбе.

— Ах так! – вспыхнул Чела. – Ну что ж, тогда я тоже остаюсь! Подвинься, пожалуйста. Будем вместе ждать, пока нас схватят.

Такой поворот событий вывел дракончика из оцепенения, в которое он незаметно для себя погрузился. Паки не готов был сопротивляться судьбе, но совсем не хотел, чтобы по его вине кто-либо пострадал.

— Это глупо, — сказал он. – Охотники тебя не пощадят. Они ни за что не простят, что ты обвел их вокруг пальца и помог мне бежать.

— Наверное, не пощадят, — согласился Чела. – Но поступить иначе я просто не могу. Мой отец говорил, что настоящая дружба хранится в сердце. Тогда я не понимал этого, поскольку у меня никогда не было друзей. Приятели были, а друзья — нет. Ну, разве что Барон. Да и то нашу дружбу можно назвать какой-то странной. Барон почти всегда делал то, что ему было удобно и выгодно. И вот сейчас, прямо здесь, я, наконец, понял слова моего отца. Настоящая, искренняя дружба рождается в сердце, и живет она там же. Я говорю так, потому что именно в сердце чувствую ее присутствие. Теперь ты, наверное, понимаешь, почему я не могу бросить тебя в беде. Вставай! Нам не следует сдаваться! Нужно бороться до последнего.

— Да я рад бы бороться! – оправдываясь, посетовал Паки. – Мне ведь никак нельзя пропасть. Если со мной что-то случится, то драконам больше никто не поможет. Мое племя исчезнет навсегда! Но ты же видишь – не получается! Сил совсем не осталось. Как бы мы не старались, нам все равно не уйти от погони. Не успеем.

— Успеем! – воодушевленно воскликнул мальчик, поскольку ему в голову пришла замечательная идея о том, как они могут обхитрить охотников. – Ты давай, как можешь: беги, иди, ползи — в общем, двигайся, но чтобы через минуту тебя здесь не было. А я тем временем подожду, сидя на этом нагретом тобой булыжничке, охотников. Едва они покажутся, я поманю их за собой, но по другой тропинке, той, что ведет к провалу. Так мы выиграем время. В общем, пока Заяц с Коробком опомнятся и поймут, что их снова обвели вокруг пальца, ты уже будешь далеко. Ну как? Здорово придумано? – ожидая заслуженной похвалы, спросил Чела.

— Здорово-то здорово, — почесал в затылках Паки. – Но только у провала тропинка обрывается, и другого выхода там нет. Ты окажешься в западне.

Предостережение дракончика заставило Чела на мгновение задуматься. Но только на мгновение. Мальчик был полон решимости. Он верил в свои силы и в то, что ему обязательно будет сопутствовать успех, а все возможные осложнения, что могут приключиться, собирался решать по мере их поступления.

— Об этом не беспокойся, — сказал он. – Как-нибудь выкручусь. А вот ты не мешкай! Главное, постарайся скрыться из вида до того, как появятся охотники.

 

 

Гл. 3

Едва Паки скрылся за валунами, как на вершине одного из холмов показались двое. Это были Заяц и Коробок. Они взобрались на высоту, чтобы хорошенько оглядеть окрестности, в надежде определить место нахождения беглецов.

Корина с ними не было. Очевидно, сын старосты либо прекратил погоню, либо просто отстал, поскольку не мог двигаться столь быстро. Заприметив Чела, ошалевшие от счастья охотники с криками и воплями тут же кинулись к нему. Они совсем не придали значения тому, что мальчик стоял один, без дракончика. Когда заветная цель находится так близко, очень трудно устоять, чтобы не схватить ее как можно быстрее. К тому же и Чела, словно нарочно дразня их, мило помахал на прощание ручкой и, свернув на ведущую к провалу тропинку, помчался, что есть духу. За всю свою жизнь мальчик еще никогда так не бегал. Ноги словно сами несли его вперед. А сердце! Его детское сердце! Оно буквально трепетало от счастья. Неразгаданные тайны, поиски и погони стремительно ворвались в его жизнь, насытив ее до предела. Разве не об этом он всегда мечтал? Но даже не сами по себе приключения окрыляли его сейчас. Наибольшее вдохновение и радость мальчик испытывал от того, что старается он не столько ради себя, сколько ради Паки, дракончика, которого он уже воспринимал не иначе, как друга.

Проскочив через узкий, стиснутый между скал проход, Чела оказался на небольшой, густо усеянной камнями площадке. Не зря Паки говорил об этом месте как о западне. Это был самый настоящий каменный мешок. Подковообразно изгибаясь с трех сторон, над площадкой нависала неприступная стена. А у одного, единственного свободного края, зияла головокружительная пропасть, подобная разинутой пасти какого-то гигантского существа. Казалось, один неосторожный шаг — и чудовище вмиг проглотит тебя. Сильный, завывающий ветер, что время от времени проносился над пропастью, только обострял ощущение опасности. Выбраться из этого не очень-то приветливого места можно было только по той же дороге, по которой мальчик попал сюда, а значит, встречи с охотниками было не избежать. Готовясь дать отпор, мальчик вынул рыбацкий нож, но затем, немного поразмыслив, спрятал его обратно и взял в каждую руку по булыжнику. Конечно, это было потешное оружие против мечей охотников. Но если вспомнить, что мальчик был очень метким метателем, то от камней сейчас могло быть больше проку, чем от короткого ножа. Чела хотел подгадать удобный момент, запустить в неприятелей по булыжнику, а после изловчиться и попробовать проскочить мимо охотников. Обретя доступ к выходу, можно было вновь положиться на быстроту своих ног.

Заяц с Коробком так увлеклись погоней, что едва не кувыркнулись в пропасть. Они успели остановиться буквально у самой кромки бездны. Оглядываясь и вытирая рукавом со лба пот, к своей радости, они заметили Чела.

— Кажется, нам повезло, — ухмыльнулся Коробок, размахивая обломком своего клинка. От меча толстяка осталась разве что половина, остальную часть он утратил, когда пробирался сквозь лесную чащу. – Наши непоседливые приятели сами себя загнали в ловушку, и теперь им, хочешь не хочешь, а придется оплатить должок. Тебе вздумалось поиграть со мной в догонялки?! – зашипел на мальчика Коробок. – Так вот, будем считать, что я выиграл! И как победителю мне положена награда. Как ты думаешь, что я хочу получить?

Толстяк подбирался к мальчику все ближе и ближе, держа наготове свое укороченное, но при этом весьма боеспособное оружие. В любую секунду он был готов кинуться на Чела, как дикий зверь.

— Погоди! – одернул его долговязый. – Почему мальчишка один? А где же наш дракон? Неужели мы так долго мчались только для того, чтобы расквитаться с этим рыбаком?

— В самом деле, — в недоумении остановился Коробок. – Куда девался твой дружок? Только не говори, что он улетел. Не поверю! И вообще, лучше не ври. Ты ведь хороший, честный мальчик. Тебе не пристало обманывать старших товарищей. Что тебе этот дракон? Отдай нам его, и тогда мы не причиним тебе вреда. Более того – ты получишь обещанную награду, когда только захочешь, можно даже сейчас. Но только выдай нам трехголового дракончика!

В облике и словах толстяка произошла разительная перемена. Если мгновение назад он готов был растерзать Чела, то сейчас говорил так ласково, словно мальчик был ему дороже родного сына.

— Паки уже далеко! — торжествующе произнес Чела, усмешкой отвечая на щедрые посулы охотника. – Попробуйте-ка, догадайтесь, где он? Что, не можете? Правильно – и не пытайтесь! Забудьте о дракончике! Все равно вам он не достанется!

— Ах ты, щенок! — побагровев от злости, зарычал Коробок. – Он еще осмеливается водить нас за нос! Эй, Заяц! Давай-ка проучим этого маленького наглеца. Клянусь – под пытками у него быстро язык развяжется! Мигом выдаст своего дружка!

Охотники принялись окружать Чела с разных сторон, чтобы лишить мальчика всякой возможности ускользнуть. Заяц обнажил свой меч, который, в отличие от оружия толстяка, был в полном порядке. Долговязому охотнику, обратившему внимание на то, что Чела держал в ладонях камни, захотелось посмеяться над бесполезной попыткой сопротивляться двум взрослым вооруженным людям.

— А что это ты камешки держишь? – язвительно заметил он. – Неужели с их помощью хочешь отбиваться? А-а, нет! Я понимаю – наверное, это какая-то интересная детская игра, в которую ты хочешь с нами поиграть. Может быть, научишь нас ее правилам?

— Конечно, научу, — охотно согласился Чела и тут же запустил один из снарядов. Заяц не успел и глазом моргнуть, как остался без оружия. Высокое мастерство вновь не подвело мальчика. Метким броском ему удалось вышибить меч из рук самонадеянного охотника. Вращаясь с воздухе, клинок отлетел в сторону, скользнул по гладким камням и, блеснув, напоследок, исчез в провале.

— Ты посмотри, что он натворил! – едва не лопнул с досады Заяц. Он очень жалел о потерянном оружии. Отличная ковка, дорогой металл, модное оформление. Работа выполнена по индивидуальному заказу известным мастером. За этот клинок Заяц выложил уйму денег. Не то, что у Коробка. Его меч и жалеть-то не стоило. Так — дешевая железяка. Не случайно он сломался при первом же серьезном испытании.

— Молодец! Ловко у тебя вышло, — по достоинству оценил увиденный трюк толстяк. Он отчасти был даже признателен мальчику. То, что Заяц остался безоружным, ему было на руку. Придет время делить добытое — и сломанный клинок, который Коробок разумно не выбросил, может стать убедительным аргументом в его пользу. Долговязому придется распрощаться со своим кошельком, хочет он того или нет. А если не будет сговорчивым, то расстанется не только с деньгами, но и с жизнью.

Окрыленный успехом, мальчик приготовился запустить второй снаряд. Этот уже предназначался для Коробка. Но толстяк, наученный чужим опытом, не дал ему сделать даже попытки. Одним длинным прыжком он подскочил к Чела и махнул обломком своего меча. Мальчик едва увернулся от смертельного удара, при этом выронив приготовленный булыжник. Его спасло то, что оружие охотника оказалось недостаточной длины. Чела дернулся проскочить вдоль отвесной стены. Но теперь уже Заяц, широко расставив свои крючковатые конечности, преградил ему путь. Ловцам удалось загнать жертву в безвыходное положение.

— Ну что же ты дергаешься! — щелкая языком, процедил долговязый. – Напрасно, мышка уже попала в мышеловку.

Охотник приготовил было веревку, что бы связать ею мальчика, как вдруг рядом с ним со страшным звуком ухнул огромный камень.

— Берегись!!! – не своим голосом заорал Коробок, и тут же его клич утонул в оглушающем грохоте камнепада. Один за другим, непрерывным потоком на землю посыпались обломки скалы.

Охотники не пострадали. Едва избежав гибели, они успели отскочить на безопасное расстояние. Но приблизиться к Чела было уже невозможно. Камнепад стал непреодолимым препятствием между людьми.

— Не нравится мне это, — сказал Заяц, напугано поглядывая на увесистые градины. Место здесь какое-то нехорошее, не для людей предназначенное. Чувствую, не обошлось без колдовских штучек. Лучше нам убраться отсюда поскорей, пока еще чего-нибудь не случилось.

— Не знаю как насчет колдовства, — пожал плечами Коробок. – В чудеса-то я не особо верю, но ты прав – место здесь действительно гиблое. С мальчишкой, думаю, все кончено. Из-под такого завала ему уже не выбраться. И ещё ты прав в том, что нам пора убираться, и чем скорее, тем лучше. Но торопиться нам следует не из-за твоих глупых суеверий, а потому что я, кажется, разгадал их уловку. Помнишь развилку на дороге? Я совсем не придал ей значения. Мы как олухи бросились за мальчишкой, а ведь уже тогда дракона с ним не было. Паршивец нарочно повел нас по ложному следу.

— Наверняка так и было! – словно прояснилось у Зайца в голове, после чего он разумно предложил:

– Тогда мы должны вернуться к развилке и продолжить искать Паки в другом направлении. Жалко все-таки терять такую добычу!

Коробок согласился, что второго, подобного Паки, им больше не найти. Охотники не стали больше терять времени понапрасну. Надеясь, что еще не все потеряно, они вновь ринулись в погоню.

Камнепад прекратился так же неожиданно, как и начался. Несмотря на то, что с неба уже ничего не сыпалось, Чела не торопился выбираться из своего убежища, по-прежнему плотно прижимаясь спиной к основанию скалистого уступа. Эта выпуклость у нижней части стены уберегла его от гибели, пока вокруг громыхало. Мальчик не спешил покидать спасительную нишу, опасаясь того, что наступившее затишье — лишь короткая пауза перед следующей серией. Боялся он и вновь столкнуться нос к носу с охотниками.

— Странный камнепад, — думал Чела. – Странный, если не сказать больше. Нет, начался он вполне даже кстати — как по заказу! Так, словно кто-то им управлял. Вот только непонятно — этот кто-то хотел уберечь меня, вытащить из беды, или наоборот, похоронить здесь, на веки вечные?

Прошло ещё некоторое время. Камнепад не давал о себе знать. Ничто более не пыталось нарушить царящую вокруг унылую тишину. В конце концов, мальчику надоело торчать под скалой, и он принялся карабкаться наружу. Взобравшись на груду камней, Чела немало удивился тому, что охотники исчезли. Конечно, это могла быть хитрость с их стороны. Они вполне могли подстерегать его в каком-нибудь укромном месте. Несмотря на возможный риск, Чела решил, что оставаться здесь он более не может, пора двигаться на поиски дракончика. Но перед этим он не мог отказать себе в удовольствии заглянуть вниз, стоя у края провала.

— У-ух, какая глубина! — с благоговейным трепетом прошептал он.

Головокружительная пропасть, словно магнит, затягивала его в бездну. Стоило на секунду утратить сосредоточенность, поддаться этой увлекающей силе — и ты уже беспомощная жертва в пасти вечно голодного чудовища. Чела не собирался расставаться со своей жизнью, поэтому вел себя осмотрительно, не давая чудовищу ни единого шанса. Но даже держась на безопасном расстоянии от края обрыва, он сумел разглядеть, что дно провала густо усеяно костями то ли драконов, то ли других невиданных существ, что побывали здесь когда-то. Эти останки накапливались в течение очень длительного времени, накладывались одни на другие, смешивались, поэтому сложно было сказать, кому они принадлежали. Одно было ясно: это провал – не что иное, как самое настоящее кладбище. Паки наверняка знал об этом, но внятно ничего не объяснил, лишь вскользь упомянув о беспечных и самоуверенных драконах, что покоятся на дне. Возможно, он не придавал этому большого значения или просто не хотел пугать мальчика.

Ветер, что непрестанно с завыванием носился над пропастью, теперь представлялся Чела скорбным, заунывным плачем над останками ушедших из жизни.

«Какое жуткое место, — передернуло от увиденного мальчика. – Не стоит здесь больше задерживаться,» — решил он и тут же отпрянул подальше от края пропасти. Это решение Чела принял весьма вовремя, поскольку там, где он только что находился, стремительно пронеслась тень. Пока Чела изучал дно провала, к нему незаметно подкрался Корин. Сын старосты бросился на своего соперника, стремясь столкнуть того вниз, но промахнулся и теперь сам беспомощно повис над бездной. Ему повезло зацепиться одеждой за старый корень, единственный сохранившийся след могучего дерева, что когда-то возвышалось здесь. Само дерево свалилось в пропасть под действием дождя, ветра и времени, а вот его длинные коряжистые корни продолжали намертво сидеть в твердом каменистом грунте.

— Погоди, я тебя вытащу! – кинулся к нему Чела. – Только не вздумай дергаться, иначе оборвешься и улетишь вниз.

— Не нужна мне твоя помощь! – огрызнулся Корин. – Сам выберусь! Еще не хватало, чтобы я был обязан какому-то там рыбаку!

Сын старосты попытался ухватиться за край уступа, но не смог дотянуться. Попробовал упереться ногой хоть в маломальский бугорок на скале или нащупать ложбинку, но лишь раз за разом безуспешно елозил по гладкой поверхности. Кусок корня, который спас мальчику жизнь, надежно держал его, не давая возможности как сорваться вниз, так и выбраться наверх.

Убедившись в бесплодности его усилий, Чела опустился на колени и, протянув руку, крикнул:

— Не будь дураком! Скорее хватайся за меня, пока не поздно! Сам ты ни за что не выберешься!

— Да это ты дурак! – отчаянно выпалил Корин, и от своего бессилия перед обстоятельствами, и от необъяснимой для него настойчивости Чела. – Я же хотел убить тебя! Неужели ты этого не понимаешь?! И всегда хотел от тебя избавиться! Всегда! Ты жив остался только потому, что мне чуточку не повезло. Если бы не мне, а тебе сейчас болтаться на этом корне, то я бы только радовался этому и руки тебе ни за что не подал. Говорю все как есть. Ничего скрывать не собираюсь. Поэтому и ты помогать мне не должен. Уходи отсюда! Оставь меня!

Откровенность Корина заставила Чела задуматься. Не каждый день ему приходилось слышать подобные признания. Мальчик пытался разобраться в себе, хотел определить, как ему поступить. Оказывать помощь тому, кто откровенно тебя ненавидит – не является ли это оплошностью? Но что-то чрезвычайно сокровенное и чистое глубоко внутри подсказывало ему: не отворачивайся, не убирай руки — ты поступаешь правильно.

— Не знаю, отчего ты на меня так взъелся? – пожал плечами Чела. – Натерпелся я от тебя, конечно, немало. Вот только отец когда-то учил меня: «Если ты видишь, что кто-то находится в сложном положении и нуждается в твоей помощи – не отказывай ему. И неважно, кто перед тобой – друг или враг. Поступая так, ты скоро обнаружишь, что количество твоих друзей заметно превышает количество твоих врагов».

— Ну, давай, хватайся! – в третий раз предложил Чела свою руку.

Сын старосты не отвечал. С ним происходило нечто дивное, такое, что он никогда в своей жизни ещё не испытывал. Словно бы там, в его груди, что-то шевельнулось, задрожало, стало расти, расправляться, а затем мягко разлилось приятным теплом, заполнив всё его существо. Вскинув голову, он удивленно посмотрел на Чела глазами, в которых присутствовал один единственный вопрос – что со мной? Конечно, ему никто ничего не мог объяснить. Чела сам был не меньше поражен той перемене, которая произошла с Корином. Казалось, что до этого мгновения лицо сына старосты покрывала некая серая пелена, искажая, обезображивая его черты, и вот теперь она слезла, подобно старой, ненужной коже, позволив проявиться изначальному, светлому и сияющему облику. Впрочем, долго изумляться столь дивному преображению было не время, поскольку под ногами Корина по-прежнему зияла глубокая пропасть, и в любой миг он мог сорваться. Тогда мальчики просто дружески улыбнулись друг другу, и их ладони крепко сплелись.

 

 

Гл. 4

 

Пока Чела уводил со следа охотников, дракончик тем временем пробирался к своему дому. К счастью, бежать уже не требовалось, но даже неторопливому пешему ходу Паки предпочел бы приятный расслабляющий отдых где-нибудь на травке. Он долго и упорно боролся с одолевающим его желанием полежать, но, как обычно, проиграл. Дракончик распластался у края тропинки животом к теплой земле, чтобы хорошенько прогреть свое измученное тяжкими испытаниями тело. Это было в характере Паки. Если он не видел прямо перед собой реальной угрозы, то быстро успокаивался, предпочитая лишний раз не суетится. Даже Старший, гораздо более осторожный и рассудительный, чем две другие головы, на этот раз не возражал. У него промелькнула мысль, что эта остановка – рискованный шаг, который может закончиться большими неприятностями. Ведь охотники могли не поверить Чела, разгадать его хитрость и теперь двигаться в направлении Паки со всей прытью. Такая возможность не исключалась. Но Старший, вразрез своим привычкам, принялся отгонять беспокоящую мысль, словно назойливую муху. А чтобы окончательно прихлопнуть её, он нашел убедительную и вместе с тем удобную отговорку: «Чела Фруктовую долину не знает, может заблудиться, поэтому подождать его здесь, на тропинке — не такое уж плохое решение». Это заключение можно было назвать логичным. Разминуться с дракончиком, когда существует всего один проложенный путь, было просто невозможно. Так и случилось. Но вот только столкнулся Паки не с мальчиком, который задержался у большого провала, а с охотниками.

Дракончик вскочил как ошпаренный, завидев приближающихся людей. И куда только подевалась его усталость.

— Какие же мы бестолковые! – стал убиваться Старший. — Не первый же раз попадаемся, и все равно так ничему и не научились! И кто это только додумался – разлечься посреди дороги на самом видном месте?! Было ведь нехорошее предчувствие! Ну ладно, я сплоховал – так чего же вы не подсказали?!

— Мы ведь на тебя положились! – принялся разоряться Средний, считая виновником случившегося Старшего. – Ты же у нас самый премудрый! Все знаешь! Все учитываешь! А нам с Младшим мозгами шевелить вроде как не положено!

Сам Младший до поры до времени помалкивал, не вмешиваясь в спор. Он посчитал, что это не в его интересах. Если бы Старший и Средний не вздорили, а попробовали разобраться, то они легко бы определили, кто в действительности стал тайным зачинщиком того, что произошло. Именно Младший, проявив свою волю, заставил Паки сделать привал. Это был тот самый редкий случай, когда правая голова взбунтовалась и, отказываясь более подчиняться, перехватила полное управление всем существом дракончика. Но сделал он это настолько решительно и вместе с тем искусно, что остальные даже не заметили, как поддались его влиянию.

— Напрасно вы спорить вздумали, — деликатно вставил свое Младший, опасаясь быть уличённым. – Силы всё равно восстановить ведь требовалось. Без достаточного отдыха мы бы далеко не ушли. Да и место для этого выбрали не такое уж и плохое: удобное, тепленькое.

— Все с вами ясно, — подвел итог Старший. – Один совсем думать не хочет, другому бы только пузо погреть. За всех я один должен отвечать. Ну что ж, тогда слушайте меня! – заговорил он твердым, приказным тоном вожака. – Бежать будем, пока хватит сил.

— О-ой, снова бежать! – кисло, без вдохновения протянул Младший, но тут же осекся под грозным, не терпящим возражений и нытья, взглядом соседней головы, которая взяла на себя роль предводителя.

— Действуем дружно, — дал последние наставления Старший. – И смотрите, чтобы никто не увиливал! Если не захотели поработать головой, тогда придется потрудиться ногами.

В который раз, за сегодняшний полный суматохи и треволнений день дракончику приходилось спасаться бегством. Несмотря на то, что двигаться на хорошей скорости он уже не мог, Паки все же сохранял шансы ускользнуть от преследователей. Мягко изогнутые, подернутые синевой формы куполообразной горы уже маячили перед глазами. Там были пещеры, ходы и лабиринты. Там было спасение. Близость цели придавала ему сил. Сейчас дракончик даже не допускал мысли остановиться и сдаться. Все его существо работало в едином порыве. Он был настолько устремлен вперед, что за все время бега даже ни разу не оглянулся, не попытался оценить расстояние между ним и охотниками. А между тем оно неуклонно сокращалось. Паки сложно было соперничать с людьми, поскольку не созданы драконы для того, чтобы бегом преодолевать большие расстояния. Куда как им ближе и привычней лететь в свободном, бескрайнем небе. И дракончик с радостью бы взлетел, но … Пока проделать это он мог разве что в своих снах или мечтах.

До пещер оставалось каких-то несколько десятков шагов, когда охотники почти уже настигли дракончика. Остановить столь драгоценную добычу им было удобней всего, накинув на нее петлю. Так можно было опрокинуть Паки на землю, а после оставалось лишь наброситься и связать его. Заяц на бегу приготовил веревку и, размахивая ею над головой, стал приноравливаться к броску. Своей целью он выбрал шею Старшего. Заяц решил, что она меньше остальных колыхается в разные стороны, а потому, при его-то умении, промахнуться он не мог. И вот когда, казалось, петля настигает свою цель, прямо перед самым носом охотников, словно из-под земли, выросла большая гора. Люди на полной скорости уткнулись в неожиданно возникшее препятствие, но не расшиблись, а спружинив, отскочили далеко назад. Гора оказалась необычной: мягкой и к тому же лохматой. Ошеломленные столкновением охотники стали потихоньку приходить в себя, отряхиваться, как вдруг над их головами прогремел грозный голос:

— А ну немедленно отвечайте, кто вы такие?! Не забудьте при этом объяснить, почему вы преследовали моего друга дракончика Паки? Только я хочу слышать правду! Не вздумайте вилять! А то, знаете ли, от вранья у меня сильно портится настроение. Я становлюсь нервным, сердитым, и мой правый глаз начинает дергаться. Когда сержусь еще больше, то подергивание переходит на левый глаз. А вот когда совсем разнервничаюсь, на меня нападает такой сильный зуд по всей шкуре, что просто мочи нет терпеть. Так вот, если дойдет до зуда – держись! В такие минуты от меня лучше держаться подальше. Так все и делают – разбегаются в страхе, кто куда. Я и сам бы убежал от себя, если бы только мог.

Глядя на того, кто требовал от них ответа, Зайцу с Коробком стало не по себе. То, что они приняли за гору, в действительности оказалось чудовищных размеров медведем необычного ярко-огненного окраса.

— Вы ошибаетесь, уважаемый господин, — дрожащими голосами принялись оправдываться охотники. – Нам незачем обманывать вас. Мы самые обычные путешественники. Прослышали о красотах вашего края, и вот решили посетить его, увидеть все собственными глазами. А этот дракончик… — Заяц с Коробком переглянулись – Мы вовсе не преследовали его …

— Как это не преследовали! – рявкнул медведь. – Я же все видел! Меня все называют Огненный, потому что я родился из пламени. И характер у меня такой же горячий. Очевидно, вы этого до сих пор не поняли!

Следует отметить, что всю эту историю о нервном подергивании глаз и чесотке медведь целиком придумал. Подобные способы запугивания он использовал, чтобы выводить негодяев и мошенников на чистую воду. Как правило, свирепого вида и грозного рева было для этого достаточно. Но просто рычать и скалиться ему было скучновато, поэтому Огненный прибегал и к другим, более хитроумным способам. Кроме того, медведь был наделён особой способностью, что позволяла ему более успешно выполнять свою работу главного хранителя долины. Если где-либо в подопечных ему владениях возникал непорядок, то Огненный быстро узнавал об этом, невзирая на любые расстояния. Он умел слышать голоса леса и трав, долин и гор, ветра и ручьев. Фруктовая долина жила как единый организм. Любое событие, случившееся в одной из ее частей, мигом отзывалось во всех остальных, самых укромных уголках. Огненный также был частью этого организма. Появление охотников, все их темные намерения и поступки разрушали гармонию долины. Каждый раз это было подобно занозе, что больно вонзается в тело. Фруктовая долина пребывала в сравнительно более благополучном состоянии, чем окружающие ее земли, и все благодаря заботе королевы фей и неутомимому труду медведя. Всё же, не смотря на их старания, и в эту почву проникли семена тьмы, посеянные когда-то Мара. Из них прорастало зло. Его невидимые человеческому глазу удушающие–ядовитые ростки захватывали все новые и новые территории, высасывая жизненную силу из всего на своем пути. Леса засыхали, постепенно превращаясь в скопище уродливых, омертвевших деревьев. Озера и пруды зарастали тиной и болотной травой, так что на месте, где когда-то текла чистая вода, теперь царили непролазные, гнилые топи. Там, где ещё недавно простирались изумрудные луга, лежала безжизненная, каменистая пустошь. Со всех сторон подбиралась сила разрушения, а эти двое, что сейчас тряслись перед грозным взором Огненного, сами не ведая того, служили ее надежными инструментами. Медведь не мог больше терпеть подобные бесчинства, поэтому и решил положить им конец.

— Так, понятно, значит, правду говорить не хотим, — заключил он, намеренно подергивая правым глазом.

— Нет-нет! Вы не так поняли! – похолодело внутри у охотников. – Мы, конечно, бежали за ним. Отрицать этого не будем. Но это было вовсе не преследование. Мы просто хотели поговорить с дракончиком.

— Что-о-о!!! – задергался у медведя теперь уже левый глаз. – Вы хотите сказать, что неслись во весь дух только для того, чтобы поболтать?! Ничего глупее мне слышать не приходилось! Теперь все стало ясно — вы оба самые настоящие плуты, а я лгунов и мошенников не люблю!

Огненный, продолжая дергать теперь уже и правым, и левым глазом одновременно, словно поразившая его болезнь прогрессировала, привстал на задних лапах, заслонив собой полнеба. Было очевидно, что охотникам сейчас не поздоровится. Ожидая расправы, Заяц и Коробок задрожали, как листья на ветру, но все же смогли найти силы и выдавить из себя:

— Погодите! Мы все поясним! Паки — трехголовый дракон. Это же такая редкость! Настоящая сенсация! Мы хотели предложить ему договор на очень выгодных условиях. Его ожидает огромный успех. Он станет знаменитым, богатым, будет иметь все, что только ни пожелает. Как видите, наши намерения исключительно доброжелательные. У вас нет повода сердиться и обвинять нас в плутовстве.

— Гм, — задумался медведь, после чего с иронией заключил:

— Судя по всему, ваш договор Паки не понравился. Иначе зачем бы ему удирать? Наверное, не так много хорошего в нем было, как вы здесь преподносите. Только вот что для меня непонятно. Я успел заметить веревку, которой один из вас размахивал, собираясь набросить ее на моего друга. У вас, что ли, принято сначала кого-то заарканить, а уже после вести с ним переговоры?

Только сейчас Заяц обратил внимание, что по-прежнему держит в руках веревку, подтверждение его истинных намерений. Он скорчил глуповато-наивную мину и дергаными движениями попытался скрыть разоблачающую улику под одеждой. Не тут-то было. Злосчастная веревка, как нарочно, словно бы куражась над охотником, вываливалась наружу, то одними концом, то другим, то вся целиком.

— Д-да, знаете ли, в наших к-краях такой обычай, — принялся спасать положение Коробок, местами заикаясь от сильного волнения. – Хочешь с человеком п-поговорить – об-бязательно поймай его перед этим, свяжи и… У нас так все поступают. Это… это п-просто хорошая старая т-традиция.

Выдавив все это из себя, толстяк расплылся в глуповатой улыбке. Ему самому объяснение показалось чересчур несуразным. Но лучшего в голову всё равно не пришло.

Огненный нахмурился сильнее прежнего. Он догадался, что его без конца пытаются дурачить. Более того, шустрый ветерок уже прошептал медведю на ухо о том, чем отличились эти двое с момента их появления в землях драконов. Все собранные сведения служили достаточным доказательством вины охотников, поэтому Огненный как главный хранитель долины уже принял своё решение.

— Ну и дикий же вы народ, — произнес он с укором, в котором также звучала и нотка сожаления. – Впрочем, у себя вы можете поступать, как вам заблагорассудится, а здесь другие правила. Своим недобрым умыслом и скверными поступками вы разрушаете всеобщее благополучие. Тем самым вы нарушили один из основополагающих законов нашего мира – это закон великой гармонии. Гармония соткана из множества золотых нитей, соединяющих воедино весь существующий мир. Все те, кто, вольно или невольно, пытаются разорвать золотые нити, должны будут отплатить за это. Сотворенный вами вред слишком велик. Поэтому, хотите или нет, но придется возместить нанесенный урон. Для этого…

— У нас есть деньги! – прерывая его, облегченно вздохнул Заяц. – Если мы виноваты, то конечно возместим… конечно, возместим! – стал повторять он себе под нос, шаря рукой в собственном кошельке. Наконец, вытащив одну из монет, охотник подобострастно протянул ее медведю.

— Что это ты мне тычешь? – недоуменно покосился Огненный на желтый, блестящий кругляшек. Предлагаемая крошечная штучка в руке охотника показалась ему совершенной бессмыслицей. Но удивляться этому не приходилось. Ведь медведь никогда не видел денег и даже не мог предположить, для чего они нужны. Охотники же приняли замешательство Огненного по-своему.

— Ему мало. Отдай весь кошелек, — дернув долговязого за рукав, чуть слышно процедил Коробок.

Отдавать все деньги Зайцу не хотелось. Будь его воля, он бы и с одной монетой ни за что не расстался. Слишком уж любил охотник эти забавные кругляшки, что, ударяясь спинками и животиками, весело звенели в кожаном мешочке на поясе. Они были подобны маленьким солнышкам, согревающим его в любую погоду, днем или ночью. Но это будь его воля, а так Зайцу ничего не оставалось как, скрепя сердцем, отстегнуть кошелек. Всё-таки, ни много ни мало — это была цена его собственной свободы, а может быть, и жизни.

— Вот, возьмите весь кошелек, — предложил долговязый охотник, несколько раз подбросив звенящий мешочек на ладони. – Это всё, что у нас есть.

— А это ещё что? – вновь спросил Огненный, проявляя поразительную для охотников недогадливость.

— Да что ж еще – денежки, конечно, – елейным голоском протянул Заяц.

— Много денег! – подхватил Коробок. – Вы же сами говорили про ущерб… мол, надо возместить. Так вот, мы готовы. Возьмите их, сделайте нам одолжение.

— Ерунда какая-то! Зачем они мне? – совершенно обескуражила охотников реакция медведя. – Когда я говорил о возмещении ущерба, то имел в виду совершенно другое. Поскольку вы нанесли вред долине, то теперь вам придется послужить для ее пользы.

— Послужить?! – с кислой гримасой на лицах переспросили охотники. Пока еще не догадываясь, о чем конкретно пойдет речь, они уже наперед не ожидали для себя ничего хорошего. И Заяц, и Коробок кроме своего основного ремесла ничего другого делать не умели. Да и кодекс чести гильдии охотников запрещал им заниматься посторонними занятиями. Оба своим званием чрезвычайно гордились, а всякую иную работу открыто презирали. Правда, за хорошую плату они вполне могли поступиться кодексом чести, тем более что среди охотников безупречное соблюдение закона считалось уделом дураков. Но на что можно было надеяться в данном случае, если в здешних краях о деньгах даже не слышали? Скорее всего, под словом «служить» подразумевалась работа задаром, в лучшем случае — за спасибо. Такой труд толстяк и долговязый считали для себя слишком унизительным. Уж лучше бы медведь взял деньгами.

— Да, именно послужить. Честно и бескорыстно, — подтвердил Огненный, тем самым окончательно прикончив всякую надежду охотников на то, что они чего-то недопоняли.

Соглашаться на такие условия Заяц и Коробок не имели ни малейшего желания. Кроме того, это не соответствовало их представлению о кодексе чести охотников, о котором они неожиданно вспомнили. Поэтому парочка решила стоять до последнего, умолять, юлить, изворачиваться — в общем, искать любые лазейки, только бы выпутаться из того переплёта, в который они попали. Но не успели охотники и рта открыть, как вдруг у медведя зачесался бок. Совсем позабыв, что зуд он преподнес как последнюю, самую дикую стадию надвигающегося приступа бешенства, Огненный лапой принялся скрести по зудящему месту. Но охотники-то о предупреждении хорошо помнили. Думая, что медведь находится на грани припадка, они побледнели от страха. Тут уж медлить и торговаться было не время. Пока эта рыжая гора не разметала все здесь на клочки, Коробок поспешил согласиться:

— Конечно, конечно! – замахал он руками. – Мы на все согласны. Только, пожалуйста, не волнуйтесь.

Ему вслед закивал и Заяц:

— Я с радостью возьмусь за любую работу. Послужить на благо такой прекрасной долины, как эта – мечта всей моей жизни! Скажите лишь, какая нужна помощь, и я готов приступить прямо сейчас!

Если бы охотники заранее знали, какая служба им уготована, то вряд ли они бы так охотно стали предлагать свои услуги. Впрочем, для иных эта служба показалась бы тяжким наказанием, в то время как для других — своеобразным, удивительным подарком и возможностью испытать для себя нечто совершенно новое. Фруктовая долина славилась своей исключительностью. Можно сказать, она являлась наиценнейшей жемчужиной всех земель драконов. И как значительная ценность, она и отношения к себе требовала особого, а потому за пренебрежение к своим законам брала необычную плату.

— Ну, вот и замечательно, — обрадовался медведь тому, что двое людей осознали свою вину и проявили добрую волю. После этого Огненный завел чарующую речь, на протяжении которой с Коробком и Зайцем стали происходить невероятные изменения.

— Отныне станете вы частью нашего мира, — говорил он. – И будете тесно связаны с ним до тех пор, пока не истечет срок расплаты. Ваши ноги станут корнями, что глубоко врастут в эту землю. А руки обратятся в раскидистые ветви. В их уютной кроне найдут приют и пищу многие птицы. А еще она будет давать тень и прохладу каждому, кто захочет укрыться от палящего зноя. Опадая из года в год, ваши листья сделают плодородной эту безжизненную почву. И тогда здесь вновь зазеленеет трава и распустятся цветы. И вот когда это произойдет, когда новая жизненная сила вольется в эту землю, знайте – искуплена ваша вина. В тот же миг вновь станете вы людьми.

Когда Огненный замолчал, на месте, где только что стояли Коробок и Заяц, возвышалось два дерева. Одно высокое и тонкое, а другое приземистое, с массивным стволом и широкой кроной. На одной из веток того дерева, что повыше, болтался едва приметный мешочек, туго набитый звонкими кругляшками.

 

Гл. 5

 

Достигнув пещер, Паки увидел, что преследователей рядом нет. Он несказанно обрадовался этому факту, приписав всю заслугу своей молниеносной скорости. То же, что на самом деле произошло за спиной дракончика, так и осталось для него тайной. Впоследствии, выходя из дома, Паки очень удивился двум непохожим друг на друга деревьям, что одиноко возвышались, посреди пустынной местности. «Как же я их раньше не замечал?» — терзался в догадках дракончик. Он пытался заговорить с деревьями, но те не отвечали. Пребывая в полном безмолвии, они лишь выделяли капельки сока, что, скатываясь по стволам тоненькими ручейками, орошали сухую почву. Паки подметил для себя, что эти ручьи очень уж походят на безутешные горькие слезы, по какой-то причине проливаемые деревьями при появлении дракончика. Да и сами деревья показались ему знакомыми. Словно бы он их где-то встречал — не здесь, в другом месте, и тогда они могли находиться в каком-то совсем ином облике… Паки не смог развеять своих терзаний, доискаться до истины, но с этих пор стал называть оба дерева «плачущими».

Чела появился только к вечеру. Несмотря на чрезвычайно изнурительный день, мальчик был полон воодушевления. Во-первых, был полностью положен конец вражде с Корином, а во-вторых, перед расставанием сын старосты сообщил ему сведения чрезвычайной важности. Корин признался в том, что пару месяцев назад в дом старосты деревни попало письмо, в котором, кроме всего прочего, упоминалось имя Тибо. Но был ли это тот самый Тибо, отец Чела, или, может быть, виной всему простое совпадение и речь шла о каком-то совсем другом человеке — этого мальчик не знал. Еще Корин хорошо запомнил одно название, которое несколько раз повторялось в письме – Урочище когтя. Всего услышанного для Чела было вполне достаточно. Он и без всяких доказательств уверенно определил, что человек из письма — его отец, и что искать Тибо надо именно в этом урочище.

— Слышал ли ты что-нибудь про Урочище когтя? – поинтересовался Чела у дракончика.

— Еще бы! – присвистнул Средний. – Это знаменитое место. Любой дракон о нем знает.

— Чем же оно знаменито?

— Там находятся самые большие кладки яиц драконов, — сообщил Старший.

— А еще оно знаменито тем, что там появился на свет Паки, — засветился счастливой улыбкой Младший.

— Отлично! – обрадовался мальчик. – Нынешний день хоть и выдался суматошным, но определенно удачливым. Мне постоянно везет. Что ж, тогда у меня есть к тебе одна небольшая просьбочка. Ночь, так и быть, мы проведем в твоей пещере, а завтра с утра ты, пожалуйста, проведи меня в это знаменитое место.

Услышав пожелание Чела, головы дракончика озабочено переглянулись.

— А зачем тебе Урочище когтя? – с непривычной для него серьезностью поинтересовался Средний.

— Я узнал, что следы моего отца ведут в это место. Возможно, он бывал в этом урочище. Не исключено, что даже сейчас там находится. Не спрашивай, откуда мне все это известно, главное, что сведения вполне достоверные. Ну, так как насчет моей просьбы?

— Думаю, что этого не может быть, — глубоко погрузившись в свои размышления, высказал предположение Старший.

— Чего не может быть? – недопонял мальчик.

— Не может быть, чтобы твой отец там бывал, и тем более что он до сих пор там находится.

— Почему?

— Да потому что если он жив, то его едва ли следует искать в урочище Когтя. Любой человек, который попадает туда, в живых не остается. Это место тщательно охраняется великими стражами, тремя самыми могучими драконами. Никто не может проскочить мимо них незамеченным. Они не знают пощады к чужакам. Тем более если дело касается людей. Некоторые из вашего племени пытались пробраться в урочище и выкрасть наши яйца, но все до единого, поплатились они жизнью за свое бесстыдство. Вообще-то драконы не едят мяса. Они любят фрукты, ягоды, даже сочную траву могут пощипать, но те драконы, что охраняют урочище, совсем другие. Они – людоеды!

— Что ты говоришь!? – ужаснулся Чела. В глазах мальчика читался нешуточный испуг. Подобное ощущение случается, когда сталкиваешься с чем-то до невозможности отвратительным, таким, что и думать не хочется. Мысли же, как нарочно, лезли в его голову и притом мысли исключительно тягостные, основной из которых была: «А что, если и моего отца постигла эта участь»? «А я? – Вслед за первой возникла вторая мысль. — Что меня там может ждать?»

— И все же, будь другом, отведи меня в это место, – решительно пресекая мрачные думы, вновь повторил Чела. – Если отец сложил там свою голову, то я хотя бы буду знать об этом. Отыщу его косточки и схороню, как это положено у людей.

— Опасная это затея, – одолеваемый тревожными чувствами, закачал головой Старший. – Как бы тебе своих косточек там не оставить. Паки не простит себе, если с Чела что-то случиться.

— Да что ж ты сразу страхи нагоняешь?! – упрекнул Средний соседнюю голову. – Вечно тебе самое худшее представляется, как будто хорошего никогда не бывает! Мне, например, кажется, что драконы урочища не причинят Чела вреда. Во-первых, Паки будет его сопровождать. А во-вторых, мы все объясним стражам. Скажем, что это друг, что он ищет своего отца, и что кладки яиц, его вовсе не интересуют. Одним словом, потомству драконов ничего не угрожает. Неужели поручительства Паки будет недостаточно? Как думаешь, Младший, я прав?

— Да я, собственно, как все… — невпопад промямлил Младший. А затем, припомнив о приятном, добавил:

— Вообще-то Урочище когтя — замечательное место и, к тому же, моё излюбленное. Мне даже кажется, что там, еще внутри яйца, я провел самые счастливые дни своей жизни. Хотелось бы, конечно, снова посетить старые, памятные места своей молодости.

Это ностальгически-трогательное откровение одной из голов дракончика вызвало дружный хохот у всех, в том числе и у самого Младшего. Постоянно пребывая в каком-то своем внутреннем мире, правая голова дракончика, на время покидая его, по своей простоте и наивности нередко выдавала что-нибудь оригинальное, от чего окружающие буквально падали со смеху.

— Ну, конечно, я, значит, плохой, а вы хорошие!? – сказал Старший. – Вы двое хотите помочь Чела, а я только мешаю, своими надуманными страхами вношу в него смятение!?

Старший старался быть серьезным, но у него это плохо получалось, поскольку смешинка, словно какая-то инфекция, внедрилась в него и теперь хозяйничала полным ходом. Когда все вокруг дурачатся и хохмят, трудно пребывать в царстве здравого смысла.

— Ладно, — сдался он. – Тогда поступайте, как хотите. Но если Чела сожрут, не говорите, что я вас не предупреждал!

Рано утром дракончик и мальчик отправились к знаменитому урочищу. Чем ближе Чела подходил к заветному месту, в самом названии которого слышалось что-то резкое, дикое, звериное, тем сильнее его одолевали пропитанные сомнениями и тревогой мысли. Хорошее настроение вчерашнего вечера испарилось, как зыбкий туман в преддверье солнечного дня. «А что если Старший прав, — думал он, — и отец в Урочище когтя никогда не бывал? Ведь в письме об этом прямо не говорилось. Получается, что я рискую напрасно?»

Мрачные мысли, словно шипящие змеи, все плотнее стискивали его в своих объятиях, пока не переросли в одно тягостно-удушающее предчувствие.

«Дурак! Бестолочь! – принялся он мысленно ругать себя. – Мало, что ли, случая на ягодной поляне, где я уже чуть было не погубил Паки?! Теперь вот опять лезу сам не знаю куда! Хотя почему не знаю? Очень даже знаю! Урочище когтя – самое гиблое место во всей долине!»

Чела уже и рад был бы отказаться от этой затеи. Но как?! Признаться в своих страхах перед дракончиком он не мог. Получается – сам кашу заварил, а теперь вот собрался дать обратный ход. Как-то это не по-мужски. Да и стыдно было показывать, что люди храбростью хоть в чем-то уступают драконам. При этой мысли Чела с испугом посмотрел на Паки – не заметил ли тот терзаний мальчика? Но нет, кажется, дракончик ни о чем не подозревает. Что ж, если обратной дороги нет, остается надеяться только на свою счастливую судьбу. Впрочем, не такая уж и плохая ставка. В последнее время мальчик часто ее делал и пока еще не проигрывал.

Урочище когтя оказалось совсем не таким, каким ожидал его увидеть Чела. Он предполагал, что перед ним предстанет дикий, неприветливый край, полный рычащих и шипящих драконов, которые только и ждут, как бы кого-нибудь заглотнуть. Также он ожидал увидеть груды костей — все, что могло сохраниться от несчастных охотников, которые стали трапезой для местных стражей. Но ничего в этом роде мальчик не нашел. Напротив, Урочище когтя оказалось наикрасивейшим местом из когда-либо виденных Чела. Более всего ему подходило сравнение с роскошным, сказочным садом, изумлявшим изобилием цветов, деревьев и других растений самых фантастических размеров, форм и раскрасок. Всё вокруг цвело и благоухало. Но что более всего притягивало взор, так это скопление множества крошечных водопадов, с которых по длинной цепи каскадов, журча и плескаясь, неторопливо бежала искристая водица. Необычный лазурный цвет делал воду какой-то нереальной, словно бы пришедшей из волшебного мира. Чела не удержался и погрузил ладонь в один из потоков. В тот же миг случилось невероятное – течение воды остановилось! Водопадик замер, словно мальчик его заколдовал. Чела даже испугался неожиданному эффекту своего поступка, быстро выдернув руку. Вода немедля полилась, вернувшись к прежнему, обычному состоянию. Этот фокус мальчику так понравился, что он еще неоднократно погружал руку в поток и вытаскивал снова. И всякий раз картина повторялась. Водопадик то замирал, то оживал вновь. Глядя на то, как Чела забавляется, Паки тоже захотел выкинуть что-то особенное. Дракончик разогнался и сходу сиганул в поток, что журчал по-соседству. Но едва он коснулся водной поверхности, как она тут же превратилась в лед. Поэтому вместо того чтобы бултыхнуться в речушку, Паки, кряхтя от удовольствия, заскользил на животе по гладкому, сверкающему зеркалу. Захваченный новым увлекательным развлечением, Чела не смог устоять, чтобы не последовать за Паки. Мальчику еще никогда не приходилось двигаться по льду, и он не мог знать с каким необыкновенным и весьма коварным явлением столкнулся. Сделав едва ли пару шагов, его ноги разъехались в разные стороны, и Чела шлепнулся, как подкошенный. Отполированная поверхность речушки оказалась настолько скользкой, что при каждой следующей попытке привстать, мальчик неизменно терял равновесие и вновь падал на лед. Впрочем, беспомощность Чела, только еще больше раззадорила юных посетителей сказочного сада. На время позабыв о деле, с которым они сюда явились, друзья с шумом и смехом принялись резвиться на студёном глянце водного зеркала. Такому их поведению не стоило удивляться, поскольку оба все же еще были еще детьми. И как самых обыкновенных детей, их очень быстро и легко захватила сила ребяческой увлеченности и задора.

— Странно, мы здесь находимся столько времени, а я еще не видел ни одного дракона, – резонно подметил мальчик, а затем спохватился и, посмотрев на Паки, уточнил:

— Кроме тебя, конечно.

Чтобы подтвердить или опровергнуть свое заключение, Чела огляделся по сторонам. Завораживающие своей красотой виды природы, казалось, пребывали в некотором оцепенении. Повсюду ощущался дух тишины, изысканности и девственной чистоты. Ничто не говорило о присутствии грозных стражей.

— Вот интересно, где они? – пожал плечами мальчик – А-а-а, кажется, понимаю! – озарило его потешной догадкой. – Наверное, здешние драконы хоть и людоеды, но весьма малы по размеру и прячутся в опавшей листве.

Чела осторожно (как бы ни раздавить бедную крошку) приподнял ногой ближайший лист.

— Пусто! – с притворным разочарованием развел он руками. – Если уж под листьями их нет, то я даже не знаю, где еще искать? Паки, ты что, обманул меня?! Обманул своего друга?! Обещал показать свирепых драконов, и на тебе — ни одного! Даже самого малюсенького. Извини, но такого я от тебя не ожидал!

Разумеется, мальчик сыпал обвинениями шутя. В действительности он был даже рад тому, что избежал встречи с кровожадными чудовищами. Вообще, Чела стал уже было подумывать, что никаких людоедов вовсе нет. Что Паки сочинил историю о жутких стражах — возможно, из желания разыграть мальчика или потому что не хотел показывать дорогу. Просто никак не сочетались в представлении Чела изумительная красота урочища с теми ужасами, о которых предупреждал дракончик, описывая это место.

— «Определенно, это розыгрыш – окончательно утвердился в своем убеждении Чела. – Скорее всего, он хотел таким образом испытать меня, проверить – струшу я или нет. Я понял, что смелость и отвага среди драконов в большом почёте. Только вот люди в этом им не уступят. И вообще, он ещё не знает, с кем имеет дело. Меня всякими там проверочками не запугать: и не через такое проходить доводилось.»

При мыслях о Паки мальчику почему-то вспомнился Барон.

«Они такие разные, — сравнивал он дракончика и кота. — И между тем у них есть что-то общее. Главное, в чем они похожи — так это то, что оба близки мне, как родные. Вот Паки я знаю всего ничего, а кажется, что знаком с ним всю свою жизнь. Когда Барон найдется (а Чела был уверен, что это только вопрос времени), я их обязательно познакомлю.»

— Да мы вовсе не обманывали тебя, — прервал приятные размышления мальчика Средний. – В Урочище когтя, которое еще называют краем «тысячи водопадов», попасть совсем не просто. А выйти отсюда еще сложнее. Мы провели тебя по тайной тропе, известной только посвященным. Это единственный вход, который не охраняется. Вот почему нас никто не остановил.

— Если ты не видишь повсюду толпы драконов, то это не означает, что их здесь нет, — вклинился в разговор Старший. – Конечно, в большом количестве их не найти, но трое постоянно находятся на страже. Чести охранять Урочище когтя удостаиваются только самые опытные, сильные и смелые, одним словом – наилучшие. Много-много лет подряд звание первого стража присуждается великому Карилле. Пока еще не появился дракон, который смог бы бросить ему вызов. Карилла непобедим. Он и ещё два других стража, Крост и Вивера, не смыкая глаз, оберегают границы урочища.

— Уверен, что нас уже заметили, но пока не трогают, наблюдают, — подытожил сказанное Младший.

Дослушав Паки, мальчик совсем уж растерялся, не зная, верить дракончику или нет. Он в который раз стал оглядываться в поисках бдительных глаз стражей, но, как и прежде, ничего примечательного не нашел.

— Как же это?! – удивился Чела. – Драконы ведь такие большие! Так как же они могут за кем-то следить и при этом оставаться незамеченными?

— А знаешь, что именно стерегут стражи? – спросил Младший мальчика.

— Кажется, я что-то слышал о яйцах. Вроде бы драконы их здесь высиживают.

— Ну ты и отколол!!! – залились дружным хохотом все трое головы дракончика. — Сказать такое! Мы ведь не птицы! Запомни – драконы свои яйца не высиживают, а зарывают в теплый песок, и все. Дальше просто ждут, пока новорожденные дракончики сами проклюнутся. Идем! – поманил он за собой мальчика. — Мы покажем тебе, где находится самая знаменитая во всей Фруктовой долине кладка яиц.

Они прошли к тому месту, где потоки всех водопадиков сливались воедино, образовывая достаточно широкую с неторопливым течением реку. Её воды выглядели достаточно мирными и к тому же были совсем не глубоки, так что реку без всяких трудностей можно было перейти вброд. Чуть далее по ходу единый поток делился на два рукава, омывающих своим течением песчаный остров. Очертаниями этот пустынный, лишённый всякой растительности клочок суши очень походил на изогнутый коготь. Особенность его формы, собственно говоря, и дала название всему урочищу.

— Вот здесь Паки и родился! – со значением провозгласил Младший, указывая на уединенный остров.

— Там, под слоем песка ждет своего часа еще немалое количество яиц драконов, — развивая мысль, подхватил Средний. А затем, удрученно опустив голову, добавил:

— И неизвестно, дождутся ли.

— Что же им может помешать? – удивился Чела.

— Как что!? Скорлупа, конечно!

Вспомнив, что Чела ничего не знает о беде, вот уже долгое время преследующей его племя, Паки рассказал ему все, что узнал от старого Муни. Не забыл он также упомянуть и о Солнечном цветке, который должен сыграть в спасении драконов какую-то особую роль. Роль самому Паки пока еще неизвестную, но которую королева фей обещала ему раскрыть.

Выслушав рассказ до конца, Чела вызвался помогать Паки. Чтобы дракончик не сам боролся за сохранность своего рода, а чтобы они это делали вместе. Ведь любая, самая трудная работа становится намного легче, когда есть на кого опереться, когда рядом с твоим плечом находится плечо друга. В своем дружеском порыве Чела был абсолютно искренен. Несмотря на это, Паки не торопился с ответом. Неожиданно для мальчика дракончик сделался серьезным, нахмурился, как-то по-особому сверкнул глазами. Чела даже испугался – не ляпнул ли он чего-то лишнего!? Кто их поймет, этих драконов? Они такие гордые, обидчивые. Никогда не знаешь, что выкинут в следующий миг. Мальчик совсем было упал духом, и тут Паки заорал в свои три глотки:

— Да это же здорово!!!

Дракончик несколько раз весело подпрыгнул, потешно трепыхая крыльями. Тем самым он пытался изобразить, что просто улетает от счастья.

— Ф-у-у! – облегченно вздохнул мальчик. – Ну, ты артист! Такую мрачность на себя навел, что я не знал, что и подумать. А это все оказалось розыгрышем? Да? Вот еще шутник нашелся. Ну ладно! Будем считать, что тебе удалось меня провести. Только берегись! Я ведь тоже не совсем простак. И у меня шуточки в карманах не заваляются.

— Помним, помним… — подметил Паки. — Твои шуточки мы хорошо знаем. Чего стоит та, на ягодной поляне, когда ты сказал, что ты заодно с охотниками. Паки тогда было совсем не до смеха.

Чела, конечно, хорошо помнил тот случай. Хотя мальчиком управляли добрые намерения, все же определенную долю вины он продолжал за собой чувствовать. Ведь именно из-за его беспечности дракончику пришлось столько пережить.

— Ну, ты же понимаешь, мне пришлось так поступить – принялся оправдывать Чела. – Ладно уж, – махнул он рукой. — Не буду ничего больше объяснять. Я видел, как сильно ты страдал, и поверь, мне было очень больно на это смотреть. Поэтому прости меня за прошлое и давай поскорее забудем то плохое, что с нами было.

— Я согласен! – просиял дракончик. – Тогда уж и ты не обижайся на маленький розыгрыш Паки.

— Да я, собственно говоря, и не обиделся – ответил мальчик. – Наоборот, хорошей шутке я только рад. Без них была бы смерть какая скука, а с юмором и жить веселей. У меня есть один дружок. Его зовут Барон. Он кот…

— Кот?! – заинтриговало Среднего незнакомое название. – А что такое кот?

— Вообще-то не что, а кто, — обстоятельно начал Чела. – Кот – это живое существо. Обычно они не очень большие, но и не так чтобы маленькие. Сами лохматые и с хвостом. На голове у них торчком сидят два уха, а на морде есть усы, тонкие и длинные. Ходят коты на четырех лапах, с когтями, острющими как хороший рыбацкий нож. Если вдруг их в дело пустит, то считай, тебе не поздоровилось.

— Ну и чудище! – сделал вывод из сказанного Средний. – С таким повстречаешься где-то — так упадешь сразу мертвый от страха.

Старший с Младшим, поддакивая ему, закивали головами. Нарисованный портрет кота им тоже показался устрашающим.

— Да что ты! – засмеялся Чела. – Барон вовсе не чудище. Его не следует бояться. Он безобидный, к тому же умный и благородного рода. Если бы ты знал, какие мы с ним раньше штуки откалывали – обхохочешься! В рыбацком поселке нас так все и называли — «веселая парочка».

Мальчик улыбнулся от навеянных вдруг воспоминаний, а затем задумчиво добавил:

— Правда, и доставалось мне из-за него тоже немало. То рыбу с чужого двора стащит, то к соседям проберется в поисках чего-нибудь съестного, то огород чужой разорит. А мне за него отвечай. Особенно первые два года безобразничал. Затем успокоился. Сказал, что недостойно его происхождения самому себе еду добывать. Стал уверять, что это я должен его всем необходимым обеспечивать. Мы ведь и в путь вместе отправились. Почти всю дорогу он со мной шёл, песни пел, а затем вдруг исчез. С того времени больше я его не видел. Хотя знаешь, при этом у меня постоянное ощущение, что Барон не пропал. Что он постоянно где-то совсем близко находится. Словно бы даже за соседним кустом прячется. Но только почему-то показываться никак не желает.

Как и в прошлый раз, мальчик огляделся, в надежде увидеть идущего по пятам кота, но, как и в прошлый раз, его вновь не оказалось.

— Все-таки как ему одному там, в лесу, — стал сокрушаться Чела. – Не сладко, наверное, приходится.

— Что с ним может случиться? – не разделяя опасений мальчика, изрек Старший. – Фруктовая долина — самое спокойное место во всех землях драконов. Хотя…

Старший вспомнил о Мара, а так же его слуге Мариморе. О преследовании охотников и всех тех треволнениях, что пришлось пережить дракончику за последнее время.

— Хотя, может быть, более опасного места сейчас и не найти, — кардинально переменив свое мнение, заключил он.

 

Гл. 6

 

— Что ж, Чела, как видишь, никаких следов твоего отца здесь нет, – сказал Старший. – Да, в общем-то, как я и предполагал – и не могло быть. Людям сюда ход закрыт. Стражи урочища поставлены следить за этим. Я думаю, за последние лет сто ты единственный человек, чья нога ступила на эту землю. Так что можешь считать себя настоящим счастливцем. Ты побывал в запретном месте и при этом остался целым и невредимым. Теперь же нам пора возвращаться. Пока стражи не появились.

— Погоди, – заупрямился мальчик. – С твоих слов, мне посчастливилось посетить знаменитое Урочище когтя, я смог полюбоваться красотой изысканного сада и волшебством тысячи водопадиков, а на сам остров, главную достопримечательность этих мест, поглазел только издали, не побывав на нем. Ведь такого второго случая у меня уже наверняка больше не будет.

Не откладывая свое намерение в долгий ящик, Чела двинулся к реке, что отделяла его от заветной цели. Благо, течение воды было тихим, а глубина пустяковой.

— Не делай этого! – крикнул ему вдогонку Паки. – Если тебе, конечно, жизнь дорога!

Окрик дракончика заставил мальчика замешкаться. Чела замер, пытаясь понять, в чем, собственно, причина тревоги. Внешне все выглядело достаточно безобидно. Никаких тебе угроз. Вполне тихая, не внушающая опасений река. Её дно всё как на ладони. В самом глубоком месте разве что до колена будет. Не найдя повода для беспокойства, мальчик усмехнулся:

— Что же со мной может случиться? Может, ты переживаешь, не утону ли я? А может, ты думаешь, что меня унесет бурлящим потоком? Понимаю, кажется, мой друг Паки все никак не хочет успокоиться и вновь надумал меня разыграть. Нет уж! Второй раз я не попадусь на твою удочку. Посмотри на эту воду. Более безобидной реки не бывает. Я когда рыбачить ходил, в такие шторма попадал, что тебе и не снилось. Волны лодку бросали как щепку. И ничего! Как видишь – жив и здоров! А тут какой-то несчастный ручей, годится разве что для малышни, чтобы та могла на мелководье бултыхаться.

Больше не обращая внимания на предупреждающие оклики дракончика, Чела приблизился к самой кромке. Все же мальчик не рискнул сразу ринуться в воду. Для начала он нагнулся, что бы немного поплескаться рукой в нежной (мягкой) прохладе течения. Вода струилась столь убаюкивающее и заманчиво, что не было никаких сил отказать себе в этом удовольствии. Кроме того, по опыту с водопадиками, Чела помнил, что здесь всякие соприкосновения с, казалось бы, обычными явлениями, таят в себе самые удивительные возможности.

— Ты не веришь мне?! – предпринял последнюю попытку образумить мальчика Паки. – Хорошо, тогда поступай, как знаешь. Но прежде чем касаться воды, оглядись вокруг. Что ты видишь?

Чела посмотрел по сторонам. Его глаза вскоре обнаружили нечто впечатляющее. Удивительно, как он раньше этого не замечал. И слева, и справа от мальчика, вдоль берега реки находились фигуры. Все они изображали людей, что странным образом застыли в различных позах. Некоторые из них сидели у воды, в то время как другие стояли, поднявшись во весь рост. Были и те, что словно бы куда-то торопились, но застигнутые врасплох неведомой силой, так и замерли в момент своего движения. Каждая фигура была особенной, не похожей на другую, а объединяло их то, что все они были абсолютно прозрачны. Сквозь их неподвижные формы легко просматривались и песчаный остров, и зелень растущего вдалеке сада, и сверкающие радужной улыбкой физиономии Паки.

— Какие чудные статуи! – находясь под впечатлением, воскликнул Чела. -Любопытно, какой великий мастер все это сотворил?

— О, этот мастер действительно велик, и находится он совсем рядом. Прямо у твоих ног, – удовлетворил его любопытство дракончик, одновременно забавляясь тем, что все три его головы кривлялись и корчили рожицы, глядя друг на друга сквозь кристально-чистые формы статуй.

Глядя себе под ноги, Чела пожал плечами.

— Не понимаю, что ты хочешь этим сказать, — произнес он.

— А то, что все эти статуи появились благодаря волшебной силе реки Зачарования, той самой реки, в которую мгновение назад ты собирался залезть. Еще бы немного — и на одно хрустальное творение стало бы больше. Любой, кто лишь прикоснется к этим обманчивым водам, немедленно превратится в прозрачную статую.

— Как!!! – округлив глаза, содрогнулся Чела. – Это выходит, что я чуть было тоже… Какой ужас!

Мальчик пристальней вгляделся в фигуру, что находилась ближе остальных. Его воображение моментально нарисовало картину того, как бы выглядел сам Чела, окунись он в реку, на вид совершенно безобидную, но от того еще только более коварную.

«А вдруг среди этих идолов есть и мой отец?!» – мелькнула у него тревожная мысль, которой мальчик тут же решил поделиться с дракончиком.

— Паки, я хочу получше рассмотреть все статуи – сказал он. – У меня есть плохое предчувствие, что мой отец все-таки был здесь. Как и я, он хотел пробраться на остров и теперь вот навечно замер у берега реки Зачарования, что не знает ни к кому ни жалости, ни пощады.

— Думаешь? — произнёс Паки, после чего принялся пересчитывать статуи.

— Нет, — подытожил он. – Этого не может быть.

— Ты в этом уверен?

— Абсолютно — ответил Паки. – Ведь их одиннадцать.

— Ну и что с того?

— А то, что все они довольно-таки древние. Им, по крайней мере, лет сто, а может, и больше. В ту пору остров не охранялся драконами. Поэтому кто угодно мог пробраться к его берегам. Но лишь этот кто-то касался вод реки Зачарования, как тут же превращался в хрустальную статую. Сейчас за Урочищем когтя следят так пристально, что ни один чужак даже приблизиться к острову не может. Поэтому за последние сто лет количество фигур не увеличилось. Как и прежде, их одиннадцать. Когда, говоришь, твой отец ушел из дома? – чтобы сопоставить события, поинтересовался Паки.

— Три года тому.

— Всего три года?! – присвистнул дракончик. — Тогда можешь не волноваться, среди статуй урочища его точно нет.

— И это очень хорошо, – облегчённо вздохнул Чела. – Сюда я шел с надеждой увидеть своего отца, рассчитывая, конечно же, застать его в привычном для меня облике. И у меня нет ни капли желания любоваться тем, как дневной свет пронизывает его хрустальное тело насквозь.

После того как беспокойствам был положен конец, мальчик занялся поисками способа пробраться на заветный остров. Эта затея была для него столь притягательной, что он никак не мог от неё отказаться. Ни лодки, ни мостика Чела не нашел. Остров выглядел совершенно недоступным. Хорошая возможность — это перелететь через речку по воздуху. Но Чела уже понял, что дракончик хороший летун только на словах. Он не то чтобы кого-то перенести, но и сам по себе перебраться не способен. Поэтому этот вариант тоже не годился. Чела, оценивая сложившееся положение, невольно задался вопросом, который он тут же адресовал Паки:

— А как же дракончики, что только-только вылупились из яйца, выбираются с острова? Я понимаю, для больших драконов река не препятствие. Несколько взмахов крыльями — и они на другом берегу. А малыши? Ведь они не умеют летать…

Средний хотел было открыть рот, чтобы устранить неясность, но его порыв решительно пресёк Старший. Из такого поведения Паки можно было заключить, что своим вопросом Чела затронул какую-то весьма щекотливую тему, о которой драконам откровенничать с посторонними запрещалось.

— Постой немного, — сказал Старший, обращаясь к мальчику. – А мы пока отойдем в сторонку. Возникла потребность кое-что обсудить.

Дракончик удалился. Чела наблюдал как головы долго и горячо о чем-то спорят. Особенно среди них усердствовал Старший. Казалось, что он то и дело пытается в чем-то убедить остальных. Но по общему поведению было очевидно, что безуспешно. Все его доводы постоянно разбивались о неприступную стену непонимания. Наконец Паки вернулся. Старший выглядел удрученным и растерянным, в то время как физиономии Среднего и Младшего победоносно сияли. Очевидно, крайним головам удалось создать коалицию и таким образом одолеть пребывающего в меньшинстве противника.

— Мы решили ничего от тебя не таить, — нехотя выдавил из себя Старший. – Хотя не скрою, я был против. И это не от недоверия к тебе, просто ты можешь кому-нибудь проболтаться, а между тем, речь идет о большом секрете драконов. Но раз уже эти умники считают иначе, — Старший кивнул на соседние головы, — то пусть сами все и рассказывают. Я же ничего не видел и не слышал и всякую ответственность с себя снимаю.

— Я не проболтаюсь, — принялся заверять в своей надежности Чела. – Пусть что угодно со мной делают — не выдам ни слова.

— Мы с Младшим так и говорили, — удовлетворенно кивнул Средний. – На Чела вполне можно положиться. По правде говоря, в том, что я хочу сейчас открыть, и секрета особого нет. Некоторые, как всегда, любят преувеличивать.

— Что ты несешь! – всполошился Старший. – Эту тайну драконы хранят уже долгие-долгие годы.

— Когда-то была тайна, — парировал ему Средний. – А сейчас она известна чуть ли не половине Фруктовой долины.

— Я даже знаю того болтуна, который на весь мир растрезвонил все тайны нашего племени! – возмущенно пропыхтел Старший, открыто направляя стрелы обвинения в сторону левой головы.

— Ох, вы снова взялись за старое, – стал сокрушаться мальчик, который не хотел, чтобы из-за его прихоти головы дракончика вновь разругались. – Хватит уже. Можете не выдавать свои секреты, я как-нибудь перетерплю, зато между вами сохранится мир.

— Да чего уж там! – обреченно махнул Старший. – Пусть рассказывают. Он прав – это уже давно не тайна. Правда, среди людей ты, наверное, первый, кто узнает о ней.

Когда все разногласия были улажены, Средний с удовольствием начал:

— Дело в том, что один раз в году, на очень короткое время, как раз в тот самый момент, когда дракончики вылупляются из своих яиц, все до единого водопадики замирают. Течение реки Зачарования останавливается, и она словно бы стекленеет. По твердому покрытию легко перебраться с острова без всяких опасений. Но в таком состоянии река находится недолго. Повинуясь внутреннему зову, новорожденные дракончики стремглав мчатся на большую землю. Поскольку если они хоть чуточку задержатся, не успеют вовремя, то либо попадут под действие колдовской силы реки Зачарования, либо останутся на пустынном острове, где умрут от голода.

— Но ведь взрослые драконы могли бы помочь малышам, которые не успели – резонно подметил мальчик. – Например, они могли бы перенести их с острова на себе.

— Ты что! – удивился Паки несуразности этого предположения. – У нас такое невозможно! Издревле мы учимся не рассчитывать на чью-либо помощь, а сами преодолевать все возможные трудности. Каждый дракон, даже новорожденный, должен рассчитывать только на себя и свое счастье. Иначе как же он станет настолько великим и сильным, что бы сражаться с люд…

Средний хотел произнести: сражаться с людьми, но быстро сообразил, что мальчик ведь тоже человек, потому и осекся на полуслове.

— Нас всегда так учили, – промямлил он, понимая, что его понесло не туда. – А у вас разве иначе?

— Да, в общем-то, так же, – согласился Чела, припомнив свою полную лишений и невзгод жизнь в рыбацком поселке. – Может, это и верно. Мне постоянно твердили: «Не рассчитывай на других. Все заботятся только о собственной выгоде, и ты должен учиться поступать так же. Если будешь пошустрее и нахрапистей остальных, то, может, чего-то добьешься в жизни, а если нет, то, конечно, пропадёшь, и никто вокруг об этом жалеть не станет». Я пробовал поступать так, как меня учили, только…

Мальчик на секунду замялся, но все-таки решился продолжить:

— Только счастливей себя от этого не чувствовал. Может быть, потому что всегда оставался в одиночестве. А так хочется иметь рядом того, на кого ты можешь положиться. Настоящего друга. Такого, которому можно верить, как себе, даже больше, чем себе, и он не обманет, не бросит, не предаст. Ради которого и жить можно, и умереть не страшно.

Паки слушал мальчика, и его физиономии все более расплывались в блаженной улыбке. Все то, что сейчас говорил Чела, было чрезвычайно близко ему, словно бы слова мальчика заставили всплыть на поверхность самые потаенные мечты дракончика. Мечты, в которых он до сих пор боялся признаться перед самим собой из-за навязанных когда-то и кем-то предубеждений.

— А знаешь, что у нас есть? – выпалил Средний, одновременно вопрошающе поглядывая на Старшего. Очевидно, таким образом он хотел получить от соседней головы одобрение на свою затею.

— Ладно уж, — согласился Старший, сообразив, о чем идет речь. – Большую тайну драконов мы уже открыли. Так что по сравнению с ней — это обычный секрет маленького Паки.

Дракончик резво шмыгнул в ближайшие кусты — и вот он уже тащит какой-то предмет. Когда Паки приблизился, Чела смог определить, что этот предмет — не что иное, как небольшой вышитый красочными узорами коврик. Паки развернул его, хорошенько несколько раз встряхнул, да так, что мальчик закашлялся, когда вместе с очередным вздохом ему пришлось заглотнуть приличную порцию пыли. После всех процедур, не без гордости демонстрируя тканое изделие, дракончик спросил:

— Ну как?

— Ты, что ли, заворачиваешься в него, когда тебе холодно? – подшучивая, спросил мальчик.

— Зря смеешься, — снисходительно произнес Паки. – Это плот. С его помощью, мы переберемся на песчаный остров.

— Плот?! – фыркнул Чела. – Ты что, шутишь? Я знаю, что такое плот: и видеть, и даже плавать приходилось. Этот коврик хоть и красив, но никак не может быть плотом. Он мягкий и тонкий, на воде долго держаться не сможет, быстро промокнет и утонет.

— Наш не утонет! – значительно провозгласил дракончик. – Этот плот — подарок феи Арники. Она сплела его из волокон особых растений, добавив еще несколько своих волос. А еще она вышила на нем красивые узоры. Подарок Арники защитит нас от изменчивых вод реки Зачарования. Правда, этой защиты хватает всего на двенадцать переправ. Десять Паки уже использовал, но две еще остались. Так что нам хватит добраться до острова и вернуться обратно.

Чела почесал в затылке. Несмотря на разрисованные дракончиком чудесное происхождение и поразительные свойства цветного коврика, это средство переправы по-прежнему не вызывало у него доверия. Расскажи мальчик в деревне о том, на чем он переправлялся через реку, его бы непременно подняли на смех и назвали болтуном. Чела и сам не поверил бы, услышь он от других нечто подобное. Еще недавно так и было бы. Но с начала своего путешествия, а может быть, даже и раньше, мальчику пришлось быть свидетелем стольких невероятных вещей и событий, что заверения дракончика в надежности плота вполне могли оправдаться. И все же Чела пребывал в нерешительности. Поводов для сомнений тоже было предостаточно. Тем временем Паки уже успел аккуратно раскатать подарок феи прямо на воде и взгромоздиться на него. К большому удивлению Чела то, что он назвал ковриком, не промокло, не утонуло, а спокойно раскачивалось на легких волнах, без всяких трудов удерживая на себе упитанное тело трехголового дракончика.

— Как видишь, ничего не случилось – заметил Паки, заботливо очищая водоплавающий коврик от засевших в его поверхности остатков веточек, листьев и корений. — Я по-прежнему жив и превращаться в прозрачную статую не собираюсь.

Тогда мальчик осторожно, не так уверенно, как дракончик, шагнул следом. Едва он ступил на вытканные Арникой цветные узоры, как плотик, без всякого содействия со стороны пассажиров, будто бы зная, что от него требуется, двинулся к песчаному острову.

 

Гл. 7

Идти по острову оказалось занятием весьма непростым. Ноги глубоко вязли в рыхлом песке, так что каждый шаг давался с усилием. Все же Паки чувствовал себя сравнительно уверенней, преодолевая покрытые волнистой рябью дюны. Лапы драконов лучше, чем человеческие стопы, были приспособлены для подобных переходов, поскольку их массивные ступни с толстыми широко расставленными пальцами надежней держали на зыбкой, сыпучей поверхности. В глубине острова Паки остановился. По каким-то одному ему известным приметам он определил нужное место и принялся там копать. Вскоре из-под слоя песка показалась кладка, состоящая из нескольких яиц. На вид они были самыми обычными, разве что гораздо крупнее всех когда-либо виденных мальчиком, такие, что и ладонью не обхватить. Если бы он взялся одно из них приподнять, то ему пришлось бы воспользоваться обеими руками.

— Здорово! – невольно вырвалось у Чела, который, упав на колени, восхищенно глазел на самое ценное, тщательно оберегаемое сокровище драконов.

– А можно их потрогать? – спросил мальчик.

— Потрогай, — нехотя согласился Паки. – Только аккуратно. Помни — перед тобой находятся мои браться и сестры. Я не хочу, что бы с ними что-то случилось.

— Да что ты говоришь! – радостно воскликнул мальчик, едва-едва поглаживая пальчиком одно из яиц. – То-то я смотрю все они на тебя очень похожи… Ха-ха-ха! Нет, в самом деле, твои браться и сестры выглядят просто замечательно.

— Да? Ты так считаешь? – расплылся в радужной улыбке дракончик, которому комплимент Чела пришелся по душе.

— Ну ладно, полюбовались — и хватит – деловито произнес Паки. – Я и так разрешил тебе слишком много.

— Погоди, — взмолился мальчик. – Дай еще хоть чуточку посмотреть.

— Нет-нет, — отрезал дракончик. – Больше нельзя. Яйцам вредно долго находится под открытым солнцем. Давай-ка закроем их обратно, пока с ними чего-нибудь не случилось.

Чела и Паки принялись за работу, но закончить ее не успели. Им помешал неожиданно налетевший ураганный ветер, что опрокинул обоих на песок. Тени, огромные, словно тучи, заслоняя собой солнце, зависли над островом. Это, размахивая исполинскими крыльями, появились три дракона – три грозных стража Урочища когтя.

— Посмотри, Крост, – прогремел голос одного из них, – много лет мы не встречали ни одного человечка в этих местах, и вот, наконец, они вновь объявились.

Взявшего речь дракона звали Карилла. Это был тот самый великий Карилла, о котором упоминал Паки как о бессменном первом страже урочища, которому пока не нашлось достойного соперника, способного бросить вызов и оспорить его высокий статус. Свирепый, пронизывающий до самых глубин взгляд Кариллы внушал такой трепет, что у каждого, кого только касалась бездонность этих черных зрачков, все холодело внутри. Не менее устрашающе выглядело сплошь покрытое шрамами тело большого дракона. Многие из ран были давнишнего происхождения и уже успели зарубцеваться. Но были и совсем свежие, полученные недавно. Все это говорило о страстном боевом духе главного стража Урочища когтя, привыкшем проводить время в постоянных сражениях.

Второй дракон, которого звали Крост, выглядел не менее впечатляюще. Он совсем немногим уступал Карилле в размерах, и, как у первого, его тело также было усеяно жестокими шрамами и рубцами. Особенно из них выделялись те, что были получены вследствие тяжелых ожогов. И для второго стража урочища сражения были обыденным делом. Крост был главным помощником Карилла. Во всем он старался подражать своему вожаку, стараясь не уступать ему ни в ярости, ни в отваге.

Третьего дракона звали Вивера. Он был еще совсем молод и только начинал осваивать премудрости почетного ремесла. Стражем урочища он стал совсем недавно, когда заменил на этом посту своего постаревшего предшественника. По этим причинам Вивера еще не успел заработать такого количества шрамов, хотя и на его теле уже появились некоторые отметины, следы жестоких поединков. Как самый неискушенный из троих, молодой страж держался преимущественно в стороне, наблюдая за тем, как ведут себя более опытные наставники. Вот и сейчас, находясь за спинами старших драконов, он лишь внимательно наблюдал за Паки и Чела. При этом в его взгляде читалось скорее любопытство, чем агрессия.

Чела узнал стражей Урочища когтя. Ему уже приходилось видеть их раньше. Это были те самые драконы, которые не так давно атаковали родной поселок мальчика, практически превратив его в руины.

— Действительно, я уже думал, что вовсе перевелись среди них смельчаки, – подхватил мысль вожака Крост. – От постоянного безделья даже скучать начал. И на тебе – нашелся-таки тот, кому жизнь надоела! Что их только заставляет идти на бессмысленный риск?

— Жажда славы и богатства, — пояснил Карилла. — Ради этого они готовы отправиться в долгий и опасный путь, прячутся, хитрят, пролазят в любые щели, только бы добиться своего. Дураки! – с упоением произнес главный страж. – Одного не понимают — итог всегда один и тот же! Приходят за славой, а находят свою погибель!

— Этот человек не такой! – встав на защиту мальчика, выпалил Паки. – Он не желает нам зла! Он оказался в урочище только потому, что хочет отыскать своего отца!

— Ах, Паки, Паки, — покачивая головой, стал сокрушаться Карилла. – Ты такой наивный. Веришь первому встречному. Думаю, тебе не хватает хорошего воспитания. Уроки Муни только вредят юным драконам. Старик совсем выжил из ума. Вместо того что бы растить для нас достойную смену, воспитывать из драконов доблестных воинов, бесстрашных храбрецов, беспощадных к нашим врагам, он портит молодежь своими вредными нравоучениями и пустыми россказнями, делает из них каких-то слюнтяев и никчем. Если так пойдет и дальше, то некому будет защищать нашу землю.

Пока первый страж урочища сетовал на вырождение настоящих воинов среди драконов, Крост заметил, что неприкосновенность одной из кладок яиц нарушена. Речь шла о той самой кладке, которую осматривали мальчик с дракончиком и которую они так и не успели полностью зарыть обратно.

— Глянь, Карилла, на это гнездо, — обратил он внимание вожака на следы, оставленные на песке. — Здесь явно успели поработать.

— Так я и думал, – сухо изрек Карилла. – Этот человек — плут и негодяй. Впрочем, как и все из его племени. Он использовал доверчивость Паки, окрутил его слезливыми историями о каком-то там отце, прикинулся простачком, а сам оказался обычным мошенником, разорителем драконьих гнезд. Ну что ж, Паки, теперь ты и сам видишь, с кем связался. Бедный Паки, глупый и наивный дракон! Неужели ты безвозвратно потерян для нас? Но не стоит огорчаться прежде времени. Я помогу тебе, не позволю окончательно превратиться в слизняка. Я беру тебя в ученики и, чтобы не терять времени даром, прямо сейчас преподнесу тебе первый урок. Ты увидишь, как нужно поступать с врагами нашего племени. Эй, Крост! – крикнул первый страж урочища, обращаясь к своему помощнику. – Время слегка поработать для нашего маленького друга. И ты, Вивера, не спи! – не оставил он без внимания молодого стража. – Хватит уже прятаться за нашими спинами! Настал твой счастливый день! Ты, наконец, пройдешь обряд посвящения в наше братство воинов. А для этого, по закону братства, ты должен будешь отведать человеческого мяса.

Карилла плотоядно сглотнул слюну и на его морде сверкнул дикий оскал.

— Мне уже и самому не терпится полакомиться охотником, — сказал он, сделав шаг в направление Чела.

— Не смейте его трогать! – молнией метнулся к мальчику Паки. Храброе сердце дракончика неистово колотилось. Он распростер свои маленькие крылья, стараясь таким образом заградить друга от надвигающейся угрозы. Впрочем, самоотверженность Паки едва ли могла уберечь Чела от натиска трех огромных драконов. При желании они легко бы смели обоих со своего пути. И все же неожиданный поступок дракончика привел стражей урочища в замешательство, заставив их остановиться.

— Чела не охотник! – принялся пылко отстаивать невиновность мальчика Паки. – Наоборот, он вызволил меня из плена, когда я попал в лапы наших врагов. И драконьи гнезда Чела тоже не разорял. Эту кладку откопал я, просто для того, чтобы посмотреть, в каком состоянии находятся яйца и когда ждать появления на свет моих братьев и сестер. Если хотите, можете убедиться, что гнездо не пострадало. Все яйца на месте, как и прежде.

— Что я слышу?! – грозно пыхнул ноздрями Карилла. – Ты помогаешь нашим заклятым врагам разорять гнезда драконов и открыто сознаешься в этом, даже не чувствуя за собой вины?! Паки, ты заслуживаешь самого сурового наказания! Но свое ты получишь позже, а сейчас отойди! Охотник стоит передо мной или нет – неважно! Главное, что он человек, и хотя бы уже за это заслуживает смерти!

Несмотря на строгий приказ главного стража, Паки не сдвинулся с места. Напротив, он только еще шире распростер крылья и еще плотнее прижался к мальчику.

— Я не могу отойти, – ответил дракончик отказом. – Не могу, потому что Чела мне как брат … Он мой друг!

— Брат?! Друг?! – захлебываясь от переполняющей его злости, прошипел Карилла, словно своим признанием Паки ошпарил его кипятком от головы до кончика хвоста. – Детеныш дракона называет человека своим другом и братом!!! Такого позора наше племя еще не знало! Хорошо, что кроме трех стражей Урочища когтя этих слов больше никто не слышал. И для нашей же пользы поскорее забыть о том, что здесь только что прозвучало. Сам Паки до такого додуматься не мог. Всему виной зловредное влияние Муни и общение со всякими там феями. Кажется, они окончательно погубили тебя. Есть только один выход. Паки останется в урочище когтя до тех пор, пока не выдавит из себя весь этот хлам до последней капли. А еще он должен попробовать человеческое мясо! Здесь и сейчас! Немедленно! Паки, отойди от этого человека! Это мое последнее предупреждение! Больше своих приказов я повторять не стану!

Головы юного дракончика обреченно опустились. Паки понимал, что Карилла не шутит. Какие уж шутки, если перед ним стоял самый грозный и свирепый дракон во всех Синих горах.

— Я уже теряю терпение! – рявкнул Карилла так, что дракончика всего передернуло.

— Нет, нет, нет! — три раза тихо прозвучало в ответ. Это Старший, Средний и Младший, один за другим сделали свой выбор.

— Ну что ж, — угрожающе оскалил свои острые зубы главный страж. – Раз ты продолжаешь упорствовать, тогда не жди пощады. Ради всего нашего племени я должен сделать это.

Карилла приготовился. Он уж было собрался кинуться на своих жертв, но тут Крост, верный и покорный помощник, впервые в своей жизни осмелился встать на пути у вожака.

— Опомнись! Что ты делаешь?! – закричал он. – Паки — последний дракон из нашего рода! С того времени, как он появился, больше не проклюнулось ни одно яйцо! Ты хочешь погубить самого младшего из нас?! Ты хочешь погубить нашу надежду?!

— Уйди по-хорошему, Крост! – пронзая того взглядом, словно молнией, проскрипел Карилла. – Как вообще ты осмелился встать на моем пути, да еще плетешь там что-то о какой-то надежде!? Неужели и ты настолько потерял рассудок, что, как и другие, поддался влиянию выжившего из ума старика? Так вот, запомни – никакой надежды нет! Род драконов обречен! Мы охраняем кладки яиц, которые никогда не дадут потомства. Но не это меня больше всего волнует. Пусть род драконов погибнет, но погибнет, сражаясь. Даже если Муни прав, и есть хоть капля надежды, я не хочу, чтобы ради этой надежды драконы превратились в мягкотелых слюнтяев, вроде этого трехголового детеныша, которые говорят о мире, дружбе и подобной чепухе. Нам не нужен мир — нам нужна война! Победить в которой мы сможем лишь тогда, когда полностью ожесточим свои сердца. Если кто-то из нас не хочет или не способен это сделать, такой дракон должен умереть. Не стоит беспокоиться насчет Паки. Его имя ещё послужит нашему племени. Он станет героем. Во всех землях драконов мы провозгласим, что наш юный брат отдал свою жизнь, защищая от посягательства охотников наиценнейшее сокровище драконов – кладки яиц Урочища когтя.

— Ты сам не понимаешь, что говоришь! – содрогнулся Крост, ошеломленный словами вожака. – Долгие годы для молодых драконов ты был самым лучшим примером. Мы все учились у тебя бесстрашию и решительности, стойкости, умению терпеть трудности и боль. Но сейчас ты поступаешь как безумный! Теперь я понимаю Муни, который говорит, что время драконов-воителей минуло. Их всегда было вдоволь – и что? Они не смогли уберечь наше племя, которое гибнет. С каждым разом мы сражаемся все ожесточенней, но становится только хуже. Нам больше не нужны выдуманные герои. Нам нужны такие, как Паки – молодые, открытые, искренние и чистые сердца!

— Хватит нести эту чушь! – рванулся вперед Карилла. – Во имя нашего рода я сделаю то, что велит мне долг. Не мешай, Крост! Уйди! Иначе пожалеешь!

Не дожидаясь ответа на свою угрозу, главный страж налетел на помощника и отшвырнул того в сторону.

Большой дракон неумолимо наступал на Чела и Паки, заставляя друзей все теснее прижиматься к реке Зачарования. Выбор для мальчика с дракончиком оставался невелик: либо погибнуть в зубастой пасти Кариллы, либо шагнуть в воду и превратиться в хрустальные статуи. И в том, и другом случае итог один – гибель. На водоплавающий коврик надеяться не приходилось. Во-первых, до него было не добраться, а во-вторых, даже если бы друзья успели расстелить на воде подарок феи и отчалить от берега, все равно Карилла не отпустил бы тех, кто нарушил неприкосновенные границы Урочища когтя.

Когда отступать уже было некуда, Чела определился с выбором. Он решил, что обрести прозрачные формы будет все же не так мучительно и ужасно, как стать чьей-то пищей. Мальчик взглядом попрощался с Паки, с которым, едва завязав дружбу, должен будет навек расстаться, и сделал движение в сторону реки. Как вдруг страшный рев, что раздался за спиной Чела, остановил его. Это Крост, издавая боевой клич, набросился на Кариллу. Завязалась яростная битва двух драконов. Никто из противоборствующих сторон не хотел, да и не привык уступать. Оба были опытными воинами и практически равными в силах, поэтому итог поединка зависел от того, кто из них первым нанесет смертельный удар. В какой-то момент показалось, что Крост одолевает своего соперника. Карилла почти не атаковал. Он избрал оборонительную тактику боя, понимая, что с помощью одной лишь грубой силы ему не победить. В данном случае требовалось применить военную хитрость. Карилла прикинулся, что очень измотан и не может как следует биться. Но это был лишь обманный трюк. Главный страж поджидал удобный случай, когда Крост потеряет бдительность и когда можно будет одним неожиданным ударом решить исход поединка. Так и произошло. Крост, предвкушая скорую победу, позабыл о защите. Этим незамедлительно воспользовался Карилла. Внезапным прыжком он подскочил к сопернику и укусил того за шею. Полученная рана была смертельной. Несмотря на это, Крост не упал, не отступил, а продолжал бороться. Впрочем, ожесточенная борьба очень быстро истощила все его силы. С каждым следующим движением он ослабевал все больше. Постепенно и неумолимо жизнь покидала тело дракона. Чтобы не затягивать предрешенный исход поединка, великий страж приготовился нанести завершающий удар и таким образом окончательно добить противника. Он поднялся над землей, стремясь обрушиться на него с высоты со всей своей мощью. Как бывалый воитель, Крост разгадал этот маневр. Собрав по капле остатки своих сил, умирающий дракон, взмахнул крыльями и, словно запущенный снаряд, вонзился в Кариллу. Сделав дугу над песчаным островом, оба дракона с шумом рухнули в воды реки Зачарования. Не успел фонтан брызг снова слиться с единым потоком, как на месте падения Кариллы и Кроста, прямо посреди реки, возникла изумительная в своей неповторимой изысканности композиция. Она представляла двух огромных драконов с формами чистыми и прозрачными, словно высеченными из хрусталя. Со стороны казалось, что эти двое — приятели, которым, наконец, посчастливилось увидеться после долгой разлуки. Несказанно обрадованные долгожданной встрече, они горячо сплелись в крепких, дружеских объятиях с тем, чтобы никогда более не расставаться.

— Надо поскорей отсюда выбираться, — пришел в себя первым Старший. – Только я что-то не вижу нашего плотика.

— Мы тоже его не видим, — подхватили его озабоченное замечание остальные головы дракончика.

— Посмотрите туда! — Отчаянно выпалил Чела, указывая на разноцветные лоскутки, что медленно проплывали вдоль берега, уносимые течением реки.

Эти лоскутки были тем единственным, что осталось от водоплавающего коврика, подарка феи Арники. Падая в реку, стражи урочища рухнули прямо на маленький плот, и он рассыпался на части.

— Мы погибли-и! – глухо завыл Младший. – Нам ни за что не выбраться с острова без нашего плотика! Умрем здесь от голода-а-а!

— Не стоит прежде времени падать духом, — бросился утешать его мальчик. – Лучше давайте попробуем найти выход.

— Его не-ет! – всхлипнул Младший. – Повсюду вокруг нас река Зачарования. Кто попал в ее объятия, тот пропал.

Что и говорить, положение, в котором оказались двое друзей, действительно можно было назвать безвыходным. Не только Младшему, но и всем остальным было от чего впасть в отчаяние. Казалось, им посчастливилось — чудом спаслись от острых зубов Кариллы, и вот очередное испытание. Огонек надежды вспыхнул у Чела, когда он вспомнил, что в определенный период река Зачарования становится твердой и тогда по ней можно даже гулять. Но Паки очень быстро погасил этот огонек, сообщив, что сейчас не сезон, а до его наступления они с мальчиком не доживут. Без еды и воды много ли протянешь?

— Конечно, это противоречит законам братства воинов, но я хочу вам помочь, — донеслось откуда-то со стороны.

Паки и Чела обернулись. Как же они могли забыть?! Ведь на острове оставался еще один дракон – третий страж Урочища когтя!

— О Вивера! Великодушный Вивера! Неужели ты согласен вызволить меня и моего друга с этого острова? – преисполнился бодростью Паки.

— Да, именно это я и хочу сделать, — подтвердил радужные надежды дракончика третий страж. – Любая лишняя суета может навредить тем, кто под слоем песка ждет своего часа. Еще не рожденные дракончики нуждаются в тишине и покое, а еще защите. Мой долг как стража — сберечь будущее потомство нашего племени в целостности. Поэтому я хочу, чтобы вы оба как можно скорее покинули остров. Я предлагаю свою спину и берусь вывезти отсюда и тебя Паки, и этого человека, но при условии, что чужеземец навсегда позабудет дорогу, ведущую в урочище, никогда здесь больше не появится сам и не приведет других.

Разумеется, мальчик дал такое обещание. Мало того – Паки тоже поручился за него, горячо уверяя, что Чела друг драконам, поэтому беспокоиться о сохранности яичных кладок не следует. Получив желаемое, Вивера, не медля, перенес Паки и Чела за пределы песчаного острова.

 

 

Гл. 8

 

Урочище когтя, что чуть было не стало для Чела и Паки местом погибели, осталось лишь в их воспоминаниях. Следовало признать – выбранное направление поисков оказалось ошибочным, поскольку не дало никаких результатов. Судьба отца мальчика по-прежнему оставалась неизвестной. Хотя во всем этом весьма отрицательном опыте была и положительная сторона. То, что Тибо не посещал запретное урочище и не сложил там свою голову или не превратился в хрустальную статую, сохраняло надежду на то, что отец мальчика все еще жив. А раз надежда сохраняется, значит, и руки опускать не следует. Впрочем, о том, что делать дальше, не знал на Чела, ни дракончик. Полагаясь на волю случая, они бесцельно брели среди живописных видов девственной природы и разговаривали.

— Мне осталось так и непонятно — почему, когда Карилла давал тебе последний шанс, ты отказался от него и не отступил? – поинтересовался Чела у дракончика. – Ведь это был большой риск. У меня не было ни тени сомнения, что Карилла тебя не пощадит. Стоило только взглянуть в его пылающие ненавистью глаза, чтобы понять это. О чем же ты думал? На что надеялся?

— Мы сами до конца не поняли, что произошло, – признался Паки. – Кажется, в тот миг мы вообще ни о чем не думали. Мысли улетучились как-то сами собой и пришла тишина. А затем из тишины где-то внутри нашего сердца прозвучал ответ Карилле. Собственно говоря, голосом мы только озвучили то, что хотело сказать наше сердце. Если бы тогда Паки дрогнул и отступил, то Крост ни за что бы ни встал на защиту человека. Ведь ты чужестранец, да еще из враждебного драконам племени. Выходит, ответ, пришедший из сердца, оказался единственно правильным. И только он смог уберечь нас от беспощадных зубов Кариллы.

Чела на мгновение задумался над заключением, сделанным дракончиком. Оно звучало убедительно. Впрочем, мальчику не хотелось очень уж глубоко зарываться во всякого рода размышления. Настроение у него было приподнятым, какое бывает в тех случаях, когда все передряги, казавшиеся непреодолимыми, остались позади, а впереди маячат лишь новые горизонты, которые влекут своей загадочностью. При этом путь в заветную даль видится исключительно светлым и вдохновляющим, таким, что хочется жить и дышать, прыгать и радоваться.

Шагалось легко. Мягкая, бархатистая трава приятно поглаживала стопы. Время от времени к шороху изумрудного ковра добавлялось легкое похрустывание сухих веток, что неосторожно разлеглись на пути следования друзей. Впрочем, треск хвороста ничуть не разрушал ощущения царящей повсюду гармонии. Неожиданно для себя Чела сделал открытие, что уже некоторое время он насвистывает одну и ту же незамысловатую мелодию, которую раньше ему слышать и тем более петь не приходилось. Не понимая, каким образом незнакомая песенка поселилась на его языке, мальчик умолк. Только теперь он догадался, что непроизвольно подхватил музыку, долетающую до его ушей со стороны.

— Что это? – одернул Чела дракончика. – Или мне только кажется, или я в самом деле слышу пение…

Паки прислушался и тут же подпрыгнул от радости:

— Так поют только феи! Много фей! Наверное, где-то рядом они отмечают какой-то очередной праздник. Знаешь, у них что ни день, то новый праздник. Без песен, игр, веселья и гуляний вообще не могут обойтись. Но главное для нас – там, где собираются феи, обязательно находится их королева. Кажется, нам вновь повезло. С королевой Альциной мы очень хорошие друзья. Она даже предлагала Паки постоянно находиться в ее свите. Идем на звуки мелодии! Я представлю тебя королеве фей!

Паки рассчитал все верно. Вскоре они вышли на место, где собралось несметное количество маленьких волшебниц. Одни порхали над лугом, иные же восседали на больших желтых цветах. Каждая из фей держала в руках крошечную арфу. Струны на музыкальных инструментах были не толще паутины, поэтому требовалось немалое мастерство, чтобы при исполнении музыки они не повредились. Подыгрывая себе на арфах феи тонкими, сладкими голосами дружно выводили красивую мелодию. Появление мальчика и дракона ничуть не смутило маленьких волшебниц. Не прерывая пения, они позволяли себе лишь воздушные улыбки, которыми все без исключения, радушно приветствовали новых посетителей. Повсюду, куда только не кинь взором, были только феи, сонмы фей. Отыскать Альцину среди такого скопления оказалось задачей весьма непростой. На все вопросы Паки о том, где находится королева, или, по крайней мере, как можно найти ее любимицу Арнику, феи лишь улыбались еще ярче, весьма загадочно покачивали головами и, не произнося ни слова в ответ, продолжали петь.

— Да что же это такое! – расстроился дракончик. – Разве можно хоть что-то понять в их киваниях. Нам совсем никто не хочет помогать.

Странное поведение фей озадачило друзей. На их лицах даже появилась некоторая растерянность. Но тут, к счастью, песня закончилась и феи умолкли. Тогда ближайшая из них, что сидела на большом цветке, произнесла:

— Не подумайте чего-либо плохого. Мы вовсе не против оказать вам помощь. Просто сегодня такой день, когда все феи поют, начиная от восхода солнца и до самого заката. Мы же столь трепетно относимся к своим песням, что ни при каких условиях не можем себе позволить остановиться посреди звучащей мелодии. Если бы мы так поступали, то тем самым оскорбили бы душу песни. Согласитесь, такое отношение недопустимо. А королеву отыскать несложно. Идите прямо до тех пор, пока не упретесь в холм, на вершине которого и расположилась наша королева.

Едва фея договорила, как зазвучала мелодия очередной песни. Поэтому дальнейшие расспросы были бессмысленны, да и неуместны.

Следуя указанию феи, друзья скоро нашли нужный холм, на макушке которого действительно восседала королева Альцина. Согласно своему статусу, на песенном празднике она занимала самое почетное место. Кроме того, сверху ей было очень удобно дирижировать и хором, и оркестром.

Приблизиться сразу мальчик с дракончиком не рискнули. Припоминая недавний опыт, они решили подождать, пока закончится длинная, звонкая и веселая, как горная река, песня.

— Я ждала вас, — заметив гостей, первой начала разговор Королева фей после того, как мелодия затихла. – С Паки я уже знакома, а вот с его спутником…

— Это наш друг Чела – поспешил представить Паки мальчика. – Он происходит из племени людей.

Чела неуклюже поклонился. До сих пор ему никогда не приходилось видеть ни королей, ни королев, поэтому он не знал, как вести себя при встрече с ними. О разных там величествах Чела слышал разве что от Барона. Тот уверял, что происходит из королевского рода. Но сейчас, глядя на столь воздушное, утонченное и прекрасное создание, как Альцина, и одновременно вспоминая своего кота, мальчик недоумевал – как они могут быть родственниками?!

— Я очень рада познакомиться с тобой, Чела, – улыбаясь, произнесла королева фей, одновременно пристально глядя в самую глубину глаз мальчика, словно стараясь там что-то прочитать. – Вижу, ты пришел издалека. Что же заставило тебя, друг мой, проделать такой долгий и весьма непростой путь?

Отвечая на вопрос Альцины, мальчик рассказал обо всем, что произошло с ним за последнее время. Начал он с того момента, когда, сидя у окошка деревенской темницы, услышал таинственный голос, что, очаровывая, звал его в неведомые дали. Разумеется, поведал мальчик о своем отце, от которого уже три года нет никаких вестей. Чела несколько раз повторял имя Тибо в надежде, что королева фей что-то слышала о нем или, может быть, даже знает, где он находится. Не забыл мальчик упомянуть и кота Барона, который также запропастился где-то в здешних лесах.

— Прекрасно, прекрасно! – удовлетворенно покачивая головой, произнесла королева, едва Чела завершил свою речь. После, обращаясь к остальным феям, она заметила:

— Как видите, мое предсказание сбылось – они встретились. Наблюдать стоящих вместе человеческого ребенка и маленького дракона в то время, как их народы враждуют между собой – разве такое можно было представить раньше? … Нет, невозможно! Единство и согласие одолели разобщенность и неприязнь. То, что произошло, — самое настоящее чудо, которое превыше всякого волшебства. Пусть это только начало, но я чувствую, определенно чувствую, — мы стоим на пороге великих перемен!

Воодушевление королевы немедленно передалось всем ее подданным. Восседавшие на цветках феи сорвались со своих мест и, присоединяясь к тем из них, что уже порхали в воздухе, закружились все вместе в танце. Из-за того, что скопление маленьких волшебниц было значительным, они, подобно безбрежному покрывалу, заслонили собой все небо. Казалось, что на землю посреди ясного дня вдруг опустились сумерки. Дракончику подобное представление уже видеть приходилось. Он знал, что любое радостное событие или известие феи всегда отмечают всеобщим веселым кружением. А вот у Чела буквально челюсть отвисла, когда в его глазах запестрело от белоснежных одеяний маленьких волшебниц, а в его уши со всех сторон полетели самые доброжелательные и воодушевляющие пожелания из когда-либо слышанных им.

— Ну что ж, — откладывая в сторону серебряную арфу, загадочно улыбнулась Альцина. – Думаю, пришло время сделать небольшой перерыв. Нам стоит немного отдохнуть и от песен, и от танцев. А пока я хочу поведать всем присутствующим одну весьма занимательную и чрезвычайно древнюю легенду.

Сделав некоторую паузу, чтобы каждый смог поудобней устроиться и приготовиться слушать, королева фей начала:

— Хотите — верьте, а хотите – нет, но повстречались как-то Красота, Свет и Восторг. С первого взгляда они почувствовали взаимную симпатию и тут же, не теряя драгоценного времени, закружились и завертелись в радостных играх. Нескончаемым потоком дни чередовались с ночами, а они этого даже не замечали, — так хорошо и весело им было вместе. И все же настал момент, когда, почувствовав некоторую усталость, они остановились. А пока отдыхали, то решили: чтобы получше узнать друг друга, пусть каждый немного расскажет о себе. Первой выступила Красота:

— Я есть во всем, — сказала она. – Даже во внешнем уродстве или кромешной тьме можно заметить мое тонкое присутствие. Но когда я проявляюсь в полную силу, весь мир замирает, затаив дыхание, и с наслаждением пьет нектар под названием «вечность».

— А я обладаю молниеносной скоростью, — выступил вторым Свет. – В одно мгновение по силе мне достичь края мира, а также проникнуть в его самые потаенные уголки. И там, где я появляюсь, любая тьма или невежество, длившиеся сколько угодно долго, тут же преобразуются и сами становятся светом. Тот, к кому я благоволю, пьет нектар, что зовется «бесконечность».

— Моя сила не знает границ, — пришел черед Восторга. – Но прихожу я очень медленно и мягко, с нежностью заключая весь мир в свои объятия. Тогда не остается в нем места для боли и страдания. Куда не кинь взор, — везде лишь сияющее совершенство. Тот, кто имеет счастье обладать мной, пьет нектар, имя которому «бессмертие».

После того, как наши герои раззнакомились, они вновь всецело предались игре, что продолжалась еще неопределенное количество времени: может только один день, а может, и тысячу лет. По истечении этого срока с легкими нотками сожаления Красота произнесла:

— Извините, как ни грустно об этом говорить, но мне уже пора. Дела ждут.

— Мне тоже совсем не хочется расставаться, — согласился с ней Свет, — но и у меня накопилось много незаконченных дел.

— И мою работу за меня никто не выполнит, — вторя им, сказал Восторг. – В мире еще так много несовершенства.

Друзья стояли в нерешительности. Им нужно было отправляться каждому в свою сторону, а они не смели двинуться с места, словно их что-то держало. Тогда слово взял Восторг:

— Друзья, я так рад, что встретил вас. Сейчас мы расстанемся, но знайте – как бы далеко мне не пришлось находиться, вам стоит лишь вспомнить о Восторге, и я тут же окажусь рядом. И все же наша первая встреча навсегда останется для меня особенно дорогой, поэтому очень хочется сохранить о ней какую-то память. Я предлагаю каждому поделиться частью своего дыхания. Когда три наших дыхания – три силы – сольются воедино, мы получим маленькое семечко. Потом из этого семечка вырастет прекраснейший цветок, подобного которому никогда не было раньше и не будет в грядущем. Этот цветок станет не просто символом, а живой реальностью нашего единства.

И Свет, и Красота охотно согласились. Они сделали, как предложил Восторг, и действительно в итоге получили крошечное семечко, не больше маковки.

— Но где же мы его поместим? – спросила Красота. – Место следует выбрать достаточно укромное, чтобы, пока цветок растет, грозные бури или чья-то недобрая воля не навредили ему.

— О, я знаю подходящее место для нашего семечка! – воскликнул Свет. – Оно достаточно укромное, хотя и находится у всех на виду. Но это не беда. Вы же знаете — мир слеп. Он рыщет повсюду в поисках счастья, а того, что творится перед собственным носом, не замечает. Так что наш росток будет находиться в полной безопасности. Когда же цветок наберет полную силу, то едва ли кто-то сможет навредить ему. Могущество его станет превыше всякого воображения.

Свет открыл друзьям, какое место он подобрал для семечка.

— Замечательно! – в один голос выказали свое восхищение Красота и Восторг. – Просто превосходный выбор! Лучшего придумать просто невозможно!

Как задумали друзья, так они и сделали. Шло время. Из семечка проклюнулся росток. Под неусыпной заботой Красоты, Света и Восторга он стремительно поднимался и, наконец, превратился в дивный цветок красоты столь необыкновенной, что невозможно отвести глаз, но хочется любоваться им целую вечность. И чем дольше на него смотришь, тем только восхитительней он становится с каждым следующим мгновением. Когда его подобные языкам пламени лепестки раскрываются, то начинает звучать волшебная мелодия и повсюду разносится необыкновенно изысканный аромат. Зовется этот цветок Лотос-Солнце. И его огненные лепестки, и аромат, и музыка будят нас от вековечной спячки, заставляя совсем по-другому взглянуть как на себя, так и на окружающий мир. Тогда вдруг мы начинаем видеть красоту во всем, куда бы ни устремилось наше око: и в шелесте листка, что качается на ветру, и в бескрайности голубого неба, и в полете птицы, и в улыбке искренних глаз. При этом все наше существо наполняется чистой радостью, которой мы, в свою очередь, хотим щедро делиться с другими. Лотос-Солнце обладает великой силой, которая способна зло превратить в добро, страх — в бесстрашие, сомнение – в уверенность, ложь – в правду, а ненависть – в любовь… Вот такая легенда, — подытожила королева фей свой рассказ.

— И это все? – недоуменно захлопал ресницами Старший, который рассчитывал услышать намного больше, или, вернее сказать, ожидал получить некую точную информацию, в которой бы четко говорилось, что надо сделать для спасения драконов. Вместо этого ему пришлось выслушать хотя и красивую, но совершенно непонятную, а потому, в его представлении, бесполезную легенду.

— Но нам до сих пор многое не ясно, — озвучил он замешательство, охватившее дракончика. — Хотя бы, например, почему драконы сейчас не получают от Солнечного цветка никакой помощи? – уточнил он.

-, что они Очевидно, потому не нуждаются в его помощи, — заметила Альцина. – А раз так, значит, лепестки цветка сомкнуты, мелодия не звучит и аромат не источается. Понимаешь, друг мой, Лотос-Солнце откликается лишь на непрестанный искренний зов, что идет из глубин нашего существа. Чтобы избавить наш мир от власти повелителя Сумрачного королевства и спасти драконов от гибели, тебе, Паки, и тебе, Чела, необходимо отыскать волшебный цветок и добиться того, чтобы спящий бутон раскрылся.

— Все это как-то туманно, — покачивая головой, по-прежнему пребывал в сомнении Старший. – Нет никакой определенности. Где растет это цветок? Как он выглядит? В легенде об этом говориться как-то вскользь, одними лишь загадками.

— Правда, королева Альцина, укажи нам верное направление, — развивая мысль соседней головы, подхватил Младший. – Чтобы времени понапрасну не тратить и лишнее ходить не пришлось.

Его обеспокоило то, что путешествие может затянуться. Хорошо, если цветок растет в долине. А если нет?! Он и без того за последние дни нашагался и набегался вдоволь. Безусловно, Младшего волновала судьба драконов, и он готов был послужить для их спасения. Но зачем же ради этого тратить сил больше необходимого?

— А еще лучше, если королева фей сама проведет нас к тому месту, где растет этот удивительный цветок, — открыто намекнул на совместное пожелание всех голов дракончика Средний.

— Нет-нет, это невозможно, – ответила королева. – Феи не испытывают нужды в Лотосе-Солнце. У нас и без того все хорошо. Мы веселы и беззаботны, а большего нам и не нужно. Это путешествие предназначено исключительно для вас двоих. Я же свою роль уже исполнила. Что касается дороги, ведущей к цветку, то у каждого она своя – иногда длинная, иногда короткая. Главное — при любых обстоятельствах полагайтесь только на свое сердце. Не на ум, поскольку он подозрителен и постоянно пребывает в сомнениях, не на эмоции, поскольку они ветрены и ненадежны. А на свое чистое, искреннее, трепетное, жаждущее сердце. Лишь одно оно сможет привести вас к Солнечному цветку . Если вы будете поступать так, как я вам говорю, то волшебный цветок почувствует, что в нем нуждаются. Он станет помогать вам. Проведет к цели сквозь любые трудности и преграды, убережет в минуты опасности. Да так уж наверняка неоднократно бывало? – лукаво улыбнулась Альцина, словно все перипетии минувших дней, что пришлось пережить Чела и Паки, были ей хорошо ведомы.

После этого королева фей жестом показала, что перерыв заканчивается и наступает время продолжить пение. Маленькие волшебницы вновь взяли в руки свои музыкальные инструменты. Но до того, как зазвучали первые ноты, Альцина подозвала мальчика поближе и сказала:

— Друг мой, если ты хочешь найти своего отца, то ступай к Серебряному озеру, вернее, к тому болоту, в которое оно превратилось. По велению Мара, болотник Маримор заманивает всех встречных людей в свои владения и держит там в плену. По слухам, у него сидит два человека, одного из которых зовут Тибо. Но хочу предупредить – будь осторожен и не слишком-то доверяйся Маримору. Он слуга Мара и при этом весьма предан владыке Сумрачного королевства. Однако всё же к болотнику можно попробовать найти подход. Его существо еще не прогнило до основания, не превратилось в труху. И еще, — от своих фей я наслышана, что в долине, то тут, то там, замечали весьма необычного вида существо: с лохматым хвостом, длинными, тонкими усами, кольцом в ухе и еще с подпалиной на боку.

— Это Барон! – обрадовался мальчик. – По всем признакам — это мой кот!

— Так вот, — продолжила королева фей. – Его ты тоже ищи у болота. В последний раз твоего кота видели именно там. Я попрошу деревья, чтобы они указывали тебе дорогу, ведущую к Серебряному озеру. Если будешь внимательно прислушиваться к звукам леса, то сможешь добраться быстро и без всяких помех.

Сообщив мальчику все, что она хотела, Альцина потянулась к своей арфе. Взяла ее в руки. Погладила столь нежно и заботливо, словно музыкальный инструмент был каким-то милым домашним любимцем. После чего, обращаясь к друзьям, коротко произнесла:

— Извините, но больше времени я вам уделить не могу. Сегодня мы уже спели 500 песен. И пока не скроется за горизонтом последний луч солнца, нам предстоит исполнить столько же.

Едва бархатный голосок королевы фей умолк, как сразу же полилась сладкозвучная мелодия 501-й песни.

 

 

 

 

Гл. 9

 

После того, как друзья покинули песенный праздник фей, дракончик заупрямился. Он категорически отказывался идти к Серебряному озеру. «Разве разумно по своей собственной воле бросаться в лапы Маримора и навсегда оказаться пленником его зловонного болота?» — оправдывался дракончик. А в том, что так и случится, Паки ничуть не сомневался. Наиболее упорствовал Старший. Остальные головы дракончика, пусть не столь категорично, но все же соглашались с ним. Чела всеми способами пытался уговорить дракончика. Он рассчитывал на поддержку Паки, поскольку совсем не знал здешних мест, а для того Фруктовая долина была родным домом. Но дракончик твёрдо стоял на своем:

— Все, что угодно, только не Маримор и его болото! – твердил он. – Если бы ты только видел это чудище, то уверяю, сам бы стал избегать с ним встреч. Лично для Паки хватило и одного раза. Кроме того, Маримор служит повелителю найрритов, а тот, в свою очередь, сделает все возможное, чтобы мы никогда не нашли Солнечный Лотос. Об этом предупреждала королева фей.

— Но мы ведь обещали помогать друг другу!? – сокрушался Чела. – А теперь что же выходит, все это были одни слова?

— Да пойми ты! – отчаянно взмолился Паки.- Это безнадежное дело! Ты мой самый близкий друг, и я готов для тебя сделать все, что только возможно. Но лучше погибнуть сразу, чем оказаться пленником Маримора. Потому что там, в болоте, не будет для нас жизни. Позеленеем оба от тоски, обрастем тиной и корягами, пропитаемся смрадом и станем такими же, как и сам Маримор. А Солнечный лотос?– продолжил он. – Если Паки пропадет, кто тогда спасет драконов? Это будет конец всему моему племени. Едва мы сунемся в это болото, то больше из него уже не выберемся.

Чела, в общем-то, понимал обеспокоенность дракончика и уже не осуждал его. Но сам определенно решил следовать к болоту. Несмотря на предостережения и королевы фей, и Паки, мальчик не мог свернуть в сторону, когда отец, наконец-то, совсем близко, да еще, как он понял, находится в беде. Друзья распрощались. Дракончик, гладя на удаляющуюся фигуру мальчика, очень страдал. Ему было жаль Чела. И себя ему тоже было жаль. Паки, словно в паутине, крепко запутался в своих мыслях, чувствах, страхах и никак не мог найти сил, чтобы разорвать стягивающие путы. Так пути дракончика и мальчика разошлись. Как же быстро позабыли они совет королевы фей – дорожить своей дружбой, полагаясь не на сомневающийся ум или изменчивые эмоции, а на свое чистое и верное сердце.

Чела двигался бесшумно, стараясь, прислушиваясь к шелесту деревьев. Благодаря этому до него ясно доносилось, как те шептали:

— Иди, иди. Это верная дорога, — когда мальчик двигался в правильном направлении.

Или:

— Нет, будь осторожен, эта дорога не верна! – когда он начинал сбиваться в сторону.

Путь показался мальчику не столь близким, как обещала королева фей. Возможно потому, что та привыкла летать по воздуху, где все можно делать довольно быстро и без особых препятствий. Чела же приходилось измерять все расстояние исключительно собственным шагом. Но вот под ногами захлюпало, а его нос учуял гнилостный запах болота. Деревья умолкли, больше не направляя мальчика.

— Очевидно, это и есть Серебряное озеро, — огляделся Чела. Все, что он видел, никак нельзя было назвать озером. Оно целиком заросло лишайниками и болотной травой. Здесь было сыро и мрачно. Очевидно, солнечный сет не часто заглядывает в эти неприветливые места. Мальчик понимал, что надо идти дальше, в глубину болота. Но, во-первых, он не знал дороги (деревья больше не могли помогать ему, а двигаясь наугад, было проще простого увязнуть в трясине), а во-вторых – Чела устал, замерз, поэтому хотел отдохнуть и согреться. Внимание мальчика привлек огромный серый покрытый мхом валун, который непонятно каким образом очутился в этом месте — разве только какой-то силач-великан прикатил его и бросил у края болота. Мальчик прикоснулся к валуну. Очевидно, в течение дня каменная глыба накапливала тепло, а теперь, под вечер, стала услужливо его отдавать. Чела решил, что это самое подходящее место согреться и набраться сил. Мальчик устроился у основания валуна и тут его слух уловил характерное, очень знакомое урчание. Боясь ошибиться, Чела приподнялся на цыпочках и вскинул глаза. Заметив того, кто издавал все эти звуки, мальчик едва сдержался, чтобы не завизжать от радости. Там, на самой макушке, согретый теплом валуна, подергивая тонкими, длинными усами, спокойно дремал Барон.

Разбуженный кот вяло приоткрыл глаза, посмотрел на сияющее от счастья лицо мальчика, кисло поморщился и в завершение недовольно пробурчал:

— Такой сон испортил. Тебе бы в сто жизней такого не увидеть.

Поскольку Барон все равно уже проснулся, ему захотелось похвастаться своими недавними грезами, а заодно еще раз посмаковать их перипетии.

— Снилось мне, словно нахожусь я во дворце, — завел он. – А вокруг все, как в сказке. Подстилка подо мной мягкая-премягкая. Тут и там игрушки разные лежат, чтобы, когда мне захочется, я мог поразвлечься. Но главное — куда ни кинь взгляд, всюду миски со всякой едой. Были там и сливки, и творог, и молоко, и многое-многое другое. В общем, все, что только не пожелаешь. А еще там был бассейн, а в нем рыбы плавает столько, что лапу не просунешь. И вся она такая большая, жирная, аппетитная и даже уже почищенная. Рыбешкам из нашего озера с той, что я во сне видел, даже не ровняться. И вот представь себе мое разочарование, когда благодаря тебе все это изобилие вдруг исчезло.

— Ох, Барон, Барон! – засмеялся мальчик. – Ты неисправим! Сны твои мне хорошо известны. Кажется, одни и те же повторяются из ночи в ночь. Лучше расскажи, где ты пропадал все это время.

— Да что рассказывать-то, — сладко потянулся кот, разминая затекшее тело. – После того, как Коробок намекнул на то, что меня могут съесть, я подумал: зачем искушать судьбу? Взял и скрылся с глаз. Только вот далеко уходить не стал. Просто держался на безопасном расстоянии, прячась в густой траве, за деревьями и кустами. Поэтому многое происходило на моих глазах. Был я и около пещеры, когда страшный ливень грянул. Сидел тогда на дереве и трясся от страха. Думал, или бушующим потоком меня сметет вместе с деревом, или охотники, что рыскали по ущелью, заметят. Но ничего, обошлось. Дерево устояло, а охотники прошли мимо. Вот только промок от ушей до кончика хвоста. Затем возник трехголовый дракон. Мне захотелось понаблюдать за ним, поскольку от драконов мы вообще не привыкли ждать чего-то хорошего. Ты же помнишь, что они сотворили с нашей деревней. А вот на ягодной поляне я уже собирался было объявиться, но тут вновь Коробок и Заяц нагрянули. Пришлось сидеть и не высовываться. А у Большого провала знаешь, кто камнепад устроил? – с недвусмысленным намеком спросил Барон.

— Неужели ты?! – отвисла челюсть у Чела.

— Да-а-а! – с упоением протянул кот, чрезвычайно гордясь своим поступком. – Но даже это все пустяки по сравнению с тем, что я недавно узнал.

Мальчик замер в ожидании того, что собирался сообщить Барон. А тот, сделав небольшую паузу, чтобы подогреть интригу, продолжил:

— С того времени, как мы расстались, я почти ничего не ел.

— Ох! – простонал мальчик. – Ты опять про еду завел.

— Да погоди ты! – недовольно отмахнулся Барон. – Дай договорить. Иначе ничего не узнаешь.

Мальчик пообещал больше его не перебивать, и кот продолжил:

— Так вот, за эти дни я так проголодался, что готов был вцепиться в собственный хвост и съесть его. Но хвост мне все-таки дорог, поэтому я принялся рыскать то тут, то там в поисках поживы. Та еда, что изредка попадалась мне на глаза, или убегала, или улетала, так что я совсем было отчаялся. В одном месте пожевал какой-то пренеприятнейшей на вкус травы, в другом нашел дохлого, вонючего жука и, несмотря на глубокое отвращение к подобной пище, заглотнул его. Вот, собственно, и все. Так я брел по лесу, пока не учуял запах болота. Я подумал: болото — это вода, вода — это рыба, рыба — это еда. Но с рыбой мне не повезло, зато удалось наловить разных насекомых, которых здесь оказалось вдоволь. Даже с наступлением ночи я не прекращал поиски пищи, как вдруг из темноты, где-то со стороны болот, до моих ушей стали долетать человеческие голоса. Казалось, разговаривали двое: одного из них называли Мышонок, а второго…

Барон вновь сделал паузу, чтобы еще более подлить масла в огонь.

— А второго звали Тибо! – наконец выдал он свой главный секрет. – Там, на болоте, находится твой отец!

— О, это мне уже известно – равнодушно, не так как ожидал Барон, воспринял известие Чела. — Королева фей обо всем рассказала.

— Королева фей!? – потерянно повторил кот, раздосадованный тем, что его опередили.

— Да, она самая, — подтвердил мальчик. – А еще она сказала, что мой отец находится в плену. Поэтому, я считаю, мы просто обязаны прийти ему на выручку. Теперь давай подумаем, как это сделать. Ведь перед нами болото. Сунемся ещё не туда и потонем.

Опасения мальчика имели под собой почву. Ни дорог тебе, ни даже самой узенькой тропки. Куда ни кинь взгляд – одни лишь серые, мрачные, непролазные топи. Кажется, только безумцы, не зная пути, могли ринуться в эту гибельную прорву.

— Я в болотах не разбираюсь, – буркнул вдвойне раздосадованный Барон. Мало того, что его новость уже устарела, так еще заставляют лезть в грязную, мокрую, дурно пахнущую жижицу. – И учти — лапы мочить мне ни к чему, — заметил кот. – Ты же знаешь, кошки и коты, хотя и умеют плавать, но они существа сухопутные, плюс к тому — чистюли. В воду или грязь без особой надобности не лезут. Построй лодку или что-то вроде того, так и переправимся.

— Нет, — грустно вздохнул Чела. — Лодка здесь не поможет. Болото – это тебе не озеро или река. Как ни крути, а придется двигаться своим ходом.

 

***

В это же время в самой сердцевине непроходимых топей, в царстве лягушек, пиявок и комаров, разговаривали двое. Их голоса звучали под сопровождение отвратительного утробного клокотания, что возникало под воздействием ядовитых газов, которые время от времени вырывались из темных бездонных глубин трясины.

— Меня прислал наш повелитель, — произнес один из них, существо крошечного росточка. – Он приказывает тебе хоть силой, хоть лукавством схватить мальчишку и молодого дракона и удерживать до тех пор, пока за ними не явятся слуги повелителя. Хочу предупредить, что свирепые найрриты уже покинули пределы сумрачного королевства. Быстрее ветра мчатся они на огнедышащих скакунах, что сотворены из клокочущей в недрах земных магмы, и уже к завтрашнему полудню прибудут на место. К этому сроку ты должен быть готов передать им обоих пленников.

— Уже завтра?! – испуганно пробухтел второй собеседник, существо большое, бесформенное, серо-зеленого цвета. – Но времени ведь совсем мало! Что же можно сделать за столь короткий срок? Умоляю тебя! – взмолился громила. – Попроси повелителя дать мне хотя бы три дня!

— Да ты, я вижу, окончательно протух в своем болоте! – не поверил своим ушам первый. – Кто же осмелится приблизиться к великому владыке с подобной просьбой, если ему, конечно, жизнь дорога?! Я, к примеру, со своей расставаться не собираюсь. Тебе следовало бы знать, что веления Мара либо беспрекословно исполняются, либо… Впрочем, давай лучше о хорошем, — поспешил отогнать дурную мысль коротышка, и продолжил:

— Если владыка будет доволен нашей работой, то меня он обещал сделать королем горного народца гротников.

Воспоминание о данном владыкой Сумрачного королевства обещании заставило губы Калиски растянуться в сладкой улыбке. А затем, под воздействием нахлынувших вдруг грез, гротник добавил:

— А может, и королем пещерников тоже.

Одним из двух беседующих на болоте был тот самый гротник, который стал невольным свидетелем встречи в пещере Паки и Чела, который подслушал их разговор, и который решился передать полученные сведения Мара. С того момента, как он покинул место своей ссылки, облик Калиски заметно изменился. Одет он был уже не в прежние лохмотья, а в новый, дорогой костюм. На нем был синий камзол с блестящими застежками, такого же цвета штанишки и колпак, а на его ногах красовались отлакированные туфельки с золотыми пряжками. Не менее значительно изменилось и выражение лица Калиски. Там уже не просматривался беспросветный, изматывающий страх, как прежде. Напротив, его лицо излучало уверенность, силу и лощеное тщеславие. Впрочем, все это было поверхностное впечатление от маски, которую нацепил на себя гротник после того, как приобрел могущественного покровителя. В глубине своего существа он по-прежнему оставался слабым, трусоватым и сентиментальным.

— А вот тебе велено передать, — продолжил Калиска, отложив на время в сторону свои сладкие грезы, — что это испытание станет последним и решающим. Если воля владыки будет в точности исполнена, тогда ты получишь все, о чем так долго мечтал. Повелитель вернет Серебряному озеру его первозданный вид. Но если мы не справимся, – не преминул уточнить гротник, – если посланники Мара явятся и не увидят мальчишку с дракончиком… догадайся, что они тогда с нами сделают! Соображаешь?! Тебя они расколотят на мелкие гнилые щепки и смешают с тем, что останется от меня! Никому не пожелаю испытать гнев свирепых найрритов.

— Что же делать?! – беспомощно застонал Маримор, который, собственно, и был вторым собеседником. – Как остудить гнев демонов?

В ответ Калиска протяжно зевнул, так, словно дело идет не о жизни и смерти, а о каких-то совершенных пустяках, после чего резонно заметил:

— Для этого мы должны предложить им то, что они желают получить, то есть мальчишку и дракона.

— Но где же их взять?! – вопрошающе воскликнул болотник, одновременно удивляясь беспечности самого гротника.

— Об этом не стоит беспокоиться, – хихикнул Калиска. – Разве ты не слышал, о чем недавно шумел лес? … Нет?! А еще духом природы называешься.

— Но я же из водных духов, – принялся оправдываться Маримор. – Растения мне неподвластны, разве только мхи, лишайники да болотная трава.

— Раз так, тогда слушай, — приняв важный вид, взялся делиться важными сведениями гротник. – Мне удалось подслушать, как деревья шептали друг другу, что в направлении твоего болота движется человек… мальчик. Думаю, это как раз тот самый, который нас интересует. О дракончике деревья не упоминали, но я полностью уверен, что Паки тоже должен быть с ним.

Заслышав обнадеживающую новость, болотник весь затрясся, выражая тем самым ликование, да так сильно, что в воздух поднялось целое скопище злобных, жалящих насекомых, которые до того прятались среди обильно произрастающей на теле Маримора растительности: тины, мхов и водорослей.

— Что ты делаешь! – истерически заорал Калиска, с ужасом поглядывая на гудящее над ним облако. Гротник был так мал, что эти кровососущие твари казались ему настоящими чудовищами. При желании любой из них мог бы легко проткнуть Калиску своим хоботком, словно саблей, и высосать из него всю кровь.

— Немедленно прекрати трястись! – продолжал вопить гротник, прячась от нависающей над ним угрозы. – Убить меня хочешь! Не забывай – я посланник Мара! Если хоть один из этих кровососов приблизится ко мне, ты ответишь за это перед повелителем!

Маримор выполнил требование Калиски. Летающие насекомые, которые до полусмерти напугали гротника, вскоре вновь скрылись в многочисленных щелях и трещинах болотного облачения водяного духа.

— Так-то лучше, — облегченно вздохнув, произнес Калиска, когда угроза полностью миновала. Бедолага перетрусил так сильно, что его крошечное сердечко, казалось, готово было вот-вот выскочить из груди. Поэтому гротнику пришлось немного подождать, пока трепетный моторчик успокоится и наладит обычный ритм, после чего Калиска продолжил:

— Мы приветливо встретим мальчишку и дракончика, так, словно это самые дорогие и желанные гости. Пока они будут соображать, что к чему, постараемся затащить их подальше, в самую непролазную часть болота, откуда выбраться самостоятельно они уже не смогут.

— Посадим в подземелье, – вторя ему, заискивающе подхватил Маримор, и сразу уточнил: — Чтобы наверняка было.

— А у тебя и подземелье есть? – удивился Калиска.

— Имеется, — шепотом, озираясь по сторонам, подтвердил болотник, так, словно он опасался быть подслушанным.

— Только об этом мало кто знает. У меня там уже сидит парочка пленников, и я думаю, еще для двоих местечко найдется.

 

***

Чела брел по пояс в илистой, вязкой жидкости, для верности прощупывая дно длинным деревянным шестом. Чем дальше мальчик продвигался вперед, тем все труднее ему давался каждый следующий шаг. Словно бы там, внизу, кто-то ухватился за его ноги, держит, не отпускает, оказывая с каждым разом только все более неистовое сопротивление. Барон, который категорически отказывался пачкать свои лапы, настоял на том, чтобы, как обычно, Чела взял его к себе на плечи. Кот сидел наверху и, словно капитан корабля, отдавал команды о том, куда следует ступать, а куда нет. Трясина, что раскинулась повсюду, куда только не кинь оком, была подобна живому существу. Казалось, она открыто, торжествующе злорадствовала, наблюдая за мучениями забредших в ее пределы нерадивых путников, беспрестанно изрыгая из своих недр всевозможные жуткие звуки. Она то ухала, то булькала, то выла, то скрежетала.

— И зачем ты в эту сторону полез! – заверещал кот, когда до него, наконец, дошло, что дальше хода нет.

— Но ты же сам указал, что сюда идти надо! – оправдывался мальчик, в свою очередь, обвиняя Барона в невнимательности. Впрочем, любые споры теперь уже были бессмысленны. Чела окончательно увяз на одном месте, всё же продолжая совершать попытки то вернуться назад, то продвинуться вперед или в сторону. Эта возня ещё больше усугубила их положение, поскольку с каждым следующим движением они только все глубже погружались в бездну. В какой-то момент борьбы за свою жизнь мальчик вдруг почувствовал, как нечто острое уткнулось ему в спину. Чела подумал, что это Барон обезумел от страха и сильнее обычного выпустил свои коготки. Но тут со сторон раздался глухой, утробный голос незнакомца:

— Быстро хватайтесь, не то вас вовсе засосет!

Мальчик обернулся и увидел прямо перед собой облепленную водорослями корягу, которую неизвестный весьма вовремя протянул. Не заставляя себя уговаривать, Чела тут же ухватился за нее обеими руками. Едва мальчик это сделал, как неведомая сила с поразительной легкостью выдернула его вместе с котом из цепких объятий трясины. Обретя долгожданную свободу, Чела хотел было поблагодарить своего избавителя, но когда он посмотрел на него, то буквально опешил. Слова, словно ость, застряли в глотке мальчика, не желая выходить наружу из своего убежища. Поражало в нем все. Во-первых, это было какое-то бесформенное существо, целиком облепленное тиной и свисающими до земли водорослями. За густой растительностью не было видно ни рта, ни глаз — ничего. Во-вторых, то, что мальчик принял за корягу, в действительности оказалось ничем иным, как невероятного вида и возможностей рукой. У незнакомца она была всего одна, левая. Правая же вовсе отсутствовала. И что было наиболее удивительным в этой руке, так это то, что она могла вытягиваться и вновь складываться по желанию ее владельца. А еще Чела обратил внимание на маленького человечка в синем камзоле. Он стоял на макушке однорукого существа и, сняв с головы крошечный колпачок, то и дело учтиво раскланивался.

— Меня зовут Калиска, — не переставая раскланиваться, представился маленький человечек. – Я происхожу из горного народца. А это, — гротник топнул ножкой в лакированной туфельке, тем самым давая понять болотному духу, чтобы он тоже поклонился, – это смотритель здешних мест Маримор. Он принадлежит к роду Лимнад. Хочу вас уверить, — продолжал Калиска, — что и я, и мой спутник -ваши искренние друзья и почитатели, которым вы целиком можете довериться.

— Лимнады?! Что за Лимнады такие? – поинтересовался Барон, спрыгивая на землю. Неожиданная встреча на болоте кота ничуть не смутила. За то время, что ему довелось провести во Фруктовой долине, он отвык чему-либо удивляться.

— Так называют хранителей озер и прудов, — с достоинством пояснил Маримор, гордясь тем, что принадлежит к уважаемому в этих местах виду.

— А еще топких болот, — подхватил Калиска, своим уточнением только раздосадовав обвешанное водорослями существо.

Вообще-то можно было заметить, как по лицу гротника пробежала тень недоумения и озабоченности. Это случилось в тот миг, когда вместо ожидаемого дракончика Паки, перед ними предстало странного вида существо: на четырех лапах, лохматое, с длинным пушистым хвостом и тонкими, торчащими в разные стороны усами. Это был тяжкий удар по надеждам гротника и серьёзная промашка перед повелителем. Кого они теперь предъявят свирепым найрритам?

— А где же наш друг и любимец всей Фруктовой долины, знаменитый дракончик Паки? – спросил гротник, нарочитой любезностью прикрывая свой подлинный интерес. – Едва мы с Маримором заслышали о том, что наше скромное, всеми забытое болотце собираются посетить столь важные гости, как тут же поспешили на встречу. Но все же мы надеялись, что наш общий знакомый Паки также будет с вами. Ведь даже в самые дальние пределы уже проникли слухи о невероятных событиях, которые произошли в долине за последнее время. О событиях, что не знают себе подобных, в результате чего сложилась дружба между человеческим существом и юным драконом.

Заведя этот разговор, Калиска поступал опрометчиво. И его любопытство, и хорошая осведомленность легко могли вызвать подозрения. Странным выглядело то, что они с болотником ожидали появления гостей, хотя о том, что мальчик направляется к Серебряному озеру, знали совсем немногие. Но Чела, которого только что едва не поглотила бездна трясины (не подоспей вовремя Маримор), пропустил мимо внимания оплошность гротника. Мальчик откровенно признался, что Паки с ними нет, и причиной тому разного рода страхи и опасения дракончика, которые сам Чела теперь считает целиком надуманными. О том, что переживания дракончика были напрямую связаны с Маримором, мальчик умолчал, поскольку не хотел нанести обиду хозяину болота, которому к тому же был обязан своим спасением.

— Здесь только я и мой кот. Ох! – спохватился Чела, ругая себя за рассеянность. – Что же это мы с тобой, Барон!? Не представились! Не поблагодарили своих спасителей за помощь!

— Пустяки! — замахал ручками Калиска. – Не нужно никакой благодарности. Напротив, это мы должны быть благодарны за то, что такой значительный гость согласился принять наши скромные услуги. Великая слава гремит по долинам синих гор об отважном герое по имени Чела! Повсюду только и слышно, как превозносятся его непревзойденные подвиги. Впрочем, кто бы что ни говорил, они все равно не смогут оценить их по достоинству. Только мы с Маримором, ваши верные слуги и почитатели, знаем вам настоящую цену.

Когда гротник выдавал очередную порцию хвалебных возлияний, он старался это делать со всей подобострастностью и прислужливостью, которым его только научила придворная жизнь в подземном мире. И все же, несмотря на хорошо отточенное мастерство, Калиска не смог полностью скрыть в своих глазах искорки лукавого блеска. Но ни Чела, ни славящийся своей проницательностью кот Барон, ни даже присутствующий здесь хранитель болота Маримор не смогли догадаться, что под настоящей ценой гротник подразумевал ту, которую готов был заплатить повелитель сумрачного королевства. После предварительной бомбардировки восхвалениями Калиска, наконец, приблизился к главному и выступил с предложением:

— Если дорогие гости не побрезгуют нашим гостеприимством, то мы хотим пригласить вас проследовать в одно укромное, приятное местечко. Там вы сможете отдохнуть, обсохнуть, привести в порядок свою одежду. Поверьте, вы останетесь довольны. Я уверен, у нас найдётся немало такого, чем мы с Маримором сможем вас приятно удивить.

— Где уж тут брезговать, – выскочил вперед Барон. – После болота теперь любая хижина покажется дворцом. Выбирать не приходиться. Отдохнуть и привести себя в порядок как раз самое время. Моя шерсть слиплась и ничем не отличается от болотной тины – такая же грязная и плохо пахнет.

— В общем-то, я тоже согласен, — сказал мальчик, что совершенно ошалел от комплиментов. – Только вот непонятно, как мы пойдем дальше? Кругом сплошная трясина.

— Об этом не стоит беспокоиться, — учтиво заверил их болотник и коснулся сучковатой рукой поверхности трясины. Тут же из темных глубин, одна за другой, урча и пыхтя стали подниматься бурые мохнатые кочки, образуя вьющуюся на водной поверхности дорожку.

— Смело ступайте по кочкам, — посоветовал Маримор. – Только смотрите, не вздумайте шагнуть в сторону! Иначе вас вмиг затянет, и тогда даже я не смогу помочь. В этих местах трясина не имеет дна.

 

 

Гл. 10

 

Необычная тропа привела путников к затерянному среди топких болот кусочку суши, по которому уже можно было ступать смело, безо всякого опасения стать жертвой бездонных глубин.

С первого же взгляда это место не произвело на Чела хорошего впечатления. Здесь было мрачно и неприветливо. Таких деревьев, что увидел он на болотном островке, мальчик не встречал больше нигде. Все они были какие-то корявые, низкорослые, со сморщенной, облупленной корой, и своим внешним видом более всего походили на дряхлых, сгорбленных старичков. Немалая их часть лежала поваленной, образовывая повсюду труднопроходимые заторы. Остатки стволов в этих скоплениях под действием времени и постоянной сырости превратились в обычную гнилушку. Дышалось тяжело. Над поверхностью земли стелился густой туман, что сползался сюда со всех окрестных болот, при этом всепроникающая сырость пробирала буквально до самых косточек. Несмотря на всю неприглядность картины, Чела был рад, что наконец-то ступил на твердую почву.

— Как же здесь противно, — поморщился кот, который не любил скрывать своих чувств и говорил все прямо, без прикрас. – Неужели в такой мокроте еще кто-то может жить? Ни дворца, ни даже хоть сколько-нибудь приличного жилища нигде не видно.

— Я здесь живу! – оскорблено буркнул Маримор.

По правде говоря, болотник сам недолюбливал ту обстановку, в которой вынужден был находиться. Он постоянно с ностальгией вспоминал то счастливое время, когда на месте нынешнего болота плескалось замечательное Серебряное озеро, которое пользовалось заслуженной славой как самое прекрасное во все долине. Но все же, несмотря на глубокую неприязнь к своим нынешним условиям, Маримор болезненно воспринимал, когда посторонние критиковали его обиталище.

— Извините, Барон не хотел вас обидеть, — поспешил исправить положение Чела, одновременно легонько пнув своего кота за то, что он позволил себе лишнего. – Просто действительно непонятно, где же ваш дом? Не можете же вы жить под открытым небом?

— Еще как может, — ответил вместо Маримора гротник. — Болотники прекрасно чувствуют себя среди природы и не нуждаются в домах.

— В самом деле? – ища подтверждения сказанному, поинтересовался мальчик.

— В общем-то, да, — согласился болотник. – Вся окружающая природа — мой дом. Вот только если бы не этот зловредный туман. – прокряхтел с досадой Маримор. – Он меня совсем измучил. От постоянной сырости на мне уже скоро грибы расти начнут. Я ведь из озерных духов, и болотный климат, по правде говоря, плохо переношу. А насчет жилья беспокоиться не стоит, — продолжил он. – Здесь оно найдется. Пойдемте, я покажу место, где вы сможете хорошенько отдохнуть после длинной дороги.

Мальчик двинулся было за болотником, но тут резко остановился.

— Погодите! – спохватился он. – Я ведь главное упустил! Собственно то, ради чего здесь оказался. Мой отец — я искал его по всей долине, пока вот, совсем недавно, от королевы фей не узнал, что он томиться в плену, где-то на этом болоте. Если это так, то я прошу тебя, Маримор, пожалуйста, позволь мне встретиться с ним!? Мы не виделись целых три года. Ты даже не представляешь, как это долго. Все это время я только и мечтал о том моменте, когда мы снова сможем быть вместе.

Мальчик обращался с такой искренностью в глазах и надеждой в голосе, что не только сердце гротника, которого самого судьба надолго разлучила с семьей, но даже одеревенелое, покрытое мхом и плесенью сердце Маримора готово было дрогнуть. Готово было, но не дрогнуло, поскольку оба, и гротник, и болотник, тут же вспомнили о повелителе Мара и той награде, которую он со всей щедростью обещал каждому из них в случае, если они справятся со своим заданием. Вспомнили они также и о свирепых найрритах, которые, без сомнения, разделаются с обоими, если воля владыки Сумрачного королевства не будет исполнена.

— Очевидно, королева фей что-то напутала, — принялся выкручиваться Калиска. – Знаешь ли, феи иногда тоже ошибаются. Маримор не держит пленников. Вспомни – он вытащил тебя из трясины и тем самым спас от верной гибели!

— Ко мне в гости захаживают разные существа, — подхватил Маримор. – Попадаются среди них и люди. Но все они приходят по доброй воле. Возможно, среди моих гостей был и твой отец. Идем, идем! – настойчиво поманил он мальчика. – Не здесь, в другом, хорошем и уютном месте поговорим об этом. Мы с Калиской охотно поможем вам, расскажем всё, что только знаем, без утайки.

Поддакивая, гротник приветливо улыбнулся, всем своим видом демонстрируя, что всячески готов к услугам.

Воспрянув духом, мальчик согласился, и они все вместе проследовали к выложенному из серых камней пригорку, что выделялся своей куполообразной выпуклостью среди окружающих низинных пейзажей. Маримор отворил тяжелую, почерневшую дверь, которая прикрывала вход внутрь подземелья.

— Проходите, проходите, — вежливо предложил Калиска. – Там вы сможете отдохнуть, а заодно поговорить обо всем, что вас интересует.

Место, куда приглашали Чела, показалось ему подозрительным. Оно, скорее, напоминало погреб или темницу, но никак не нормальное жилище. Впрочем, так это казалось снаружи, возможно, внутри картина была повеселее. Кроме того, предвкушение того, что сейчас он узнает новости об отце, притупило у мальчика всякое чувство осторожности. Как только Чела и кот шагнули через порог, дверь моментально захлопнулась и загремел засов. Подземельем овладела кромешная тьма.

— Что вы делаете?! – закричал мальчик, барабаня в закрытую дверь. – Немедленно выпустите нас!!

— Напрасно шумите, — засмеялись довольные прокрученным дельцем прислужники Мара. – Вам здесь недолго сидеть, одну ночь разве что. А завтра за вами придут. Свирепые найрриты, слуги повелителя Сумрачного королевства уже в пути.

— Да как вы смеете! – что силы заверещал Барон. – Я потомок благородного рода и требую к себе почтительного отношения! Вы ответите за свое вероломство! Эй ты, коряга зеленая! И ты, коротышка! Немедленно впустите нас! Слышите?! Откройте дверь — я вызываю вас на поединок!!

Несмотря на старание, все попытки мальчика и кота вырваться на свободу были безуспешными. Никто и не думал выпускать их. В ответ из-за двери лишь донеслось:

— Можете вопить, угрожать, обзывать нас, сколько угодно. Все равно не откроем. За мальчика и трехголового дракончика Мара обещал щедрую награду.

— Но я ведь не дракон! И тем более, не трехголовый! – возмущенно бросил Барон. – Вы что, слепые и считать не умеете?!

— То, что ты не дракон, нам хорошо известно, – донеслось снаружи. – И три головы от одной мы тоже отличить умеем. Но иного выхода у нас просто нет. Сейчас самое главное — выиграть время. Найрриты — безжалостные существа, одновременно славящиеся своим тупоумием. Они потребуют двух пленников и не уйдут, пока не получат свое. А где же нам взять дракончика, если его попросту нет? Вот мы и подсунем им, наряду с мальчишкой, это причудливого вида существо. Посланники Мара никогда не видели Паки и по своей глупости не заметят подмены. А пока там разберутся, что к чему, мы сами изловим дракончика и преподнесем его повелителю как очень ценный дар.

— Безобразие! – не находя других слов, выдал Барон, после чего беспомощно опустился на пол.

— Снова закрыли, — грустно констатировал мальчик. – Совсем как тогда, в рыбацком поселке, помнишь, когда староста посадил меня под замок.

— Тогда было не так, — заметил кот. – Тебя староста запер, но я-то оставался на свободе, и ценой утраты своего любимого клыка смог открыть замок. Сейчас же мы по одну сторону. Тут даже хоть все зубы переломай, все когти сотри – не поможет.

— Я снова поступил как маленький ребенок, — принялся укорять себя Чела. – Какой толк, если бы мы даже выбрались из подземелья! Кругом непроходимое болото! Оно надежней любых стен и замков. А ведь Паки предупреждал, что Маримор служит Мара. И королева фей просила меня быть осторожней и не слишком-то доверять болотнику. Нас затянули в ловушку по моей вине, чуть-чуть польстили, так я сразу и голову потерял.

Сопереживая мальчику и одновременно для того, чтобы хоть как-то его утешить, Барон, не спеша, подошел и положил свою мохнатую голову ему на колени.

— Да я тоже хорош, — произнес кот. – Всегда полагался на свое чутье, а тут сплоховал, не смог разгадать наиподлейшего коварства. Но что уж теперь убиваться. Давай лучше разведаем, куда ведет подземелье. Возможно, нам посчастливится найти другой выход.

С того времени, как их заперли, глаза Чела несколько попривыкли к темноте. Тот незначительный свет, что пробивался сквозь щели в дверях, давал возможность разглядеть, что от места, где они расположились вместе с Бароном, вниз подземелья вели ступеньки. Они были высечены прямо в породе и то ли от слабости самой породы, то ли от постоянного использования, находились в плачевном состоянии. О том же что находилось за чертой видимости, можно было только гадать, поскольку там, в глубине, царил кромешный мрак.

— Пустая затея, — отмахнулся мальчик. – Там темно, хоть глаз выколи. Не двигаться же нам на ощупь. Кто знает, куда ведут эти ступеньки. Может, к другому выходу, а, может, к еще худшим неприятностям. К тому же в темноте легко потеряться.

— Вообще-то тебе следовало бы знать, что все коты и кошки хорошо видят как днем, так и ночью, – укоризненно произнес Барон. – В этом деле положись на меня. И вот что я предлагаю — ты будешь нашими ногами, а я глазами.

— Как это? – захлопал ресницами Чела.

— Очень просто, — взялся пояснить кот. – Я залезу к тебе на плечи (с высоты мне будет удобней), а ты будешь двигаться вперед согласно моим указаниям. Так мы не потеряемся и спокойно сможем обследовать всё подземелье.

— Значит, я иду, а ты глядишь в оба? – задумался мальчик.

В знак того, что Чела понял все верно, кот, словно рычаг, вертикально выпрямил свой пообтрепанный за время путешествия хвост, а заодно принялся подергивать усами, что он обычно делал, когда был доволен собой.

— Ну ладно, — согласился мальчик. – Залезай уж. Ты и без того на мне всегда ездишь. Так, может, хоть на этот раз это будет с пользой для нас обоих.

Тоннель, ведущий вниз подземелья, был такой ширины, что расставив руки в стороны, Чела своими ладонями свободно упирался в покрытый капельками влаги земляной свод. Возможность держаться руками добавила ему устойчивости, но все же непроглядная темнота, невнятные советы Барона и скользкая, неровная поверхность под ногами создавали значительные трудности. Двигаться приходилось не спеша, с большой осторожностью. Любой неудачный шаг мог привести к тому, что они кубарем полетят вниз. В определенный момент спуска мальчику послышалось, будто бы из глубин подземелья доносится какой-то шум. Барон сказал, что до его ушей тоже долетели посторонние звуки, но кто или что стало источником этого шума, кот не знал, поскольку его глаза не видели ничего необычного. Поскольку странный звук больше не повторялся, они двинулись дальше. По ощущениям мальчика с начала спуска прошло порядочное количество времени, а края бесконечному ряду ступенек все не наблюдалось. Тогда Чела принял решение чуточку ускориться, тем более, что и Барон постоянно его подгонял, ругая за чрезмерную медлительность. Скользкая поверхность обманчива и ненадежна, тем более, если проявляешь поспешность. Не удивительно, что Чела потерял равновесие. Его ноги заскользили по влажному грунту, и они с Бароном лихо понеслись вниз, считая по дороге каждый бугорок.

— О-ох! – застонал кот после того, как веселое путешествие закончилось. – Славно прокатились. Я же тебя предупреждал – осторожней!

Чела, отирая ушибленные места и посмеиваясь над своим положением, заметил:

— Да, а мне показалось, ты говорил совсем другое… Впрочем, прокатились мы действительно неплохо. Главное — быстро. Надо было с самого начала садиться на мягкое место и съезжать.

— Да-да, так даже неплохо получается, — неожиданно в разговор мальчика и кота вклинился посторонний голос, что донесся из темноты. – Я всегда это утверждал. Вместо того, чтобы понапрасну терять время, отмеряя каждый шаг, и трястись над тем, как бы не упасть — садись себе и смело скользи вниз. Вдоль всего спуска, за исключением кромок у самых стен, от ступенек не осталось и следа. Теперь это уже не лестница, а самая настоящая скоростная горка. Так что прокатиться можно быстро и, к тому же, весело. Хоть какое-то развлечение в этом унылом подземелье.

— Но это если спускаться – сотрясая звучанием воздух подземелья, прогремел низкий бас. — А если мне, к примеру, наверх подняться надо? Как же тогда? Как я это сделаю, если вы и без того разбитую лестницу в скользкую горку превратите?

— Вполне можно подняться, — ответил первый голос. – Как я говорил, вдоль самых стен ступеньки в более или менее приличном состоянии. Если держаться одной из сторон прохода, то все легко получится…

Голос одного из говорящих показался Чела настолько знакомым и близким, что по телу мальчика пробежала дрожь, а его сердце учащенно забилось.

— Кто здесь? – спросил он скорее машинально, практически не сомневаясь в том, что очень хорошо знает по крайней мере одного из узников подземелья.

— Не беспокойтесь, вам нечего бояться, — последовало в ответ. – Нас здесь всего двое…

— Теперь уже четверо, — уточнил низкий голос. – Если судить по тому, что мы слышали.

— Да, четыре человека, — согласился первый, после чего обратился к новоприбывшим:

— Возможно, для вас это прозвучит невежливо, но мы с Мышонком очень рады тому, что нашей компании прибыло. Около трех лет — точнее сказать не можем, поскольку потеряли отсчет времени — мы не разговаривали с другими людьми…

— Извините, что перебиваю, — взялся прояснить ситуацию Барон. – Просто здесь закралась некоторая неточность. Видите ли, я, в некотором роде, не совсем человек. Вернее сказать — совсем не человек. Я – кот, и притом очень знатного происхождения. А вот Чела — действительно, самый настоящий человек. Так что если говорить точно, нас здесь четверо: один кот и еще три человека .

— Чела?!– взволнованно переспросил голос из темноты. – Моего сына так зовут. Я его не видел с тех самых пор, как оставил родные края. Мой мальчик был тогда совсем юным (ребёнок). А сейчас? … Он, наверное, сильно изменился за это время, повзрослел.

Наполненные печалью слова Тибо, пронзив тьму подземелья, вошли в самое сердце мальчика. В груди Чела все горело, плясало и трепетало от радости. Любым сомнениям и колебаниям был положен конец. Удивительно, как он сдержался, чтобы не вскрикнуть в столь драматический момент. Вместо этого, сдерживая мощный порыв изнутри, Чела лишь произнес:

— Я действительно изменился, отец.

— Что! Ты сказал «отец»?! – срывающимся голосом воскликнул человек из темноты. – Какой замечательный день! Я чувствовал, что сегодня должно произойти нечто особенное. Мое сердце предсказывало это. Здесь темно, и я не вижу твоего лица, мой мальчик… но нет… нет никаких сомнений — это Чела! Это мой сын! …

 

 

.

Гл. 11

Когда сидишь в подземелье, очень легко потерять ощущение времени. Ты думаешь, что еще вечер, а между тем царица-ночь уже вовсю несется по небосклону на своей колеснице, накрывая густо усыпанным яркими звездами шлейфом весь мир, от горизонта до горизонта. Тем более незаметно течет время, когда после трех долгих лет разлуки встречаются отец и сын. За такой срок всегда накопится немало того, о чем захочется поговорить. Среди прочего, Чела поведал отцу о тех событиях, что вынудили его покинуть рыбацкий поселок и в конечном итоге привели на затерянный среди гнилых болот островок. История сына глубоко затронула сердце отца. Он очень искренне стал просить прощения у своего мальчика за то, что оставил его одного, по сути, бросив на произвол судьбы. Отец признался, что постоянно жалел о том своем поступке и молил судьбу даровать ему встречу с сыном. При этом никакой весточки о себе он отослать не мог, поскольку был отрезан от остального мира. Таинственное послание, которое слышал мальчик в рыбацком поселке и которое так его взволновало, определённо пришло от кого-то другого, настолько могущественного, что даже вольный ветер взялся быть для него посыльным. О том, кто бы это мог быть, никто из сидящих в подземелье сказать не смог. Сам Чела чувствовал, что вся эта история каким-то образом связана с Солнечным цветком. Но вот каким? Ответ на эту загадку еще предстояло открыть. А пока мальчик пребывал в догадках, люди завели разговор о Мариморе. Выяснилось, что болотник обычно не запирает людей в подземелье. Делает он это в исключительных случаях, а так — пленники свободно могут выходить на поверхность и гулять по болотным тропам, сколько им заблагорассудится. Впрочем, их воля ограничивалась теми пределами, за которыми начинались непроходимые топи. Единственная возможность выбраться на «большую землю» — это построить дорогу прямо поверх болота. Задача непростая, но вполне выполнимая. Тибо сказал, что они уже работают над этим. К счастью, материалов для строительства на островке в достатке. Помогает им и небрежность самого надзирателя. Маримор абсолютно уверен в невозможности побега пленников, поэтому-то и не слишком старательно за ними следит. Его вообще часто не бывает на островке, поскольку он постоянно блуждает где-то, осматривая свои владения. Несмотря на это, работать люди решались либо под прикрытием густого тумана — а такие дни здесь выпадали нередко — либо по ночам, когда звезды и луна давали достаточно света. Чтобы их замысел не был раскрыт, они маскировали свое сооружение, присыпая его сверху землей, покрывая мхом, травой, болотными цветами и водорослями. Благодаря этому выложенные на поверхности болота бревна сложно было разглядеть на фоне общего однообразно-унылого пейзажа. И Маримор в самом деле не замечал, как под его собственным носом пленники готовят побег. В этом было мало удивительного. Работа надзирателя была ему не по нутру. Он исполнял ее по воле повелителя сумрачного королевства в надежде однажды получить за свое усердие желанную награду. Во всем своем существовании слабым утешением для Маримора были лишь случайные странники, которые иногда объявлялись в окрестностях его владений и которых ему удавалось завлечь на свое болото. Делал он это не только из желания угодить повелителю, но и потому, что надеялся таким образом хоть как-то скрасить свое одиночество. Из откровений болотника стало известно, что на месте нынешних топей когда-то лежало живописное озеро, которое все называли Серебряным. Это имя оно получило благодаря большим белоснежным лилиям, что сплошным серебристым ковром устилали его безмятежную водную гладь. Это был несравненной красоты плавучий сад, которым сам Маримор как его владелец и хранитель чрезвычайно гордился. В те времена маленькие феи регулярно устраивали веселые игры на этих просторах. Они обожали прыгать с цветка на цветок, лишь слегка касаясь носочками нежных лепестков. А еще Маримор собственноручно изготавливал из листьев растений лодочки, и феи с удовольствием катались на них, скользя по лёгким волнам. И даже с наступлением вечера многие из маленьких волшебниц не улетали прочь, а оставались на озере, устраиваясь на ночлег в бутонах белоснежных цветов. Все это исчезло ошеломляюще быстро. Неожиданно озеро обмелело, заросло и превратилось в болото. Не стало белоснежных цветов, улетели феи. От былой красоты и великолепия не осталось и следа. Изменился и сам Маримор. Он утратил свою чистоту и прозрачность, оброс водорослями, мхом, стал жилищем для всевозможных ползающих и летающих насекомых. Все покинули несчастного, оставив его один на один со своей бедой. Вскоре после этого появился владыка Сумрачного королевства и предложил своё покровительство. Болотник поступил на службу к Мара взамен на обещание вернуть Серебряному озеру прежний вид. Маримор со всем усердием принялся исполнять волю нового хозяина, только бы ему угодить и получить обещанное. Но выходило так, что чем больше старался болотник, тем только более плачевным становилось его положение. С каждой новой услугой, оказанной Мара, болото приобретало все более омерзительный вид. От этого Маримор постоянно пребывал в дурном настроении, почти не разговаривал, словно бы его уже ничто не могло вернуть к жизни. Но вот, несколько дней назад его состояние разительно изменилось. Болотника как будто подменили. Он повеселел, воспрянул духом, стал гораздо словоохотливее. По его словам, совсем скоро болото вновь превратится в прекрасное озеро, а сам Маримор вернет себе прежний облик. Но для этого он должен будет исполнить очень важное поручение хозяина. Болотник проговорился, что от него требуется схватить двух нарушителей установленного порядка. Но кого именно, умолчал. Отец Чела знал о намерениях Маримора, но он даже не мог предположить, что вся эта история напрямую связана с его сыном. Сейчас, когда все прояснилось, узники подземелья принялись гадать, как им помочь мальчику. Подходящее решение было только одно: пока на поверхности ночь, надо срочно выбираться из подземелья, а затем как можно скорее всем вчетвером достраивать дорогу через болото. По расчетам Тибо, потребуется проложить путь еще шагов на двести или двести пятьдесят, а там уже можно будет идти, не опасаясь за свою жизнь. Но прежде чем приступить к строительству, надо было отворить запертую дверь, ведущую из подземелья. Эту проблему взялся решить Мышонок. Он сказал, что легко выдавит старую дверь плечом, было бы только желание:

— Да, это он может, — посмеиваясь, подтвердил Тибо. – Такого силача, как наш Мышонок, попробуй ещё поищи. Он пятерых стоит. Да что там пятерых — десятерых! Видели бы вы, какие он бревна таскает, так, словно это не стволы могучих деревьев, а какие-то прутики. И вообще, когда Мышонок за что-то берется, лучше ему не мешать. Стой себе подальше с разинутым ртом. Хочешь — удивляйся, хочешь – просто любуйся. Но близко не подходи, а то зашибет и не заметит.

После таких рекомендаций даже у самого закоренелого маловера не осталось бы сомнений в том, что дверь подземелья обречена. Что обыкновенное тесаное дерево могло противопоставить человеческой воле, когда она исходит из самых потаённых глубин его существа, когда она жаждет свободы, подобной той, что испытывает птица, парящая в безбрежности простора, тем более когда эта воля подкреплена физической мощью такого силача, как Мышонок? Единственное, что причиняло здоровяку неудобство, так это его высокий рост, который с трудом вписывался в размеры тоннеля, ведущего наверх. Ему приходилось складываться чуть ли не вдвое, только бы не стукнуться головой о низкий свод, в то время как остальные люди подобных сложностей не испытывали. Преодолев, наконец-то, трудности восхождения, Мышонок подобрался к цели. Он не стал использовать свои увесистые кулаки, поскольку их могучие удары могли наделать слишком много шума, а просто навалился на преграду всем своим весом. Не испытывавшая ранее подобного натиска, тяжелая дверь удивлённо крякнула, стала было упираться, после протяжно заохала, несколько раз жалобно скрипнула, и, более не в силах оказывать сопротивление, с грохотом вывалилась наружу. Люди вышли на поверхность, где наконец-то смогли вдохнуть свежего воздуха, который, несмотря на присутствие болотных ароматов, казался им благодатным даром после удушливой атмосферы подземелья. Ночь для побега выдалась как нельзя удачной. Луна и звезды давали достаточное количество света. Это позволяло находить среди бурелома подходящие материалы, после чего оставалось лишь оттащить их по уже частично проложенному пути туда, где маячила долгожданная свобода.

— Ну что ж, пора браться за работу, — сказал Тибо. – Маримор, как обычно, где-то блуждает. Появится только к утру. До того времени мы должны успеть проложить оставшуюся часть дороги.

— За работу так за работу, — согласился Мышонок, поднимая, словно пушинку, вышибленную им же дверь. Он принялся прилаживать ее на прежнее место, что никак не получалось. Наконец, после некоторой возни, ему удалось устранить неполадку.

— Ну, вот и хорошо, — довольно потирая руки, подытожил свои усилия Мышонок. – Теперь у болотника не будет причин обвинить нас в том, что мы нанесли ему ущерб.

— У болотника, может, и не будет, — с упреком произнес Тибо, — А вот у нас появились причины обвинить тебя в транжирстве драгоценного времени. Твоя забота об имуществе Маримора, может, и достойна похвал, но только не в то время, когда решается наша судьба.

— В самом деле! – вторя Тибо, возмущенно пропыхтел Барон. – Мне моя шкура дороже, чем какая-то там дверь! Я не…

Кот крякнул и запнулся. Крепко стиснутый под рукой он не мог не то, чтобы слово сказать, а и вздохнуть, как следует. Вырваться из тесных объятий, в которые попал Барон, было невозможно, поскольку это были объятия Мышонка. Не желая более выслушивать обвинения в свой адрес, здоровяк схватил под одну руку кота, в другую взял большое бревно и отправился достраивать дорогу.

Работа кипела полным ходом. Каждый нашел для себя дело по своей силе и способности. Мышонок таскал строительный материал. Тибо укладывал бревна и ветки так, чтобы по ним можно было спокойно пройти. Чела же помогал то одному, то другому, в зависимости от того, где его руки были нужнее. Даже Барону нашлось применение. Поскольку поднимать тяжести он не мог — и потому, что был слишком мал, и потому, что благородное происхождение не позволяло ему выполнять грязную работу — то кот взял на себя привычную роль главного организатора. Как всегда, он устроился на чьих-то плечах. На этот раз кот выбрал широкие и могучие плечи Мышонка, где он чувствовал себя предельно вольготно.

— Ровнее! Ровнее кладите! – кричал Барон. – Что у вас все расползается в разные стороны?! С края вяжите! Да не с этого! Потуже давай! Вот так, теперь хорошо.

— Хорошо, да не очень, — устало вздохнул Тибо, вытирая со лба испарину. — С такими темпами нам еще долго трудиться. Надо значительно ускориться, иначе не успеем.

— Это можно, — отозвался Мышонок. – Только не знаю — стоит ли? Приближается время Маримора, когда он обычно на островок заглядывает. Здесь уж старайся или нет, а встречи с болотником нам всё равно не избежать. А раз так, то может не стоит нам то тьмой ночной прикрываться, то туманом непроглядным, словно мы воры какие-то. По мне, лучше встретить «гостя» как следует, лицом к лицу, и все сразу решить, без всяких лишних слов и суеты.

— Я согласен! Я согласен! – поддакивая, воинственно завопил кот. – Надо разобраться с этим снопом водорослей! Он оскорбил меня! Он, и еще один коротышка! Они задели мою честь! За это я вызвал их на поединок. Без сомнения, я проучил бы обоих. Но эти прихвостни Мара оказались не только мошенниками и негодяями, но и самыми обыкновенными трусами. Они отказались принять мой вызов.

Столь ярый боевой запал Барона немало потешил людей. Сложно было поверить, что такое сравнительно небольшое существо могло на равных противостоять болотнику, который и по росту, и по силе во много раз превосходил кота. Тем не менее, никто и не подумал, что пылкая речь Барона — всего лишь пустая бравада. Они знали, что даже в груди маленького существа может биться отважное сердце. Они верили в то, что всякие преграды бессильны перед сердцем, в котором живет решимость, самоотдача и стремление к свободе. В то время, когда даже Барон был готов отстаивать свою правду, остальным было просто стыдно малодушничать. Люди принялись обсуждать свои дальнейшие действия, как вдруг послышался плеск воды и в отдалении показалось едва проглядываемое сквозь клубы густого тумана серое пятно. Было очевидным, что кто-то приближался. Причем двигался этот неизвестный прямиком в направлении затеявших побег пленников.

— Вот и сам хозяин болота пожаловал, — произнес Мышонок. – Появился точно, без опоздания.

— Может, даже чуточку раньше обычного. — уточнил Тибо.

— Пусть подходит! – подняв шерсть дыбом, зашипел кот. – Мы с Мышонком готовы его встретить! Остальные могут даже не вмешиваться, вдвоем мы вполне управимся!

— Зачем же так сразу, — успокаивая запал Барона, произнёс здоровяк, словно не он ещё мгновение назад настаивал на прямом разговоре с болотником. – Сила не для того дается, чтобы ею где надо и где не надо разбрасываться. Если хочешь уладить какую-нибудь проблему, то всегда лучше выбирать для этого мирный способ. Болотник нас хоть и затянул обманом на этот островок, но обходился хорошо. Может, и сейчас все разрешится по-хорошему.

По причине плотной молочной завесы даже зоркие глаза Чела едва ли могли различать контуры того, о ком шла речь. И действительно, первой мыслью в его голове пронеслось: «Маримор! Кто же еще может двигаться по воде, как по твердой почве, и не тонуть?» Разум мальчика говорил одно, но в его сердце звучали совсем иные нотки. Вместо тревоги и беспокойства, которые, по всем правилам, должен был он переживать в этот столь напряженный момент, Чела чувствовал внутри себя нечто чрезвычайно хорошее, светлое, радостное.

Окутанное туманом серое пятно, между тем, неуклонно приближалось, с каждым следующим мгновением всё отчетливей проявляя свои расплывчатые черты, пока, наконец, не стало очевидным, что это…

— Это вовсе не Маримор! – не сдерживая эмоции, радостно завопил мальчик. – Это Паки! Мой друг Паки! Он не забыл меня! Он вернулся!

Разумеется, дракончик не шел по воде, как показалось всем. Он вовсе не умел ходить по воде. Это был всего-навсего визуальный обман, виной которому стал туман, что особо густо стелился у самой поверхности болот. По причине плохой видимости люди не могли разглядеть, что дракончик двигается по твердой почве, спокойно обходя все опасные места. Таким образом, сам того не подозревая, Паки подсказал беглецам, что они уже достигли границы владений болотника. Оставалось продвинуться еще немного, примостить какую-нибудь колоду или бревно — и люди обретут такую долгожданную свободу.

К счастью, Паки тащил на себе подходящую колоду, которую иногда использовал, чтобы перебраться через труднопроходимые участки. Завидев группу из нескольких человек и еще одного странного вида существа, дракончик осмотрительно замедлил ход. Он не мог быть уверен, друзья перед ним или враги. Это вполне могли оказаться охотники, одного, недавнего знакомства с которыми Паки было вполне достаточно. Висеть в качестве трофея на стене какой-нибудь каморки или ублажать любопытство скопища зевак на ярмарках — не слишком-то завидная участь. Но заметив в их числе Чела, а заодно припомнив, что это странного вида существо называется кот, дракончик оживился. Более не раздумывая, он ринулся к тем, кого с этой минуты стал воспринимать как своих друзей, которые к тому же находятся в беде и нуждаются в его помощи.

— Твой друг появился очень даже вовремя, — сказал отец мальчика, с интересом посматривая на то, как ловко дракончик укладывает свою колоду, сооружая что-то вроде мостика.

— И вообще, это нечто потрясающее, — задумчиво продолжил Тибо. – Невозможно даже представить, чтобы дракон помогал человеку, да еще при этом они назывались бы друзьями. Вот скажи, Мышонок, тебе когда-либо приходилось видеть нечто подобное?

— Клянусь всей своей силой, и не поднять мне более даже волоска, упавшего с головы, если я вру — не то, чтобы видеть, но и слышать о таком не приходилось!

Слова Мышонка заставила Тибо задуматься, после чего он глубокомысленно заключил:

— Очевидно, что-то очень значительное происходит с нашим миром. Такое, что даже и внимания не обращаешь, как будто ты и слепой, и глухой. А потом словно блеск молнии перед глазами, и вдруг с удивлением начинаешь замечать, что все вокруг по-другому. Мир изменился. Стал светлее, чище, радостнее.

После сказанного Тибо вновь впал в задумчивость, но на этот раз совсем короткую, выйдя из которой, он вскинул указательный палец и торжественно провозгласил:

— Да-а-а, так рождаются великие легенды, которые потом пересказываются тысячи и тысячи раз, и которые переживают многие поколения. И до чего же приятно, что мой родной сын имеет к этому самое прямое отношение.

 

 

 

 

Гл. 12

Последним по мостику выпало перебираться Мышонку. Он сам выбрал такую очередность, опасаясь, что колода может не выдержать и сломаться под его нешуточным весом.

Свой первый шаг он сделал с предельной осторожностью. Колода не хрустнула. Она оказалась достаточно прочной даже для такого здоровяка. Здесь бы шевелиться быстрее, но Мышонок не торопился. Собственное тело его не слушалось, коленки дрожали, и в каждом движении сквозила нерешительность. Колеблясь, он продвинул ногу немного вперед. Потом еще. Делая следующий шаг, более широкий, Мышонок качнулся, утратил равновесие и рухнул в болото, словно подкошенное неведомой силой могучее дерево. Результатом его падения стал фонтан из брызг и водорослей, которым он окатил всех тех, кто наблюдал картину этого перехода. Промокшая до нитки одежда и куски водяных растений на голове и плечах — это то, что досталось людям, коту и дракончику. Естественно, больше всех перепало самому Мышонку, который целиком окунулся в зловонную жижицу. К счастью, все это случилось на краю трясины, где она уже не имела той силы и гибельности, при которой можно было серьезно беспокоиться за жизнь пострадавшего. Несмотря на это, все сразу же бросились выручать Мышонка, видя, как он неуклюже барахтается в грязи и самостоятельно выбраться не может. Им пришлось немало повозиться, прежде чем, наконец, удалось вытащить здоровяка из болота. Но едва миг освобождения настал, как со стороны затерянного среди топей островка донесся дикий вопль, полный гнева и отчаяния. Глухим гулом прогремел среди гнилых топей этот глас, пронзая, подобно стреле, молодую мглу и пробивая до дрожи беглецов.

— Это крик Маримора и ничей иной, — нахмурив брови, сказал Тибо. – Вероятно, болотник обнаружил, что пленники сбежали, и рассвирепел из-за этого. И теперь бросится разыскивать нас.

Все с досадой посмотрели на ползущие вдоль поверхности болот клубы водяного пара, что стремительно рассеивались под натиском набирающей силу зари. Густой туман, на который возлагались определенные надежды, теперь не мог укрыть беглецов от их преследователя. Все же сохранялась надежда, что болотнику потребуется время, прежде чем он нападет на след, а пока это произойдет, они успеют выбраться из владений Маримора. Но тот оказался гораздо проворней, чем можно было даже предположить. Прошло совсем ничего, как стих потрясший всю округу пронзительный вопль, а вода болот уже покрылась бурлящей пеной и из темных глубин одна за другой стали появляться мохнатые кочки. Такие Чела уже приходилось видеть и даже ступать по ним. Все приметы указывали на скорое приближение хозяина здешних мест. Теперь уже спасаться бегством было бессмысленно. Выбор оставался один – принять вызов и всеми способами отстаивать свою свободу. Мышонок, хоть и обладал могучей силой, был сторонником разрешать споры и разногласия по-хорошему. Но даже для него стало ясно, что в нынешнем случае все может сложиться иначе. Судя по оглушающему воплю и той прыти, с которой Маримор бросился в погоню, он не настроен дружелюбно. Поэтому, закатывая повыше рукава, здоровяк без колебаний заявил:

— Вы как хотите, а я больше гнить в этом опостылевшем по самое горло болоте не собираюсь! Ни сам Маримор, ни его грозный вопль меня не страшит. Пусть только попробует!

— Да-да, пусть только попробует быть недостаточно вежливым и учтивым, — не дав договорить, подхватил Барон. – И я тогда!.. Я тогда!..

Кот немного замешкался, на ходу придумывая то, что он собирается сотворить с болотником.

— Тогда я состригу всю растительность, которой он увешан! – наконец озвучил Барон свою угрозу. – Всю, до самой последней травинки!

Причудливость этого заявления и рассмешила, и озадачила людей. Весьма сомнительными казались им парикмахерские способности кота. Все решили, что на этот раз они столкнулись с самой обычной трескотнёй, на которую Барон мог оказаться знатный мастак.

— Вы не верите, что я могу это сделать?! – возмутился всеобщей подозрительностью кот. – Да знаете ли, какие чудо-когти у меня есть?

Чтобы поскорее развеять любые сомнения, Барон вытянул вперед переднюю лапу и продемонстрировал свой вовсю нахваливаемый парикмахерский набор: несколько длинных, острых, цепких, угрожающе изогнутых когтей. Барон принялся размахивать выставленной напоказ лапой, словно саблей, одновременно приговаривая:

— Хоть побрею, хоть подстригу! Быстро и аккуратно, и даже платы не возьму!

Видя, как округлились от удивления глаза присутствующих, кот завелся еще более и принялся в подробностях описывать достоинства своего инструмента. Неизвестно, до каких еще экзекуций было способно добраться богатое воображение Барона, и какие иные тайные возможности выявились бы при этом у его чудо-когтей, если бы прямо над головой кота не пробухтело:

— Кого это ты собираешься подстричь? Может быть, меня?

Хотя все и ожидали появления болотника с минуты на минуту, но он возник настолько внезапно и при этом совершенно бесшумно, что никто даже не успел заметить, как это произошло. Казалось, что Маримор не пришел, как обычно, перемещаясь по мохнатым кочкам, а вынырнул прямо из трясины.

— Я могу утопить вас всех в болоте! – грозя тощей, сучковатой рукой, гневно завел он. – Или на веки вечные забросить обратно в подземелье!

Маримор пребывал в ярости. Он трясся и подскакивал, громко шелестя своим болотным убранством, отчего все насекомые, которые обитали на нем, в страхе разбежались и разлетелись в разные стороны – от беды подальше. Но тут среди прочих болотник заметил дракончика Паки. Маримор тут же замер, прекратив свой дикий танец. Некоторое время пребывал в задумчивости, после чего, гораздо спокойней, с нотками деловитости в голосе продолжил:

— Но вместо этого я могу подарить вам свободу. Правда-правда. Я отпускаю вас взамен на то, что со мной останется вот этот юный дракон, — болотник указал на Паки, а после, переведя свою единственную руку на Чела, добавил:

— И этот человеческий ребенок.

Мальчик и дракончик были той ценой, заплатив которую остальные получали долгожданную волю. По расчетам Маримора, это была вполне приемлемая плата, на которую пленники должны согласиться. «Кто же станет беспокоиться о других, — думал он, – когда твоя собственная жизнь и свобода на кону?»

— Ничего у тебя не выйдет, – ответил Тибо, одновременно ища взглядом поддержки у остальных. – Ты уже не распоряжаешься нашей свободой. Мы сами добыли ее для себя и больше не отдадим. И мой сын, и все наши друзья – мы уйдем вместе. Ты можешь попробовать помешать нам, но хочу предупредить, что мы не уступим и обязательно добьемся своего! Ты один, а нас много. За нами стоит сила, и это сила нашего единства.

— Чела — твой сын? – ошарашено промямлил Маримор. Болотник не ожидал столь решительного отпора. Глядя на твердый, уверенный взгляд Тибо, увесистые кулаки Мышонка, вздыбленную шерсть Барона и вообще на то, как все пятеро дружно выступили в едином порыве, запал Маримора быстро угас. Он как-то весь съежился, поник, даже ростом стал заметно меньше.

— Прошу вас, отдайте мне хотя бы дракончика. – умоляюще простонал болотник. – За то, что я не исполню волю хозяина, он накажет меня. Я и без того самое нечастное существо. У меня ничего не осталось! – посетовал он. – Все отобрали: и Серебряное озеро, и белые цветы, и веселых фей. Так не губите меня! Не лишайте последней надежды!

Все понимали причину горестей Маримора и даже сочувствовали ему. Но о том, чтобы ради этого принести в жертву Паки, не могло быть и речи!

— Какая глупость! – воскликнул Тибо. – О какой надежде ты говоришь?! Тебя постоянно дурачили раньше, обманут и сейчас. Мара никогда не вернет Серебряному озеру прежний вид, как бы ты не старался угодить ради этого своему хозяину.

— Это правда, — подхватили сказанные слова остальные. – Мара просто использует тебя в своих целях и будет продолжать это делать, пока ему будет выгодно.

— Если это так, тогда мне больше не на что надеяться, – обреченно простонал он, после чего развернулся и, скрючившись в три погибели, не спеша побрел прочь.

— Погоди! – крикнул ему вслед Чела. – Как же такое могло случиться, что целое озеро в один миг превратилось в болото? Разве такое бывает? На это должно было уйти, по крайней мере, несколько лет.

— Ничего странного в этом нет. – даже не оборачиваясь, издали ответил Маримор. – Оно питалось живительными водами подземной реки. Эта река целиком протекает в глубинах земли и только в одном месте она вырывалась из недр на поверхность мощным фонтаном. Струя воды устремлялась высоко в небо, после ниспадая вниз миллионами крошечных серебристых капелек. Всем известны чудодейственные свойства подземной реки. Ее воды полны жизненной силы, способной излечивать от разных болезней и даже спасать от смерти. Так вот, у Серебряного озера была такая же слава. И вот однажды фонтана вдруг не стало. Из-под земли более не появилось ни капли. Озеро утратило свой источник – жизненную силу подземной реки – и сразу же стало умирать.

— Но почему фонтан-то пропал? – выкрикнул Мышонок.

— Почему-почему! – передразнивая, раздраженно пробубнил Маримор. – Потому что на том месте, где бил фонтан, теперь лежит огромный валун. Он перекрывает выход на поверхность для подземной реки.

Упоминание о валуне заставило Чела кое-что вспомнить. В первую очередь то, как на краю болота встретил он своего кота и то, что его лохматый друг дремал на макушке большого, округлой формы камня.

— Мы с Бароном были там и видели этот валун! – выкрикнул Чела. – Если бы его попробовать сдвинуть с места!..

Высказать до конца свою идею Чела не дал дракончик, который, припав всеми тремя головами к земле, стал настороженно к чему-то прислушиваться. Подобно хорошему доктору, он самым тщательным образом произвел необходимые исследования, несколько раз прислонился и отпрянул вновь, пытаясь убедиться в подлинности своих наблюдений, и только после этого озвучил заключение:

— Происходит нечто странное, – сказал за всех Средний. – Земля дрожит так, словно по ней кто-то несется во всю прыть, и причем именно в нашу сторону.

— В самом деле, — подтвердил Барон, навострив уши. – Я тоже чувствую какие-то колебания на подушечках своих лап. К нам приближаются…

— О нет! Нет! Нет! – завертелся, словно юла, Маримор. – Лучше бы нам никогда не слышать эту дрожь! Лучше бы нам никогда не видеть тех, кто приближается! Это мчатся на своих огнедышащих скакунах найрриты, свирепые слуги и посланники Мара. Мы пропали! И зачем я только ослушался хозяина?! Он накажет меня!.. Он меня накажет!

Причитания Маримора привели остальных в некоторую растерянность. Они не знали, почему болотник так боится этих найрритов, хотя бы потому, что никто из них пока еще не встречался со свирепыми посланниками Мара. Но если судить по отчаянию Маримора и тому, как сотрясается под ударами огненных копыт земля, — эти ребята не приверженцы хороших манер и ожидать от них приятного общества не приходилось. Находясь перед лицом надвигающейся угрозы, все согласились, что просто стоять на месте и безропотно ждать своей участи – никчемное занятие. Требовалось действовать.

— Хватит уж рвать на себе водоросли! – бросил болотнику Мышонок. – Отведи нас поскорее к тому валуну, что закупорил выход подземной реке. Могу только догадываться, насколько страшны эти найрриты, но пока они ещё далеко, по крайней мере, одно доброе дело мы сделать ещё успеем. Откатим злосчастный камешек и поможем несчастной реке вырваться на свободу из тесных земных недр.

Впрочем, сам Маримор, кажется, даже не слышал, что к нему обращаются. Глубокое отчаяние овладело им, лишив горемыку последних сил и желания сопротивляться. Болотник застыл на одном месте, словно прирос к нему, продолжая, без умолку, твердить одно и тоже:

— Он накажет меня… он меня накажет…

-Да что же это за напасть такая!- развёл руками Мышонок. — Бедняга так напуган, что вовсе разум потерял и чувств лишился. С виду весьма грозный, а копнёшь поглубже — просто раскисшая деревяшка какая-то!

Таким образом, содействия от Маримора ждать не приходилось. К счастью, кроме болотника, были ещё другие, способные показать место, где когда-то из-под земли бил фонтан. Например, Барон, благодаря отменной памяти и кошачьему чутью, мог безошибочно отыскать любой, самый укромный уголок, стоило ему побывать там хоть раз. Получив всеобщее одобрение, кот возглавил процессию, которую, не тратя более драгоценного времени, повёл к назначенной цели. Пробираясь сквозь пышную растительность по только одному Барону известным приметам, они вскоре уткнулись в заветный камешек, что как и прежде, находился на своём привычном месте у края болота. Гигантский шар где-то на четверть погрузился во влажную, зыбкую почву и, словно бутылочная пробка, наглухо закупоривал выход на волю подземной реке.

— Валун-то, в самом деле, велик! — почесал в затылке Мышонок. – Тут уж мне одному не справиться. Надо будет всем постараться, без исключения. Если навалимся дружно с одного боку, то, может, что-то и выйдет.

Мышонок был прав, и все это хорошо понимали. Времени для разговоров и раздумий больше не оставалось. Только действуя всем вместе, дружно, как единое целое, можно было надеяться на успех. Даже Барон, который обычно старался увильнуть, ссылаясь на своё благородное происхождение, на этот раз трудился в полную силу. Кряхтя, упираясь всеми четырьмя лапами в мягкий, скользкий мох, он наравне с остальными пытался противостоять твёрдой, неподатливой, инертной силе огромного валуна. Его, как и остальных, подстёгивало всё более ощущаемое приближение свирепых найрритов. Теперь уже земля не просто дрожала, а буквально сотрясалась под тяжёлыми ударами огненных копыт. Листья сыпались с деревьев непрестанным дождём, и даже солнце, которое и без того скудно освещало эти мрачные места, сейчас и вовсе куда-то пропало. По всей видимости, оно решительно отказывалось являть свой светлый, чистый лик слугам повелителя Сумрачного королевства.

Несмотря на упорные старания, откатить валун с первой попытки не удалось. Хуже того — каменная глыба даже не шелохнулась, словно бы за долгое время она успела крепко-накрепко врасти корнями в землю. Это выглядело невероятным, ведь камни не имеют корней, но и следующие две попытки так же оказались безуспешными. Только с четвёртого раза всем показалось, что упрямый валун чуточку поддался. Впрочем, это был единственный, незначительный успех. В дальнейших двух подходах глыба уже не позволяла себе подобной слабости. Между тем, всадники Сумрачного королевства уже достигли пределов владений Маримора. Никто и ничто не может остановить найрритов, когда они рвутся к своей цели. Даже топкие, непроходимые болота, что раскинулись повсюду, не могли стать для них преградой. Пришпорили слуги Мара своих крылатых огнедышащих скакунов и те, повинуясь воле всадников, взмыли над землёй, продолжая двигаться теперь уже по воздуху. Принялись рыскать среди болот свирепые найрриты, в поисках тех, за кем были посланы, а заприметив их, сразу же ринулись вниз с таким оглушительным воем, что у всех в округе уши прозакладывало.

В тоже время, дружная и отважная пятёрка: Тибо, Мышонок, Чела, Паки и Барон — приготовились предпринять ещё одну, теперь уж наверняка последнюю попытку освободить выход на волю подземной реке. Почему последнюю? Да потому что свирепые найрриты, которые были готовы вот-вот наброситься на них, просто не дали бы им ещё одной возможности.

Ожидая команды, Чела стал собирать по крупицам все свои силы. Он был готов выложиться, отдать себя без остатка, но при этом чувствовал, что будь их не пятеро, а в десять раз больше, они бы всё равно не одолели валун.

«Эта глыба не могла очутиться на болоте по собственной воле, — подумал он. – Ведь нет же у неё, в самом деле, ног, что бы ходить, или крыльев, что бы летать? Без постороннего, зловредного вмешательства здесь наверняка не обошлось. И не нужно долго гадать, что именно Мара, повелитель Сумрачного королевства, приложил ко всему этому свои руки. Используя некую сверхъестественную силу, перетащил он огромный кусок скалы с дальних отрогов, а после, словно пробкой, закупорил им единственный выход на поверхность подземной реке. Эта же сверхъестественная сила удерживает валун на месте, не смотря на все наши старания. Выходит, что одними лишь мускулами нам его не одолеть. Здесь нужно что-то ещё… что-то более существенное, могущественное…»

И тут Чела припомнились слова королевы фей: «Всегда и во всём полагайся лишь на волшебную силу любви и единства, что обитает в глубине твоего сердца». Совет советом, но у мальчика не было ни малейшего представления, что это за волшебная сила такая? На что она способна? И вообще, как до неё добраться?

А между тем, найрриты подобрались уже настолько близко, что жар, исходящий от огнедышащих скакунов, раскалил и сам валун, и воздух вокруг него до предела. Не в состоянии более выносить это обжигающее дыхание, Мышонок дал команду всем дружно навалиться. Они вновь пыхтели, упирались, криками подстёгивали друг друга, выбивались из сил, но валун стоял нерушимо, словно эта борьба только ещё более ожесточила его и без того непробиваемую, упрямую, холодную, плотную каменную душу. И тогда у Чела совершенно самопроизвольно, со всей искренностью вырвался внутренний зов, который беззвучным плачем исходил из самых сокровенных глубин его сердца. В этом призыве жила, росла и дышала вся его надежда, вся его вера, вся его жизнь. В следующий миг мальчик заметил пучок света, что неожиданно возник прямо перед его лицом. Это был самый обычный солнечный зайчик, который медленно скользил по обросшей мхом поверхности валуна. Он был вовсе не велик, размером с ладонь. Все дети рыбацкого посёлка, в том числе и Чела, сталкивались с подобным явлением, и даже использовали его в своих играх, когда, балуясь, слепили друг другу в глаза. Мальчик хорошо знал, от чего появляются такие зайчики. Для этого надо иметь, что-то гладкое и блестящее, такое, что может отражать яркий свет. Но сейчас ничего похожего не было, ни у него самого, ни у его друзей. И даже солнце, которое, собственно, и является необходимым источником яркого света, по-прежнему не показывалось из-за туч. А непонятно откуда возникший отблеск непонятно чего уже весело прыгал по махровой поросли камня, рисуя всевозможные забавные узоры. Затем он внезапно бросил свой танец, начав вращаться вокруг валуна, да с такой неимоверной скоростью, что солнечный зайчик вскоре превратился в непрерывную полоску света. И тут Чела почувствовал, как его ладони без всякого усилия подаются вперёд. Казалось, что каменная глыба, которая до того стояла незыблемым монолитом, в один миг утратила свой вес, став лёгкой и воздушной, словно, твёрдая снаружи, внутри она была набита пухом и перьями. Подпрыгивая на ухабах, валун покатился, ухнул в болото и постепенно скрылся под водой, поглощенный бездонностью трясины. Пробка что долгое время закупоривала выход, наконец-то вылетела из горловины. Путь был свободен. И подземная река, словно только поджидавшая этого мгновения, мощным напором вырвалась из недр земли. Страшный, громкий треск и шипение, что раздались над головой мальчика, заставили его закрыть глаза и пригнуться. Когда же шум утих и Чела решился поднять голову, то он увидел в вышине чистое голубое небо, на котором, радостно разбрасывая свои лучи, сияло ласковое солнышко. Найрритов нигде не было. Они исчезли, испарились вместе с огнедышащими скакунами, и только клочки прозрачной дымки, что неуклонно рассеивались, были последним ненадёжным свидетельством их недавнего присутствия. Всё это стало следствием столкновения двух противоположных стихий: воды и огня. Чистые, животворящие воды подземной реки смогли взять верх над разрушительной, испепеляющей силой мрачных посланников. На том месте, где когда-то лежал валун, теперь бил фонтан. Мощной, упругой струёй устремлялся он в небеса, разлетаясь миллионами искристых, невесомых капелек. Играючи, западный ветерок подхватывал клубы водяной пыли, разнося их на дальние расстояния и наполняя жизненной силой затхлые воды окрестных болот. Недавние непроходимые топи преображались с невиданной быстротой. Серебряное озеро возрождалось, возвращая свою, казалось бы, безнадёжно утраченную первозданность. Не менее удивительное превращение происходило и с его хранителем. Подобно бабочке, что выходит из кокона, Маримор прямо на глазах у присутствующих сбросил с себя болотное облачение. И тогда все увидели, как отвратительное бесформенное страшилище исчезло, а вместо него возникло светлое, преисполненное чистоты создание. Ещё большее изумление возникло, когда оказалась, что Маримор имеет вид очаровательной девушки, поскольку, как выяснилось, она относится к водным духам женского рода. Глядя на её прекрасные, утончённые черты и представить себе было невозможно, кем она была ещё мгновение назад и какое неприятие вызывал её прежний облик. Хранительница Серебряного озера наконец-то выглядела счастливой. Благодаря Чела и его друзьям она смогла осуществить свою заветную мечту. Единственное, что причиняло ей лёгкую печаль, так это отсутствие белоснежных лилий на поверхности озера. По этой причине оно ещё не могло предстать в своей полной, совершенной красе. Впрочем, все понимали, что появление водяных цветов лишь дело времени. Кроме того, уже сейчас было очевидным, что Серебряное озеро совершенно справедливо превозносилось за свои красоты, и маленьким феям также было за что полюбить эти бескрайние водные просторы, живописные берега и безоблачное небо над головой. Но особой изюминкой владений Маримор, конечно же, был великолепный фонтан. Окутанный облаком водяной пыли, возвышался он прямо из вод Серебряного озера. И как самое изысканное украшение, венчающее фонтан, в вышине, переливаясь всеми семью цветами, сияла радуга.

********

Ссылки на предыдущие и последующие публикации:

1.Сказка (начало, гл.1)
2. Сказка, глава вторая
3. Сказка, глава третья
4. Сказка, глава 4, 5
5. Сказка. глава 6, 7
6. Сказка, глава 8, 9
7. Сказка, глава 10, 11
8. Сказка, глава 12, 13, 14, 15
9. Сказка, глава 16
10. Сказка, часть вторая, все главы