В комнату вбежал перепуганный Отар.
— Оля, идем скорее! — закричал он. — Умоляю! У Юли, кажется, началось.
— Строго-настрого наказав Леночке никуда из дому не отлучаться и попросив Реваза с Джаватом приглядывать за ней, Ольга побежала за Отаром. По дороге он сообщил, что у Юли потекло по ногам и он вызвал «Скорую помощь».
Воды отошли, подумала Ольга, значит, действительно началось. Господи, хоть бы все обошлось без осложнений. Выходит, они не только с бабушкой в этот приезд попрощались, но и Юлькиного сыночка встретят. Не мучай маму, Серго, рождайся скорее.
«Скорая» забрала охающую Юльку, Ольга с Отаром поехали следом на его машине. В роддоме молоденькая медсестра, обняв будущую маму, тихонько увлекла ее с собой. Отар кинулся было за ними, но в дверях пожилая санитарка преградила ему дорогу.
— Мужчина, вы куда? Туда нельзя!
— Пустите! — Он попытался ее оттолкнуть. — Юля, я здесь! Пустите, говорю вам, там моя жена. Куда вы ее увели?
— Мужчина, перестаньте хулиганить. Сейчас милицию вызову!
— Я сам милиция! — Он потряс удостоверением. — Требую меня немедленно пропустить!
На шум вышел главврач.
— Отар Тимурович, пожалуйста, успокойтесь! Вам туда нельзя: там стерильно, вы можете занести инфекцию. Ваша жена в надежных руках. Идите домой, — мы вам позвоним, когда возникнет необходимость.
— Никуда я не пойду. Буду здесь сидеть. Если что — я тут. Если кровь будет нужна или лекарство какое.
— Ничего не будет нужно, у нас все есть. И не надо здесь сидеть. Роды первые, они могут длиться долго. Вы же не будете сидеть всю ночь?
— Как долго? Что значит: долго? Она уже так стонет, что невозможно слушать! Вы что — будете ее мучить всю ночь?
— Да никто ее мучить не будет. Ну что вы несете! Сейчас ее осмотрим и скажем, когда она примерно родит.
Врач ушел. Отар с несчастным видом сел рядом с Ольгой.
— Оля, почему ты мне не сказала, что это так ужасно? Я бы ни за что этого не допустил. Не нужно мне никаких детей. Мне Юля нужна, я не могу жить без нее! Оля, как мне плохо! Оля, за что она страдает, скажи? Она такая слабенькая, такая нежная! Она не выдержит!
— Отар, все она выдержит. Поверь мне. И не такая уж она слабенькая. Я всегда была слабее Юльки, а справилась. И она справится.
— Оля, ты сильно мучилась? Что она сейчас чувствует, как думаешь? Что они с ней делают?
— Ничуть я не мучилась, все прошло замечательно! Ведь что такое схватки? Твой сынок пробирается на свет и хочет, чтобы мама своими мышцами его подталкивала. Ничего плохого врачи с ней не делают, просто помогают ей. Я сейчас позвоню домой, чтоб не волновались, и останусь с тобой, пока она не родит.
Когда Ольга вернулась, Отар сидел, обхватив голову руками, и раскачивался, как от зубной боли. Глаза у него были совершенно безумные. Она погладила его, как маленького, по голове и, обняв, прижалась к плечу.
— Отарчик, все будет хорошо! Вот увидишь. Ты думай о том, что твой Серго сейчас переходит из небытия в бытие, в жизнь. Это же такое чудо! Он родится, и все твои страхи сразу исчезнут, забудутся. Надо только немного потерпеть, подождать его. Ничего, мы дождемся. Зато, какая потом будет радость, — ты только представь себе!
— Оля, что бы я делал без тебя? — Лицо Отара прояснилось. Он глубоко вздохнул и перестал раскачиваться. — Вот послушал тебя, и вроде стало легче. Оля, только бы обошлось. Как я их буду любить обоих! Ты даже представить себе не можешь. Никого так не любили, как я их буду любить.
Снова вышел главврач.
— Отар Тимурович, все идет нормально. Вам не о чем тревожиться. Но процесс продлится еще несколько часов. Шли бы вы домой. Ну зачем вам здесь мучиться?
— Кто мучается? Я мучаюсь? Это она там у вас мучается. С ума сойти — несколько часов! Почему так долго? Неужели нельзя, чтобы быстрее? Вдруг у нее сердце не выдержит?
— У Юлии Викторовны вполне здоровое сердце. Держится она хорошо, гораздо лучше вас. Врачей слушается, все делает, как ей говорят. Процесс идет, и ускорять его не нужно, ребенку это не на пользу. Вот выпейте таблетку и идите домой.
— Не хочу таблетку. Никуда не пойду. Что дома буду делать? Я там места себе не найду. Мне здесь легче, рядом с ней. Мы будем здесь ждать, а ты выходи иногда, ладно? Рассказывай, как она там. Скажи ей, что мы с Олей рядом, болеем за нее.
— Да она и так это знает. За вас больше переживает, чем за себя. Говорит: «я-то выдержу, а вот как выдержит он? Он же у меня такой мнительный! Испереживается весь». − И смех, и грех с вами.
Врач ушел. Но его слова возымели действие: Отар слегка успокоился. Они долго сидели, прижавшись друг к другу. Склонив голову на его плечо, Ольга задремала.
Вдруг ее будто толкнули. Она открыла глаза. Было около трех часов ночи. Ни звука не доносилось из-за дверей. Но Ольга почувствовала: что-то свершилось. Они посмотрели друг на друга, потом на двери и одновременно встали. Дверь медленно отворилась, и в ее проеме возник уставший главврач.
— Вот и все. Поздравляю! У вас сын. Богатырь, вес 3900. Юлия Викторовна и новорожденный чувствуют себя хорошо. Идите ко мне в кабинет, хоть на диване поспите. Куда ж вам теперь: ночь на дворе.
— Дорогой, можно на них одним глазком взглянуть? — Побледневший Отар умоляюще посмотрел на врача. — Только взглянуть! Разреши, а?
— И не просите. Завтра увидите их в окошко. Ну что, пойдете ко мне?
— Нет, мы на машине. Домой поедем. Спасибо тебе! Навек у тебя в долгу. Дорогим гостем в моем доме всегда будешь. Сына моего видел? Какой он?
— Да только что держал его. Красавец! Глазищи большие, как у мамы, и волосы черные, густые. И орет басом: “О-о-о!” Замечательный мужчина будет.
Счастливый Отар отвез Ольгу домой, пообещав заехать за ними часов в девять утра, чтобы вместе проведать Юлю и посмотреть на маленького Серго. Ольга не помнила, как добралась до постели, — сразу провалилась в сон. Ей показалось, что она только закрыла глаза, как Леночкин голосок пропел над ухом:
— Мамулечка! Уже утро. Просыпайся. Тетя Нино завтракать зовет. А когда ты вернулась — поздно, да? Я тебя не дождалась, заснула. Ну как там тетя Юля? У нее уже кто-нибудь родился?
— Родился, родился! Сыночек Серго родился. Сейчас дядя Отар заедет за нами, и мы поедем к тете Юле. Нам обещали показать мальчика в окошко.
Леночка чуть было не закричала «ура!, но Ольга успела закрыть ей рот ладонью:
— Дочка, не забывай: в доме траур по бабушке. Поэтому громко смеяться и радоваться нельзя. Радуйся потихоньку. Вот и стали мы с тобой свидетелями двух самых главных событий в жизни: рождения и смерти. Будем всегда помнить бабушку Тамару, а ее душа там, на небе, будет молиться за нас.
— Наверно, ее душа сейчас рассказывает папиной душе про нас, — задумчиво произнесла Лена.
— Может быть. Хотя мне кажется, что папина душа и так про нас все знает. У меня всю жизнь чувство, что он где-то рядом. Я тебе рассказывала, что одно время слышала его голос: как будто разговаривала с ним. И однажды узнала, что теперь он — твой ангел-хранитель. Что он всегда будет с тобой рядом, чтобы оберегать тебя. Я все думаю, что тогда, помнишь, когда прошлым летом тебя чуть не украли, это он предотвратил несчастье.
— Мамочка, а вдруг ничего этого нет? Ирочка Соколова говорила, что никакого Бога и загробной жизни не существует. Что все это выдумки. Ей папа сказал. Мне так страшно стало. Значит, я проживу свою жизнь и совсем исчезну? Зачем же тогда жить, если ничего не останется?
— Почему же ничего? После тебя останутся твои дети и внуки и все, что ты создашь своим умом и делами. А насчет Ирочкиных слов: тут, как говорится, пятьдесят на пятьдесят. Мы, живые, не можем доказать ни того, что та жизнь есть, ни того, что ее нет. Остается жить и надеяться.
Наступит у каждого из нас момент, когда он перешагнет тот порог и все узнает. Но твой папа был убежден, что бытие человека с его смертью не кончается, что он продолжает жить, только иначе. А папа очень много читал и размышлял над этим. И я думаю: он прав.
Отар, как и обещал, заехал за ними, едва они успели позавтракать. В машине сидели его родители, их лица светились радостью. Только подъехали к роддому, как на первом этаже отворилось окно и в нем показалась побледневшая Юлька с глазастым и щекастым Серго на руках. Юлька сияла, как медный таз, а малыш бессмысленно таращил на мир большие глазенки.
— Глаза Юли, — безапелляционно заявил Отар, — а нос будет мой. Как ты себя чувствуешь, сердце мое? Очень больно было?
— Сейчас прекрасно. А было… нет слов! Спасибо врачам: все время были рядом. Без них я бы пропала. Он родился — и не кричит. Я так испугалась: знаю же, что он должен закричать. А он молчит. Ну, думаю, если мертвый, я сейчас умру тоже. А у него горлышко пуповиной оказалось обмотано. Так крутился, пока выходил, что пуповина ему горло перехватила. Чуть не задохнулся. Но врач пуповину размотала и пошлепала его. И он как заорет! У меня от сердца сразу отлегло.
Господи, какой ужас! — подумала Ольга. Счастье, что все благополучно обошлось. Что было бы с Отаром, если бы несчастье случилось? Он бы тут весь роддом разнес.
— Когда вас можно забирать? — спросил Отар, влюблено глядя на нее.
— Через неделю, если все будет хорошо. Молоко вроде появилось. Уже пытаюсь кормить. Но его пока мало.
— У меня тоже сначала мало было, — успокоила ее Ольга, — а я все равно прикладывала Леночку к груди и после кормления обязательно сцеживала. И его постепенно стало все больше и больше. Я даже потом отдавала молоко, — так много было. Лену кормила больше года, только следующей осенью бросила. И ты тоже должна кормить мальчика грудью, чтобы здоровеньким рос. Материнское молоко ничем
не заменишь.
— Да, я буду, буду кормить. Отар, я теперь девочку хочу — Олечку. Через год.
— Нет, я с ума с ней сойду! — закричал Отар. — Не успела опомниться, уже второго хочет. Понравилось очень, да?
— Понравилось! А что? Мне одного ребенка мало. Хочу троих.
— Ладно-ладно! Ты сначала с одним управься: выкорми да на ножки поставь.
— Ну как, дочка, тебе маленький Серго показался? Понравился младенчик? — спросила Ольга, когда они вернулись домой.
— Хорошенький какой! На тетю Юлю похож. А на дядю Отара совсем не похож. Знаешь, я что-то по близнецам соскучилась. Как там они без меня?
— Первенец-мальчик обычно на маму похож, а девочка, как ты, на папу. Но он, когда подрастет, может стать и на папу похожим.