18+
ФантастИк и романтИк, аллегорически
— Костик, как ты думаешь, а сколько мне лет? – При этих словах девушка легко подскочила на пару ступенек вверх. Худенькая и стройная, по случаю ранней осени одетая в жёлтые брючки и легкомысленную розовую курточку. Стройные ножки дополняли светлые ботиночки из кожи неведомой зверушки. А непокорные светлые локоны прикрывала модная шапочка в стиле: «эх, где мои пятнадцать лет». -Ты это, если что заходи. – Она забавно сморщила прелестный носик, и весело подмигнув мне, потянула большую дверь на себя и вошла в неведомое мне заведение.
«Да уж! Вот хоть стой или падай. Ну и что прикажете мне теперь делать?» — Некоторое романтическое приключение, обещавшее мне некое общение с юной прелестницей, закончилось так внезапно. А как хорошо все началось.
Совершенно случайно, по пути с работы, встречаю юную особу. Которая при том отличается некоторой прелестностью. Из стройных рядов училок младших классов в одном богоспасаемом учебном заведение. Где и ваш покорный слуга имеет честь обретаться. В качестве трудовика и малую толику всевозможных поручений, в виду собственной не рукожопости.
Ну, как водится в среднероссийской школе, особенно небольшого размера, весь коллектив составляет человеческих душ женского пола, в виде учителей – примерно десять, пятнадцать человек. Плюс к ним один физрук -мужик, один завхоз-мужик. И я, трудовик с широкими обязанностями, в общем не пойми что.
Из минусов, не платят ни фига. А если заплатят, то с такой помпой, будто тебя облагодетельствовали сами короли небесные.
Из плюсов, ну—у! Женский коллектив! Сплошной романтик. Тут тебе и пухленькие, и страшненькие И тощие, и пухляшки, в меру конечно. И общительные до опупения. И злюки, и буки. Есть и стервы, куда ж без них. А есть и милашки.
Нет, вы не подумайте ничего такого, я положительный герой. Я вообще по жизни, даже пиво пью полулитру, только после зарплаты и все, ни-ни. А с женским полом общаться часто по жизни приходится.
И тем паче строгая жена, блин еще и замполит в местном полицейском полку, в звании майора… Не забалуешь!
Ну, а тут как-то после работы, легким осенним вечерком, само сложилось, что одна лапуля идет в ту же сторону, что и я.
Да и еще я забыл упомянуть, что сам, как это ни грустно было признавать, мужичок средней комплекции, чуть выше нормы. Толще нормы на две. Заимел, согласно возрасту и образа жизни, свою порцию болячек. И мне на тот момент исполнилось уже немногим за сорокет.
Судя по разговору, юная прелестница и сама была не прочь пообщаться. Тем более, если по пути. Да и в школе часто пересекались, коридоры узкие, да и школа крохотная. По факту, на двести детишек. И как видит меня, улыбается зараза. А улыбка реально хорошая, добрая. Уж что-что, а улыбки и отношение к собственной персоне я нюхом чувствую. И если есть улыбки, от которых хочется руки помыть и застрелиться. То есть и просто человеческие улыбки, от которых мир начинает вертеться быстрее и хочется взлететь.
Идем мы, значит, общаемся, щечки-то раскраснелись. Глазищи сверкают. Рассказывает, какие детки ей достались. Огонь, а не девка. Что-то свое тараторит. Не разговор, а журчанье горного ручейка. Хорошо так на душе.
Не, вы не подумайте, ничего. Ни о какой чашечке чая дома, где нет мамы и речи не шло. Только общение и лёгкий эдакий воздушный романтик.
Как тут она останавливается напротив совершенно неприметной двери с небольшим крылечком. Абсолютно непонятного для меня небольшого здания. Только серая стена, три ступеньки и старая дверь, обшитая рейками. Ни окон, ни надписей, вообще ничего.
И даже при всей своей географической ориентированности, ума не могу приложить, куда это мы забрели. Чего-то, до сих пор в нашем славном Зимогорске я таких унылых закоулков не встречал…
… А лапуля собеседница уже несколько минут, как исчезла, за непонятной дверью. Задав при этом странный вопрос и при этом хитро мне улыбнулась.
Стою, дурак дураком. Если бы курил, непременно бы раскурился. Вот попал. И главное ее слова, что это и как?
Так ничего толком и не осмыслив, я пошел к этому крыльцу, поднялся и толкнул дверь вперед. Ожидая при этом, что грозная бабка вахтерша или крутые секьюрити сейчас меня обольют словесно всякими гадостями, а возможно и вынесут вперед ногами из помещения.
Как ни странно, мои ожидания не оправдались. Там, куда я вошел, не было никого. Небольшое помещеньице, на манер предбанника. Почему я так решил? Влажная духота, несколько ослабленная, ощущалась даже отсюда. И главное в тот момент, когда я входил в помещеньице, прямо передо мною мелькнула голая пятка и заскочила внутрь, прихлопнув за собою главную дверь.
По поводу дверей; вход я уже описывал. Прямо передо мною находилась Главная дверь, судя по приглушенному шуму, за нею раздававшимся. Она была дополнительно оббита какой-то непонятной гадостью, скорее всего для лучшей термо-влаго-шумо изоляции.
Справа от меня находились еще две двери, рангом пониже и обивкой попроще. Они находились друг напротив друга на некотором удалении от главной двери.
«Не знаешь, что делать, лошадью ходи», — вспомнилось по случаю. И, решительно шагнув вперед, я открыл дверь.
Помещенье, десять на пятнадцать метров, сразу обдало меня влажным таких тяжелым, банным духом. Обычные накальные лампочки, вися в трех метрах от меня, под облезлым и сырым потолком, освещали на две трети все помещение. Бывший когда-то белым кафель. Им было обклеено все, кроме потолка. Но, самое интересное предстало прямо передо мною:
Обычные голые мужские задницы, в количестве, семи-восьми штук, прямо передо мною.
Тут мои читатели усомнятся, как это я с пылу жару, четко определил половые принадлежности стоящих передо мною голых тел. Ну, если человек прожил на планете Земля некоторое количество лет, и до сих пор не может определить половую принадлежность различных проекций человеческих тел. То это уже беда.
Продолжим. Мужики стояли перед полком, эдакая бетонно-кафельная тумбочка общая. Которая плавно переходила в некоторую перегородку, высотой метра полтора. И тянувшейся через весь зал. По крайней мере, больше половины зала занимала эта общаковская стойка и полОк. Помимо всеобщего кафеля, перед каждым телом мне было видно стоявший на полкЕ жестяной тазик, в простонародье в бытность СССР-овских времен, называемый шайкой. Еще перед ними торчали, перед каждым, по крану бронзового цвета. И эти граждане, кто набирал водички, кто, наоборот, ополаскивался. А кто просто мылил свой тощий зад…
Но, самое, самое интересное, полный абзац и просто Вау-эффект какой-то. Ждали меня впереди.
С другой стороны этой самой стойки с полкАми стояли в ряд голые женщины. Самых разных мастей, видов и возрастов. В мыле, или без. Точно также набирали воду или обливались. Из-за высоты перегородки у некоторых из них отчетливо просматривались их главные женские прелести, в виде общего ряда разномастных титек…
Ошарашенно рассматривая отрывшуюся мне картину, я услышал знакомый голосок:
— Костик, ау! Я здесь. — Справа, с той стороны, я услышал знакомый голосок. Божья матерь!!! Стоит в проходе и улыбается во всей красе.
Знакомая улыбка, стройная и длинная шейка, плечики до чего уж хороши. Ау-у! Небольшого вида крепкая и упругая грудь задорно топорщилась в мою сторону своими сосками.
Аккуратненький и плоский животик переходил в, переходил в… У-у-у-у-у.
Ну, скажем так, широкие и упругие бедра и стройные прелестные ножки соединялись вместе. И главное, такая коротко стриженая челочка на лобке.
— Дурень, сейчас запаришься. Одежда вся отсыреет. Бегом в раздевалку. Там свободный крючок с полотенчиком бери. Одежду всю туда, сам сюда. Мыло здесь возьмешь. Давай уж иди быстрее, а то Михалыч сердится уже. – И махнула рукой куда-то позади. Я, глянув в ту сторону и увидел серьезного мужика, очень крепкого с виду и небольшой черной бородой. В отличии от все присутствующих на нем одном были надеты красные спортивные трусы. И он сердито поглядывал в мою сторону.
Почему я так решил? Что серьезный и крепкий! Ну, вы видели Грута, из фильма Стражи Галактики? Так вот, представьте себе его родного брата. Представили. Товарищ, на которого мне показали, как раз больше всего подходил на роль родного брата Грута.
Руки все в жилах и венах, торс как из камня вырезан, крепкие ножищи. Явно не из тех парней, которые своими пузырями мускулами и самолюбованием заполонили весь интернет.
Так вот, данный товарищ был именно реальным мужиков. Из тех самых кондовых, которые и землю на плечах удержат и слабого не обидят. И вспашут, и посеют, и миллион голодных накормят, если взбредет в голову подобная идея…
И этот тип, которого Саша назвала Михалыч, уже грозно смотрел в мою сторону.
Я, дав задний ход вывалился в предбанник, или как его там, -холл. Логически определив, что оставшиеся две двери и есть искомые раздевалки. Я направился в сторону ближайшей.
Оказалось, мужская, судя по виду свесившейся мятой штанины с края, и некоторого мужского амбре. Совсем небольшая раздевалка, два с половиной на четыре, вдоль длинных стенок скамейки мощные такие. А по стенкам, выше головы, прибиты толстые доски, и длинные ряды прикрученных к ним металлических крючков. Заметив между грудами одежды свободный крючок и висевшее на нем небольшое полотенчико, я осторожно пролез к месту, стараясь ничего не своротить. Где и принялся раздеваться при свете мутной желтой лампочки.
Через пару минут, уже голым и слегка прикрыв самое То полотенчиком, я увидел призывно машущую мне руку из-за перегородки,
— Костя, иди сюда, не робей. Я тебе место уже заняла. – Саша стояла с противоположной стороны перегородки и коварно улыбалась. – Никто тебя не съест. Наливай воды в шайку. Мыло тоже там лежит. Надо помыться. Здесь вода и место особенное. Раз Михалыч тебя пропустил, значит надо мыться.
Я, наливая воду в тазик, нашел кусок мыла. Очень странного, надо заметить. Похожий на кусок ржавой железки или старой трухлявой доски, в форме кирпичика. При этом мыло издавало очень странный запах, не особенно противный, но достаточно резкий.
Облившись горячей водой, я поставил шайку опять набирать воды и принялся старательно намыливаться. При этом мои глаза усердно таращились прямо вперед, разглядывая беззастенчиво торчащую в мою сторону молодую грудь. Заметив Сашину ухмылку, я постарался смотреть в другую сторону. Вот честное-пречестное, старался. Но, слева от Саши стала мыться пухленькая особа лет за тридцать. И ее прелести третьего размера, колыхающиеся нагло перед моими глазами, заставили меня таращиться в противоположную сторону. Где, в свою очередь, голый и противный старикашка, весь костлявый и с тощим задом, с заросшей редким пухом спиной принялся размещаться для процесса омовения…
Кое-как выдержав эти пытки и удержавшись на ниве благопристойности. Я с великим трудом смог помыться. При этом осматривая все помещение. Как я уже говорил, общая стойка с полкАми пересекала зал в первой трети, больше, чем наполовину. За которой стоял разномастный народ и мылся. Помимо общей стойки, по залу по краям было разбросано еще некоторое количество мест для мытья. То есть те же краники и тазики из жести. У дальней от меня стены виднелось еще несколько мест для душа. Как и все вокруг в советско-антикварно-минимальном стиле. Просто, лейки душевые были вмонтированы в стене чуть выше человеческого роста, а прямо на уровне пояса виднелись по два краника, также вмонтированные в стену.
Еще, в самом дальнем правом углу, где по всей видимости имелся самый полный уровень отсутствия влаги, стоял некоторый, со странностями стол. Напрягая свои близорукие гляделки, я с трудом разглядел, что с одного краю, в том самом столе имеется некоторая дырка.
Старательно не смотря на мелькающие перед моим носом такие прелестные титьки и ощущая, что столь длительное созерцание прелестей, может пагубно сказаться на моей нравственности. Я не успел додумать о предназначении стола. Как к нему со скрипом подошёл тот самый дедуль.
Кое-как взгромоздись на лежбище и опустив лицо в ту саму дырку, что привело в моей голове простую мысль о назначении стола. В это время, к столу подошёл тот самый крутой Михалыч. И буквально стал разламывать старого пенька на запчасти. Хруст забивал даже шум льющейся воды. Вопли дедуля заставили всех посмотреть в ту сторону. Я же, в свою очередь, смотрел не туда. А туда, где по моему скромному мнению могла разразиться настоящая катастрофа. И с каждой секундой все страшнее, и страшнее.
В отчаянье ухватив уже насквозь сырой полотенчик, я попытался прикрыть. То самое…
— Да ладно тебе Костик. В первый раз и не такое было. На то и Михалыч следит для порядка. А чтобы его не волновать, ты мне сделаешь массаж, сам же рассказывал. Или наврал?
Через несколько минут, Михалыч разобрал старого и собрал по новой. И тот вскочил как молодец из сказки и почти побежал в свой уголок, к своему тазику. Мокрая Александра намеренно меня дразня и отчаянно виляя задом, пошла вперед. Сказав два слова грозному типу и, махнула мне призывно рукой.
— Михалыч. – Протянул мне свой стальной ухват мужик. Ну реально, как за этот, которые вагоны соединяет, подержался.
— Костик. — Не веря тому, что моя рука все еще цела, растерянно поздоровался я. При этом стараясь удерживать полотенце в области своего организма, которая так не по-пацански хотела меня подвести под монастырь.
Михалыч внимательно меня оглядел, чуть замедлив взгляд на моем позоре, усмехнулся. — Ничего это бывает, с непривычки. Ты сам как? – Задал странный вопрос и сам же продолжил,
— Так давление уже имеешь. Это нехорошо, молодой еще. Спина болит? — И видя, как я киваю головой. — Это тоже не хорошо. Ага и печенка страдает. А про ожирение я вообще молчу. – И сказав столь странную речь мужик развернулся и ушел в другую сторону к очередному пациенту, бабульке с висящей грудью и довольно большим животом на четыре складки.
Сашка, зараза такая, уже немного подсохла и приняв эротическую позу, вздыхает:
— Ну, давай уж показывай, что умеешь. Как говорится, клин клином вышибают.
— А я что, я ничего. Раз просит красивая девуля, почему бы не исполнить. -Как раз массаж то, что я умею делать по-настоящему. Недаром проходил обучение в свое время. Вот и пригодилось по случаю.
Описывать все прелести молодой и прекрасной девахи я здесь не буду, не хватит места. Сам массаж тоже, не вижу смысла. Если так уж приспичило, откройте «Ты труба» и любуйтесь сколько влезет. Самое смешное, что девяносто процентов всех там показанных массажей полная туфта. Ну или откровенная порнуха. Действительно полезные ролики можно найти с большим трудом.
А пока суть да дело, когда мои руки только-только добрались до упругой и нежной попы, Саша решила продолжить разговор, так резко оборванный ею на крылечке,
— Ты не ответил, сколько, по-твоему, мне лет?
— Спросила она, понимаешь. Скажешь много, обидится. Скажешь мало, будешь думать, что я тупой.
— Ты не тупой, ты хороший, потому и спрашиваю. – Тут я надавил на заветную точку на пояснице, и Сашенька пискнула, потом сама же рассмеялась. — Ай -Ай, молодой человек, это вы специально?
— Да не. Ну ладно, пусть будет… пусть будет двадцать шесть. – И замер, ожидая ее реакцию.
— Да вы льстец, молодой человек. А впрочем, если быть честной. — Она это говорила уже совершенно другим тоном. И пока я, осторожно пройдя ее спину, нащупывал ее тонкую и нежную шею, она заявила,
— Мне шестьдесят четыре года!
Упс! Черт, и все возможные боги в окрестности. Я чуть не навернулся на бывшем белом кафеле. Разглядывая ее нежную спинку и не менее прелестную попу, я на полном серьезе, после всего случившегося, стал ожидать что она превратится в жуткую старушенцию. Так в ступоре простояв пару минут и поняв, что она никуда и ни в кого не превращается, я немного отошел,
— Ну и шуточки у вас… Мадам!
— Да ладно тебе, неужели до сих пор не понял, где ты и что здесь происходит?
— Подозрения уже были на некоторые странности подобного места, но ведь не до такой-же степени?
— Да ладно тебе, Константин, ты уже большой мальчик. Пошли, в душе сполоснёмся. Переоденемся. Я с Михалычем чуток потолкую, а потом посидим где-нибудь полчаса, ладно?
— Да без проблем, Ваша честь!
Немногим позже, переодевшись, мы подошли к одному небольшому и скромному кафе. Сидя за столиком, аккуратно лопали пирожные, пили горячий мокко и продолжили разговор,
— Чего-то наша беседа приняла очень странный поворот? Не знаю, что сказать. — Выдал я.
— Да нет все нормально. Некоторые чуть ли не вешались, истерички. А ты вон крепкий, удар держись. И Михалыч тебя признал. Ты заходи к нему на огонек, здоровье тебе Михалыч поправит… Ну, а там сам разберешься, что как и куда.
— Знаешь, давай я тебе все с самого начала расскажу. Так будет проще:
«Жила была одна девочка. Родителей не помнила. Как ей потом рассказывали в детском доме, ее нашли, когда ей было уже восемь лет. О прошлом она ничего не могла сказать, так и не вспомнила. Назвали девочку Сашей. Так и пошло, отучилась в свое время в школе и поступила в педагогический институт. А там и на работу устроилась. Со временем получила и свое жилье. Свой первый класс, в смысле вообще самый первый, помню до сих пор. Вот и все. И вся интрига. Детки росли, со временем переходили в пятый класс, и я сними расставалась. Мне давали новых первашей и все по новой. Новые сопли и нюни. Первые школьные синяки и порванные тетрадки. И первые улыбки, когда у малыша получались первые им написанные слова. И с каким гордым видом они несли свои дневники для своих первых пятерок. Так бы и жила в неведении. Пока и не случилось это все». – Саша всхлипнула и утёрла глаз уголком салфетки,
— Ну, реально ведь, я ничего не замечала. Все мечтала с парнем нормальным познакомиться. А годики то тикали, вот и третий мой круг первоклашек вышел в свет. В пятый класс перевелся. Как вокруг какие-то ненормальные разговоры пошли…
— В смысле? В типовой советской школе?
— Ну да. Мамашка одна чокнутая попалась, ее сынок балбес лет пять назад вышел от меня в свет. И перевелся в другую школу. Хулиган и тупица был редкостный. Я с ним в началке еле-еле справлялась, а когда они перевелись в пятом классе совсем в другой район, вся школа вздохнула. А тут приходит в школу эдакий увалень балбес десятиклассник с мамочкой. Что там им пришло в головы, не узнать уже. И на меня напоролись. Мамашка застыла столбом, узнать меня не может, сыночек ее грегочет тупо. Потом мамашка как заорет на меня:
«Ведьма, моего сыночку не выучила», — и на меня. Тут, конечно, люди ее оттащили. Директор примчался, милиция еще приехала. Разбирались долго с ней. Сказали потом — психичка и все на этом затихло.
А потом пошли эти разговоры про меня. Я как раз уже свой четвертый поток взялась вести. Сам можешь посчитать. Четырежды четыре?
Аккуратно отставив полупустой стаканчик с напитком, я изобразил мыслительный процесс и выдал,
— Шестнадцать, и?
— И? Разговоры эти. Шестнадцать лет прошло, а я как девочка. Ни одной морщинки, в теле все таже же легкость бытия, какая была, когда я вошла как педагог в школу. Сперва шутили, посмеивались, потом ругать стали, завидовать, пакостить по мелкому. Я ж говорю, я такой наивняк была. Пионерка, комсомолка и вообще прекрасная девушка. А тут шестнадцать лет многовато для одной красавицы, не так ли?
— И как?
— Да никак, ушла я от них. Переехала в другое место и зависла. В самом деле, любая кадровичка смотрит на мой паспорт и шипит, -деточка, почему вы чужой паспорт принесли, я сейчас милицию вызову… Чуть не повесилась тогда, настолько все достало…
А потом встретила Михалыча. В смысле, пошла топиться, а там этот кусок камня стоит и смеется, и говорит:
— Детка не сдавайся, не для этого ты на этом свете появилась.
Грешным делом, подумала, что он ко мне приставать станет. А я на все уже была согласна. Ведь мне уже было за тридцать, а с мужиком до сих пор ни разу не было.
И душевая эта его тогда на другом месте стояла. Завел он меня в нее, я и офигела от созерцания мужских задниц, ведь я совсем девочкой была на тот момент. Михалыч меня чуть ли пинками загнал под душ, заставил мыться. А потом этот его массаж, как будто заново родилась…
— И как оно все было дальше? — Еле слышно спросил я.
— Все новой. А что со мною сделал старый, я так и не поняла. Но, начала очередной круг, новые документы, новая жизнь, новые друзья. А главное детки, все такие же беспомощные в первом и такие важные, когда выходят из четвертого класса.
— А главное, прикол хочешь? На днях буквально. В супермаркете. Стою себе с тележкою, никого не трогаю. Впереди меня мальчик стоит с пакетом. И старушка, культурная вся такая, разложила весь товар на кассе, и кассирша, значит, все пробивает. И тут, откуда ни возьмись, влезает передо мною эдакий дядечка. Толстый, наглый, весь в джинсе. И бочком-бочком, эдак типа незаметно, отталкивает мальца от кассы. Ну, а тот совсем еще ребенок. Стесняется или просто боится и молчит. А наглый этот мужик уже почти к кассе подходит.
Тут я не удержалась,
— Иванов, ты опять за старое принялся. – Рявкнула я в эдакой учительской-первоклассной манере.
Мужик замер реально, потом его шея покраснела, мужик напрягся и сторонкой, типа вообще мимо проходил, стал перемещаться в сторону другой кассы.
Самое смешное, ведь когда он отошел и стал оглядываться, меня он не узнал. Зато я его прекрасно вспомнила. Миша Иванов, еще в первом классе был пронырой и хитрецом. И сейчас таким же и остался…
— А сама как, ну в смысле, что дальше будет?
— Да кто его знает? Михалыч мне уже шепнул что пора. Очередная сто двадцатая серия.
— Здравствуйте, я ваша новая учительница, зовут меня, ну допустим, Анна Леопольдовна, я вас будут учить. Как-то так. С мужиками не особенно мне везет, да и вообще с детьми проблема. Представляешь, сейчас моему сынку сорок лет. А мама, все та же девочка. Правда я для него исчезла. Его воспитали другие люди. Уже и внучки растут. Вот думаю, еще парочку можно будет заделать в новой жизни, если парень нормальный попадется.
— Это же страшно?
— Я уже привыкла. А ты Костик не верь всему, что тебе болтают всякие полузнакомые девицы. – Она встала, подошла ко мне и грациозно чмокнула в щеку. – Самое главное. — Она смотрела с хитрым прищуром. – Ведь тебе никто не поверит. Да и про Михалыча не забывай, нормальный мужик. Если совсем прижмет, заходи помыться, легче станет…
Николай Кузнецов aka kraft-cola 09.09.23