ПАЗик с бригадой строителей быстро катил по разбитой дороге, такой обычной для бедной Рязанской области, домой в поселок строителей Рязанской ГРЭС Новомичуринск.
Места вокруг были ровные, степные и название звучало немного комично.
«Где они чудо-яблоньки легендарного Мичурина? — с улыбкой подумал прораб Виталий Барсуков — мужчина немолодой и опытный, слегка отмеченный сединой в по-молодому пышной шевелюре, глядя из окна на пробегающие мимо уже убранные опустевшие поля.
Но в автобусе, несмотря на тряску, скрип и дребезжание немолодого телом автобуса, царило радостное возбуждение. Очистные сооружения на лесохимическом комбинате в неблизком Спасском районе завершены и сданы заказчику к великой и всеобще радости.
Начальство комбината обмывало снятие дамоклова меча штрафных санкций из-за отсутствия очистки. Не менее радовалось и руководство электростанции, справедливо полагая, что теперь лесокомбинат расщедрится не только на столь необходимую опалубку для бетонных работ. Дачки уважаемых людей по берегам рек Проня и Галина тоже нуждались в дереве для своих ажурных резных веранд, где преуспевшее в жизни начальство любило гонять чаи и другие крепкие напитки, умиротворенно обозревая воды текущей из прошлого в будущее речки. Да и баньки-сауны любят наряды из дерева.
Оживление рабочих, столпившихся впереди возле водителя, постепенно перешло в бурное веселье. Пошли анекдоты, громкий хохот, пение и даже топот.
Но Виталий Андреевич, прекрасно знавший эту бригаду ударников, где половина судимых, благоразумно не вмешивался, отсев на заднее сиденье. Хоть и служебный автобус, но работы окончены и промерзшим ребятам не грех обмыть завершение.
Да и не хотелось лишний раз ругаться с бригадиром Полтораниным, который своим могучим телом оправдывал фамилию. Вкупе с тремя судимостями и властным характером представлял серьезного оппонента. Барсуков мог урезонить всякого, но для таких отморозков всегда держал большой финский нож в кармане. На всякий.
Прораб совсем было задремал в тепле после долгого рабочего дня на промозглом холоде начала ноября, когда автобус резко свернул влево и нырнул вниз. Последнее, что он увидел перед ударом, была стылая поверхность пруда, где выращивали карасей. Раздался могучий всплеск, автобус резко дернулся, валя с ног хмельных рабочих, которые соревновались в исполнении русских народных плясок, впрочем, совсем неумело.
Автобус медленно погрузился в озеро носом вниз. В салоне стало почти темно. Осенняя вода и вечерние сумерки плотно укутали автобус.
А вскоре в передней части салона вспыхнула жестокая отчаянная драка, которая сопровождалась истошной матерной бранью, ударами и плеском тяжело падавших в воду тел.
«Так, вода нашла свои щели и пошла в автобус», — понял Барсуков.
— Эй, вы, — рявкнул прораб, — кончай бузу! Полторанин, угомони братву! Дверь ломайте!
И это было роковой ошибкой. Народ уже обезумел от паники.
— Ты еще живой, сволочь! Затащил нас сюда на смерть и отсиживаешься в сторонке, начальничек. Ждешь, пока потонем все? А еще обещал тройной тариф. Где деньги, гад?! В кармане твоем, крыса. Ну, сейчас ты свое получишь. Юра, пошли с прорабом поговорим.
Юра, чернявый и узколицый парень, его дружок еще по зоне, был не менее опасен.
Барсуков быстро пересел к правой стороне автобуса, раскрыл нож и пригнулся.
После безуспешных поисков начальника в полумраке автобуса, задние окна которого отделяло от поверхности не более метра, бригадир с другом попытались было выбить стекло, но не сумели. Заплюхали вниз. Затем опять послышался шум драки и крики. Выделялись голоса бригадира и водителя, потом все стихло.
Виталий Андреевич еще несколько минут сидел неподвижно, пока вода не подступила к самым ногам, и нырнул вниз. Переднюю дверь-гармошку тоже заклинило намертво. Оставался один выход — дверь возле водителя слева, но там сгрудились почти все рабочие. Прорабу пришлось потрудиться. В воде тела казались легкими, но вытаскивать их по очереди из кабины и складывать справа, в кромешной тьме было мучительно тяжело.
Последним он вытянул огромное тело Полторанина, который почти лежал на водителе. Не ладили они. Шофер, мощный Степан Чуприна с Украины не уважал Полторашку, считая себя выше по блатному статусу. Враждовали открыто. И вот осенняя вода навсегда уравняла их масть. Все это за мгновенье промелькнуло в голове у задыхающегося прораба и он поспешно вынырнул у заднего окна, чтобы наполнить легкие живительным кислородом. Воды уже было по грудь, спасительная воздушная подушка таяла на глазах.
И опять прыжок в темноту между сиденьями. Вот и заветная дверь на волю, но левая рука водителя, мощного украинца Ивана Чуприны, намертво вцепилась в ручку двери. Сбросить ее не получалось. Подступало удушье. Смерть уже замаячила пустыми глазницами из чернильной мглы. Спасительная идея пришла в последний момент. Барсуков повернул ручку с прикипевшей к ней рукой, с трудом открыл дверь и вытолкнул водителя. Вода хлынула в салон, выдавив остатки пузыря воздуха, который устремился вверх, слегка чиркнув Барсукова. Автобус, хлебнув еще немного мерзлой водицы, скользнул в глубину.
«Жить, — надрывно звенела душа, задыхаясь, — жить»!
Резкий толчок ногами вверх, но возле самой поверхности губы предательски разжались и он пару раз хлебнул-таки ледяной, вперемешку с илом, воды. Теряя сознание, доплыл на автомате до берега и долго обессиленно лежал, выплевывал черный ил на белый песок. Наконец его заметили с проезжающего мимо молоковоза.
Экспертиза показала наличие алкоголя в крови у водителя эквивалентного пятистам миллиграммам водки. Дело закрыли.
В первую годовщину удивительного спасения Барсуков достал старый, но шикарный советский концертный проигрыватель и по пустой квартире старого холостяка понеслись со скоростью семьдесят восемь виниловых оборотов слова грустной песни «День рождения» или «Третье ноября» в исполнении его любимой Людмилы Сенчиной.
«Да, первой красавицей Союза была», — подумал ставший астматиком после купания в ледяной илистой воде, но не утративший любви к жизни и прекрасным женщинам Виталий Андреевич, и тепло заполнило душу, несмотря на ненастный денек.
В дверь неожиданно позвонили. Пришла овдовевшая соседка Маша, чудом удерживая в руках кастрюльку с картошкой, селедину, салатницу, еще и небольшую бутылочку.
— Вот слышу, музыка у тебя вдруг играет. Что за праздник-то? – в свои сорок пять она было милой и живой. А в карих глазах удивительно уживались лукавинка и нежность.
— День рождения, Маша. Второй. Так-то я мартовский кот, ты знаешь, — улыбаясь, пояснил Барсуков, одарив гостью своим фирменным неотразимым взглядом васильковых глаз. Вот эти васильковые глаза и статус непьющего сделали его поселковой знаменитостью, особенно среди одиноких дам.
— Значит, я кстати, — подвела итог соседка. – И музыка у тебя есть. Эх, и гульнём, Витя!
Подумав, добавила:
— А знаешь, Смерть бывает нелепой, а вот спасение всегда счастливым.