«А с платформы говорят — это город Ленинград…» Вот так пристало… С самого утра в голове вертится,» — думала, сидя в купе плацкартного вагона, Надежда. До отправления поезда оставалось пять минут. «Прощай немытая столица…» Нет, нет, лучше не так… «Выхожу я одна на дорогу…» Дорога… Завтра уже буду далеко… В глушь, в Саратов… Конечно, Рябиновка даже не Саратов, но лучше там, чем здесь…»
Лязг колес о рельсы, толчок и перрон медленно поплыл назад. » С сегодняшнего дня начинается жизнь с чистого листа. Странно звучит — с чистого листа. Еще пять лет назад у них была дружная семья. Завидовали подруги и соседи, что у нее Лешик такой замечательный, заботливый, дочку Лизочку обожает, не в пример многим отцам. Они были как кирпичики, сцементированные между собой, но не стало Лизочки и все разладилось. Алексей до сих пор в ее смерти винит себя. Говорят, горе объединяет, а у них произошло все наоборот. Каждый его переживал в отдельности друг от друга, своей болью не делился. Потом у него появилась другая женщина. Чтобы узнала, постаралась лучшая подруга, как сорока на хвосте принесла. Конечно, надо было спокойно поговорить с ним, но не получилось. Она тоже устала от всего этого, а он не понимал и не хотел понимать. Сорвалась. Этот безобразный скандал, что она ему устроила… Стыдно сейчас, сама виновата. Он хлопнул дверью и ушел, к той, другой. А она не смогла остаться в их квартире одна. Позвонила тетке в Рябиновку, а там в поселковой библиотеке как раз место библиотекаря освободилось, правда зарплата мизер. Да ладно, лучше там, чем здесь.» — уговаривала себя Надежда, снова и снова возвращаясь в мыслях к тому, что оставила на питерском перроне.
Вот и Саратов… Добравшись до автовокзала, Надежда позвонила тете Поле, что приедет последним автобусом, просила встретить. Побродила по улицам города, как в детстве. Ничего не изменилось, только дома еще больше обветшали, или ей показалось в лучах осеннего солнца. Листья шуршали под ногами, тихо падая с веток. И она почувствовала себя таким же одиноким листком, который ветер несет в неизвестность — то ли в холодную лужу бросит, то ли в огонь костра. » Из любой ситуации есть, как минимум, два выхода,»- подумала Надежда, занимая свободное место в автобусе, идущем до Рябиновки.
Назвать проселочную дорогу -дорогой, это значит ничего не сказать, но она была просто бесконечной — автобус трясло и подбрасывало, будто расшалившийся великан огромными ручищами кидал его из стороны в сторону. Темнело быстро. Вот и поворот на Рябиновку.
Надежда и еще один пассажир вышли из автобуса в ночную черноту, в которой она благополучно потерялась. Вышедший с ней мужчина будто растворился в темноте, она даже не успела спросить его в какую сторону идти. Тети Поли на остановке не было, попробовала позвонить, но и «сети» не было.
Она присела на свой чемодан, и разрыдалась от безысходности и усталости. Это были первые слезы после разрыва с Алексеем. Слезы текли по щекам, а она вдруг захотела вернуться домой, пусть в пустую квартиру, но свою, где все было до боли родное и знакомое. Вдруг откуда-то с боку появился человек, «будто вышел месяц из тумана». Это вернулся тот мужчина, с которым ехала, если честно, то ей вдруг стало страшно. Он подошел, посмотрел на нее и спросил:
— Ты чего ревешь? В Рябиновку? К кому?
— К Полине Андреевне Орешкиной. Она моя тетка. А так, я новый библиотекарь. Приехала, — ответила, всхлипывая и заикаясь. — А куда идти не знаю… Темно.
— Вставай. Давай багаж понесу… У нас с твоей теткой дома рядом стоят.
Встала, схватилась за ручки чемодана и большой сумки, будто их у нее собирались отобрать прямо сию секунду. Мужчина протянул к ним руки, но Надежда вдруг запротестовала:
— Нет, нет, что вы, я сама…
— Ну как знаешь… До поселка еще километра три будет… Не отставай, а то справа болото, слева овраг. Потеряешься — не найдут.
Пройдя метров триста, она поняла, что идти с таким багажом по узкой тропинке совсем невозможно. Ноги спотыкались о корни деревьев, то попадали в какие — то ямы. Просить попутчика помочь, уже не позволяла гордость. Ведь сама отказалась. Надежда в какой-то миг потеряла его спину из виду, пока размышляла о том, о сем. Ей опять стало страшно, как тогда в детстве, когда потерялась в большом магазине.
Хотелось разреветься, но чуть ли не носом уперлась мужчине в грудь. Он что-то буркнул себе под нос, почти выхватил из ее рук сумку и чемодан. Она едва успела пролепетать еле слышно: «Спасибо…»
И только теперь почувствовала, что руки и ноги устали до дрожи. Где-то на полпути к поселку они встретились с тетей Полей, которая совершенно неожиданно появилась из темноты.
Увидев Надежду, очень обрадовалась и стала благодарить мужчину, называя его Сергеем, за то, что не оставил и помог ее племяннице. Минут через двадцать они были уже у теткиного дома. Сергей занес вещи в калитку, попрощался с теткой, не обратив совершенно внимания на Надины: «Спасибо! До свидания.»
Тетка накрыла стол для ужина. Когда пили чай, очень внимательно смотрела на задумавшуюся Надежду:
-Что понравился?.. Не стоит… Не теряй время. Ты здесь поживешь, отойдешь от своих событий и вернешься в Питер. По Березину половина поселковых баб- одиночек и девок сохнет, а особенно Светка продавщица. От него всех конкуренток отгоняет. Не дай бог чей-то взгляд поймает, сразу предупреждает, чтобы даже не думали, а ему хоть кол на голове теши. Сергей один живет после того, как жена сбежала с городским гастролером лет шесть назад, бросив его с двумя мальцами. Мужик поднимает пацанов сам. Говорят, любит свою беспутную жену до сих пор, раз с другими никаких шашней, — рассказывала тетка, прихлебывая чай из блюдца.
— Да ну его… Подумаешь, Ванюша на тракторе… И совсем не понравился, мрачный какой-то, — ответила Надежда.
-Наденька, он в институте в Москве учился, образованный, завгаром работает. А женился туточки, на местной красавице, правда она была совсем молодая и дурочка, что такого мужика бросила. Как-то приезжала, хвостом покрутила и опять уехала. Только детям душу разбередила. Сутками плакали. А Серега ее простил, и, если вернется, опять простит. Она же мать, хоть и детей ему оставила. Теперь в Москве живет, чем занимается даже лучшая подруга не знает. А ее мать Сергею помогает детей воспитывать. Своих-то родителей у него нет. Сирота он. Родители в половодье на лодке перевернулись, когда он еще маленьким был. Утопли. Бабка у него была совсем старенькая, тоже померла через год. Государство воспитало в детском доме. Хлебнул мужик с детства лиха. Ладно, утро вечера мудреней. Иди отдыхать. Ночь уже на дворе. Завтра с утра пойдешь на работу устраиваться.
Библиотека в поселке была большой, но читателей приходило мало. Молодежь уезжала в Москву, и почти никто не возвращался, цепляясь за любую возможность устроиться в большом городе. Рябиновка потихоньку пустела, вдоль дороги стояло несколько покосившихся с забитыми окнами изб. Старики умирали, а молодые приезжали летом, как на дачу. На зиму заколачивают окна и уезжали. Постоянно не живут, а некоторые вообще только раз в пятилетку приезжают проверять свое недвижимое имущество.
В свете дня поселок показался не таким унылым, как это было вечером, когда его окутывала беспросветная тьма: в палисадниках отцветали последние цветы, яблоки висели на ветках, где-то галдели птицы. Рябиновые заросли были повсюду. Крупные кисти ярко красных ягод огнем горели в солнечных лучах. Жизнь по-своему кипела и здесь, только медленно без спешки, толкотни и беготни.
Работы было мало, и Надежда организовала при библиотеке театральный кружок, вспомнив свое прошлое, когда сама играла в студенческом театре. Взрослым, конечно, было не до театров, а вот с детьми… Их сначала было очень трудно расшевелить, заинтересовать, но со временем даже первоклашки стали заглядывать из любопытства на занятия.
Время летело, и как — то незаметно прошла осень, наступила зима с холодами и метелями. Надежда с удовольствием ходила на работу, но очень скучала по Питеру и друзьям, которые там остались, но совсем не вспоминала Алексея. Иногда по дороге на работу, она встречала Сергея, который на ее приветствия всегда что-то неразборчивое бурчал себе под нос и быстро проходил мимо.
Его сыновья занимались в театральном кружке. Ванечка, младшенький, был очень непосредственным и веселым ребенком, а Владик не по возрасту серьезен и рассудителен, никогда не выпускал из виду своего младшего братишку. Мальчишки совсем не были похожи на отца. Он был темноволосым с карими глазами, а они — светленькие с вьющимися волосами и голубыми глазками.
Надежда иногда видела из окна, как та или другая соседка Сергея, о чем-то разговаривая, шли рядом, но он всегда с ними прощался у калитки. О его личной жизни ходили разные слухи. Поселок есть поселок, но уважали и к его слову прислушивались, зная, что плохого не посоветует.
Надежда стала замечать, что последнее время очень часто думает о Сергее и его детях. Она понимала, что он ей не очень нравится, но сама не заметила, как всей душой прикипела к его сыновьям, да и мальчики тянулись к ней всем сердцем. Как-то случайно подслушала их разговор о том, что они мечтают получить на Новый год. Ванюша хотел большую книжку сказок с красивыми картинками, а Владик мечтал о модели парусника, «но папка все равно не купит».
Надежда, решив порадовать на праздник мальчиков, позвонила своей подруге и попросила прислать книгу сказок и сборную модель парусника. Посылка пришла, как раз, накануне Нового года. Тридцать первого декабря, когда Сергей еще был на работе, она позвала мальчишек в гости и подарила подарки. Радости и счастья не было предела. Она сама веселилась, как ребенок. Напоив ребят чаем с пирогом, проводила домой.
Но не прошло и часа, как в дверь кто-то постучал. Надежда открыла, думая, что вернулись мальчики. На пороге стоял Сергей: в одной руке он держал коробку с парусником, в другой — книгу, к тому же был сердит и зол. Переступив порог, сразу сказал:
-Зачем ты это делаешь? Зачем заманиваешь детей? Они тебе не игрушки… Ты приехала, а завтра наша глушь надоест, и ты убежишь в свой Питер, а они здесь останутся. Не трогай детей. Им и так уже досталось. Забери свои подарки…
— Я их не трогаю… Они мне очень…- она пыталась оправдаться, но он уже вышел на улицу, хлопнув дверью так, что задрожало стекло в окне. На шум из своей комнаты вышла тетя Поля, но увидела только побледневшую от обиды Надежду. Она хотела что-то сказать, но та схватила шаль, накинула на плечи и в тапочках на босу ногу выбежала вслед за Сергеем.
Надежда хотела его догнать и высказать все, что о нем думает. Уже почти догнала у калитки, как вдруг поскользнулась и со всего маха грохнулась на твердый наст, только успев вскрикнуть от сильной боли в ноге, которая стала на глазах опухать. Еще в горячке попыталась подняться, но поняла, что встать на ногу не может, и еле слышно произнесла: «Помогите!»
Сергей резко развернулся, подошел к ней, с легкостью поднял на руки, внес в дом и только сказал, но это звучало почти как приказ: «Одевайся, сейчас поедим в Саратов, в больницу…» Минут через пятнадцать подогнал свой уазик, так же легко поднял ее на руки, отнес и усадил в машину.
Надежде вдруг стало так хорошо, как когда-то в детстве, когда ее маленькую папа сажал к себе на плечи, шел среди толпы, а она смотрела на людей с высоты папиного роста. Всю дорогу до города Сергей молчал. В больнице он так же без слов носил ее на руках из кабинета в кабинет. Все обошлось, перелома не было, только сильный ушиб и растяжение связок. Пока ехали обратно в Рябиновку, за всю дорогу он сказал всего несколько слов. До наступления Нового года оставались считанные часы.
Приехав, Сергей остановил машину у дома. Надя тихонько дотронулась до его руки:
— Спасибо… С Наступающим новым годом… Счастья и любви вам!
— Ну, что ты со мной делаешь? — сжав кулаки, сказал Сергей. Надежда вздрогнула, ей показалось, что сейчас он разнесет все своими кулачищами. — Кто тебя звал сюда? Ты как колючка в моем сердце, еще с того самого первого дня, когда тебя увидел в автобусе. Женщин много вокруг, но ни одна из них не цепляет…. Ты же колючкой уколола. Я никак не могу тебя вытравить из сердца… И мальчишки тебя любят, к тебе привязались… Я боялся… Ты не замечала… Не видела… Каждый день тебя провожал на работу и встречал с работы… Не мог прожить дня, чтобы тебя увидеть… Ну что мне теперь со всем этим делать? — Сергей бессильно опустил голову на руль.
Надежда смотрела на него, чувствуя, как волна нежности к этому большому, сильному мужчине, накрывает ее. Она протянула руку, и вдруг, как маленького погладила по голове. Ему казалось, что он может справиться со всем на свете, но оказался совсем бессильным и незащищенным от любви, в которой когда-то разуверился, и которой заказал путь в свой дом…
— Сергей, пойдем, через полчаса Новый год, или мы его просидим в машине. Бери мальчиков и приходите к нам. Тетя Поля, наверное, уже и стол накрыла…
ЭПИЛОГ
Солнечным апрельским днем, Сергей и Надежда съездили в Саратов, где и расписались. Свадьба была не очень шумной, но собрались все друзья и родные, которые очень радовались за жениха и невесту, желая им счастья. Ванечка все время праздничного застолья просидел на стуле рядом с Надеждой, и иногда спрашивал:
— А ты правда — правда стала нашей мамой? И ты нас никогда- никогда не бросишь?
— Правда, Ванечка… Я вас никогда не брошу… Я люблю вас с Владиком, и люблю вашего папу, очень!