Как повяжешь галстук,
Береги его…
Признаюсь, я с нетерпением ждал того счастливого момента, когда мне повяжут галстук и я стану сразу взрослее. Ну, что там малышня – октябрята. Пионерам по плечу уже и взрослые дела. Я читал книги о пионерах – героях Отечественной войны, учил песни о юном барабанщике и многие другие. А в последние дни перед приёмом в пионеры даже прятал заранее купленный галстук под подушку.
И вот пришел тот солнечный день, заиграл пионерский горн и нам торжественно повязали алые галстуки. Мы стали взрослее и умнее. Немного.
В тот весенний день я шел со своим закадычным дружком Чурой – Вовкой Чураковым — по узкой мощеной улочке западно-украинского городка близ Галича, куда судьба занесла нас волею наших родителей бродяг, которые кочевали со строительства одной ГРЭС на другую по всему Союзу.
Чура тоже не был отличником, мягко говоря, но меньше дрался и по поведению всегда получал пятерки. Ну а по остальным – от двоек до троек. Я учился немного лучше, но поведение…
Мы возвращались из своего русского класса в обычной украинской школе, поскольку нашу русскую еще не достроили в посёлке. Навстречу то и дело попадались дядьки, которых тут называли вуйки, в широких галифе, обтянутых изнутри кожей. Но ещё чаще встречались мужчины одетые в широченные костюмы по последней польской моде. Довоенной. Мы жили в поселке строителей, где приходилось постоянно спасаться от шлейфов белесой пыли бешено гоняющих МАЗов и ЗИЛов, а в старом городке на пару тысяч жителей, казалось, время замерло – по брусчатке чинно катили телеги с резиновыми шинами на колесах вместо привычных тряских и грохочущих железных ободов. Миновали местное кладбище, где преобладали католические распятия и даже гордо возвышался крохотный, но двухэтажный Дом приезжих. Тут даже на люках сливной канализации сохранились польские надписи. Мы были на территории вчерашней Польши.
Церковь привлекла наше внимание красивым звоном. Надо сказать, что наше детство прошла на ударных комсомольских стройках века в чистом поле и никаких церквей там, понятное дело, не было.
Желание войти в церковь возникло у нас почти одновременно. Нет, вы не подумайте плохо. Мы были идейными пионерами, и иконы с молитвами нас не интересовали. А вот желание залезть на колокольню, и звякнуть пару раз в колокол было неодолимо. Оглянувшись, мы юркнули в церковь, и сразу нашли узкую кирпичную лестницу наверх. Колокольня уже была совсем близка, когда нам преградил путь рослый и округлый мужчина в черном долгополом одеянии.
Не слушая жалких оправданий, он схватил нас за уши, больно вывернул их и стащил вниз по лестнице. Подведя к выходу, придал нам легкое ускорение.
И в этот самый позорный момент нашей биографии – изгнания из храма — мы услышали звонкий задорный смех на той стороне дороги. Это потешалась Ленка Буракова из нашего класса. Нет, Ленка была своим парнем. Обожала играть с нами, мальчишками шестого Б класса, в лошадки. Игра заключалась в том, что в перемену мальчишки становились на четвереньки, а Ленка – вполне зрелая девица со всеми вполне округлыми формами, зеленоглазая и веснушчатая — садилась верхом и каталась на нас по очереди между рядами парт, похлопывая «лошадку» по ягодицам, если та сбавляли скорость.
Несмотря на нашу тогдашнюю невинность, мы испытывали немалое удовольствие от прикосновений к спине её горячей плоти.
Мы все объяснили и взяли с неё слово никому не рассказывать.
На следующей день мы, слегка опоздав в школу, попали как раз на построение всей пионерской дружины. Почему-то на душе заскребли кошки. Так и есть.
Нас с Чурой вывели из строя и рассказали о позорящем высокое звание пионера проступке – посещении церкви, где, как известно, дурманят народ.
Слушать наши оправдания суровая наша завуч Колотилова не пожелала. Особенно ее возмутил тот факт, что мы вошли в храм, даже не удосужившись снять пионерские галстуки. Вердикт был унизительный, хоть и не столь суровый, как мы ожидали.
Перед лицом наших товарищей-пионеров с нас сняли галстуки на две недели.
Самое обидное, что мы оба были потомственными безбожниками. У меня в доме молилась только бабушка, когда садилась гадать на картах, чтобы бог простил ей ее любимый грех.
А после каникул в школе новое ЧП – пропала Ленка Буракова. Её нашли на пятый день в цыганском таборе, который стоял у околицы. Была она жива, здорова и вполне счастлива.
И грянул гром из районо. Уже Буракову, которая потупила взгляд, стыдили за моральное разложение перед всеми, директору влепили выговор, а завучу Колотиловой строгий с последним предупреждением за развал воспитательной работы в школе.
Это был самый счастливый день в нашей с Чурой жизни. Невинно пострадавшая пионерская честь наша было отомщена. Злодеи были наказаны.
