В Я Ч Е С Л А В     Д А В Ы Д О В

 

 

 

 

    ВОЖДЬ    ПРОТИВ    ФЮРЕРА

 

                               (РЕПОРТАЖ  С  ТОГО  СВЕТА)

                    ИСТОРИЧЕСКАЯ  ДРАМА   В   ДВУХ    ДЕЙСТВИЯХ

 

 

                                  Н О В А Я       Р Е Д А К Ц И Я

 

 

 

 

 

 

О  Т      А   В   Т    О    Р    А 

 

     Не без волнения я представляю на суд читателей и поклонников театрального искусства  новую версию своей пьесы – исторической  драмы  «Вождь против фюрера». Впервые она была опубликована в 2016 году в издательстве «Терра инкогнито» (Тель-Авив) в составе сборника моих пьес под тем же названием «Вождь против фюрера».  Толчком к  написанию исторической драмы послужила одна фраза, сказанная экскурсоводом Хаимом Левицким во время моего путешествия по Италии в 2014 году. Мы тогда собрались всей группой 9 мая в ресторане гостиницы под Флоренцией, чтобы отметить день Победы. Когда я предложил поднять тост за Победу, Хаим неожиданно для всех сказал:

— Никакой победы не было.  Это была война одного абсолютного зла против другого абсолютного зла. Борьба между двумя диктаторами  Гитлером и Сталиным за мировое господство.

Тогда я снова взял слово и сказал,  что будет не правильно отождествлять  Сталина с  возглавляемой им страной. Мы должны быть благодарны русскому и другим народам Советского Союза, которые принесли огромные жертвы во имя освобождения страны и Восточной Европы от нацистской нечисти. Вот почему 9 мая был и останется днем Победы, в который мы чествуем ветеранов войны и приносим дань памяти миллионам погибших. Другое дело, что Сталин преследовал такую же цель, что и Гитлер, а именно: установить свою деспотическую власть под знаменем коммунизма над всем миром.

И всё же слова Хаима глубоко запали мне в душу и заставили заново задуматься о причинах, движущих силах и итогах Второй мировой войны. Мне захотелось написать пьесу, в которой можно было бы с позиций объективной реальности отразить несколько иную концепцию этой войны. Сделав главной пружиной действия вопрос о внезапном нападении нацистской  Германии  на Советский Союз, я нахожу не состоятельной версию историка Виктора Суворова, основанную на словах Гитлера, объяснившего необходимость превентивного удара по Союзу подготовкой  Сталина к наступательной войне против Германии. Пакт о ненападении с приложением секретного протокола, заключенный в Москве 23 августа 1939 года, Вождь, по моему мнению, рассматривал как геополитический и долгосрочный документ в исторической перспективе, тайно преследуя свои цели, и его полное доверие Фюреру, обманувшему его,  имело трагические последствия как для судеб страны, так и всего еврейства. Основная тема драмы – это Катастрофа (Холокост) европейского еврейства, — к которой Сталин был также причастен, хотя и в меньшей степени, чем Гитлер. История человечества не знает трагедии, подобной Катастрофе европейского еврейства во Второй мировой войне. Евреи всегда будут помнить о ней и не допустят ее повторения в будущем.

Своей исторической драме я дал подзаголовок «Репортаж с того света», ибо необычное место действия (загробный мир), давало мне возможность «организовать» встречу Вождя и Фюрера. Впрочем, и до меня писатели и драматурги использовали этот прием. Достаточно назвать «Божественную поэму» Данте и  поэму «Теркин на том свете» Твардовского.

Что касается самой встречи Сталина и Гитлера, то историки до сих пор спорят, была ли она, или нет. Так, Эдвард Радзинский  на основании письма шефа ФБР  Эдгара Гувера от 19 июля 1940 года младшему помощнику Госсекретаря США Адольфу Берлу, а также опираясь на свидетельство старого львовского железнодорожника и запись в журнале посетителей Сталина, полагает, что эта встреча могла состояться во Львове 17 октября 1939 года с целью подписания военного соглашения между Германией и СССР. Он подробно описывает ее  в своей книге о Сталине. Совершенно противоположного мнения придерживается другой российский историк Лев Безыменский, который в книге «Операция «Миф» или Сколько раз хоронили Гитлера» опровергает легенду о встрече двух вождей, считая сведения о ней, приведенные в письме шефа ФБР Эдгара Гувера, чистой выдумкой. Так или иначе, я решил в основу действия своей пьесы положить возможную встречу на том свете двух диктаторов, что соответствовало поставленной мной творческой задаче.

При написании исторической драмы я опирался на большой фактический материал, содержащийся в трудах российских, израильских и  европейских историков, а также на  материал, взятый из интернета. В пьесе использована музыка Вагнера, Шостаковича и коммунистического гимна «Интернационал». При постановке драмы по желанию режиссеров может быть применен визуальный ряд, основанный на кадрах документальной кинохроники военного времени. Перед началом спектакля желательно прочитать через микрофон эпиграф к пьесе, состоящий из цитат Иоганна Вольфганга Гёте.

В заключение мне хочется выразить глубокую признательность известному театральному критику, доктору наук  Злате Зарецкой, к замечаниям и советам которой я прислушался при создании новой версии своей исторической драмы.

 

 

 

 

                                                                           О ЕВРЕЙСКОМ НАРОДЕ:

                                                            Народ этот избран среди других народов

не только потому, что он во многих 

                                                          отношениях лучше других, но еще и потому,

                                                          что он наиболее стойкий из них…Евреи были

                                                          людьми деятельными, обходительными, а

                                                          самое упорство их в соблюдении своих

                                                          обычаев вызывало невольное уважение…

                                                          Это   наиболее вечный народ на Земле.

 

                                                           О пьесе «НАТАН МУДРЫЙ» Г.Э.Лессинга:

 

                                                          Пусть эта хорошо известная история

                                                          напоминает немецкой публике во все

                                                          времена о необходимости не просто

                                                          взирать на нее, но прислушаться к ней и

                                                          постичь её. Пусть божественное чувство

                                                          терпимости и снисхождения, выраженное

                                                          в ней, останется священным и дорогим

                                                          для нации.

 

                                                                                             Иоганн Вольфганг  ГЁТЕ

 

                                                           

                                                                       

 

                                                ДЕЙСТВУЮЩИЕ    ЛИЦА:

 

 

                В О Ж Д Ь     ( С Т А ЛИ Н )

 

 

                Ф Ю Р Е Р      ( Г И Т Л Е Р )

 

 

                П А В Е Л      ( РУССКИЙ ВОЕННОПЛЕННЫЙ )

 

 

                Р О З А         ( ЕВРЕЙСКАЯ   ДЕВУШКА )

 

 

 

 

                Действие пьесы происходит на том свете спустя две недели

 

                после смерти  Сталина в марте 1953 года

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

ПЕРВОЕ      ДЕЙСТВИЕ

 

  На сцене полумрак. Издали доносятся какие-то странные звуки, напоминающие чьи-то страдания и жалобы. В центре сцены стоит круглый стол с двумя стульями по бокам. На столе – большой глобус, вокруг которого ходит фюрер, одетый в помятую нацистскую форму со свастикой на рукаве и Железным крестом на груди, держащий длинную указку в правой руке. Он слегка сутулится, а левая рука   висит, как плеть,  тогда, как ладонь правой постоянно подрагивает, как при болезни Паркенсона.  Иногда          фюрер останавливается, всматриваясь в то или иное место на глобусе и тыкая в него указкой. В глубине сцены видны языки пламени, вырывающиеся из Преисподней (Геенны огненной). Тихо, как бы издалека звучит музыка Шостаковича – тема нашествия из 1-ой части Седьмой симфонии. Музыка усиливается и потом ослабевает, превращаясь в фон. Появляется вождь, одетый в парадную форму Генералиссимуса с Золотой звездой Героя Советского Союза на мундире.  У него сохнущая левая рука , а движения замедлены. Вождь  неторопливо приближается к фюреру, желая лучше разглядеть его.

 

ВОЖДЬ. Куда это я попал?

ФЮРЕР. Разве не видишь? На тот свет.

ВОЖДЬ. Это Рай?

ФЮРЕР. Нет, не Рай.

ВОЖДЬ. Может, Ад?

ФЮРЕР. И не Ад.

ВОЖДЬ. Что же тогда?

ФЮРЕР. Загробный мир. А ты, случайно, не еврей?

ВОЖДЬ. Какой я еврей? Я – товарищ Иосиф Сталин. Генералиссимус и Генеральный секретарь Коммунистической партии Советского Союза.

ФЮРЕР. Так ты Сталин? Вождь русского народа? Сразу не узнал. Темновато здесь. Плохо вижу. (Приближаясь к вождю). Вот теперь вижу, что Сталин. А то мне всюду мерещатся евреи.

ВОЖДЬ. Я также  вождь мирового пролетариата, отец народов, великий кормчий и гениальный полководец! А передо мной не Адольф Гитлер? Очень похож.

ФЮРЕР. Не ошибся. Я – Адольф Гитлер. Рейхсканцлер великой Германии, фюрер и главнокомандующий всеми вооруженными силами  Третьего рейха.

ВОЖДЬ. (Внимательно всматривается в лицо фюрера). Так вот ты какой, Адольф Гитлер! (Вдруг набрасывается на фюрера и хватает его правой рукой за горло, пытаясь задушить). Как ты смог, подлец, нарушить пакт о ненападении, который сам же предложил мне? Как ты смел совершить беспримерное в истории цивилизованных народов вероломство и без объявления войны напасть на Советский Союз?

ФЮРЕР. (Отчаянно защищается, стремясь вырваться из цепких пальцев вождя). Не дам себя задушить! Убери руку!

ВОЖДЬ. (Не отпуская руки). Не уберу! Да тебя, мерзавец, задушить мало! Я бы   трижды тебя повесил! Настал момент ответить за наглое нарушение пакта, заключенного нами на десять лет! Моим опытным разведчикам, предупреждавшим меня о нападении, не поверил, а тебе, гадина, поверил! Как можно после этого верить людям?

ФЮРЕР. (Освобождаясь от руки вождя и поправляя на себе пиджак). Я и рассчитывал на то, что ты поверишь!

ВОЖДЬ. (Грозным тоном). Никогда не прощу тебе обман, клятвопреступник! Ведь до последней минуты германское правительство не предъявляло никаких претензий к Советскому Союзу. Ответь же, гнусная тварь, почему Германия напала, несмотря на нашу миролюбивую позицию?

ФЮРЕР. Я и не делал секрета из причин нашего нападения. В тот же день 22 июня сорок первого года в 5.30  утра мой рейхсминистр пропаганды доктор Геббельс зачитал по Великогерманскому радио мое обращение к немецкому народу. В нем я заявил, что располагаю точными данными о готовящемся нападении на Германию советских войск.

ВОЖДЬ. Ложь! Для чего же был подписан пакт о ненападении?

ФЮРЕР. Да, за два года до нападения мы пошли на заключение пакта  с Россией, чтобы оказать противодействие британской политике окружения Германии.  Но концентрация советских войск на восточной границе  достигла таких угрожающих размеров, что я отдал приказ Вермахту о нанесении превентивного удара по Советскому Союзу.

ВОЖДЬ. (Садится на стул и ударяет кулаком по столу). Наглое вранье! Мы и не думали нападать на вас! Напротив, были заинтересованы в развитии наших  дружеских отношений с Германией.

ФЮРЕР. (Кричит). Это ты лжешь! Вашей целью было завоевать Германию, затем Европу и весь мир, и таким образом осуществить свою коммунистическую мировую революцию!

ВОЖДЬ. (Грозно). Это ты, сволочь, хотел завоевать Россию, стремясь к мировому господству! По-русски это называется свалить с больной головы на здоровую. Именно Германия внезапно напала  на Советский Союз и поступила как агрессор!

ФЮРЕР (Кричит). Ничего подобного!

ВОЖДЬ. Только после вашего нападения  я подписал военную директиву № 2, в которой отдал приказ дать отпор врагу. При этом наземным войскам, во избежание провокаций, границу не переходить. Чтобы в мире не подумали, что это Советский Союз совершил агрессию. А тебе, клятвопреступник, за вероломство полагается смерть! (Вскакивая с места, вновь набрасывается на фюрера и хватает его правой рукой за горло).

ФЮРЕР. (Отчаянно вырываясь из руки вождя, отбегает на несколько метров). Я уже однажды уходил из жизни, и дважды умирать не собираюсь!

ВОЖДЬ. Не собирается! Очень жаль, что ты не достался нам в Берлине живым в сорок пятом году. Мы бы сделали из тебя шашлык!

ФЮРЕР. Я ушел  из жизни добровольно, чтобы не попасть в ваши «красные» лапы!

ВОЖДЬ. Доигрался, подлец! (Садится на стул).

ФЮРЕР. (Подойдя ближе к вождю, заискивающим тоном).  А ты, Иосиф, как расстался с жизнью, если не секрет?

Музыка Шостаковича затихает.

ВОЖДЬ. (Поднявшись, начинает ходить вокруг стола). Тошно вспоминать. Не дали умереть своей смертью. Соратники по партии помогли. И я догадываюсь, кто  – Берия и Маленков!

ФЮРЕР. Отравили, что ли?

ВОЖДЬ. (Повышая тон).  Отравили, черти поганые! Товарищ Сталин придумал бы им такую казнь, какая даже русскому царю Ивану Грозному не снилась! Пусть помрут самой злой собачьей смертью! (Грозным тоном). Но ты, сволочь, пытаешься увильнуть от главного вопроса.

ФЮРЕР. Какого?

ВОЖДЬ. Знаешь, какого! Зачем тебе понадобилось нападать на Россию? Поворот в наших отношениях произошел   в августе тридцать девятого года, когда мы подписали в Москве пакт о ненападении!  Я тогда отказался от заключения союза с Францией и Англией в пользу союза с Германией. Примером для нас послужил подписанный по предложению Ленина в 1918 году с Германской империей   Брестский мирный договор. Да, он был унизительный, но так необходимый для нас, большевиков!

ФЮРЕР. (Решительно). Выбор в пользу Германии был правильным шагом с вашей стороны!

ВОЖДЬ. (Грозно). Который ты, мерзавец, не оценил! Ведь к пакту о ненападении прилагался секретный протокол, где четко определялась граница сфер обоюдных интересов в Восточной Европе. Назло Франции и Англии мы решили поделить между собой территорию Польши, а вы соглашались с нашими интересами в Прибалтике, Финляндии и Бессарабии.

ФЮРЕР. (Водит указкой по глобусу). Не спорю, обе стороны остались довольны подписанным пактом и особенно секретным протоколом. Мой министр иностранных дел Риббентроп  потом мне рассказывал, что на банкете в Москве по случаю подписания пакта ты предложил очень лестный для меня тост: «Я знаю, как немецкий народ любит фюрера. Поэтому я хочу выпить за его здоровье».

ВОЖДЬ. Товарищ Сталин от души сказал этот тост, так как верил, Адольф, в честность твоих намерений. Я также произнес тост в честь вашего министра внутренних дел Гиммлера, как гаранта порядка в Германии!

ФЮРЕР. (Встает против вождя в позе оратора и повышает голос). Столкновение с Польшей  было тогда неизбежно! Запереть сердца против жалости и сострадания! Жесточайший образ действий! Войны было не миновать! При развязывании и ведении войн играют роль не вопросы права, а победа!

ВОЖДЬ. Согласен. Но после того, как Германия 1 сентября тридцать девятого года напала на Польшу, Англия и Франция объявили вам войну.

ФЮРЕР. (Громко). Ну и что? Очень напугали! Мы были готовы к подобному развитию событий! С тех пор, как Земля вращается вокруг Солнца, пока существуют холод и жара, буря и солнечный свет, до тех пор будет существовать и борьба. В том числе, среди людей и народов. Судьбу всего сущего я вижу в борьбе! Кто хочет жить, тот должен бороться! Человечество стало тем, чем оно есть, благодаря борьбе!

ВОЖДЬ. Можно потише? Мы не в рейхстаге, и я не глухой!

ФЮРЕР. (Сбавляя тон).  Война – естественное и обыденное дело. Война идет всегда и повсюду. У нее  нет начала, нет конца. Именно в сражениях решались судьбы народов! Война это сама жизнь! И в ней побеждает сильнейший!

ВОЖДЬ. Именно так! Вслед за Германией мы, согласно секретному, протоколу 17 сентября ввели свои войска в Польшу. А нашему народу объявили, что речь идет о воссоединении с Украиной и Белоруссией их западных земель.

ФЮРЕР. Это вы хорошо придумали!

ВОЖДЬ. А после падения и раздела Польского государства мы согласились в сентябре тридцать девятого года подписать с вами очень важный для нас германо-советский договор о дружбе и границе между СССР и Германией.

ФЮРЕР. (Показывает указкой соответствующее место на глобусе). Это был хороший и нужный договор, так как между нашими странами пролегла общая граница.

ВОЖДЬ. После его заключения мы еще больше поверили вашему  дружественному отношению к Советскому Союзу.

ФЮРЕР. И в знак наших новых мирных  отношений мы провели совместные военные парады во Львове, Брест-Литовске и других занятых нами крупных польских городах, а затем подписали с вами взаимовыгодные торговые соглашения.

ВОЖДЬ.  Мы были готовы продавать Германии не только зерно и нефть, но и стратегические товары! Так я верил в прочность  нашей дружбы!

ФЮРЕР.  И я не менее чем ты, ценил наши дружеские отношения!

ВОЖДЬ. (Повышая голос). Так зачем же, подлец, ты разорвал их? Тем самым   нарушил все мои долгосрочные геополитические планы! Россия была вашей верной союзницей. Мы могли бы вместе с немцами править  миром. Вместе мы были бы непобедимы!

ФЮРЕР. Всему есть причины!

ВОЖДЬ. Причины! Знаешь ли ты, что  в Советском Союзе я был самым активным сторонником развития советско-германских отношений? Более того,  без нашей помощи твоя партия в 1933 году не пришла бы к власти!

ФЮРЕР.  Какой помощи?

ВОЖДЬ. Разве тебе не известно, что это я дал через Коминтерн  указание германской компартии ни в коем случае не идти на выборы в рейхстаг в одной упряжке  с социал-демократами? Их я считал социал-фашистами и нашими заклятыми врагами!

ФЮРЕР. О вашей ненависти к социал-демократам мне было известно. В результате за нашу партию проголосовало больше  11 миллионов человек. А это 37 процентов или треть всех голосов!  За это тебе, Иосиф,  спасибо!

ВОЖДЬ.  И все-таки я полагал, что фашизм германского типа неправильно называется национал-социализмом. При самом тщательном рассмотрении невозможно обнаружить в нем даже атома социализма!

ФЮРЕР. У нас был свой, национальный социализм, отличавшийся от вашего, — без раздела общества на классы! Социализм – это учение о том, как надо  заботиться об общем благе. Коммунизм – это    не    социализм.     Марксисты

украли это понятие и исказили его смысл. Я вырву социализм из рук «социалистов»! (Повышая тон). И до каких пор ты будешь называть нас фашистами? Это в Италии фашисты, а мы были и остались нацистами!

ВОЖДЬ. Раз  есть разница, называйте себя нацистами! Черт с вами! Мы вынуждены были критиковать вашу политику, придерживаясь позиции пролетарского интернационализма. Но втайне я симпатизировал тебе как вождю нации.

ФЮРЕР. Не скрою, и я тебе.  В РоссииРоссии РРРроРооооо               РРBNMMMM   NMMM             HjHjhhhhjjcccccь своем окружении я неоднократно говорил, что при всем различии наших взглядов, к Сталину, безусловно, нужно относиться с должным уважением. В своем роде ты – просто гениальный тип! Твой идеал – Чингисхан и ему подобные. О них ты знаешь буквально всё!

ВОЖДЬ. Приятно слышать. Только мой идеал не столько  Чингисхан, сколько русский царь Иван Грозный. Вот кто умел решительно бороться с  внутренними врагами!  Знаешь ли ты, что на одном из заседаний нашего Политбюро в тридцать четвертом  году я одобрил твое гениальное решение в течение одной «Ночи длинных ножей» подавить путч Рёма? Я тогда сказал: «Вот, смотрите, как надо расправляться с оппозиционерами, пусть среди них и твои соратники!».

ФЮРЕР. Этого я не знал, и потому приятно слышать!

ВОЖДЬ. Скажу больше. Товарищ Сталин искренне восхищался твоими качествами подлинного вождя немецкой нации!

ФЮРЕР. Да, моим главным лозунгом был и остается «Германия превыше всего!».  С момента избрания я – первый солдат германского рейха!

ВОЖДЬ. Знай же, что твоя борьба с оппозицией послужила  для меня хорошим примером. После убийства в Ленинграде члена Политбюро Кирова я провел в нашей партии беспощадную чистку! В последующие годы мы расправились со многими врагами народа – военными заговорщиками, шпионами, предателями, вредителями и саботажниками. Только на кладбище осуществимо полное тождество взглядов!

ФЮРЕР. Мы тоже не бездействовали и в  1936 году  решили порвать военные установления Версальского договора, когда ввели свои войска в демилитаризованную Рейнскую область.

ВОЖДЬ. А мы не сразу, но потом с пониманием отнеслись к присоединению путем Мюнхенской сделки  к Германии  Судетской области Чехословакии и позже Австрии. Мы восприняли это как законное собирание исконных немецких земель.    А  в сороковом         году   мы от души поздравили вас с  победой над Францией и большими военными успехами в Европе.

ФЮРЕР. Что для меня было весьма лестно.

ВОЖДЬ. Заметил ли ты, что в наших общественных системах, несмотря на их различие, прослеживается много общего?  Одна в стране правящая партия, одна государственная идеология, один вождь, обожаемый народом!

ФЮРЕР.  Согласен! Даже в наших биографиях есть много общего!

ВОЖДЬ. В самом деле!

ФЮРЕР. Я не сдавал экзамены за школу.

ВОЖДЬ. А я  бросил семинарию.

ФЮРЕР.  Я не учился в университете.

ВОЖДЬ. И я не кончал университет.

ФЮРЕР. Я разуверился в христианского Бога.

ВОЖДЬ.  И я отвернулся от него.

ФЮРЕР.  Я из самых низов ступил на путь политической борьбы.

ВОЖДЬ. И я, выйдя из  народа, увлекся революционной деятельностью.

ФЮРЕР.  Оба мы возненавидели богатых!

ВОЖДЬ.  И оба защищали интересы рабочих!    Ради них мы с Лениным  привели свою партию к власти.

ФЮРЕР.  Но незаконным, вооруженным путем! А я с Герингом привел нашу партию к власти законным, демократическим путем!

ВОЖДЬ. Для достижения цели все средства хороши!  Я познал упоение безграничною властью и возненавидел демократию!

ФЮРЕР. И я познал упоение безграничною властью и возненавидел демократов!  Став рейхсканцлером Германии, я  учился у тебя единоличному управлению страной!

ВОЖДЬ.  Уверен: став в тридцать девятом году союзниками и разделив сферы влияния, мы могли бы вместе править миром! Я всегда считал, что вместе с немцами мы были бы непобедимы!

ФЮРЕР. Без сомнения!

ВОЖДЬ.  (Стукнув кулаком по столу, поднимается с места, грозным голосом). Так почему же ,подлец, ты одним махом  разрушил наши дружественные отношения? Почему совершил разбойничье нападение на Советский Союз? (Подходит к фюреру, желая вновь схватить его правой рукой за горло).

 

В этот момент музыка Шостаковича усиливается.

                                  Звучит кульминация (реприза) 1-ой части Седьмой

                                  симфонии. Музыка затихает.

 

ФЮРЕР.  (Вскакивает с места и отбегает от вождя, переходя на крик). Не трогай! Я уже объяснял, почему мы решили нанести превентивный удар!

ВОЖДЬ. Твое объяснение – это наглая ложь и меня абсолютно не убеждает!   Из-за вашего внезапного удара я впал в депрессию и только спустя неделю пришел в себя. Все это время я со страхом ждал, что за мной придут чекисты и арестуют меня. Моя жизнь безжалостна, как зверь!   И тебе, гнусная тварь, я этого  никогда не прощу!

ФЮРЕР. У меня не было другого выбора!

ВОЖДЬ. Хочу, Адольф, кое-что спросить у тебя

ФЮРЕР. Спрашивай!

ВОЖДЬ. Напомню тебе, что в ноябре сорокового года наш председатель правительства и по совместительству народный комиссар иностранных дел Молотов совершил официальный визит в Берлин. В ходе него вы предложили нам присоединиться к Тройственному пакту Третьего рейха, фашистской Италии и Японской империи. Вы отказались принять наши условия, и мы отказались подписать пакт четырех держав.

ФЮРЕР. О чем я очень сожалел.

ВОЖДЬ. От вашего фельдмаршала Паулюса, попавшего нам в плен после Сталинградского сражения, мы узнали, что план нападения на Советский Союз под названием «Барбаросса» во время визита Молотова уже лежал на твоем столе и только ждал твоей подписи. Не был ли подготовленный вами пакт четырех прикрытием для плана «Барбаросса»? Как это понимать?

ФЮРЕР. (Повышая голос). Вот так и понимать! Обман будущего противника всегда входит в планы любого высшего командования!

ВОЖДЬ.   Какие же у тебя были истинные мотивы нападения на СССР, несмотря на нашу скрепленную кровью немецко-советскую дружбу?

ФЮРЕР.   Ты хочешь знать истинные причины? Тогда скажу. Вы оккупировали Литву и Северную Буковину, входившую в состав нашей союзницы Румынии. А это не предусматривалось подписанным нами секретным протоколом!

ВОЖДЬ. (Садится).  Да, оккупировали, но при этом никому не собирались угрожать. (Стучит кулаком по столу). Для тебя это был только  предлог!   ФЮРЕР. (Повышая тон). Пусть и предлог! Именно наша борьба, а не дружба с Россией наиболее четко доказала, что глава государства должен первым нанести удар в том случае, если он считает войну неизбежной!

ВОЖДЬ. (Грозно). Таким образом, негодяй, ты предал нашу дружбу   и за это подлежишь  самой страшной казни!

ФЮРЕР. (Вскакивает на стул и принимает позу оратора). Ты хочешь знать всю правду о моих намерениях в отношении Советского Союза? Тогда ты плохо читал мою книгу «Майн кампф» — «Моя борьба»!  В ней я четко определил задачи нашей партии по завоеванию жизненного пространства для Германии. В первую очередь имелись в виду  Россия и те союзные государства, которые ей подчинялись!

ВОЖДЬ. Этот абзац из «Майн кампф» я хорошо помню, но не придал ему значения. О чем не мечтает честолюбивый молодой человек, попавший в тюрьму после провала Мюнхенского путча!

ФЮРЕР. (Кричит). Это не были мечты! Это была целенаправленная внешнеполитическая программа нашей партии! Дранг нах Остен — Натиск на Восток — начался еще в 12-ом веке. Основателем новой восточной политики Германии мы считаем императора Священной Римской империи, великого немецкого полководца  Фридриха Первого Барбароссу. Вот почему его именем мы назвали наш план нападения на Советский Союз! (Спускается со стула, берет со стола указку и наводит ее на глобус). Нашим идеалом было чистокровное немецкое государство на землях Восточной Европы!

ВОЖДЬ. Не ори! Мы не на съезде вашей партии! Если ты хотел завоевать Россию и наши союзные республики, то почему Германия сначала захватила Францию и почти всю Западную Европу? Как это понимать?

ФЮРЕР. (Водя указкой по глобусу). Несложно! Покорив Западную Европу, мы обеспечили себе надежный тыл и усилили свое военное превосходство за счет ее экономического потенциала. А Россия  была нам нужна прежде всего для решения серьезной продовольственной проблемы для армии!

ВОЖДЬ. Так вот почему, гадюка, ты замахнулся на Советский Союз!

ФЮРЕР. Но у Германии были и другие основания для расширения своего жизненного пространства.

ВОЖДЬ. Это какие такие основания?

ФЮРЕР. (Вновь вскакивает на стул, принимая позу оратора). Своей силой и величием Россия была обязана не славянам, а германским элементам, которые играли громадную роль внутри более низшей расы!

ВОЖДЬ. Разве это так?

ФЮРЕР.  Именно так! В течение столетий Россия жила за счет германского ядра в высших слоях населения. Теперь это ядро истреблено, и место германцев заняли евреи! Так вот, существование огромной советской империи на Востоке с ее марксистской системой стояло на пути моих планов по завоеванию жизненного пространства!

ВОЖДЬ. Так тебе, сволочь, не хватало жизненного пространства?

ФЮРЕР. (Кричит). Да, жизненного пространства! Этот термин я заимствовал из книги одного из любимых мной немецких писателей Ганса Гримма «Народ без пространства», которая произвела на меня огромное впечатление.                  Обретение жизненного пространства должно было стать стратегией в решении экономических и политических проблем Германии! Нашей конечной целью было  завоевать весь мир! (Спускается со стула).

ВОЖДЬ. (Повышая тон). У нас также есть право на мировое господство!

ФЮРЕР. (Кричит). Нет, это нам принадлежит  Земной шар! (Обхватывает глобус правой рукой). И этот шар я никому не отдам!

ВОЖДЬ.   (Вскакивает с места и пытается оттолкнуть фюрера от глобуса).  Нет,

врешь, обманщик! Земной шар будет нашим, советским!

ФЮРЕР. (Прижимая к себе  глобус). Не отдам! По всему Земному шару будут развеваться наши флаги со свастикой, — как символ превосходства арийской расы!

ВОЖДЬ. Этому никогда не бывать! Над всей Землей будут развеваться большие красные знамена с пятиконечной звездой в знак победы мировой революции на всех пяти континентах!

ФЮРЕР. (Продолжая обхватывать  глобус рукой). Нет, не отдам! Шар мой!

ВОЖДЬ. (Отталкивая фюрера от глобуса). Нет, мой! Ты сам говорил, что Земной шар – это переходящий кубок, который достается чемпиону-победителю! Следовательно, глобус мой!

ФЮРЕР. Мало ли, что я  говорил когда-то! Моя цель остается прежней!

Между вождем и фюрером возникает потасовка за глобус,

                и в какой-то момент   глобус падает на пол и разбивается

                на части. Сталин и Гитлер тут же бросаются собирать их, толкая

                друг    друга.   Затем они кладут собранные куски на стол – каждый        

                возле  себя – и перебирают их.

 

ФЮРЕР. (Просматривая куски). Мне достались Европа с Россией, Северная Америка, Африка и острова Тихого океана.

ВОЖДЬ. (Перебирая куски). А у меня Азия, Южная Америка и Австралия! Дай мне Европу с Россией, а я тебе взамен Южную Америку и Австралию.

ФЮРЕР. (Кричит). Не отдам! Никогда! Очень нужны мне  Южная Америка и Австралия! Забирай их себе!

ВОЖДЬ. Но ты проиграл войну! Следовательно, Земной шар мой!

ФЮРЕР. (Гневно). Из-за того, что Германия проиграла войну, я не смог довести до конца окончательное решение еврейского вопроса! И я тебе этого никогда не прощу!

ВОЖДЬ. А ты не думай, что я забыл о твоем предательстве! (Сжимает правую руку в кулак и угрожает им фюреру). И тебе, подлец, не уйти от ответа за нарушение пакта о ненападении! (Садится на стул). Так знай: я победил и Земной шар мой!

ФЮРЕР.  (Озирается вокруг и прислушивается).  Мне кажется, что сюда кто-то идет.

ВОЖДЬ. (Также осматривается кругом).  Нет, тебе показалось. Я ничего не слышу.

ФЮРЕР. А я слышу шаги. Это, несомненно, евреи! Только здесь мне их не хватало! Не хочу видеть этих паразитов и бацилл! Ты как хочешь, а я пойду.

ВОЖДЬ. Я также. Вот теперь слышу. (Поднимается с места). А вдруг это действительно евреи? Думаешь, я очень хочу видеть этих безродных космополитов?

 

Вождь и фюрер уходят  в разные стороны.

                    Тихо звучит музыка Шостаковича из второй части

                    Седьмой симфонии. По сцене с двух сторон медленно

                    идут навстречу друг другу Павел и Роза. Он одет в

                    грязную форму сталинских лагерей, она с распущенными

                    волосами — в разодранное и испачканное землей

                    ситцевое платье. Они останавливаются и, взявшись

                    за руки, внимательно смотрят друг на друга. Музыка

                    затихает. Ведя диалог, Павел и Роза время от         

                    времени покашливают.

 

ПАВЕЛ. Роза!  Милая! Неужели это ты? Не верю своим глазам!

РОЗА. (Тихо). Да, это я. А ты так похож на Павлика, которого я когда-то любила. Но как ты постарел! Почти седой!

ПАВЕЛ. Я и есть тот Павлик. И я тебя тоже любил. Но как это было давно!

РОЗА. Очень давно.  А где мы сейчас?

ПАВЕЛ. (Осматриваясь по сторонам). Кажется, на другом свете. Тут нет ни деревьев, ни цветов, ни неба, ни солнца. Сплошной полумрак. И вокруг какие-то странные звуки. Ты слышишь?

РОЗА. Да, слышу, и они меня пугают. Эти звуки напоминают мне чьи-то стоны и жалобы. Как будто всюду разлита огромная боль целого народа.

ПАВЕЛ. Какого народа?

РОЗА. К которому я, к несчастью,  принадлежу. Еврейского.

ПАВЕЛ. Я слушаю тебя, и на моей душе становится так грустно!

РОЗА. (Показывая на пламя, вырывающееся из Преисподней). А это что за пламя?

ПАВЕЛ. Кажется, это пламя, идущее из самой Преисподней, Геенны огненной!

РОЗА. Чтобы в нем сгорели все наши мучители и палачи!

ПАВЕЛ. И не только немецкие, но и советские!

РОЗА. (Показывая рукой на стол). А это что такое? Я вижу стол, на нем обломки глобуса и рядом два стула.

ПАВЕЛ. Может,  это наш мудрый вождь  и бешеный фюрер забавлялись, борясь за глобус? Вот и поломали.

РОЗА. Кажется, я должна радоваться, Павлик, что мы встретились после стольких лет разлуки. Но мне хочется плакать.   (Присаживается на стул и начинает рыдать).

ПАВЕЛ. (Садится рядом с Розой и нежно гладит ее по голове).   Прошу тебя,   Роза, успокойся! Будем радоваться, что мы опять вместе. (Целует Розу).

РОЗА. (Продолжая плакать). Всё, что произошло в Кисловодске после прихода немцев, я вспоминаю, как страшный сон. Еще до их прихода по городу ходили слухи, что немцы убивают евреев, но ни я, ни мои родители им не верили. Разве такая культурная нация, как немецкая, способна на убийства?

ПАВЕЛ. Оказалось, способна, да еще на какие убийства! И все-таки, дорогая, успокойся!

РОЗА. Как я могу успокоиться, если невозможно забыть, как немцы убивали евреев в нашем родном Кисловодске! Они убили мою мать, отца, младшего братика и меня только за то, что мы евреи!

ПАВЕЛ. (Сжимая руки в кулаки). Ух, сволочи! Убивали только за это! Я тогда находился в немецком плену и не знал, что делалось в нашем городе.  Постоянно думал о тебе, дорогая, и маме: как вы там, в Кисловодске?

РОЗА. (Вытирая рукой слезы). Твою маму, как русскую, немцы не тронули.  В основном уничтожали евреев, причем самым зверским образом.

ПАВЕЛ. Расскажи, Роза, как это всё происходило?

РОЗА. Так слушай. Немцы прорвались на Северный Кавказ в августе 1942 года внезапно. Кисловодск, как и весь район Минеральных вод, до этого находился в глубоком тылу. В город прибыло много беженцев и раненых красноармейцев. Многие санатории были превращены в военные госпитали, в одном из которых врачами работали мои родители.

ПАВЕЛ. Так изменился наш город?

РОЗА. Он стал совсем другим! С приходом немцев по всему Кисловодску были расклеены воззвания к населению. В них говорилось, что германская армия ведет войну только с коммунистами и евреями. Остальное население призывалось сохранять спокойствие и порядок. Вот тогда евреи города почувствовали на себе весь ужас нового немецкого порядка.

ПАВЕЛ. (Сжимая руки в кулаки). Я на собственной шкуре испытал, что это за новый порядок!

РОЗА. Немцы объявили о создании в городе еврейского комитета, который должен был выполнять все приказы немецкого командования. Через два дня евреям приказали нашить себе на грудь шестиконечную белую звезду. Затем было приказано предоставить для нужд немецкого командования теплую одежду, обувь, ковры, часы, деньги, драгоценности.

ПАВЕЛ. (Горячо). Это грабители, настоящие бандиты с большой дороги!

РОЗА. (Продолжая плакать). На этом наши мучения не кончились. Евреев посылали на тяжелые неоплачиваемые работы – строительство аэродрома и дорог. Врачей и профессоров заставляли мести и убирать улицы. Было тяжело смотреть на  моих бедных родителей – уважаемых в городе врачей, выполнявших грязную физическую работу.

ПАВЕЛ. (Сжимая кулаки). Это не люди, а звери! Настоящие звери!

РОЗА. Но самое страшное нас ждало впереди. 7 сентября 1942 года повсюду в городе было вывешено «Воззвание к еврейскому населению».  В нем под предлогом переезда в малозаселенные районы Украины всех евреев через два дня обязали в 6 часов утра явиться на товарную станцию Кисловодска. Каждому еврею разрешалось взять багаж не более 20 кг.

ПАВЕЛ. Как у них, убийц, всё было рассчитано!

РОЗА. (Продолжая рыдать). Наша семья – родители и я с младшим братиком  должны были подчиниться этим требованиям, но вскоре мы поняли, что это был сплошной обман. Нас ожидало то, что немцы называли страшным словом «акция». Страшным потому, что оно означало уничтожение евреев.

ПАВЕЛ. (Крича).  Это настоящие варвары!  Нет, хуже, чем варвары!

РОЗА. 9 сентября на товарной станции Кисловодска скопилось до двух тысяч евреев. Они проходили мимо эсэсовцев и полицаев, которые собирали в корзину ключи от квартир с бирками. Эсэсовцы требовали, чтобы все  вещи и провизия были сданы. Кто-то робко возражал: «Как же с бельем для детей?». Но их не слушали.

ПАВЕЛ. Ну не звери ли? И все же я прошу тебя – не плачь! (Целует Розу).

РОЗА. Попробую. (Вытирая слезы). Погрузка в эшелон, состоявший из  открытых платформ и двух крытых вагонов, продолжалась несколько часов. Пришла машина с девятью маленькими еврейскими девочками, взятыми из детского дома. Люди вокруг зароптали.

— Зачем маленьких девочек отправляете? – закричал мой отец.

Полицай ответил по-русски:

— Если их не убить, то они будут потом большевиками.

ПАВЕЛ. Даже детей не жалели!

РОЗА. Что говорить о взрослых! В час дня поезд тронулся. Он проехал Минеральные Воды и остановился в поле. Потом эшелон с евреями задним ходом вернулся в Минводы и прошел на запасной путь к стекольному заводу. (Вдруг закашляла и  громко зарыдала). Что было дальше, я не в силах рассказывать!

 

В наступившей тишине начинает звучать музыка

                      Шостаковича из 3-ей части Второго фортепианного

                      трио, все более усиливаясь, затем становясь тише

                      и превращаясь в фон.

 

ПАВЕЛ. (Обнимая Розу). Роза, милая, я вижу, как тебе трудно говорить. И, все-таки,  я хочу знать, что было потом? Прошу тебя, успокойся!

РОЗА. Попробую. (Вытирает слезы). Когда поезд стал на запасной путь  у стекольного завода, немцы и полицаи закричали: «Вылезайте!». Люди стали выходить из вагонов. Потом немцы потребовали:

— Сдать всем драгоценности возле поезда!

Люди снимали кольца, серьги, ожерелья, часы и бросали все это в шапки охранников.

ПАВЕЛ. (Сжимая кулаки). Они, гады, еще наживались на страданиях людей!

РОЗА. Слушай, что было дальше. Подошла штабная машина, из которой вышли два офицера-эсэсовца. По их приказу немцы отделили большую группу мужчин, в которую попал и мой отец. Охранники погнали их к противотанковому рву в километре от стекольного завода. Больше я отца не видела.

ПАВЕЛ. Понятно, — его убили!

РОЗА. Потом эти злодеи стали гнать ко рву  стариков,  женщин и детей.  В одной из  групп оказались мы  с мамой и братиком. Увидев место казни, люди в ужасе разбегались по полю, и по ним стреляли из кружившихся по полю машин. Стоял душераздирающий крик женщин и детей. У рва людей заставляли раздеваться догола, их расстреливали и бросали в ров.

ПАВЕЛ. Ужасная картина!

РОЗА. (Крича сквозь рыдания). Маму  и еще 15 женщин  затолкали в какую-то машину, но она успела мне крикнуть: «Беги с братом, спасайся!». Мамочку я видела в последний раз. Машина с нею поехала к другому концу рва. Я заметила, что из машины не выходит газ, и поняла, что это душегубка.

ПАВЕЛ. Гады! Еще одно орудие смерти!

РОЗА. Вместе с братом мы бросились бежать. Нас догнал  огромный рыжий полицай и с улыбкой на лице проткнул бедного братика штыком. Затем он накинулся на меня и стал срывать одежду, намереваясь изнасиловать. Я, как могла, защищалась и ударила полицая кулаком в лицо. В ответ он со злости  ударил меня прикладом, раздетой подтащил ко рву и живой сбросил туда. Сверху на меня падали тела расстрелянных женщин, стариков и детей. (Плачет еще сильнее).

ПАВЕЛ. (Поднявшись со стула, кричит от гнева). Вот как они, звери, убили тебя! (Потрясает кулаками). Будь я при этом, то размозжил бы полицаю голову! (Гладит Розу по волосам). И все-таки, прошу тебя, дорогая, успокойся. Не надо плакать!

РОЗА. (Продолжая плакать). Как я могу успокоиться? Когда меня, живую, засыпали землей, было такое ощущение, будто я попала в Ад! (Начинает кашлять). Песок лез мне в уши, в ноздри, в горло, в легкие. Я задохнулась без воздуха, но и тогда  больше думала о родителях и брате, которых убили раньше меня. (Всхлипывая от рыданий). Где ты, мамочка? Где ты, папочка? Где ты, братик? Я вас больше никогда не увижу!

ПАВЕЛ. (Продолжая гладить Розу). Милая, мне так понятна твоя боль! Но успокойся, перестань плакать!

РОЗА. (Поднимаясь со стула, вытирает на глазах слезы). Разве можно успокоиться? В моих ушах до сих пор стоит душераздирающий вопль женщин и детей! Он меня не оставляет ни на минуту! (Сильно кашляет). Кажется, что земля до сих пор у меня в горле, во рту,  в легких. Мне так трудно дышать и говорить!

Возникает музыкальная пауза, во время которой музыка 

                      Шостаковича снова усиливается и затем затихает.

 

ПАВЕЛ. (Целуя и обнимая Розу). Но ты сейчас не одна. Видишь, рядом с тобою я.

РОЗА. Не могу понять, как такая культурная нация, как германская,  давшая миру  Гёте и Шиллера, Бетховена и Шуберта, могла совершить подобные  злодеяния? Как?

ПАВЕЛ. Значит, смогла, если  ею управлял такой неслыханный злодей, как Гитлер! Вот, что мы сделаем.  Я постучу по твой спине, а ты наклонись и хорошенько прокашляйся. Может, земля тогда выйдет из горла.

Роза, наклонившись, сильно кашляет, пытаясь выплюнуть

                           землю. Павел слегка постукивает ее по спине.

РОЗА. Нет, не получается. Земля не выходит.

ПАВЕЛ. Очень жаль!

РОЗА. (Целуя Павла). Если бы ты знал, Павлик, как я тебя любила и люблю!

ПАВЕЛ. (Целуя Розу). А я тебя люблю еще сильнее и, клянусь, буду любить вечно! И то, что ты еврейка, а я – русский,  не имеет никакого значения!

РОЗА. Никакого! А как хорошо нам было до войны! Помнишь, мы познакомились с тобой в кинотеатре, сидя рядом на фильме «Встречный»?

ПАВЕЛ. Это был самый счастливый день в моей жизни!

Павел и Роза садятся и, обнявшись, погружаются в

                      воспоминания о довоенном прошлом. Звучит песня

                      из музыки Шостаковича к кинофильму «Встречный»

ПАВЕЛ. Я до сих пор помню эту песню. (Тихо напевает под звучащую музыку):

 

Нас утро встречает прохладой,

Нас ветром встречает река,

Кудрявая, что ж ты не рада

Веселому пенью гудка.

Не спи, вставай, кудрявая,

Когда, звеня,

Страна встает со славою

На встречу дня.

 

РОЗА. (Тихим голосом присоединяется к пению Павла):

 

Такою прекрасною речью

О правде своей заяви.

Мы жизни выходим навстречу,

Навстречу труду и любви.

 

ПАВЕЛ. (Обнимая Розу). А помнишь наши чудесные прогулки по кисловодскому парку?

РОЗА.   Разве их можно забыть?

 Павел и Роза, обнявшись, медленно проходят по сцене.

ПАВЕЛ. Однажды, дойдя до Кольца-горы, мы на виду у всего Кисловодска  поклялись в вечной любви.

РОЗА. И клятву свою сдержали! О чем мы только с тобой ни мечтали!

ПАВЕЛ. Меня очень привлекала история, и я хотел стать учителем-историком.

РОЗА. А я, как и родители, доктором.

ПАВЕЛ.  Как мы восторгались тогда товарищем Сталиным и верили, что он ведет страну по единственно правильному ленинскому пути!

РОЗА. Как говорил товарищ Сталин, жить стало лучше, жить стало веселее!  Он был для нас самым мудрым и справедливым отцом народов!

ПАВЕЛ. Помнишь, как мы были потрясены, когда он в августе тридцать девятого года  заключил с Гитлером  пакт о ненападении. Это было так странно и непонятно! Ведь тогда фашистская Германия считалась нашим главным врагом.

РОЗА. Для нас это был настоящий шок!

ПАВЕЛ. Еще бы! И было необъяснимо, для чего до этого велись переговоры с Францией и Англией о коллективной безопасности?

РОЗА. Мы так надеялись, что не будет войны.

ПАВЕЛ. Как мы ошибались тогда! Осенью 1940 года меня призвали в Красную Армию, а в июне сорок первого года Германия  внезапно напала на Советский Союз.  Война  разрушила все наши планы!

РОЗА. Это был еще один шок!

ПАВЕЛ. Лишь потом я понял, что война началась не только по вине Гитлера, но и по вине Сталина!

РОЗА. (Садясь на стул). Как жаль, что в той жизни нам уже не было суждено встретиться! (Вновь плачет).

ПАВЕЛ.  (Стоя рядом и гладя Розу по голове). Вот ты и вновь заплакала. Не надо, прошу тебя, успокойся.

РОЗА. Я плачу о нашей погубленной жизни, о том, что я так и не стала матерью. А как я мечтала иметь детей – двух, трех, четырех! Теперь мне никогда не быть матерью. Никогда!

ПАВЕЛ. (Наклоняясь и целуя Розу). Я так тебя понимаю! А мне больше не суждено быть отцом!

РОЗА. (Вытирая слезы). Расскажи, Павлик, как сложилась твоя жизнь после того, как мы расстались?

ПАВЕЛ. (Садясь рядом с Розой и глубоко вздыхая). Мой рассказ будет очень грустным. Ведь мне пришлось узнать трагическую участь тех, кто побывал в немецком плену, а затем оказался в советском концлагере, где было не слаще, чем в немецком.

 

В наступившей тишине начинает звучать

музыка 2-ой части Восьмой симфонии

                             Шостаковича, сначала громко, затем тише,

                             становясь фоном.

 

РОЗА. Можно представить, Павлик, что ты испытал за время войны! Расскажи, как ты попал в плен?

ПАВЕЛ. (Садится рядом с Розой). Не дай Бог пережить снова то, что я пережил в немецком плену! Пехотная часть, в которой я служил, в начале октября 1941 года оказалась в окружении под Вязьмой. Мы сразу очутились в тылу у немцев.

РОЗА. В окружении! Какой ужас!

ПАВЕЛ. В бою во время взрыва снаряда я был контужен, правда, не очень сильно. Группа моих товарищей по оружию пыталась пробиться из окружения, неся меня на носилках. Они были вынуждены оставить меня в одной из занятых немцами деревень Смоленской области у доброй старушки. Спустя неделю кто-то из соседей донес, что какой-то советский солдат прячется у нее, и меня тут же забрали немцы.

РОЗА. (Кричит). Смерть предателям!

ПАВЕЛ. С первого дня плена началось мое хождение по мукам в немецких концлагерях. Немцы раздевали и разували пленных и одевали нас в лохмотья. Тем самым они не только обрекали нас на муки холода, но и унижали наше человеческое достоинство.

РОЗА. Ты прав: это не люди, а звери!

ПАВЕЛ. Красноармейцы  в плену массами гибли от холода и голода, от невыносимых условий жизни в лагерных госпиталях и рабочих командах. В первую очередь немцы выявляли среди пленных евреев, коммунистов, комиссаров и тут же их расстреливали.

РОЗА. То же, что и в Кисловодске! А сколько красноармейцев попало в плен?

ПАВЕЛ. Трудно сказать.  Но много, очень много! Только в районе Вязьмы, думаю,  больше полумиллиона человек, причем, вместе со всем оружием! Это почти 90 процентов личного состава! А за всю войну, полагаю, несколько миллионов!

РОЗА. Какая страшная цифра! Как это могло случиться?

ПАВЕЛ. Я много размышлял об этом и пришел к выводу, что это случилось по милости товарища Сталина —  великого «отца  народов» и большого друга Гитлера. Это он в тридцать девятом году заключил с ним пакт о ненападении, а через месяц после раздела Польши – злополучный договор о дружбе и границе с Германией. И с кем – с Гитлером этим моральныи уродом,  яростным антисемитом и человеконенавистником! Представляешь, кому доверился Сталин!

РОЗА. (Кричит). Чтобы они оба  сгорели в  адском пламени!

ПАВЕЛ. Своим внезапным нападением на Советский Союз Гитлер застал  Красную Армию и всю страну врасплох. Так наш славный вождь подставил миллионы людей под немецкие снаряды и бомбы.

РОЗА. Как я тогда переживала за тебя и наших солдат!

ПАВЕЛ. Положение на фронте было катастрофическое. Красная Армия отступала и несла огромные потери. Были случаи, когда целые части и соединения без боя сдавались в плен. И, что хуже всего, в армии очень не хватало оружия и боеприпасов.  Не хватало еды и одежды. Воевали впроголодь, ослабевшие, не имея достаточных сил для ведения боя. Спасала американская тушенка. То, что я выжил тогда, можно считать чудом.

РОЗА. Действительно, чудо!

ПАВЕЛ. Но это не всё! На фронте отсутствовало умелое руководство войсками, существовала атмосфера растерянности и хаоса. Красная Армия теряла боевой дух и терпела одно поражение за другим. Был постоянный страх окружения, всюду ходили слухи о предателях и шпионах.

РОЗА. Мы с родителями этого не знали!

ПАВЕЛ. Наши неудачи  объяснялись также расстрелом перед войной почти всего высшего и среднего командного состава. И еще тем, что нас учили воевать в наступательных боях малой кровью и на вражеской территории. А в нынешней войне оказалось всё наоборот. Войска не были готовы держать оборону. Моральный дух падал, отсутствовала элементарная дисциплина.

РОЗА. Я не представляю, как можно было воевать в таких ужасных условиях?

ПАВЕЛ. Так  и воевали. Другого выбора не было. Или смерть в бою, или сдача в плен. Но для меня предательство было изначально неприемлемо! На фронте я постоянно думал о тебе, Роза, и о маме. Как вы там, в Кисловодске?

РОЗА. А мы,  Павлик, не получая писем, так волновались за тебя!

ПАВЕЛ. В этой тяжелейшей обстановке в августе появился приказ Ставки Верховного Главного командования № 270 о недопустимости сдачи в плен. Да, приказ был нужен, но в моей жизни и многих других, кто попал в плен, он сыграл роковую роль.

РОЗА. Какую?

ПАВЕЛ. Все, оказавшиеся в немецком плену, стали считаться изменниками родины со всеми вытекающими отсюда последствиями. При этом не принималось во внимание, добровольно или в силу безвыходных обстоятельств  красноармейцы попадали в плен.

РОЗА. А это так важно!

ПАВЕЛ. Невыносимые страдания достались на мою долю как советского военнопленного. Немцы, смеясь, говорили нам, что никакой Международный Красный крест нам не поможет, так как Сталин отказался с ним сотрудничать. Немцы создали множество сборных пунктов, лагерей и госпиталей для военнопленных, где обрекали их на мучительную смерть.

РОЗА. Настоящие убийцы!

ПАВЕЛ. С ноября сорок первого года я находился в немецком госпитале при Вяземском лагере, где приходил в себя после контузии. Когда я вылечился, то был вызван на допрос, где мне предложили воевать на стороне немцев. Я категорически отказался! Тогда меня жестоко избили и направили  в лагерь Молодечно, что в Белоруссии.

РОЗА. Ты настоящий герой! Я знала, что ты не способен на предательство! Судьба пленных была не менее ужасна, чем евреев!

ПАВЕЛ. Нет, Роза, судьба евреев в плену было намного ужасней! Их считали   за недочеловеков, а не как за людей, и за ними ни на один день не прекращалась охота. Эсэсовцы травили пленных евреев собаками, живыми бросали в колодцы, отправляли на самые тяжелые работы. Их жизнь ничего не стоила,  и они тысячами умирали от непосильного труда, побоев, пыток, издевательств.

РОЗА. За что нам, евреям, уготована такая страшная судьба?

ПАВЕЛ. В мае сорок четвертого меня отправили  в Германию – в лагерь Заксенхаузен, который находился недалеко от Берлина.

РОЗА. Так ты еще побывал в концлагере в самой Германии?

ПАВЕЛ. (Встает со стула и начинает ходить вокруг стола). Так мне «повезло»! Осенью меня вызвали на допрос и пытались завербовать в Русскую освободительную армию генерала Власова. Я, естественно, ответил отказом!

РОЗА.  Молодец! Иначе ты не мог поступить!

ПАВАЕЛ. Нахлебался я в Заксенхаузене всякого горя! Лагерь считался образцовым, так как рядом с ним размещалась штаб-квартира Инспекции концентрационных лагерей Третьего рейха.

РОЗА.  (Кричит). Настоящие убийцы!

ПАВЕЛ. На воротах лагеря по-немецки было написано «Труд делает свободным». Вот так немцы «освобождали» заключенных не только в Заксенхаузене, но и в других своих многочисленных лагерях. Здесь нацисты особенно изощрялись в изобретении разных пыток и наказаний.

РОЗА. Что же они еще придумали?

ПАВЕЛ.  Жестокое избиение палками со стальной проволокой, подвешивание на столб цепями или веревками за вывернутые руки, держание головы в бочке с водой, пока человек не захлебнется. В Заксенхаузене были газовые камеры, крематории для сжигания трупов, виселицы, тюрьма с карцером. Сколько раз мне приходилось в ней сидеть! В лагере еще проводились бесчеловечные медицинские эксперименты с заключенными.

РОЗА. Как это тяжело слушать!

ПАВЕЛ. К счастью, меня не направили в медицинский отсек, ибо я, как молодой,  был им нужен в качестве даровой рабочей силы.

РОЗА. Слава Богу!

ПАВЕЛ. До славы Богу было далеко! Меня заставили испытывать на прочность обувь, предназначенную для немецких солдат. Узники-топтуны, как их называли, должны были целыми днями ходить по специальной дорожке с острыми камнями и гравием, неся наполненный песком пудовый ранец за плечами. Мне также пришлось испытывать эту проклятую обувь, что было настоящей пыткой! У меня до сих пор  стонет спина после этого.

РОЗА. Бедный мой Павлик, я представляю, как ты мучился! (Встает со стула). Вот что. Снимай гимнастерку и ложись спиной кверху на стол. Попробую сделать тебе лечебный массаж. Меня мама когда-то учила.

ПАВЕЛ. Надо попробовать. (Снимает гимнастерку и ложится на стол, при этом его ноги свисают). Только не сильно!

РОЗА. (Целую спину Павла). Постараюсь. (Начинает делать массаж). А ты продолжай рассказывать. Одно другому не мешает.

ПАВЕЛ. (Продолжая лежать).  В конце войны всех узников Заксенхаузена ожидала мучительная смерть. Я оказался в числе 30 тысяч несчастных заключенных, которых эсэсовцы колоннами погнали к Балтийскому морю. Там нас собирались погрузить на баржи, вывезти в отрытое море и потопить.

РОЗА. Еще одно преступление гитлеровцев!

ПАВЕЛ. Эту кровавую акцию назвали «маршем смерти», так как он унес жизни нескольких тысяч узников. В начале мая  сорок пятого года войска Первого Белорусского фронта освободили заключенных  и я обрел желанную свободу.

РОЗА. Представляю, как ты радовался освобождению!

ПАВЕЛ. Еще как! Может, массаж достаточно?

РОЗА. (Прекращая массаж). Как твоя спина после массажа?

ПАВЕЛ. Кажется, стало полегче. Спасибо, Роза. (Спрыгивает со стола, целует Розу  и, надев гимнастерку, вдруг начинает кашлять). А вот проклятый кашель никак не проходит!

РОЗА. Где ты  мог его заработать?

ПАВЕЛ. Где еще, как не в Сибири? Моя радость после освобождения была кратковременна. Меня и советских заключенных по иронии судьбы вновь переправили в Заксенхаузен. Его теперь превратили в особый лагерь НКВД         № 7, — самый крупный в зоне советской оккупации Германии.

РОЗА. Трудно поверить, что это так!

ПАВЕЛ. К большому  сожалению,  так! В нем разместился фильтрационный пункт для военнопленных, где особым военным трибуналом узникам немецких концлагерей, как предателям родины, назначались сроки заключения в советских исправительно-трудовых лагерях.

РОЗА. И тебя тоже судили?

ПАВЕЛ. Конечно. Всех подряд! Разговор был короткий – десять минут. Всех судили под одну гребенку, без учета того, как попал в плен и служил ли ты немцам. Ничего не приняли во внимание!

РОЗА. И что решил суд?

ПАВЕЛ. Особый военный трибунал в составе судьи и прокурора осудил меня на десять лет Колымских лагерей. Стандартное обвинение в измене Родине, хотя и не думал изменять никогда. Вот что обидно!

РОЗА. Десять лет! Какой ужас!

ПАВЕЛ. В Заксенхаузене мне разрешили отправить письмо домой в Кисловодск. В ответном письме мама сообщила, что все еврейское население города было уничтожено немцами. Я понял, что потерял тебя навсегда, и решил, что мне незачем жить на свете.

РОЗА. Ты узнал о моей гибели только через три года!

ПАВЕЛ. Мама написала, что не верит, что я предатель и будет до конца ждать меня. И я подумал: выдержал четыре года немецких лагерей, выдержу и десять  лет Колымских лагерей, чтобы вернуться домой,  увидеть и обнять маму.

РОЗА. Ты прав, дорогой. Ради мамы стоило жить дальше!

ПАВЕЛ. Мое хождение по мукам не закончилось. Но это уже другая история.

РОЗА. И ты должен, милый, ее рассказать!

ПАВЕЛ. (Садится и начинает плакать). Думал, что сдержусь, не заплачу. Не получилось! Рассказывать так тяжело!

РОЗА. (Стоя рядом и гладя Павла по голове). Теперь моя очередь тебя успокаивать. Вытри  слезы. Не надо плакать. Я так тебя люблю!

ПАВЕЛ. (Вытирая слезы). И я тебя! Так слушай мой рассказ. Через год меня в составе большой группы арестованных из Германии повезли в Колыму. Путь был долгий: в товарных вагонах через Москву до порта Находка. Оттуда пароходом до устья реки Яны. Затем ледовый поход до лагеря Батыгай, где мне пришлось отбывать назначенный срок. На сотни километров вокруг – тайга, ни души, в 70 км от лагеря – Верхоянск, – полюс холода!

РОЗА. Как ты намучился, бедный!

ПАВЕЛ. Меня, как молодого, направили на лесоповал. Причем лес валили не пилами, а топорами. На эту тему в лагере  сложили  стишки:

Колем, рубим и складаем,

Всё на свете проклинаем!

Нормы большие,  а пайки маленькие. Морозы зимой и комары летом – это кошмар Заполярья. Было тяжело не только физически, но и морально.  Приходилось каждый раз отстаивать свое человеческое  достоинство. Ведь с нами, заключенными, обращались так же бесчеловечно, как и немцы.

РОЗА. Я  восхищаюсь твоим мужеством, Павлик! (Целует его).

ПАВЕЛ. Так прошло семь лет моего тягостного существования в Колымском лагере. Но один день стал для меня настоящим праздником, когда по радио 5 марта пятьдесят третьего года объявили о смерти «отца народов».

РОЗА. Вождя Иосифа Виссарионовича Сталина?

ПАВЕЛ. Кого же еще? Я и большинство заключенных не могли сдержать бурной радости по поводу этого великого события! Ведь этот тиран вместе с Гитлером виноват в твоей смерти, Роза, в гибели миллионов евреев и военнопленных. Я бы с удовольствием пустил  ему пулю в лоб!

РОЗА. Так Сталин, оказывается, —  большой злодей! А мы его так боготворили!

ПАВЕЛ. К сожалению, спустя неделю я серьезно заболел. Сказались годы пребывания в немецких и сталинских лагерях. У меня обнаружили туберкулез в тяжелой форме. Мой товарищ по несчастью прекрасный врач и поэт Троицкий, также побывавший в немецком плену,  как мог, боролся за мою жизнь. И всё же силы покидали меня, и вскоре я навсегда простился с жизнью.

РОЗА. Ужас! Значит, ты умер от туберкулеза?

ПАВЕЛ.(Кашляя). Да, милая. В неудачное время мы с тобой  родились. Время, когда человеческая жизнь ничего не значила, не стоила даже гроша! Перед смертью я спросил у Николая Александровича, почему в мире правят такие страшные злодеи, как Гитлер и Сталин? Эти усатые, — сказал он, — два сапога пара. Всё дело в человеконенавистнической идеологии нацизма и коммунизма. Только нацист Гитлер проповедовал расовую ненависть, а коммунист Сталин – классовую. Но оба сошлись на почве антисемитизма и ненависти к евреям.

РОЗА. Значит, Сталин такой же лютый антисемит, как и Гитлер?

ПАВЕЛ.  Такой же! Каждый из них воплощает в себе абсолютное зло! При этом Сталин, как тиран, по всем статьям превзошел Гитлера. Меня успокаивает только то, что я дожил до смерти этого изверга – «отца народов» и освобождения несчастных врачей, обвиненных в намерении  убить Сталина и других высших руководителей партии и государства.

РОЗА. Я за врачей рада! Пусть, Павлик,  мы теперь не на белом свете, зато    вместе, и нас больше ничто не разлучит!   (Обнимает и целует Павла).

ПАВЕЛ. Ничто!  (Целует Розу).

РОЗА. (Оглядываясь, тихо). Мне кажется, что сюда кто-то идет.

ПАВЕЛ. (Тихо). Да, я вижу. Причем не один, а двое. Один похож на Сталина, а другой на Гитлера.  Давай спрячемся и послушаем, о чем они говорят.

РОЗА. (Шепотом).  Давай.

 

Павел и Роза скрываются за кулисами.

 

 

                         

 

 

 

 

 

                                                   ВТОРОЕ     ДЕЙСТВИЕ

 

 

                      Громко звучит музыка 3-ей части Восьмой симфонии

                     Шостаковича. С разных сторон появляются вождь и

                     фюрер, который несет  мольберт и папку с рисунками.

                     Музыка  Шостаковича звучит тише, становясь  фоном.

Сталин останавливается возле стола, опираясь на спинку

стула. Гитлер ставит мольберт на пол и папку кладет на стол.

 

ФЮРЕР. Смотри, что я принес! (Прикрепляет к мольберту один из листов с рисунком).

ВОЖДЬ. (Подходит ближе к мольберту, пытаясь  разглядеть). Что это?
ФЮРЕР.  (С гордостью). Это изображение будущего музея военных трофеев «Дело фюрера». Я  задумал создать его в австрийском городе Линце, где  учился в юношеские годы недалеко от Браунау, где родился. В  музее я собирался разместить грандиозную в своем роде коллекцию лучших произведений искусства и военных трофеев из оккупированных Германией стран. Что скажешь на это?

ВОЖДЬ. Выглядит весьма монументально. А кто проектировал здание?

ФЮРЕР. Мой министр вооружений и главный архитектор Третьего рейха Шпеер.  Но основное архитектурное решение музея принадлежит именно мне!

ВОЖДЬ. Вот как! Из твоей книги мне известно, что ты мечтал стать художником и архитектором.

ФЮРЕР. Да,  в юности я очень хотел быть художником, так как любил рисовать! Пределом моих мечтаний  было поступить в Венскую Академию художеств. Когда я приехал в Вену в первый раз, то мое внимание приковывали почти исключительно строения. Чудесные здания на Рингштрассе действовали на меня, как арабские сказки из «Тысячи и одной ночи»!

ВОЖДЬ.  Я некоторое время жил в Вене и знаю, как она красива. Так тебя не приняли в академию художеств?

ФЮРЕР. Эти идиоты — академики по достоинству    не оценили  мой художественный талант и отказали мне в приеме! Я  попросил ректора Академии  объяснить мне причины, по которым  меня не приняли.

ВОЖДЬ. И какие?

ФЮРЕР. Он ответил, что мои рисунки не оставляют у него сомнений в том, что художника из меня не выйдет! Но по ним видно, — добавил он, — что у меня есть способности в сфере архитектуры! С тех пор я надеялся,  что стану архитектором, завоюю себе некоторое имя  и буду честно служить немецкому народу  в тех пределах, в которых мне укажет сама судьба!

ВОЖДЬ. Но архитектором ты так и не стал!

ФЮРЕР. (Кричит). Исполнение моего желания оказалось совершенно невозможным! И тогда я решил целиком уйти в политику, которая не дала мне до конца реализовать свой гениальный архитектурный талант!

ВОЖДЬ. (С иронией). О чем можно только пожалеть. Германия потеряла великого архитектора!

ФЮРЕР. А я слышал, что в юности ты увлекался поэзией и сочинял стихи.

ВОЖДЬ. Да, водился за мной такой грешок. Между прочим, мои стихи оценил сам грузинский авторитет Илья Чавчавадзе, напечатавший их в своей газете «Иверия». А стихотворение «Утро»  он включил в литературную хрестоматию для грузинских школ, что для меня, как начинающего поэта, было весьма лестно. Послушай его. (Приняв позу чтеца, читает стихи):

 

Раскрылся розовый бутон,

Прильнув к фиалке голубой,

И под веселым ветерком

Клонились ландыши с травой.

 

Пел жаворонок, из полей

Взвиваясь выше облаков,

А сладкозвучный соловей

Так заливался из кустов:

 

«Мы славу Грузии поем!

Да будет мир в родном краю!

Учитесь, дети, и трудом

Восславьте Родину свою!»

 

Ну как? Понравились стихи?

ФЮРЕР. (Машет рукой). Я в поэзии ничего не смыслю. Тем более в грузинской! Почему же ты не стал поэтом?

ВОЖДЬ. Решил, что второй Гёте из меня всё равно не   получится,   и   потому

ушел в революционную деятельность. На мое решение еще повлиял роман грузинского писателя Казбеги «Отцеубийца». Его герой по имени Коба самоотверженно сражается за свободу горцев, жертвуя своей женой и даже жизнью. Мне хотелось подражать ему, и я даже взял себе его кличку Коба! Потом, на посту Генерального секретаря, я отечески опекал наших поэтов и писателей. Правда, от многих из них пришлось избавляться, как далеких от нашей  коммунистической идеологии.

ФЮРЕР. А я, став рейхсканцлером Германии, уделял серьезное внимание архитектуре и поступал как мудрый правитель, дающий архитекторам деньги на их проекты. Между прочим, я давал советы моему личному архитектору Шпееру, который основывал все проекты на моих архитектурных идеях! Посмотри, какие величественные здания построены при мне в Германии. (Один за другим прикрепляет к мольберту листы с изображение грандиозных сооружений). Вот это – здание партийных съездов в Нюрнберге, это – Дом немецкого искусства в Мюнхене, а это – моя Рейхсканцелярия в Берлине.

ВОЖДЬ. (Осматривая листы). Ничего не скажешь. Впечатляет!

ФЮРЕР.  Но самый значительный проект – это строительство обновленной столицы страны, которой я дал название Германия. (Прикрепляет к мольберту еще один лист). Правда, успели построить лишь купольный Народный зал. Но мы не добились в войне победы и этот проект не довели до конца.

ВОЖДЬ.  (Садится на свободный стул).  Лучше бы ты занимался одной архитектурой, а не политикой, ибо политик ты никудышный!

ФЮРЕР. Врешь! Никто не сделал так много для  Германии, как я на посту рейхсканцлера!  Вместе с тем я, как никто, понимал значение  архитектуры: отразить всё величие эпохи, которое переживала в мое время Германия! В этом случае слово архитекторов было прочнее просто сказанного. Это было слово из камня!

ВОЖДЬ. Нашел, чем хвастаться! У меня в стране архитекторы были не хуже твоих. Они подготовили величественный проект Дворца Советов в Москве, который должен был стать самым высоким зданием в мире со статуей Ленина наверху! Но из-за начавшейся войны проект  не был осуществлен. И в этом виноват ты, подлец,  внезапно напав на Советский Союз! Не надейся, что товарищ Сталин простит тебе вероломное нарушение пакта о ненападении. И ты ответишь мне за это головой!

ФЮРЕР. (Кричит). У меня были все основания начать войну с Советской Россией за передел мира! Кроме завоевания жизненного пространства на Востоке,  это борьба с еврейским марксизмом!

ВОЖДЬ. Зачем кричать? Мы не в рейхстаге. Что значит: с еврейским марксизмом?

ФЮРЕР. (Тише). Мне абсолютно не импонировала ваша марксистская система во главе с евреями-большевиками. Конец еврейского господства в России означал бы конец России как государства!

ВОЖДЬ. В нашем руководстве осталось не так уж много евреев. Моего злейшего врага Троцкого мы изгнали сначала из партии, потом из страны и затем окончательно разделались с ним в Мексике с помощью ледоруба. Есть человек – есть проблема, нет человека – нет проблемы!

ФЮРЕР. Как мы радовались этой новости с Геббельсом, который сказал: «Этого дьявола не жалко. Одной преступной еврейской свиньей стало меньше. Он заслуживал куда худшей смерти!»

ВОЖДЬ. В 30-ые годы мы  осудили и приговорили к смертной казни Каменева, Зиновьева и многих других евреев из руководящего состава партии и Красной армии. А в сороковом году казнили  еврея-выкреста — театрального режиссера-формалиста Мейерхольда, как агента иностранных разведок и кадрового троцкиста.

ФЮРЕР. Это похвально! Но у вас оставалось еще много евреев на руководящих должностях в партии и правительстве! И среди них – Каганович!

ВОЖДЬ. Да, мы были вынуждены терпеть это. А Лазарь Каганович – скорее не еврей, а интернационалист,  как и Карл Маркс, отрекшийся от еврейства. Был весьма ценный и оперативный         работник на ответственных партийных и государственных должностях. Я ждал лишь момента, когда в Советском Союзе появится достаточно другой интеллигенции, чтобы полностью покончить с засильем евреев. Но это не означало бы конец нашего государства. Напротив, это  означало бы его расцвет!

ФЮРЕР. Почему ты так думаешь?

ВОЖДЬ. Потому, что во главе Советского государства стоял не еврей, а грузин – гениальный вождь мирового пролетариата товарищ Иосиф Виссарионович Сталин!

ФЮРЕР. Пусть ты и грузин, но твоя власть держалась на марксистской идеологии! А марксизм, как еврейская выдумка, абсолютно чужд национал-социализму и подлежал уничтожению вместе с населявшими Советский Союз евреями. Это была еще одна важная причина, почему я решил напасть на Россию!

ВОЖДЬ. Врешь! Марксизм – это не еврейская выдумка, а коммунистическое учение, научно обоснованное Карлом Марксом и воплощенное в жизнь великим Лениным.

ФЮРЕР. (Вскакивая на стул, говорит в позе оратора). Для меня понятия марксизма и еврейства неразделимы, и прежде всего потому, что Маркс был евреем. Он отрицает в человеке ценность личности, оспаривает значение народности и расы и таким образом отнимает у человечества предпосылки дальнейшего существования! А его антисемитские высказывания играли нам только на руку в нашей пропаганде!

ВОЖДЬ. (Стуча кулаком по столу, грозным тоном). Не смей порочить марксизм! Между ним и еврейством нет прямой связи. Если вы – националисты, то мы – интернационалисты!

ФЮРЕР. (Повышая голос). В этом и состоит разница между нами! Мы, национал-социалисты, стремились к единству и сплочению немецкого народа, а вы, коммунисты, наоборот, раскалывали свой народ на противоборствующие классы!

ВОЖДЬ. Именно так, ибо в основе марксисткой идеологии лежит борьба классов!

ФЮРЕР. Что для нас, нацистов, неприемлемо! Для меня нет сомнения, что еврейство – это не нация, а раса, причем самая низшая, которая противостоит высшей – арийской расе! Всё, что мы имеем в смысле человеческой культуры, искусства, науки и техники – всё это является исключительно продуктом творчества арийцев! Нам, немцам, свойственна национальная исключительность, расовое превосходство! Мы – господа и победители в этом мире!

ВОЖДЬ. Куда хватил!

ФЮРЕР. Ариец – это Прометей человечества! Поэтому мы должны неукоснительно заботиться о чистоте арийской крови! Наш идеал — это сверхчеловек, о котором писал мой любимый философ Ницше: «Вверх идет наш путь, от рода к сверхроду!»

ВОЖДЬ. А по-моему, всё это чепуха!

ФЮРЕР. (Переходя на крик). Напротив, всё это слишком серьезно! Расовая борьба является двигателем истории! Евреи не только низшая раса, они корень всех зол в мире! Это паразиты, стремящиеся ослабить арийскую расу и уничтожить её! Вот почему борьбу арийской расы с еврейской, как носительницей марксизма, я всегда ставил во главу угла! При этом к низшей расе мы относим не только евреев, но и славян, негров и цыган. Все они – недочеловеки, которые должны трудиться, как рабы, на людей высшей расы. Только в этом смысл и оправдание их существования!

ВОЖДЬ. Можно потише?  Мы не на вашем партийном съезде. Я готов защищать марксизм до конца!

ФЮРЕР. А я больше, чем уверен, что Германия проиграла Первую мировую войну по вине евреев! Они вонзили нож в спину германской армии!

ВОЖДЬ. Мы, большевики, называли эту войну империалистической.

ФЮРЕР. А для нас, немцев, поражение в Первой мировой войне вместе с унизительным Версальским договором явилось самой черной страницей в истории Германии.

ВОЖДЬ. Не нам, испытавшим позор Брестского мира, воспевать Версальский договор. Мы вовремя вышли из этой разбойничьей войны.

ФЮРЕР. Насколько мы, нацисты, были правы, показали драматические события в Берлине после свержения кайзера Вильгельма Второго и провозглашения Веймарской республики в ноябре восемнадцатого года. Тогда банды коммунистического Спартака попытались захватить власть, но были подавлены нашим славным Свободным корпусом «Фрайкор». Подобные события происходили и в Мюнхене, где коммунисты в апреле 1919 года провозгласили создание Баварской советской республики.

ВОЖДЬ. Мы с Лениным приветствовали ее!

ФЮРЕР.  Я сразу разобрался в политической обстановке и понял, кто у Германии настоящие враги!

ВОЖДЬ. Кто же?

ФЮРЕР. Конечно, евреи и зараженные их «красными» идеями немецкие антипатриоты. И тогда по заданию командования рейхсвера я стал собирать сведения об участниках тех событий и доносить о них начальству.

ВОЖДЬ. Думаю, из тебя получился хороший фискал.

ФЮРЕР. Лучше быть фискалом, чем грабителем банков, каким ты был в юности! А в девятнадцатом году мне предложили вступить в Немецкую рабочую партию, которая потом под моим руководством превратилась в Национал-социалистическую немецкую рабочую партию. Не случайно меня называли барабанщиком партии! Мы, националисты,  поставили перед собой  три важнейшие задачи: это ликвидация последствий Версальского договора, окончательное решение еврейского вопроса и возрождение Великой Германии! (Сходит со стула и садится).

ВОЖДЬ.  Может, хватит? Сколько можно читать мне лекцию?

ФЮРЕР. Это не лекция, а ораторская речь, предназначенная для народных масс! Главным фактором величайших мировых переворотов всегда была устная речь, а не печатное слово. Искусство всех подлинных национальных лидеров всех времен состоит в том, что они не распыляли внимание народа, а концентрировались на одном враге!

ВОЖДЬ. Это верно!

ФЮРЕР. Между оратором и слушателями возникает тесный контакт, он заражает и воспламеняет их своими великими идеями! Только фанатичная толпа легко управляема! Устная речь была частью нашей пропаганды, которую на высоте поставил Геббельс! Искусству пропаганды мы учились у тебя, Иосиф, воспитывая немцев в  духе ненависти к евреям. Немцы, как законопослушный народ, были готовы беспрекословно исполнять любые мои приказы! С 1933 года, когда я пришел к власти, став рейхсканцлером Германии, лишь одна моя воля творила всю дальнейшую историю Третьего рейха!

ВОЖДЬ. Да, у нас было, чему поучиться! Но мы воспитывали советских людей в духе беззаветной преданности  идеям коммунизма и личной преданности товарищу Сталину. При этом я,  не меньше, чем ты, придавал большое значение ораторскому слову и завоеванию любви народных масс. Я также мог бы прочитать тебе лекцию о построении социализма в СССР и неизбежной победе коммунизма во всем мире! Но я придаю еще больше значения словам, связанным с музыкой, то есть песне.

ФЮРЕР. Не спорю. Песня  имеет большую действенную силу!

ВОЖДЬ. Поэтому вместо лекции я лучше спою гимн Компартии «Интернационал»! ( Встает со стула и начинает петь с грузинским акцентом):

Вставай, проклятьем заклейменный,

Весь мир голодных и рабов,

Кипит наш разум возмущенный

И в смертный бой вести готов.

Весь мир насилья мы разрушим

До основанья, а затем

Мы наш, мы новый мир построим,

Кто был ничем, тот станет всем.

                             В припеве в сопровождении оркестра присоединяется

                             невидимый хор, которым начинает дирижировать

                             вождь, и все исполнение заканчивается на мощном

                             звучании оркестра и хора:

 

                                           Это есть наш последний

И решительный бой,

С Интернационалом

Воспрянет род людской!

 

ФЮРЕР.  (Затыкая пальцами уши и морща лоб). Ненавижу ваш еврейский Интернационал! Именно нам, арийцам, принадлежит будущее!

ВОЖДЬ. Нет нам, коммунистам!  Какая великая идея вложена в Интернационал: кто был ничем, тот станет всем! А идея сильнее оружия! Кто был товарищ Сталин до Октябрьской революции? Кем стал он после революции? Сам знаешь!

ФЮРЕР. Согласен. Одна гениальная идея иногда важнее, чем целая жизнь, заполненная бюрократической работой. Таких идей у меня было немало! Может, самой великой из них была идея завоевать Советский Союз!

ВОЖДЬ. (Повышенным тоном). Это была какая ни на есть гнусная, несостоятельная идея, за которую тебя казнить мало!

ФЮРЕР.  (Поднимается с места, тоном оратора).  На мое решение осуществить нападение на Россию, кроме всего прочего,  повлияли также такие факторы, как уничтожение Вами почти всего высшего и среднего командного состава Красной Армии, ослабление ее боевого потенциала и ваши крупные неудачи в войне с Финляндией.

ВОЖДЬ.  (Стуча кулаком по столу и повышая голос). Какие бы ты не объяснял причины, это называется предательством и коварством в отношении государства, с которым были заключены дружеские договора!

ФЮРЕР. Но ты был сам заинтересован в пакте о ненападении, потому что руководствовался своими тайными соображениями. И мы знаем, какими!

ВОЖДЬ.  Интересно, какими?

ФЮРЕР.  Твоей истинной целью было вовлечь Францию и Англию в войну с Германией, после их истощения захватить европейские страны и  присоединить их к СССР,  как союзных республик. Не так ли?

ВОЖДЬ.  Не отрицаю. Никаких секретов из этого я не делал. На заседании  нашего Политбюро за четыре дня до подписания пакта о ненападении я говорил, что было бы неплохо, если бы руками Германии было расшатано положение богатейших капиталистических стран. Особенно Англии и Франции, с которыми мы прервали всякие переговоры о создании общей коалиции. Тем самым фюрер, сам того не желая,  подорвал бы всю капиталистическую систему. Что было бы плохого, если в результате разгрома Польши мы  распространили бы социализм на новые территории и население?

ФЮРЕР.  Что же, тогда у каждой из сторон — Германии и Советского Союза — после раздела Польши имелись свои политические интересы. А  через год наши интересы столкнулись, вот почему я 18 декабря 1940 года подписал секретную директиву № 21 о нападении на Советский Союз. Главной целью немецкого руководства было в «блицкриге» — молниеносной войне разгромить Советскую Россию, затем переключиться на войну с Англией и Америкой и после победы установить свое господство над миром!

ВОЖДЬ. Ты и сам не скрываешь своих планов завоевать мировое господство!

ФЮРЕР. (Решительно). И никогда не скрывал! Нападение на Россию должно было быть абсолютно внезапным и всею мощью наших сухопутных, воздушных и военно-морских сил!

ВОЖДЬ. (Поднимаясь со стула, грозным голосом). Вот этого, клятвопреступник, я тебе никогда не прощу! (Набрасывается на фюрера и начинает боксировать его зажатой в  кулак правой рукой). За две недели до нападения, когда в воздухе запахло войной, я послал тебе конфиденциальное письмо с просьбой объяснить свои намерения. В ответном письме ты заверил меня, что Германия нападать не собирается. И за обман тебе положены смертоносные удары!

ФЮРЕР. Опять драться? Так получай в ответ! (Отбиваясь правым кулаком, кричит). Разве не знаешь, что обман и введение в заблуждение противника является частью стратегического плана любого главнокомандующего? Ты сам нарушил договор о ненападении с Польшей, когда мы вместе напали на эту страну!

ВОЖДЬ.  (Прекращает бить фюрера и садится на стул, тяжело дыша). Но, в отличие от Польши, перед войной Советский Союз и Германия  были не противниками, а союзниками и даже друзьями по оружию! Мы могли бы вместе править миром! Товарищ Сталин всегда считал, что вместе с немцами мы были бы непобедимы!

ФЮРЕР. (Кричит).  Любой дружбе, если она приходит в столкновение с нашими стратегическими интересами, приходит конец!  Мы рассчитывали на блицкриг – молниеносную войну, полагая, что Советский Союз — это глиняный колосс, который тут же развалится после первых наших ударов.

ВОЖДЬ.  А в итоге вы просчитались со своим хваленым «блицкригом», и ваш план «Барбаросса» потерпел полное крушение!  Ни Ленинград, ни Москву вы не взяли!

В возникшей тишине звучит музыка финала

                              Седьмой симфонии Шостаковича, сначала громко,

                              а  потом тихо, как фон.

ФЮРЕР.  Зато мы задушили Петербург  блокадой и оккупировали всю Украину, Белоруссию, Бессарабию, прибалтийские республики, Северный Кавказ, западные и центральные области России. Это огромная территория, которая помогла нам решить вопросы продовольствия для нашей армии!

ВОЖДЬ. И все же в конечном счете Германия проиграла войну! Внезапность нападения тебе не помогла! Какой после этого ты военный гений? Сказать, почему проиграл?

ФЮРЕР.  Говори. Хочу услышать!

ВОЖДЬ. Ты сделал не одну, не две, а много ошибок! И одна из них та, что перед нападением на Советский Союз ты не завоевал Англию и тем самым повторил ошибку Наполеона!

ФЮРЕР. (Кричит). Как будто легко было победить Англию!

ВОЖДЬ. Благодаря твоей ошибке мы смогли заключить с премьер-министром Англии Черчиллем тесный военный и экономический союз, к которому позже присоединился президент США Рузвельт. В июне сорок четвертого года союзники открыли второй фронт в Нормандии, что ускорило нашу победу над Германией!

ФЮРЕР.  (Кричит).  Именно второго фронта я боялся больше всего! Ведь Германия потерпела поражение в Первой мировой войне прежде всего потому, что воевала на два фронта – западном и восточном. Несмотря на все мои усилия, в новой войне я не смог предотвратить открытие второго фронта!

ВОЖДЬ.  И все же главная твоя ошибка состояла в том, что ты не учел провальный поход в Россию Наполеона и решил напасть на Советский Союз. Да и до французов Россия изгоняла вторгавшихся на  ее территорию немецких рыцарей, татаро-монголов, крымских татар, поляков, шведов и турок. Мы помним клич князя Александра Невского: «Кто придет на Русь с мечом, тот от меча и погибнет!»

ФЮРЕР. Я готовился к войне с  Россией очень серьезно и создал  вермахт -самую большую и сильную армию в мире  с железной дисциплиной! Наша армия воспитывала в людях дух решимости в такую пору, когда знамением времени являлись отсутствие решимости и вечные колебания!

ВОЖДЬ. Не отрицаю. Дух решимости, у вас, немцев, не занимать.

ФЮРЕР. (Повышая тон).  На вермахт работала вся военная промышленность объединенной под нашим началом Европы! А вместе с нашей армией в войне участвовали воинские подразделения наших союзников и оккупированных стран! Это был общеевропейский крестовый поход против большевизма! Успехи германских войск в начале войны были триумфальными, и к нам попало в плен несколько миллионов красноармейцев! И все-таки Москву нам взять не удалось!

ВОЖДЬ.  У нас не было пленных, у нас были только предатели!

ФЮРЕР. В ноябре мы возобновили наступление на русскую столицу, но внезапное контрнаступление Красной Армии и русские морозы смешали все наши карты!

ВОЖДЬ. (Улыбаясь). Конечно, во всем виноваты русские морозы! Но ты сделал еще одну роковую ошибку!

ФЮРЕР. Какую?

ВОЖДЬ. То, что ты принял на себя командование всеми германскими вооруженными силами! Какой из тебя полководец без всякого военного образования и фронтового опыта?

ФЮРЕР. Но я воевал все четыре года в Первой мировой войне!

ВОЖДЬ. Воевал! Весь твой боевой опыт – это работа связного. Доставлять по назначению пакеты и донесения каждый сумеет! Ты как был, так и остался богемским ефрейтором!

ФЮРЕР.  Не согласен! Незадолго до окончания войны я в результате химической атаки был отравлен паралитическим газом и чуть не потерял зрение! (Показывает на крест). Посмотри, — меня наградили Железным крестом  первой степени. Его давали немецким солдатам исключительно за храбрость. И я могу гордиться им!

ВОЖДЬ. Лучше бы ты занимался  архитектурой! Было бы больше пользы для Германии!

ФЮРЕР.  А вот ты не воевал в Первой мировой войне и даже не был ефрейтором!

ВОЖДЬ. Зато я воевал на Гражданской! Мой полководческий талант проявился в должности члена Военного совета фронта во время обороны города Царицына. В знак признания моих боевых заслуг город в 1925 году был переименован в Сталинград. А после победного окончания Отечественной войны вся страна признала мой военный гений! Мне присвоили высшее воинское звание Генералиссимуса и наградили Золотой звездой Героя Советского Союза. Видишь?  (Показывает пальцем на Звезду Героя).

ФЮРЕР. Вижу!

ВОЖДЬ.  А это поважней, чем твой Железный крест и звание ефрейтора!

ФЮРЕР. Не могу не признать твоих военных заслуг перед Советской Россией. После нашего поражения в битве за Сталинград я сказал о тебе своему министру иностранных дел Риббентропу: «На этом примере видно, какое значение может иметь один человек для целой нации. Своей победой русский народ обязан только железной твердости этого человека!».

ВОЖДЬ. Так и есть!  Сказать, какую  еще ты сделал ошибку?

ФЮРЕР. Говори.  На ошибках учатся.

ВОЖДЬ.  Ты явно недооценил преимущества нашего советского строя, огромной территории нашей страны и ее военно-экономического потенциала. Недооценил талант наших полководцев, мужество и массовый героизм наших солдат!

ФЮРЕР. Соотношение наших сил было приблизительно равное!

ВОЖДЬ. Это не так! А недооценка противника приводит к отрицательным результатам! Вот почему мы хорошенько вам дали под зад в последующих сражениях на территории Советского Союза и Восточной Европы. Напомню тебе, что после операции «Багратион» по освобождению Белоруссии я отдал приказ провести пленных немцев по улицам Москвы и назвал эту операцию «Большой вальс». По улицам столицы прошло около 57 тысяч пленных, среди которых было 19 генералов! В наших газетах этот марш назвали парадом побежденных!

ФЮРЕР. (Гневно). Их гнали по московским улицам, как баранов! Они заслужили этот невиданный позор!

ВОЖДЬ.  Но особенно впечатляющим был штурм Берлина!

ФЮРЕР. Мои солдаты и офицеры самоотверженно защищали германскую столицу до последнего дыхания!

ВОЖДЬ. Какой смысл  был защищать Берлин, если город все равно пал?

ФЮРЕР. Я прекращаю борьбу только пять минут первого! И  выбрал смерть вместо позора капитуляции!

ВОЖДЬ.  Где же твои хваленые арийцы, которые проиграли нам все основные сражения? Ведь согласно твоей расовой теории арийская раса является высшей и непобедимой расой! Ответь же мне, почему славяне, которых ты считал расой рабов, одержали победу над арийцами – расой господ?

ФЮРЕР. Для меня самого это загадка. Видимо,  Провидение, которое всегда было со мной, отвернулось от меня. Но есть еще одна, более весомая причина. (Кричит). Я проиграл войну также из-за предательства  генералов, которые саботировали мои приказы, а 20 июля сорок четвертого года организовали заговор против меня под названием «Валькирия». Только чудо спасло меня  от смерти! Почти все они потом болтались голыми на виселице!

ВОЖДЬ.  (Усмехаясь).  Легко  свалить всё на Провидение и генералов. Именно он — наш советский солдат решил исход войны!  Он побеждал не только числом и умением, но и силой духа. Им владел высокий патриотический порыв, который пробуждал в нем месть, ненависть к врагу и готовность к самопожертвованию! На войне русский  солдат  становился страшен, как зверь, и шел в бой с возгласом «За Родину, за Сталина!»

ФЮРЕР. Стремление к победе у немцев было не меньшее, чем у русских!

ВОЖДЬ. Одного стремления мало! Свой вклад в победу над Германией внесли также работники тыла и партизаны, разведчики и подпольщики, врачи и писатели,  артисты и композиторы. Послушай музыку. Это тема Победы  из «Ленинградской» симфонии Шостаковича.

ФЮРЕР. Очень нужна мне твоя симфония Шостаковича! Слушай сам! (Затыкает пальцами уши).

 

Громко звучит тема Победы из финала Седьмой

                           симфонии Шостаковича. Присев и опершись рукой

                           на стол, вождь молча слушает окончание симфонии.

 

ВОЖДЬ. (После того, как музыка смолкает).  Гениальная музыка! Народ, создающий подобную музыку, непобедим!  Было время, когда мы критиковали Шостаковича за сумбур вместо музыки. Он извлек соответствующие выводы из критики,  и за эту симфонию мы дали ему Сталинскую премию. Ее даже исполнили в блокадном Ленинграде!

ФЮРЕР. (Повышая голос). То-то жаловались мои солдаты, что в их наушниках слышались какие-то дикие звуки! Это была война наших идеологий, культур и общественных систем!

ВОЖДЬ. В которой Германия потерпела сокрушительное поражение! Очень жаль, что ты не прислушался к советам «железного канцлера» Германии Отто фон Бисмарка, который несколько лет был послом Пруссии в России и хорошо изучил русскую историю, характер и язык. Вот что он говорил немцам: «Заключайте союзы с кем-угодно, развязывайте любые войны, но никогда не трогайте русских». И еще: «Русских невозможно победить. Мы убедились в этом за сотню лет!».

ФЮРЕР. Мне известны эти высказывания Бисмарка, но они для меня уже не имели значения!

ВОЖДЬ. Вот в этом и состоит твоя главная ошибка!

ФЮРЕР. А теперь пришла  моя очередь предъявить тебе  обвинение в совершении неслыханного преступления!

ВОЖДЬ. (Поднимаясь с места). Ты собираешься обвинять меня – самого товарища Сталина? В чем, — хотел бы  спросить?

ФЮРЕР. (Сжимая правую руку в кулак). Вот ты хвастаешь своей победой над Германией, но из-за нее ты помешал мне завершить главное дело моей жизни – окончательное решение еврейского вопроса! И за это тебя следует хорошо поколотить, а потом отрубить голову! (Начинает наносить  вождю удары).

ВОЖДЬ. (Нанося правой рукой ответные удары). Куда хватил! Скорее я тебе отрублю голову, как клятвопреступнику! Ты знаешь как я «люблю» евреев! Но среди них есть умные и талантливые люди, и потому я был вынужден до поры, до времени  терпеть их.

ФЮРЕР. (Взрываясь и потряхивая в воздухе правым кулаком). Евреев не терпеть надо, а уничтожать, давить, как мух, блох и тараканов! Убивать,  как сифилисную бациллу и туберкулезную палочку! И чем больше, тем лучше! Из «Протоколов сионских мудрецов» видно, что существовал всемирный еврейский заговор,  и мы должны были ему всеми силами противостоять!

ВОЖДЬ.  Я знаком с этими «Протоколами» и не исключаю, что жидомасонский заговор мог  иметь место.

ФЮРЕР. В своей книге «Майн кампф» я провозгласил, что действую вполне в духе Творца Всемогущего: борясь за уничтожение еврейства, я борюсь за дело Божие! Бог наградил нас способностью ненавидеть наших врагов! Ненависть – это дар Божий! Именно она помогала сплачивать весь немецкий народ!

ВОЖДЬ. Безусловно! Так откуда у тебя такая ненависть к евреям?

ФЮРЕР. (Вскочив на стул, принимает  позу оратора и переходит в крик). У меня немало причин для этого! Прежде всего, я считаю их недочеловеками и отношу к низшей расе человечества! При этом они владели в Германии множеством банков, предприятий и магазинов и таким образом присвоили себе  основной немецкий капитал! Поэтому еще в девятнадцатом году я писал о необходимости удалить евреев из общества – полностью, без колебаний!

ВОЖДЬ. Идея хорошая. Только без крика!

ФЮРЕР. (Сбавив тон). Евреи осуществили большевистскую революцию в России и стремились распространить ее  на весь мир!

ВОЖДЬ.  А вот с этим трудно согласиться!  В совершении революции участвовали не только евреи, но и русские и представители других национальностей России.

ФЮРЕР. Не знаю! (Кричит).  Но, что особенно приводит меня в бешенство,  это то, что евреи возомнили себя богоизбранным народом и, расселившись по всему миру,  возмечтали о мировом господстве своей расы. Они придумали себе какого-то  бесплотного, всесильного  Бога, который, будто бы один управляет этим  миром и должен защищать их интересы! Это ли не верх наглости и самомнения!?

ВОЖДЬ. Это уж точно!

ФЮРЕР.  Евреи нанесли две раны человечеству: обрезание на теле и совесть на сознании! Они придумали десять заповедей, среди которых заповедь «не убей». Она  для нас, национал-социалистов, абсолютно не приемлема!

ВОЖДЬ.  Как и для нас, коммунистов. Еврейские заповеди связывают нам руки. Для нас морально только то, что отвечает нашим классовым интересам!

ФЮРЕР. (Торжественно). Я освобождаю людей от грязных и унизительных самоистязаний химеры, именуемой совестью и моралью. Совесть – жидовская выдумка, как и  обрезание!  

ВОЖДЬ. В этом вопросе у нас полное взаимопонимание. От жидовской морали я освободился еще в  годы юности раз и навсегда!

ФЮРЕР. (Тоном оратора). Особенно опасен для нас еврейский дух, который несет в себе зародыш еврейского мятежа! Евреи своей деятельностью подрывали германское государство, вот почему большинство немцев настроены антисемитски! Они враги не только Германии, но и всего человечества на протяжении всей его истории!    Особенно их невзлюбили христиане как убийц Христа.

ВОЖДЬ. Да и у нас, в России антисемитизм сидит в крови большей части  русского народа.

ФЮРЕР. По всей Европе шли еврейские погромы, иудеев  изгоняли отовсюду. И тогда они начали переселяться на Восток, в арабские страны и в Палестину,  где возмечтали о своем сионистском государстве! Тем самым они вызвали еще  большую ненависть арабов, с которыми враждовали с давних времен!

ВОЖДЬ. Мне это хорошо известно.

ФЮРЕР. В ноябре сорок первого года я принял в Берлине иерусалимского муфтия Амина аль-Хусейни. Он сказал мне, что Германия и арабы – это союзники, так как имеют общих врагов – евреев и коммунистов. И я обещал ему помощь в истреблении палестинских евреев!

ВОЖДЬ.  О давней вражде евреев и арабов мне также хорошо известно.

ФЮРЕР.  Двумя годами раньше в своем выступлении в рейхстаге в январе тридцать девятого года я предупредил, что евреи разжигают новую мировую войну и потому должны быть в ней уничтожены! Так я пришел к идее окончательного решения еврейского вопроса, и эту идею мне подсказал мой любимый немецкий композитор Рихард Вагнер. Я без ума от его музыки, которая так созвучна идеалам национал-социализма!

 

                            В наступившей тишине звучит «Полет валькирий»

                            из «Кольца Нибелунга» Вагнера. Сначала тихо,

                            потом все громче и громче. Фюрер восторженно

                            машет под музыку правой рукой, вождь морщится  и

                            затыкает уши.

 

ФЮРЕР. (После того, как музыка смолкла).  Это «Полет валькирий» Вагнера! Какая мощная сила арийского духа слышится в его гениальной музыке!

ВОЖДЬ. Как сказать. По-моему, это сумбур вместо музыки! Но  антиеврейская направленность мыслей Вагнера весьма привлекательна.

ФЮРЕР.  Приятно слышать. Именно он, Рихард Вагнер, первый высказал идею окончательного решения еврейского вопроса. При жизни он много страдал от первой жены – еврейки и от еврейских композиторов, которые пытались затмить его музыкальный гений. Кроме сочинения  музыки, его главной жизненной целью было освобождение человечества от евреев.

ВОЖДЬ. Думаю, что это была благородная цель.

ФЮРЕР.  В своем письме в Баварский парламент Вагнер писал, что еврейская раса родилась как враг человечества и всего человеческого. И особенно враг всего немецкого. И до того, пока последний  еврей не будет уничтожен, немецкое искусство не может спать спокойно!

ВОЖДЬ. И не только немецкое!

ФЮРЕР. (Крича и потрясая поднятым правым кулаком). Еще добавлю, что евреи — это бациллы болезни, нарывы на теле нации! Это паразиты, которые паразитируют на культуре других народов! И мы поступим с ними по их же иудейскому закону: «Око за око, зуб за зуб!»

ВОЖДЬ. В принципе, они этого заслужили.

ФЮРЕР. Собственно, окончательное решение еврейского вопроса мы начали еще в ноябре 1938 года после убийства в Париже польским евреем Гриншпаном немецкого дипломата фон Рата, когда организовали по всей Германии и Австрии «ночь разбитых стекол», или «хрустальную ночь». Тогда немецкий народ, полный гнева и возмущения, принялся громить еврейские дома, магазины, банки и синагоги. Досталось и самим евреям!

ВОЖДЬ.  Чего вы добивались той ночью?

ФЮРЕР. Мы добились цели усилить эмиграцию евреев из Германии, и она возросла! В июле тридцать восьмого года американский президент Рузвельт созвал Международную Эвианскую конференцию во Франции, на которой решался вопрос о предоставлении убежища еврейским беженцам. И что же? Правительства Великобритании и Америки ограничили въезд евреев в свои страны и колонии, включая Палестину.  А потом, когда западные страны и Америка и вовсе отказались принимать у себя евреев, мы перешли к политике их полного уничтожения! Прежде всего мы хотели очистить от евреев Германию, а потом и всю Европу!  С этой целью мы стали   создавать еврейские гетто и огромную сеть концлагерей. При этом мы позаимствовали английский и советский  опыт по организации таких лагерей!

ВОЖДЬ. Да, у нас имелся богатый опыт в этом деле!

ФЮРЕР. (Повышая голос). Так вот, по моему заданию начальник Главного управления имперской безопасности Рейнхард Гейдрих подготовил практический план уничтожения евреев в Европе, в основу которого лежала массовая депортация их на Восток с последующим полным истреблением в трудовых лагерях. В январе 1942 года он провел на озере Вайнзее в Берлине специальную конференцию по окончательному решению еврейского вопроса.

ВОЖДЬ. Странно. Об этой конференции мне ничего не было известно.

ФЮРЕР. Мы ее засекретили. Зачем дразнить гусей – Англию и Америку? По нашим подсчетам, уничтожению подлежало 11 миллионов евреев, проживавших в Европе, включая Россию. Тех же, кто после тяжелой работы выживал, не следовало оставлять в живых! Иначе они образуют новую микробную клетку, из которой снова вырастит еврейская раса!

ВОЖДЬ. Признаюсь, судьба евреев, оказавшихся на оккупированных немцами территориях, нас мало волновала. Нам не хотелось, чтобы мир думал, что мы воюем с Германией во имя спасения евреев. У нас имелись другие, более высокие цели.

ФЮРЕР. После убийства в 1942 году Гейдриха чешскими парашютистами нашему плану полного истребления евреев в Европе мы в честь него дали кодовое название «Рейнхард». Исполнение плана было возложено на рейхсфюрера СС Генриха Гиммлера, который блестяще справился с поставленной перед ним задачей. (Потрясая поднятым правым кулаком).  От смерти не ушел ни один еврей, ни старик,  ни младенец, ни женщина! Им не помог их всемогущий Бог «Шма Исраэль», к которому они взывали и днем и ночью! Никто не избежал легкой смерти! Истребляя евреев, мы уничтожали их мораль и дух!

ВОЖДЬ.  Да, Гиммлер оказался на своем месте!

ФЮРЕР.  Ему удалось создать совершенную государственную машину смерти, которая безотказно действовала, как конвейер, в течение всей войны. С помощью газа и печей он повысил эффективность этой машины в несколько раз! При этом нами использовалось всё: вещи, одежда и обувь заключенных, женские волосы, золотые и платиновые зубы,  даже человеческие кости и кожа!

ВОЖДЬ. До этого мы, правда, не дошли, но мой министр Госбезопасности Берия делал свою работу не хуже, чем Гиммлер.

ФЮРЕР. Я высоко оценил организаторские способности Гиммлера, когда он жестоко подавил в сорок третьем году восстание Варшавского гетто. Эти бациллы  вздумали бунтовать против нас! На что они надеялись? Жизнь – это очередь за смертью, но некоторые лезут без очереди! Подавлялись и другие восстания, только из Собибора в Польше удалось бежать заключенным!

ВОЖДЬ. Но вы убивали не только евреев, но и коммунистов!

ФЮРЕР. Да, и коммунистов, но евреев намного больше! При этом нам активно помогало местное население оккупированных стран, ненавидевшее евреев не меньше, чем мы, немцы. Только датчане осмелились  заступиться за евреев, переправив их в нейтральную Швецию.

ВОЖДЬ. Ваш размах в проведении политики глобального истребления евреев поражает воображение! Что-то похожее было в 1915 году во время армяно-турецкой резни.

ФЮРЕР. Но кто теперь помнит об армянском геноциде? Только успех в этом деле является мерилом для суждения о добре и зле!

ВОЖДЬ. Согласен.

ВОЖДЬ. Более того, когда дело касается окончательного решения еврейского вопроса, оно находится за гранью понятий добра и зла.

ФЮРЕР. Жаль, что из одиннадцати миллионов евреев нам удалось уничтожить только шесть. Но и это достаточно много!

ВОЖДЬ. (Тихо).  Много? Не волнуйся, Адольф Я убил больше, намного больше.

ФЮРЕР. Евреев?

ВОЖДЬ. И евреев, и не евреев – внутренних  врагов советского народа!

ФЮРЕР. (Кричит). Неправда, что я или кто-либо в Германии хотел войны в тридцать девятом году. Ее жаждали и спровоцировали именно те государственные деятели других стран, которые либо сами были еврейского происхождения, либо действовали в интересах евреев. Существовал международный еврейский заговор! Именно евреи, как истинные преступники в этой кровавой борьбе, будут нести за это ответственность!

ВОЖДЬ. Только без крика. Я скажу еще больше. Частично из-за твоей антиеврейской политики Германия проиграла войну.

ФЮРЕР. (Кричит). Не может быть! Как я мог проиграть войну из-за евреев?

ВОЖДЬ. Отвечаю: ты использовал мускулы евреев, а я – еврейские мозги!

ФЮРЕР. На большее, чем на тяжелый физический труд, они не способны!

ВОЖДЬ. Вот в этом и состоит твоя ошибка! Начну с того, что убрав евреев из экономической и финансовой жизни Германии, ты тем самым ослабил свою страну. Это, естественно, пошло нам на пользу.

ФЮРЕР. (Кричит). Врешь! Это не так! После лишения евреев имущества и капитала Германия стала еще сильнее!

ВОЖДЬ. (Спокойно). Только не надо кричать. Я говорю о фактах, а факты – упрямая вещь!

ФЮРЕР. Ну и какие факты ты хочешь привести?

ВОЖДЬ. Ты изгнал из Германии  Эйнштейна и многих других еврейских ученых и специалистов своего дела.

ФЮРЕР. Я не мог поступить иначе! Еврейская наука – это ложная наука!

ВОЖДЬ. Далее. Немецкие евреи не служили в Германской армии, тогда как у нас в Красной армии воевало полмиллиона евреев – от рядового до генерала! Многие из них награждены орденами и медалями, а некоторым присвоено звание Героя Советского Союза! Кроме того, у нас было много евреев среди  журналистов и писателей, которые звали народ на борьбу с врагом. Один Эренбург стоил десяти!

ФЮРЕР. (Кричит). Попади этот Эренбург в наши руки, ему бы в гестапо показали, как надо писать статьи!

ВОЖДЬ. А наш великолепный диктор радио Левитан? Одним своим могучим голосом он вселял нашему народу веру в победу!

ФЮРЕР. Я объявил его своим личным врагом, и в случае взятия Москвы его подлежало повесить в первую очередь!

ВОЖДЬ. И еще. На уничтожение евреев ты отвлекал огромное количество живой силы и техники, которые мог бы использовать  на фронте. Это также сыграло нам на руку и помогло приблизить победу!

ФЮРЕР. (Повышенным тоном). И все равно я об этом нисколько не жалею! Глобальное уничтожение еврейской расы являлось одной из главных целей Третьего рейха! А вот мой союзник по оси Муссолини проявил нерешительность в этом вопросе. В сентябре сорок третьего года мы ввели в Италию  войска и освободили из заключения в горах арестованного дуче.

ВОЖДЬ. Для чего, если он провалился как политик?

ФЮРЕР. Он был нужен для того, чтобы  в оккупированной нами северной  Италии   провозгласить Итальянскую социальную республику Сало и на ее территории приступить к уничтожению итальянских евреев!

ВОЖДЬ. На что, я думаю, ушло немало воинских сил и денежных средств!

ФЮРЕР. Да, немало, но своей цели мы добились!  Правда, в конце войны партизанам удалось схватить и расстрелять Муссолини вместе с его любовницей Кларой Петаччи. Их повесили за ноги на площади Лорето в Милане. Как это жестоко!

ВОЖДЬ. Значит, заслужили!

ФЮРЕР. А в марте сорок четвертого года  мы совершили государственный переворот  в нашей союзнице Венгрии и оккупировали ее территорию, чтобы уничтожить венгерских евреев, которых не решался трогать адмирал Хорти.

ВОЖДЬ. Вот и дурак! Это тогда, когда решалась судьба твоего Рейха и каждый солдат был на учете! Меня, например,меньше всего волновала судьба евреев.

ФЮРЕР. (Кричит). Иначе я не мог поступить! Некоторые думают, что, уничтожая евреев, я творил всемирное зло. Напротив,  я совершал величайшее благо, очищая Землю от этих паразитов! И мне еще за это в будущем скажут спасибо!

ВОЖДЬ. Согласен. Делал благое дело. Но Германии во вред!

ФЮРЕР. (Истошным голосом). И только победа России в войне не дала мне довести это великое дело до конца! И за это тебе полагается казнь!

ВОЖДЬ. (Поднимаясь, показывает на фюрера пальцем). Ишь ты,  куда хватил! Скорее тебя надо казнить за клятвопреступление! Ты что, хотел себе одному присвоить лавры окончательного решения еврейского вопроса? Это не справедливо! Признаюсь, твои лавры не давали мне покоя! Я также мечтал рано или поздно заняться решением этого вопроса. (Садится).

ФЮРЕР. (Хлопая в ладоши). Браво! Хвалю! Еврейский вопрос надо решать общими силами в глобальном масштабе!

ВОЖДЬ. Я невзлюбил евреев еще в юности, когда начинал свою революционную деятельность. Тогда я на дух не переносил  умников-меньшевиков, большинство которых были евреями.

ФЮРЕР. А как понимать то, что ты заявил в одном из своих интервью, взятых у тебя в 1931 году? Я помню его:  «Антисемитизм, как крайняя форма расового шовинизма является наиболее опасным пережитком каннибализма. Поэтому коммунисты, как последовательные интернационалисты, не могут не быть непримиримыми и заклятыми врагами антисемитизма».

ВОЖДЬ.  Да, говорил так. Но с тех пор, как я стал во главе Советского государства, я, на словах выступая за пролетарский интернационализм, на  деле проводил скрытую антисемитскую политику. Массовое уничтожение немцами евреев во время войны на территории страны было запретной темой в нашей печати и литературе.  Всякая попытка упоминать об этом в газетах и книгах пресекалась и сурово наказывалась! Это коснулось и «Черной книги» Эренбурга и Гроссмана.

ФЮРЕР. Тогда зачем ты создал в 1943 году Еврейский антифашистский комитет?

ВОЖДЬ Он был  нужен, чтобы доить деньги у американских евреев. А после войны, в сорок восьмом  году мы за ненадобностью комитета прикончили в Минске его председателя – буржуазного националиста Михоэлса. Затем, в пятьдесят втором  году осудили и расстреляли почти всех его членов.

ФЮРЕР. За это хвалю!

ВОЖДЬ. Правда, я сделал роковую ошибку, поддержав в Организации Объединенных Наций в ноябре сорок седьмого года решение о создании  государства Израиль.

ФЮРЕР. (Гневно). Что я слышу? Мало того, что ты до войны образовал на территории России Еврейскую автономную область,   ты еще способствовал созданию государства для ненавистных евреев?! Как ты мог пойти на это? Ведь это величайшее преступление, за которое следует карать самым беспощадным образом!

ВОЖДЬ.  Получается, взял грех на душу. Ты думаешь, я сделал это из большой любви к евреям? Мне просто хотелось всадить штык в задницу англичанам, имевшим мандат на Палестину, и распространить советское влияние на Ближнем Востоке.

ФЮРЕР. Но ведь Англия была вашей союзницей во Второй мировой войне!

ВОЖДЬ. Была. Но наши отношения испортились с тех пор, как Черчилль после войны выступил в Фултоне с антисоветской речью.

ФЮРЕР. Жаль, что вы не поссорились до окончания войны. Я так ждал этого!

ВОЖДЬ. Но я не нашел  общего языка и с премьер-министром Израиля Бен-Гурионом. Он не захотел идти с нами по ленинскому пути и стал ориентироваться на Америку! В моих планах было присоединить Израиль к коммунистическому лагерю, но этот старый еврей-социалист воспротивелся! И тогда я решил отомстить Израилю и советским евреям, возмечтавшим уехать туда.

ФЮРЕР. Каким образом?

ВОЖДЬ. Наилучшим, как месть! Это блюдо, которое следует подавать холодным. Я инициировал в стране кампанию борьбы с космополитизмом. Под безродными космополитами подразумевались евреи, преклоняющиеся перед Западом. Этой кампании мы придали характер настоящей антисемитской истерии!

ФЮРЕР. Такая кампания была очень нужна!

ВОЖДЬ. А в пятьдесят втором году моим органам безопасности удалось раскрыть заговор  врачей-убийц в белых халатах, планировавших убить меня и других руководителей партии и государства. Большинство их составляли врачи-евреи. Понятно, что дело врачей-вредителей было отлично сфабриковано. Это был удобный повод, чтобы расправиться со всеми евреями, проживавшими на территории Советского Союза. В годы войны они сделали  свое нужное  дело, и пришло время окончательного решения в стране еврейского вопроса!

ФЮРЕР. (Хлопая сильно в ладоши). Браво! Браво!

ВОЖДЬ. А  в Израиле всё это время устраивали протесты против нашей политики. Дело дошло до того, что на территории советского посольства в Тель-Авиве была разорвана бомба. В результате взрыва было ранено три человека. После этого Советский Союз разорвал дипломатические отношения с Израилем!

ФЮРЕР.  Браво, Иосиф! (Бросается к вождю, пытаясь обнять его). Дай, я  обниму тебя за это!

ВОЖДЬ. (Отодвигаясь от фюрера). Только без рук! Свои объятья оставь для женщины.  Тогда же я стал планировать переселение всех евреев из европейской части в азиатскую часть СССР, якобы спасая их от народного гнева. Мои намерения состояли в том, что часть евреев должна была погибнуть в пути, а остальная часть – на новом месте, постепенно вымирая от тяжелой работы, голода и холода.

ФЮРЕР. План превосходный!

ВОЖДЬ. Но соратники по партии Берия и Маленков помешали и, злодеи, помогли мне раньше времени уйти в мир иной. (Поднимается с места, грозным тоном). Ну а теперь, кажется, настал самый ответственный момент. Ты, подлец, собирался казнить меня, но прежде следует казнить тебя!

ФЮРЕР. За что? Я ведь сделал великое дело, уничтожив 6 миллионов евреев!

ВОЖДЬ. За что? Успел забыть? Но я не забыл! Евреи тут не причем. Настал момент казнить за твое вероломство и клятвопреступление, когда Германия, нарушив заключенный между нами пакт,  внезапно напала на Советский Союз!

ФЮРЕР. (Кричит) Ты не смеешь меня казнить! У меня были на то  причины!

ВОЖДЬ. (Повышая голос). Я уже слышал твои лживые объяснения. За твое вероломство, за нарушение пакта о ненападении тебя ждет жестокая расплата! Отказался хранить наш союз и дружбу, так получай сполна! Вот, кстати, и стул пригодится! (Хватает правой рукой стул и, подняв над собой, собирается обрушить его на голову фюрера).

ФЮРЕР. (Схватив  другой стул, отчаянно защищается  им от нападения вождя). Всё что я делал, я совершал ради Третьего рейха, ради великой Германии, которая была и осталась для меня  превыше всего! И ты ответишь  за то, что не дал завершить мне  окончательное решение еврейского вопроса! За то, что установил власть коммунистов в Восточной Германии и странах Востояной Европы! За то, что создал проклятое государство Израиль!

ВОЖДЬ. (Более грозным тоном). Молчи, клятвопреступник! Ты давно заслужил смерть! Прощайся с жизнью во второй раз!

ФЮРЕР. (Набрасывается со стулом на вождя, истошно вопя). Ты не имеешь права убивать меня! Я – фюрер великой Германии и не хочу умирать     дважды! Мне хватит того, что в Берлине я сам покончил с собой! Не позволю!

ВОЖДЬ. (Грозно).  А я и не буду спрашивать у тебя позволения!

 

Вождь и фюрер попеременно нападают друг на друга, пока

                        фюрер не падает на пол, роняя свой стул.  Наступив на

                        грудь фюрера ногой, вождь собирается нанести другим

                        стулом последний удар.    В этот момент на сцену

                       из укрытия выбегают, держась за руки, Роза и Павел.

 

РОЗА.  (Кричит). Стойте, не убивайте ! У меня к Гитлеру есть свой счет!

ВОЖДЬ.  (Продолжая держать стул  в поднятой правой руке). И откуда ты взялась здесь? И не одна! Какой дьявол  принес вас? Да еще так не вовремя!

 

Вождь убирает ногу с груди лежащего фюрера и

                        бросает стул на пол. Фюрер, воспользовавшись

                        замешательством вождя, вскакивает на ноги и

                        и стряхивает с себя пыль.

 

ФЮРЕР.  (Кричит). Нет, вовремя, вовремя! (Розе). Ты спасла меня от второй смерти! Кто ты? И как тебя зовут?

РОЗА. Мое имя Роза, и я, к несчастью, еврейка.

ФЮРЕР. Как? Ты еврейка? Тогда прочь от меня! На дух не переношу евреев! Даже на том свете они не дают мне покоя!

ВОЖДЬ. А кто этот молодой человек рядом с тобой?

РОЗА. Это Павел, которого я люблю.

ФЮРЕР.  (Кричит). Тоже еврей?

ПАВЕЛ. Успокойтесь. Я не еврей, а, к несчастью, русский военнопленный. Мне  довелось пережить кошмар в немецком плену и потом в советском исправительно-трудовом лагере. Я также хочу предъявить счет к вам двоим, -и к Гитлеру, и к Сталину. Но сначала пусть выскажется Роза.

РОЗА. (Становится напротив фюрера). Да, мне есть, что сказать Адольфу Гитлеру. Мы с Павлом спрятались неподалеку и всё слышали. (Слова перемежает с кашлем). Ваши эсэсовцы и полицаи закопали меня живой в землю, убили моих родителей, брата и всех еврейских жителей Кисловодска только за то, что мы евреи! У меня в легких еще осталась земля, которая мешает мне дышать!

ВОЖДЬ. (Кивая головой). Так его, так его!

РОЗА.  (Взволнованным голосом). Это неправда то, что вы говорили  тут про евреев! Все это ложь, ложь, ложь! Вы придумали, что евреи – паразиты, что они паразитируют на экономике и культуре других народов. Это ложь, ложь, как и то, что они  присвоили себе почти  весь немецкий капитал!

ВОЖДЬ.  Роза права! Так его, так его!

РОЗА.  Вы называете евреев бациллами болезни, нарывами на теле нации и обвиняете их в том, что они подрывали германское государство. Это тоже наглая ложь, потому что евреи, напротив, способствовали развитию немецкой экономики и культуры!

ВОЖДЬ. Так его, так его!

РОЗА. (Переходя в крик).  Вы обвиняете евреев в том, что они спровоцировали в тридцать девятом году новую мировую войну. И это ваше измышление! Вы придумали международный еврейский заговор, которого никогда не было! Вы придумали его как предлог для того, чтобы начать вторую мировую войну, и  сделали из евреев козлов отпущения! Это такая же ужасная ложь, так как евреи меньше всего хотели войны!

ФЮРЕР. (Кричит).  Чем грандиознее ложь, тем легче ей готовы поверить!

ПАВЕЛ. Молодец, Роза! Говори всё, что ты о нем думаешь!

ФЮРЕР. Может, ты замолчишь, шлюха?

РОЗА. (Громко). Не замолчу! Вы обвиняете евреев в том, что они считают себя богоизбранным народом и потому стремятся к мировому господству.  И это наглая ложь, с помощью которой вы оправдываете собственное стремление арийской расы к мировому господству. И вы придумали все эти обвинения, чтобы оправдать убийство миллионов евреев! Мы вам этого никогда не простим! Никогда! Никогда! Вот вам за это! (С силой плюет в лицо фюреру).

ВОЖДЬ. Так ему, так ему, так ему!

ФЮРЕР. (Вопит). Как ты, шлюха, смеешь плевать в меня – фюрера немецкой  нации! Но я смогу  защитить себя! (Пускает в ход правый кулак). Закрой свой рот!

ПАВЕЛ.  (Хватая фюрера за правую руку). Не смейте бить девушку и называть ее шлюхой!

ВОЖДЬ.  (Хватая фюрера за левую  руку). Это не по-мужски бить женщину!

РОЗА.  (Снова плюет в лицо фюреру).  Палач, душегуб, изверг, дьявол! Вы не сможете заткнуть мне рот! Я знаю, за что вы убивали еврейский народ! Вы убивали евреев из зависти к их талантам и успехам! Вы убивали евреев, чтобы ограбить их до последней нитки,  завладеть их домами, имуществом, деньгами! На их страданиях и муках, на их варварском истреблении и бесчисленных жертвах вы построили свою политическую карьеру!

ВОЖДЬ. Так его, так его, так его!

РОЗА. (Повышая голос).  Вы превратили в убийц и послушных исполнителей своей злой воли весь немецкий народ. Ненавижу вас! Ненавижу! Ненавижу! (Продолжает с силой плевать в лицо фюрера). Это вам от меня, от всех  моих погибших родных, от имени всего несчастного еврейского народа!

ФЮРЕР. (Вопит, пытаясь вырваться из рук вождя и Павла). Я не допущу, чтобы в меня, фюрера великой Германии, плевали! Гиммлер, где ты? Гиммлер, ты слышишь меня? Немедленно отправить эту шлюху в Аушвиц! Чтобы глаза мои ее больше не видели!

ПАВЕЛ.  Повторяю, не смейте называть эту девушку шлюхой! Вы напрасно зовете Гиммлера.  Аушвица давно уже нет!

ВОЖДЬ. Это уж точно. Гиммлер тебе не поможет!

РОЗА.  (Фюреру).  Не пугайте меня Аушвицем! (Показывая на языки пламени, рвущиеся из Преисподней). Мы сами вам устроим Аушвиц! Почувствуете, как горели евреи в ваших печах!

ВОЖДЬ. (Продолжая держать фюрера за левую руку). А что, идея хорошая! Я  одобряю! Тебе, клятвопреступник, удалось избежать приговора Международного Нюрнбергского трибунала. Теперь пришел час расплаты!

ПАВЕЛ. (Продолжая держать фюрера за правую руку). Я целиком поддерживаю эту идею! Лучшего наказания для этого дьявола нельзя и представить!

РОЗА.  (Кричит). Стойте, подождите! Могу я задать вопрос Гитлеру?

ВОЖДЬ.  Можешь. Задавай.

РОЗА. (Фюреру). Скажите, вы любили когда-нибудь женщину? (Пауза).  Впрочем, сомневаюсь. Если бы любили, то не совершили бы столько убийств и преступлений!

ФЮРЕР. У меня в юности было немало красивых девушек и женщин, к которым я был неравнодушен. Мужчина должен иметь возможность поставить свою печать на каждую женщину! И в политике нужно искать поддержки у женщин! А из дам мне особенно нравилась племянница Гели Раубаль, которая покончила с собой, нанеся мне глубокую душевную травму!

РОЗА. Значит, у нее были серьезные причины для этого.

ФЮРЕР. И я знаю, какие! Во-первых, из-за дикой ревности к Еве Браун, с которой я начал встречаться. Во-вторых, из-за моего отказа жениться на ней.  Своею смертью она отомстила мне!

РОЗА.  Это вы довели ее до самоубийства!

ПАВЕЛ. Кто же еще?

ФЮРЕР.  Самое плохое в браке то, что он создает законные притязания! Если женщина начинает думать о бытие, это плохо и любому действует на нервы. У меня, как фюрера немецкой нации, не было права на создание семьи! Тогда уже намного правильнее иметь любовницу! После самоубийства Гели я пришел к выводу, что никого не любить – это величайший дар, делающий тебя непобедимым!  Не любя, ты лишаешься самой страшной боли!

РОЗА.  Значит, я не ошиблась!  Вы по-настоящему никогда не любили!

ФЮРЕР.  Зато после прихода к власти меня стал обожать весь немецкий народ и особенно немецкие женщины! Они называли меня прекрасным Адольфом, забрасывали цветами и жаждали встречи со мной! Но всем им я предпочел Еву Браун, покорившую меня своей собачьей преданностью. Из-за меня она несколько раз пыталась покончить с собой, но осталась жива!

ВОЖДЬ.  А что за комедию ты разыграл, когда за день до самоубийства в бункере Имперской канцелярии решил вступить в брак с Евой Браун?

ФЮРЕР. Да, в случае с Евой Браун я нарушил собственное обещание никогда не жениться! Проявив необыкновенную верность мне, фюреру великой Германии, она выстрадала право на брак, чтоб вместе со мной уйти из жизни!

РОЗА.   Нашла, кого любить! – Иронически восклицает Роза.

ПАВЕЛ. Этого злостного антисемита и убийцу!

ФЮРЕР. Да, нашла – именно меня, кому выпала великая миссия возродить Германию и освободить весь мир от евреев. Я – это бесстрашный герой Зигфрид, а Ева – это любящая его валькирия Брунгильда из «Кольца Нибелунга» Вагнера!

ВОЖДЬ.  Нам только Вагнера здесь не хватало!

ФЮРЕР. Узнав о гибели своего возлюбленного, Брунгильда с конем и кольцом бросается в костер, на который положено тело Зигфрида. Как скорбно и величественно звучит траурный марш во время погребения Зигфрида! Как будто Вагнер написал его на мою будущую смерть!

Громко звучит траурный марш из «Кольца             

                            Нибелунга» Вагнера, постепенно затихая.

ФЮРЕР.  Под такую музыку  хоронят великого человека, как я! Слушая её, не страшно умирать!

ВОЖДЬ. Тогда готовься принять повторную смерть! А ведь, не напади ты на Советский Союз, мы могли бы вместе править миром! Все вместе мы были бы непобедимы! Но ты, подлец, нарушил все наши договора! Как раз рядом Геенна огненная. Видишь, из Преисподней вылетает пламя? Твое омерзительное тело будет гореть в ней вечно! Так ты ответишь за свое вероломство!

РОЗА. (Хлопая в ладоши). Вот мы и дождались заветного часа!

ПАВЕЛ. Держим его, товарищ Сталин, за руки и тащим к Геенне огненной!

ВОЖДЬ. (Держа фюрера за левую  руку). С огромной радостью. Собаке собачья смерть!

ФЮРЕР. (Кричит истошным голосом, пытаясь вырваться из рук Сталина и Павла). Не смейте этого делать! Я, фюрер и рейхсканцлер Третьего рейха, приказываю всех вас повесить!

ПАВЕЛ. Вешать-то некому!

РОЗА. И не на чем!

ВОЖДЬ. Твой Третий тысячелетний рейх давно рухнул!

ФЮРЕР. (Усиливая крик). Если мне суждено погибнуть, то пусть погибнет и немецкий       народ, который оказался недостойным меня! Мы, национал-социалисты, никогда не сдаемся! И, если погибнем, то заберем с собою весь этот мир!

ПАВЕЛ. Вы готовы, товарищ Сталин? Тащим его к Геенне огненной! Пусть горит в ней вечным синим пламенем!

ВОЖДЬ. (Улыбаясь). Товарищ Сталин всегда готов! Туда ему и дорога, как клятвопреступнику!

Сталин и Павел тащат сопротивляющегося фюрера  

                             к Геенне огненной   и  бросают его в пламя. Из

                             Преисподней доносится истошный вопль фюрера.

  

 ФЮРЕР.  (Вопя изо всей силы). Слушайте мое политическое завещание! Превыше всего я призываю лидеров германской нации и всех подчиненных им неукоснительно соблюдать расовые законы и безжалостно противостоять общему отравителю всех народов международному еврейству!

ПАВЕЛ. Он даже, горя в пламени, продолжает грозить евреям!

РОЗА. (Хлопая в ладоши). Ура! Наконец справедливость восторжествовала! Пусть вместе с Гитлером горит его бесчеловечный звериный антисемитизм!

ВОЖДЬ. (Хлопая в ладоши). Товарищ Сталин также испытывает бурную радость от того, что фюрер отправлен в Геенну огненную! Пусть горит в ней до скончания дней! Гитлеры приходят и уходят, а народ германский, а государство германское остаются. Что касается антисемитизма, то, я думаю, он никогда не исчезнет. И в этом виноваты сами евреи!

РОЗА. Что? Вы считаете, что евреи сами виновны в том, что их убивал Гитлер?

ВОЖДЬ.  Я в этом не сомневаюсь!

ПАВЕЛ. (Повышая голос). Это вы вместе с Гитлером виноваты в гибели евреев, и потому, товарищ, Сталин, сами заслуживаете сурового наказания! Вас также следует судить по законам Военного трибунала!

ВОЖДЬ. (Грозным тоном). Меня? За что? Товарищ Сталин победил Гитлера, а победителей не судят!

ПАВЕЛ. В вашем случае судят! Как ты думаешь, Роза?

РОЗА. Победителей можно и нужно судить. Вы сами так говорили, товарищ Сталин! Ведь вы совершили столько ужасных дел!

ПАВЕЛ. За ваши преступные дела вас и следует судить! При этом мы не отрицаем ваши заслуги на посту Председателя Государственного комитета обороны и Верховного Главнокомандующего  вооруженными силами.

ВОЖДЬ. А ты кто  такой, чтобы меня судить?

ПАВЕЛ. Я – рядовой Красной Армии из Кисловодска, который после Вяземского сражения в сорок первом году в результате контузии оказался у немцев в плену. А в сорок пятом,  после освобождения из плена, стал заключенным исправительно-трудового  лагеря на Колыме.

ВОЖДЬ.  И поделом! Согласно моему августовскому приказу № 270, все военнопленные объявлялись предателями. Может, благодаря этому приказу мы и выиграли войну!

ПАВЕЛ. Да, выиграли, но какою ценой!

ВОЖДЬ. Цена не имеет  значения. Только победа!

РОЗА. (Горячо).  Имеет! Каждая человеческая жизнь имеет цену!

ВОЖДЬ. Не смеши! Как сказал писатель Ремарк, одна смерть – трагедия, миллионы смертей – статистика! Победа над врагом должна быть обеспечена любою ценой!

ПАВЕЛ. Вот это и страшно, что судьба миллионов наших военнопленных вас меньше всего волновала.

ВОЖДЬ. Наша страна огромна, а людские резервы неисчерпаемы. Эти потери можно было всегда возместить!

ПАВЕЛ. Прямо скажу вам, товарищ Сталин, что поражения Красной Армии в начале войны были во многом по вашей вине!

ВОЖДЬ. (Грозно). Что? Опять меня обвинять? Товарищ Сталин победил Гитлера, а победителей не судят!

РОЗА. Судят, еще как судят!

ПАВЕЛ. Начну с того, что своими репрессиями командного состава вы всё сделали, чтобы ослабить Красную  Армию!

ВОЖДЬ. Неправда! После репрессий наша армия стала еще сильнее!

ПАВЕЛ.  Я был призван в армию за полгода до начала войны и знаю, как не хватало командиров среднего и высшего звена. Это не всё. Меня и Розу   удивило, когда в тридцать девятом  году вы заключили пакт о ненападении с Германией, которая до этого считалась нашим главным врагом.

РОЗА. Это было для  нас так неожиданно!

ВОЖДЬ. В своих речах я не раз объяснял, почему. Так сложилась тогда международная обстановка. Мы решили принять предложение Германии заключить пакт на десять лет. И разве моя вина, что Гитлер нарушил пакт и без предупреждения напал на Советский Союз 22 июня сорок первого года?

ПАВЕЛ. Это Отечественная война началась в сорок первом году. А вторая мировая  началась 1 сентября тридцать девятого  года с нападения Германии на Польшу. Всего за неделю до начала этой войны вы подписали с Гитлером позорный договор! И с кем – наглым завоевателем, яростным антисемитом и моральным уродом! Через 17 дней  Советский Союз  также вступил в войну с Польшей и присоединил к своей территории ее восточные земли. Разве это не агрессия?

ВОЖДЬ. (Грозно). Как ты смеешь говорить мне такое? Я не хуже тебя знаю, что такое агрессия! Да тебя за эти слова расстрелять надо!

РОЗА. Павел говорит правду!

ВОЖДЬ. Ты, молодой человек, ничего не смыслишь в политике, а еще берешься учить меня! Благодаря пакту о ненападении мы значительно расширили территорию Советского Союза. Заключив затем с Германией договор о дружбе и границе, мы выиграли почти два года спокойствия на нашей западной границе. За это время мы могли лучше подготовиться к возможной войне.

ПАВЕЛ.  Могли лучше подготовиться!  Нечего сказать! Как тогда объяснить, что в первые месяцы войны Красная Армия постоянно отступала и несла огромные потери в живой силе и технике?

ВОЖДЬ. Это всё потому, что нападение Германии застало нас врасплох!

ПАВЕЛ. А кто в этом виноват, если не вы сами? Заключение пакта о ненападении было огромной ошибкой! Вы поверили Гитлеру, а он попросту обманул вас, обвел вокруг пальца. Этим позорным пактом он развязал себе руки и нейтрализовал Советский Союз. В результате Красная Армия перед войной не была приведена в состояние повышенной боевой готовности!

РОЗА. Тем самым Гитлер своим внезапным ударом поставил страну в тяжелейшее положение!

ВОЖДЬ. Что вы хотите? До последнего момента я верил Гитлеру, сделав  ставку на долгосрочный союз с Германией. Мы могли бы вместе править миром! Вместе с немцами мы были бы непобедимы! Но он обманул мои ожидания, и за это мы казнили его, отправив в Геенну огненную!

ПАВЕЛ. Тогда в нашей армии царил настоящий хаос! Отсутствовала связь. Не хватало оружия, боеприпасов, продовольствия, одежды. Мало того, что Красная Армия отступала, вы еще подставили под немецкие бомбы и снаряды наши города и села. Сколько советских людей погибло тогда! Но это Вас меньше всего волновало!

РОЗА. Не все смогли  тогда эвакуироваться на Восток. Большинство осталось на оккупированной немцами территории, в том числе и евреи. Вы, зная, что Гитлер убивает их,  не предупредили советских евреев о грозящей им опасности. Почти все они погибли от рук немецких палачей!

ВОЖДЬ. Причем тут я? Вся страна была в опасности! Мне было не до спасения евреев!

ПАВЕЛ. Очень причем! Вы дали своему союзнику Гитлеру обмануть себя! Немецкие войска заняли огромную территорию Советского Союза, включая  Северный Кавказ, где мы  жили с Розой.

ВОЖДЬ. Этого Гитлеру я никогда не прощу!

ПАВЕЛ. Гитлеру! Легче всего свалить всю вину на фюрера!  На вашей совести гибель  миллионов наших солдат, сражавшихся на фронтах и попавших в плен к немцам. Лишь немногие тогда уцелели, и среди них я, чудом оставшийся в живых. На вашей совести также миллионы искалеченных войной людей, обреченных на жалкое существование.

ВОЖДЬ. (Грозно). Может, хватит?

ПАВЕЛ. Не хватит! На вашей совести, а не только Гитлера,  погубленные жизни миллионов евреев, безжалостно замученных и убитых на оккупированной территории Советского Союза. Вот Роза. Она также с родителями и братом была убита немцами в своем родном городе Кисловодске.

РОЗА. Да. Вы тоже, как и Гитлер, виноваты в моей смерти и смерти моих родных!

ВОЖДЬ. Одна смерть – трагедия, миллионы смертей – статистика! Но мы одержали победу и разгромили Германию! И вклад товарища Сталина в эту победу невозможно переоценить!

ПАВЕЛ.  И все-таки о своей шкуре вы думали не меньше, чем о спасении Родины!

ВОЖДЬ. (Грозно). Что?

ПАВЕЛ. То, что есть! Мы с Розой – одни из многочисленных жертв Вашего злополучного пакта о ненападении с Гитлером. И я  не прощу  вам  страданий и лишений, которые я перенес в немецком плену и затем в советском концлагере.

РОЗА.  Его страдания невозможно описать!

ВОЖДЬ. Согласно приказу № 270 товарища Сталина, ты должен был любой ценой вырваться из плена или покончить с собой, но не сдаваться!

ПАВЕЛ. Как я мог вырваться из плена или покончить с собой, если во время Вяземского сражения был контужен? Между прочим, ваш сын старший лейтенант и командир батареи Яков Джугашвили, окруженный со своей частью в районе Витебска, пропал без вести и оказался в плену!

ВОЖДЬ. Так он навеки опозорил имя отца!

ПАВЕЛ. Яков и я содержались в одном лагере – Заксенхаузене, только в разное время. Я слышал, что немцы предлагали обменять его на племянника Гитлера – лейтенанта вермахта Лео Раубаля.

ВОЖДЬ. Да, предлагали, но я отказался. С тех пор, как Яков попал в плен, он перестал для меня существовать! Мне потом сообщили, что он сознательно бросился на колючую проволоку под током, чтобы его застрелили.

РОЗА. Но он же ваш сын!

ВОЖДЬ.  Ну и что? Я его никогда не любил. Как предатель Родины, он заслуживал только одного – смерти! Его жену еврейку Юлию Мельцер мы лишили  пособия  и с дочкой посадили в тюрьму на полтора гда.

ПАВЕЛ. Но это так жестоко!

ВОЖДЬ. Да, жестоко. Но иначе я не мог поступить!

РОЗА. И вы не испытывали никакой жалости в отношении  жены своего сына и внучки?

ВОЖДЬ. Жалости?  Такого слова  не существует в моем лексиконе!

ПАВЕЛ.  Неужели вы никогда не любили, товарищ Сталин? Ведь наш мир держится на любви!

ВОЖДЬ. (Внушительно). Тот, кто облечен высшей властью, не имеет права на любовь! Он стоит слишком высоко над людьми!

РОЗА. Неужели и женщину вы никогда не любили?

ВОЖДЬ. (Задумался). Как сказать. У меня были две жены. Первая – Като умерла рано, родив мне сына Якова, и я даже всплакнул над ее могилой. Вторая жена – Надя после нашей ссоры за праздничным столом застрелилась. Я воспринял ее самоубийство как предательство, как удар мне в спину!

ПАВЕЛ. Но по стране ходили слухи, будто вы сами  застрелили ее.

ВОЖДЬ. Что? Всё это враки! Своим самоубийством  она искалечила мою душу и еще более ожесточила меня. С тех пор я поклялся никогда не жениться!

РОЗА. Очень жаль Надю. А своих детей от брака с ней вы любили?

ВОЖДЬ. У нас с Надей были двое. Младший —  Василий пошел в авиацию, но оказался непутевым сыном. А дочку Светлану я любил до  поры до времени, пока она не подросла и не преподнесла отцу сюрприз.

РОЗА. Какой?

ВОЖДЬ. Вслед за первым замужеством —[1]  роман с киносценаристом — евреем Каплером. Пришлось упрятать его в трудовой лагерь на десять лет!

ПАВЕЛ. Это жестоко!

ВОЖДЬ. Скажи, молодой человек, сколько лет ты прожил на свете?

ПАВЕЛ. Тридцать.

ВОЖДЬ. А я – семьдесят три и знаю жизнь лучше, чем ты. Так вот, мир стоял, стоит и будет стоять на жестокости!  Гитлер был прав: в мире, наполненном беспощадной борьбой за существование, побеждает только самый сильный и жестокий!

РОЗА. Это в мире зверей, но не в мире людей!

ВОЖДЬ. (Повышая голос). И  в мире людей тоже! Особенно это верно для того, кто достиг вершин власти! Нет ничего слаще, чем упиваться  безграничной властью, чем властвовать над людьми – их жизнью и смертью! Только диктатор, обладающий такой властью, имеет всё, абсолютно всё! Нет ничего слаще, чем восторженная любовь народа  к своему вождю и правителю! Подавлять и уничтожать всех на своем пути,  — вот сладкий вкус власти!

РОЗА. Значит, вы  были готовы шагать по трупам?

ВОЖДЬ. Да, был готов и шагал по трупам! В этом отношении примером для меня служил царь Иван Грозный. Вот кто был мой настоящий учитель! Историк Карамзин когда-то написал: «Как конь под царем без узды, так и царство без грозы»! Важно не только захватить власть, но и удержать ее! А это мне, как грузину,  в стране с преобладанием русских было ох как нелегко!

ПАВЕЛ. Но ваша власть держалась на всеобщем страхе!

ВОЖДЬ. (Грозным тоном). Да, народ я держал в повиновении посредством всеобъемлющего страха! Если люди боятся верховного правителя, значит он для них Бог, заменяющий Бога на небесах. Но одним страхом нельзя удержать власть! Ложь оказалась не менее необходимой! А без жестокости вообще невозможно жить в этом мире! Здесь закон один: если все вокруг только и думают, чтобы убить тебя, то прежде убей их сам!

РОЗА. Не согласна! Мир может держаться только на любви и милосердии!

ВОЖДЬ. Нет, только жестокость и ненависть правят в мире! Лишь тогда он принадлежит тебе!

ПАВЕЛ. Кто дал вам право распоряжаться судьбами миллионов людей? Как и Гитлер, вы совершали насилие над человеком,  лишали его элементарного права на свободу, права самому распоряжаться своею жизнью.  Вы желали только одного: чтобы в истории осталась великая сталинская эпоха с ее победами, стройками, колхозами, героями, рекордами и бесконечным славословием в ваш адрес!

РОЗА. Павел тысячу раз прав!

ПАВЕЛ. Но в памяти народа останется другая сталинская эпоха — с ее войнами, репрессиями, массовыми убийствами, шпиономанией, доносами, разрушением семей. Узурпировав власть, вы правили страной, как восточный деспот в демократическом обличье! На людей, по большому счету, вам было наплевать! Своей человеконенавистнической политикой вы погубили мою жизнь и жизнь Розы! Вместе с Гитлером вы оставили после себя страшный кровавый след на Земле! И за это вам полагается пощечина!  (Дает вождю наотмашь пощечину).

РОЗА. (Хлопает в ладоши). Молодец, Павлик!

ВОЖДЬ. (Кричит) Что ты делаешь, ненормальный?

ПАВЕЛ. А вторая пощечина вам полагается от имени всех погибших и сгинувших на фронтах, оккупированной территории, в немецком плену и в советских исправительно-трудовых лагерях, включая миллионы несчастных евреев  (Дает наотмашь вторую пощечину по другой щеке).

РОЗА. (Хлопает в ладоши). Ты молодец, Павлик!

ВОЖДЬ. (Кричит в гневе). Как ты смеешь, наглец, поступать так со мной – Генералиссимусом и Генеральным секретарем Коммунистической партии? ПАВЕЛ. Очень жаль, что такие тираны, как вы и Гитлер, занимают в  государстве высшие посты! Люди рождаются не для того, чтобы их убивали, мучили, истязали и  гноили в концлагерях! Они все имеют право на жизнь и на счастье!  Будь у меня револьвер, я бы пустил вам  пулю в лоб!

ВОЖДЬ. (Во всю глотку). Берия, где ты? Срочно сюда! Забрать этого изменника и отправить  в лагерь на Колыму. Превратить в лагерную пыль!

ПАВЕЛ. Напрасно  беспокоитесь, товарищ Сталин! Однажды уже пытались. Не получилось. Но здоровье подорвали, из-за чего я преждевременно ушел из жизни. А Берию вы напрасно зовете. Он больше не появится. Пойдем, Роза. Нам нечего делать рядом с Генералиссимусом и Генеральным секретарем. Видимо, не нам его судить. Пусть его судит суд истории!

РОЗА. Да, Павлик. Суд истории взвесит все его дела – заслуги и преступления – и вынесет свой окончательный приговор.

ВОЖДЬ. Я знаю, что после смерти на мою могилу нанесут кучу мусора, но ветер истории безжалостно развеет ее!

РОЗА. Так хочется верить, что в будущем не будет войн, из-за которых страдают и погибают люди!

ПАВЕЛ. Это время обязательно придет!

ВОЖДЬ. А я очень сомневаюсь в этом. История человечества показывает, что войны всегда были, есть и будут! Ибо в мире ни на минуту не прекращается борьба, в которой побеждает сильнейший!

РОЗА. Я помню, как в детстве мой верующий дедушка втайне читал мне еврейскую Библию. Особенно мне запомнились слова пророка Исайи: «И рассудит Бог народы, и даст поучение многим народам; и перекуют они мечи на орала, и копья свои на серпы; не поднимет народ на народ меча, и не будут более учиться воевать».

ВОЖДЬ. Да никогда этого не будет! Ведь Бога-то на самом деле нет! А твоего деда следовало арестовать и сослать на Колыму!

ПАВЕЛ. Вы только ссылать и убивать людей умеете!

ВОЖДЬ. (Взрывается). Может, помолчишь сейчас, змееныш?!

РОЗА. Я запомнила еще другие слова пророка Исайи: «И волк будет жить рядом с ангцем, леопард будет лежать с козленком; и телец, и молодой лев, и вол будут вместе; и маленький мальчик будет пасти их». Это значит, что на Земле когда-нибудь воцарится вечный мир!

ВОЖДЬ. Это чистой воды утопия!

ПАВЕЛ. И все-таки мы с Розой верим: любовь и милосердие рано или поздно победят на Земле ненависть и жестокость!

РОЗА. Разве может быть иначе? Любовь —  это жизнь, а ненависть – это смерть!

ПАВЕЛ. Прощайте, товарищ Сталин!

РОЗА. Прощайте!

Павел и Роза обнявшись,  целуют друг друга и, взявшись

                    за руки, медленно направляются вглубь сцены под музыку

                    Романса Шостаковича из кинофильма «Овод».

                    Вождь, потирая ладонью  щеки и покачивая  головой,

                    смотрит, как они удаляются.

ВОЖДЬ. (Неожиданно кричит Павлу и Розе вослед). Эй,  Павел и Роза, стойте! Вы хотите оставить меня одного?

Павел и Роза возвращаются на зов вождя.

ПАВЕЛ.  Что вы хотите от нас?

ВОЖДЬ. Я хочу, чтобы вы не уходили. Мне одному будет тяжко.

РОЗА. Мы не желаем оставаться с человеком, отрицающим любовь.

ПАВЕЛ. Мы не останемся с вами, потому что между нами нет ничего общего

ВОЖДЬ. Что же, вы хотите обречь меня на одиночество? Именно одиночества я боюсь больше всего!

РОЗА. Вы сами обрекли себя на одиночество, так как не способны любить.

ПАВЕЛ. Мы уйдем, а вы останетесь один на один с вечностью. Пусть вечное одиночество будет вам наказанием за всё зло, которое вы совершили.

РОЗА. Прощайте навсегда!

ПАВЕЛ.  Прощайте!

Павел и Роза, обнявшись, медленно уходят со сцены в полной

                  тишине. Вождь, слегка согнувшись,  потирая ладонью щеки и   

                  покачивая головой, смотрит им вслед.

 

                                       З   А   Н   А   В   Е   С

                                                                                                                         

 

 

 

   2019

 

              

 

[1]