Заплутавшее счастье. Деревенские истории

Деревня Марьевка утопала в июльской зелени. Тихая, умиротворенная, она ожила в будний день суетой и спешностью, уловив слух о прибытии долгожданной автолавки. Первой разнесла эту весть баба Дуня по прозвищу Козличиха-вторая. Была, конечно, и первая – матушка второй, очень строптивая, мудреная и злоязычная. Отличилась тем, что в порыве ярости, вступила в схватку с бодливым соседским козлом. Встав на колени, выдержала лобовой удар и даже дала отпор рогатому противнику. Но после, к удивлению, всех, заговорила Козличиха на непонятном наречии. Четко чеканя слова. Начисто забыв русский язык со всеми его язвительными остротами. Естественно, сказались сложности общения, все лихие потрясения. И век ее был короткий. Теперь покоится на погосте и неким образом влияет на характер дочери.

Слух о прибытии автолавки, блуждая кругами по деревне, дошел и до Ларисы Михайловны Луговой, соседки бабы Дуси. Она, являясь учительницей начальных классов местной школы, кроткая и непритязательная, чрезмерно гламурная, в свои двадцать пять лет не нашедшая спутника жизни, в деревне называлась не иначе, как фифочкой, не от мира сего. Нерешительность и сдержанность постоянно преследовали девушку. Даже, осмысливая прибытие автолавки, думала-гадала: «Не знаю, а надо мне это? И денег маловато, и желания нет особого бежать за нечто бытовым, довольно примитивным. Впрочем, впрочем, вижу соседку. Опять вывешивает свое неприглядное белье на мою сторону. Боже, как на нее воздействовать? Нет, надо все же сказать…».

Выйдя во двор, Лариса Михайловна помялась, кашлянула в кулачек, поправила очки, напрягла стройную фигуру. Потом обратилась к соседке:

— Баба Дуся, как бы вам сказать…

— А что такое, милочка?!

— Вы, пожалуйста, не вывешивайте свои трусики вблизи моей невысокой ограды. Очень прошу вас. Все на виду, просматривается, портит настроение. Вот, к примеру, этот экземпляр размером метр – сюда, столько же – туда. Внешне просто угнетает. Я вас умоляю…

— Ой, милая ты моя! Не надо на это обращать внимание. Подумаешь, белье. Оно мигом высохнет, и нет проблем. Лучше пойдем автолавку наведаем. Приглашаю, приглашаю, Лариса Михайловна, вместе как-то веселей.

— Хорошо, баба Дуся, принимаю ваше предложение…

Автолавка, стоящая в центре селения, ждала очередных покупателей. Продавец Савелий Прохоров, огневой, боевой, красноречивый, заметив новые лица, сделал широкий жест:

— Подходите, подходите, любезные! Я к вашим услугам! Товар первой свежести. Есть все, что угодно! Кто первый, прошу, ваш спрос?

Расторопная баба Дуся, живо объявила:

— Я первая, Савелий Игнатьевич! Вот мой список того, что надобно. Ты уж постарайся, милейший, душа-человек, чтобы все было в лучшем виде!

— Непременно, непременно, мадам, выдадим все в лучшем виде! Вот, пожалуйста, и то, и это! – продавец держал улыбку и посматривал многозначительно на девушку. – Заявка, мадам, выполнена. Еще, что требуется?

— Сейчас, сейчас гляну, может, что забыла. О, кто же такой интересный рядом с тобой, Савва Игнатьевич, находится? Как огурчик с девятой грядки. Сидит, кажется, дремлет. Но смазливый, весь из себя… — Евдокия Сидоровна вопросительно посмотрела на продавца.

— Объясняю, мужчина в расцвете лет, неженатый, решил по личным мотивам не принадлежать себе. По его согласию, выставлен на продажу.

Баба Дуся открыла от удивления рот. Совладав с собой, спросила:

— А он живой? И сколько же стоит?

— Живой, здоровый! Просто выпил по такому случаю, не рассчитав возможности, и отключился.

— Все, беру его, Савва Игнатьевич! Я первая по очереди!

— Пардон, мадам, ваш возраст не согласуется с буйной молодостью. Могут быть серьезные осложнения со здоровьем. А нам это надо? Нет, не надо! Возражения не принимаются. Вопрос исчерпан. Слушаю вас, прекрасное создание?!

Лариса Михайловна пожала озадаченно плечами, вздохнула, поправила очки, сказала:

Я, право, не знаю, что мне надо…Однако возьму, наверное, печенье и конфет.

Савва Игнатьевич, склонив голову, излучая доброжелательность, перешел на комплементы:

— Я пленен вашей красотой! Какое изящество, какая грация! Рекомендую для поддержания тонуса этот божественный напиток! А еще, позвольте, на ушко скажу… Да, да! Только вам по действующей акции. Плата символическая. Копейки. Возьмите – не пожалеете!

Девушка, смущенно улыбаясь, поправила волос, потерла курносый нос, посмотрела на разгневанную бабу Дусю, на ее отрицательные жесты, и …согласно кивнула:

— Хорошо! Заверните?! То есть…

Продавец, приложив руку к сердцу, угодливо отчеканил:

— Полный шик! Смелый поступок! Поздравляю, поздравляю с необычно ценным приобретением! Гордитесь новшеством, берегите и пользуйтесь согласно приложенной   инструкции, составленной лично молодым человеком. Все, ждите дома доставку.

…Ночью Лариса Михайловна внезапно проснулась. Встала, подошла к окну, открыла створку, ощутила дыхание свежести. Подумала: «Как он там, на поляне, не замерз? Сейчас посмотрю. И надо же было взвалить на себя такую заботу. Что на меня нашло, наехало? Купила, как кота в мешке. Странная личность. Пьяный, непьяный, бормотал что-то несуразное. Но держался в рамках приличия. Ладно, гляну на приобретенное «счастье», и опять спать. Однако, где же он, оставленный для карантина во дворе, заботливо укрытый? Нет, испарился. Впрочем, догадываюсь, чьих это рук дело…».

Утром Лариса Михайловна постучала в дверь дома соседки. Постучала деликатно. Прислушалась. Никто не отвечал. Стукнула сильней. Безрезультатно. И от обиды, что осталась ни с чем, заплакала, присев на крыльцо. Мысли путались: «Надо все бросить и уйти! Нет, почему я должна уступать, идти у кого-то на поводу? Хватит опускаться ниже плинтуса. Надо действовать!».

Собрав все силы, девушка энергично постучала в дверь. И баба Дуся не заставила себя ждать. Выйдя на крыльцо, запричитала:

— Ой, ой, так крепко спала, а тут такой стук ужасный! Думала, горим, или еще что! Слава, Богу, все не так! Оказывается, соседка объявилась! Голубушка, Лариса Михайловна, в гости пожаловала! Извиняюсь, душечка, сегодня не принимаю. Стирку и уборку с утра затеваю…

Лариса Михайловна, молча, поджав губы, пошла напролом к своей цели. Соседка, раскинув руки, заслонив дородным телом дверной проем, закричала, срывая голос:

-Куда?! Не пущу!

Внезапно за спиной Евдокии Сидоровны показался молодой человек. Он подвинул в сторону хозяйку, со строгим выражения лица произнес:

— Что за сыр-бор с утра пораньше?! Видимо, я стал камнем преткновения?! Не надо ломать копья, уважаемые! Я уже подумал, кое-что вспомнил и определился в том, кому принадлежу в результате купли-продажи. И не осуждайте меня за, казалось бы, безрассудную выходку. Я вполне здоров, адекватен, отдаю отчет за свои дела и поступки. Надеюсь, время меня оправдает. А теперь прошу вашу руку, хозяйка моей души, впрочем, и тела. Готов следовать за вами и выполнять все указания! Гуд бай, Евдокия Сидоровна!

Козличиха, подбоченись, покачала головой и, закипев от злости, дала языку волю:

— Да забирай его, забирай!.. Кому он нужен блудливый! Тебя разыграли, дуреха, а ты и рада! Еще наплачешься с этим приобретением! Попомнишь меня!

На своей территории Лариса Михайловна немного растерялась. Не знала, что предпринять, куда посадить незнакомца в доме, что у него спросить. Молодой человек, предугадывая состояние девушки, взял на себя инициативу. Предложил вначале познакомиться. Хозяйка «покупки» согласно кивнула головой:

— Действительно, надо представиться! Я, Лариса Михайловна, местная учительница! А вы кто будите?

— Игорь Павлович Морев! Холост. Горожанин. О своем занятии пока умалчиваю. –

Молодой человек говорил, проявляя спокойствие, отряхивая дорогой костюм, поправляя галстук, приглаживая привлекательный черный волос. Удивительно голубые глаза светились неведомой страстью.

Лариса Михайловна мысленно оценила достоинство Игоря. Подумала: «Очень представительный, интересный мужчина. Вполне ухоженный, несмотря на недавние перипетии. В него и влюбится можно. А что значит: «выставлен на продажу»? К чему этот спектакль? Надо бы выяснить…». – Проявляя вежливость, подвинула стул к столу, сказала:

— Так вы проходите, садитесь! Попробуйте печенье. Извините, больше у меня ничего такого нет. Да, вот еще семечки. Угощайтесь. И поведайте все же о своей профессии? Чем вы занимаетесь?

— Семечки, говорите?! Очень смешно! А инструкцию вы читали, как обращаться со мной? Как ухаживать, как кормить, что можно со мной делать, что нельзя.

— Извините, не успела! И все это мне кажется химерой, каким-то наваждением, наплывшим туманом. Такое ощущение, что встанет завтра солнце, и все развеется. Были вы, и нет вас!

Игорь улыбался:

— Да нет, Лариса Михайловна, вы от меня так просто не отделайтесь. Коль приобрели, извольте нести ответственность, выполнять принятые обязательства. И так далее…

Девушка смутилась:

— Да ладно! Это сказка, конечно! Но я хотела бы в нее верить. Ощущать вас защитником, опорой, дорогим человеком! Знаете, меня по жизни часто обижают, обманывают. Пользуются моей доверчивостью, слабостью характера. В магазине, непременно, отоварят просроченными продуктами. В школе навяжут дополнительные занятия. А соседка, что живет напротив, просто измывается надо мной. И, честно говоря, я не знаю, что теперь с вами делать? Оставить у себя – неприлично. Уже, видимо, слух по деревне прошел. Отпустить жалко. Вы мне уже не безразличны. Так что думайте, как нам быть в этой ситуации.

— Есть такая песня: «Хмуриться не надо, Лада! Для меня твой смех награда!». Прорвемся!  И приобретенное «счастье» тоже должно что-то значить, чем-то радовать.

… В обед на кухне витал необычный аромат. Хозяйничал у плиты Игорь, повязав фартук. Поведя комично носом, открыв духовку, он торжественно объявил:

— Бройлер в фольге с яблоками испекся! Прошу, ваше величество, к столу! Открываем шампанское. Пьем за наше знакомство!

Лариса Михайловна, принимая бокал с игристым напитком, смотрела на Игоря с благоговением. Оценив его поварское мастерство, высказалась:

— Вы, Игорь, просто маг-волшебник! Так искусно все приготовили. Этим можно гордиться. Так кто же вы на самом деле и зачем устроили спектакль в автолавке?

— Откроюсь, откроюсь, непременно! Вот только выпьем! Прошу?! Теперь поведаю… Все это экстрим-игра для остроты чувств и ощущений, представленная теперь в бизнесе. На нее от скуки и купился. А все, что положено по программе, обеспечили устроители мероприятия. Словом, нехороший я человек. Вас еще озадачил. Но вы мне приятны. Я даже рад, что именно вы меня «купили».

Лариса Михайловна покачала головой:

— И это все серьезно?! Что-то уже перестаю соображать. Столько всего нахлынуло…

— Хорошо, закроем эту тему. И, коли наша трапеза будет продолжительной, предлагаю переместиться во двор, под липу.

Девушка кивнула:

— Кто бы спорил?! Одобряю!

В беседке под действием шампанского Лариса расчувствовалась, пожаловалась опять на соседку:

— Вот видите, белье ее висит на глазах, настроение портит. А я не могу топнуть ногой и сказать, как надо. Стою пред ней, робею.

Игорь усмехнулся:

— Это мы быстро уладим! Вот таким образом. Отправляем все в мусорный бак. И умываем руки!

Неожиданно за оградой выросла Евдокия Сидоровна. Она, потрясая кулаками, громогласно завопила:

— Караул! Белье украли! Караул! Полиция!!!

На этом пыл-жар бабы Дуси завершился. Сорвав голос, она сипло прокашлялась. И, всхлипывая, минуя дом, поплелась в неизвестном направлении.

…Рано утром в доме Ларисы Михайловны раздался протяжный звонок. Хозяйка с тревогой набросила на плечи халат, посмотрела на Игоря, беззаботно спавшего на раскладушке, вышла в коридор и открыла дверь. На пороге появился лейтенант полиции. Он, козырнув, представился:

— Участковый инспектор Муромцев Степан Ильич! Я к вам по жалобе соседки Евдокии Сидоровны. Для разбирательства мне необходимо допросить вашего… Не знаю, кем он вам приходится. Кстати, вот он и сам. Прошу, молодой человек, предъявить документы.

Игорь, ничуть не смущаясь, спокойно, с достоинством достал из кармана костюма паспорт и подал инспектору.

Степан Ильич, изучив документ, спросил:

— Морев Игорь Павлович?

— Так точно!

— А мы то с ног сбились вас разыскивая! – участковый с каким-то приятным чувством и почтением разглядывал обвиняемого.

Игорь улыбнулся:

— Поздравляю с удачей!

Муромцев, козырнув, вновь приобрел официальный тон:

— Вынужден, Игорь Павлович, доставить вас в районный отдел полиции для дальнейшего разбирательства. Прошу собраться. Машина ждет за оградой.

Лариса Михайловна сорвалась на крик:

— Подождите! Надо разобраться! Как же так… Он не виноват! Я его попросила снять это злополучное белье! Слышите?!

Игорь, взяв девушку под локоть, с теплой интонацией в голосе сказал:

— Не стоит волноваться! Это просто недоразумение. Я обязательно вернусь. Непременно!

Проявил сочувствие и участковый инспектор:

— Лариса Михайловна, не переживайте! Вот моя визитка. При необходимости звоните, объяснимся.

Однако звонок не потребовался. Муромцев к вечеру явился сам, затормозив машину у ворот Ларисы Михайловны. Ступив во двор, тут же встретил хозяйку. Она явно дежурила у ворот с тревогой и надеждой. И первый ее вопрос был однозначный:

— Что с ним?

— Все лучшим образом! Игорь Павлович нашелся и отбыл в город, чтобы решать текущие дела. Поднакопились различные вопросы. Действующая власть без олигарха, увы, не обходится…

— Извините, кто олигарх?

— Как кто? Игорь Павлович!

— Серьезно?

— Еще как! Догадываюсь, что вас об этом не известил. Интересная личность. Любит чудить, откалывать разные штучки. Не зря называют его эксцентричным бизнесменом. Но с вами, как я понял, у Игоря Павловича все серьезно. Это точно! На этом отбываю. Моя миссия завершена. Всего хорошего!

Тронутая событием, Лариса Михайловна подошла к беседке, села на скамейку, покачала головой. И кстати или некстати пропела куплет из стародавней песни:

— Я его слепила из того, что была. А потом взяла и полюбила…

Пропела, всхлипнула и уронила слезу. Поняв, что теперь она абсолютно взрослая, способная любить и отстаивать свои интересы.

.

Валерий Тюменцев