Подъехав к Миорам, автомобиль наших путешественников на развилке взял левее. Обогнали стайку мальчишек, увлечённо нажимавших на педали велосипедов. Кивнув в их сторону Иванович, вздохнув, пожаловался:
— Очень обидно за бесцельно прожитые годы…. Особенно за первые три.
— Да-а-а, — протянул Владимирович, — как быстро они пронеслось, мы так и не осознали того периода. Моя жена утверждает, что повзрослела — это когда мороженое капает не на ноги, а на грудь.
— Увы, но тогда, казалось, — ударился в воспоминания Константинович, — время топчется на месте. Мы успевали набегаться, напрыгаться, наиграться и заскучать. От безделья творили всякие глупости. И только в зрелом возрасте начали понимать, если интересные идеи стали приходить вам не только в голову, но и в другие места, значит, детство закончилось.
— Знаете, — задумался Иванович, — у наших внуков совершенно иное восприятие мира. Узнал, что недавно в одном детском саду Полоцка прошел концерт Мэрлина Мэнсона. Артист думал, что он исчадие ада, отродье сатаны…, а оказался, по мнению детворы, банальным бабайком!
— В том-то и дело, — встрепенулся Владимирович, — что у современных детишек иное восприятие мира. Вспомните, для нас самый страшный кошмар детства — это когда мама поставила в очередь тебя, а сама ушла в другой отдел. И очередь всё ближе, ближе, ближе…, а вот для внуков ужастики обычное явление.
— Тут-то и зарыта собака, — озарило Константиновича, — в наших воспоминаниях. Ведь если в детстве у тебя не было велосипеда, а теперь у тебя Бентли, то все равно в детстве у тебя велосипеда не было!
— Увы, от этого никуда не денешься, — развёл руками Иванович, — в прошлое изменения не внесёшь, оно безвозвратно. Но вспомнить есть что. У моего друга Володи были проблемы с алкоголем. Ему его не продавали, а так хотелось…
— Чего уж там, — лукаво ухмыльнулся Владимирович, — были и у нас прикольные приключения. У наших потомков всё иначе. Для них тяжёлое детство — это восьми битные игрушки.
— А я вот что думаю, — посерьёзнел Константинович, — если вы не пытались зимой лизнуть санки, не ели мороженку из снега, не ходили из школы домой по сугробам, не катались с горки на портфеле, не прятали под кроватью штаны с кусками намерзшего льда — детства у вас не было!
— Действительно, — задумался Иванович, — у нас детство было совсем иным. Помню, как-то раз под Новый год я вырезал много красивых снежинок из папиной заначки. Из-за этой инициативы молочные зубы у меня выпали гораздо раньше, чем у сверстников… А сейчас? Чуть что, за лёгкий шлепок по попе поднимают шум о насилии над ребёнком.
— Всякое бывало, — улыбнулся Владимирович, — помню своего друга детства Толяна… Когда он родился, его отец долго швырял кирпичи в аиста…
— Швыряй, не швыряй, — вздохнул Константинович, — а дело, как говорится, сделано. Потомство на свет произведено. Жалею об одном, что незаметно прошла та счастливая пора. Слишком поздно понял, что если ваша задница не влезает в качели… Все! …Детство кончилось.
— Выходит у каждого оно кончается по-разному, — озорно подмигнул Иванович, — я до сих пор вмещаюсь в качели во дворе нашего дома и считаю, что детство кончилось в тот момент, когда мама перестала прятать от меня конфеты, а папа начал прятать коньяк.
— Оригинальная трактовка, у тебя. Сразу видно, пионерская зорька в одном месте до сих пор играет, — восхищённо посмотрел Владимирович, — могу заметить, у нас детство было суровое — не сумеешь в школе скрыть свой талант, будешь петь в пионерском хоре.
— По поводу суровости ты прав, — согласился Константинович, — не были мы избалованными. Хорошо помню, как в детстве мне мама разрешала конфеты только после супа. (Авт.)
— Да и супа не в каждой семье хватало, чего уж там говорить о конфетах, — горестно вздохнул Иванович, — поэтому, до сих пор очень обидно за бесцельно прожитые годы…. Особенно за первые три. Ну да ладно… Прошлое, как говорится, не воротится…, а разговор наш созвучен с одной достопримечательностью Миор. Пойдемте посмотрим.
Автомобиль припарковался на обочине. Друзья вышли и направились к величественному зданию.
— Взгляните, — тихо проговорил Иванович, — перед нами памятник не рождённым детям. Установлен он у костёла, напротив больницы. Там, за нашей спиной принимаются решения и делается прерывание беременности.
— Всем известно, — грустно вздохнул Владимирович, — христианство жёстко выступает против абортов, считая их великим грехом. Видимо поэтому ксёндз Владислав Петрайтис выдвинул идею памятника, а осуществлена она в жизнь скульптором Алесем Дранец.
— Памятник выполнен весьма оригинально, — обратил внимание Константинович, — в виде плахи. В углублении на ней лежит половина яблока, в котором находится человеческий зародыш, а над ним поднят нож. Между ножом и зародышем встала Матерь Божья и прикрыла собой зарождающуюся жизнь нового человека.
Друзья, под сильным впечатлением от увиденного, склонили головы. Постояли. Ни слова ни говоря, вернулись к автомобилю.
Июнь 2019. 2041-2055(15)