В семь тридцать утра в офис редакции гламурного журнала «Биндюэль» вбежал Канарейкин, и с порога завопил истошным голосом: «Шаданин! Шаданин подал в отставку!..» Главный редактор вздрогнул под столом и открыл левый глаз. Правый затек после вчерашнего корпоратива и никак не хотел открываться.
— Мммвввррр, — исторг главный редактор откуда-то совсем из недр своего организма. Потом хрюкнул, правой рукой разлепил затекший глаз и влепил себе пощечину, чтобы прийти в себя. Из кармана главного редактора свисали женские трусики, равномерно зацелованные ярко красной помадой. Тем же цветом были обильно накрашены губы самого главного редактора. Вопросительный взгляд на Канарейкина ничего не дал – тот был возбужден от новостей, и даже не заметил состояния редактора.
В офисе царил привычный беспорядок: вдоль стен стояли стопки разных номеров журнала, между ними валялись пустые бутылки и пластмассовые стаканчики. Рядом со столом редактора стояла антикварного вида ваза, полная окурков. Пробки и крышечки распитых бутылок были аккуратно расставлены на стеклянной полке над принтером.
В офисном шкафу что-то заскребло, отчего оба вздрогнули и посмотрели друг на друга. Вид у обоих был взбудораженный: Канарейкин пребывал в эйфории от своих новостей, руки у него дрожали, правый глаз дергался, и он не мог ни на чем сконцентрироваться, а главный редактор прилагал нечеловеческие усилия, чтобы восстановить цепь событий предыдущего дня.
Чьи же это трусики? – крутилось в голове главного редактора. – Вчера что-то случилось… Как же вспомнить?.. – Собрав силу воли в кулак, он дотянулся до брюк и вытянул из кармана видавший виды телефон. Мысли редактора презирали его усилия собрать их, и самовольно разбегались в разные стороны. – Ну… о чем это я? Башка трещит. И этот Канарейкин с утра… А я никакой… Да! Что я делал вчера?.. И, самое главное, с кем?!!
Фотоальбом последних фотографий в телефоне напоминал выставку абстрактного искусства. Куски одежды крупным планом, чьи-то очки в туфле под столом, вилка на ксероксе, чье-то ухо. Пустые бутылки… еще бутылки… — Корпоратив, мать вашу!!! – пробило редактора. – Вечером в среду… Какой сегодня день?! Уже завтра?! Как? Корпоратив уже был?! А я? Где я был? Почему ни хрена не помню? И эти трусики… — редактор снова вытянул трусики из кармана и внимательно на них посмотрел. — Наташа? Люба?! А может Ксюша?!! — Перелистывая абстракционистский альбом, главный редактор наткнулся на видео. Долго не решался его запустить, но уже закравшаяся внутренняя тревога заставила это сделать. С первых кадров редактор вытянулся и вытаращил глаза. — Галина Федоровна?!!… Главный бухгалтер?!!… Ни фига себе!..
Редактор быстро закрыл и убрал телефон в карман, потом строго деловым тоном обратился к Канарейкину:
— Ну что там у тебя, только быстро.
Канарейкин подбежал ближе и возбужденно затараторил:
— Так я и говорю, в отставку! Точно все проверено, стопудово! И заголовок уже придумал – «Шайтан с Шаданиным – оба подают в отставку». Шайтан – это собака, мопс любовницы мэра! Текст скандальный, жирным курсивом, как обычно: «Пока Шаданин управлял любовницей, собака управляла городом. Газон перед домом мэра повторяет планировку города, и там, где мопс накладывал кучу, немедленно возводились монументальные сооружения.»
— Да это вирусняк! Чего ж ты молчал?! Нужны большие фотки на три разворота! Где Ксюша?!
— Я тут! – с глухим выкриком Ксюша вывалилась из офисного шкафа. Из одежды на ней был фотоаппарат. Редактор с Канарейкиным уставились на нее.
— Я все сниму! – с готовностью выпалила Ксюша, не подумав.
— Ты уже сняла, — заметил главный редактор. – Больше, кроме фоток, ничего не снимай. Мне нужны крупные кадры, на три разворота.
— Шаданин и монументы? – робко спросила Ксюша.
— Да хрен с ними! Любовницу в бикини, мопса и кучу на газоне, крупно! Куча пойдет на обложку, до обеда все надо сдать в тираж!
Ксюша метнулась к выходу, но столкнулась в дверях с Любой, секретаршей директора. Так как Люба была раза в три крупнее Ксюши, та отлетела на то же место, откуда стартовала. Однако Любу это не смутило, и она деловой походкой подошла к главному редактору.
— Ты не поверишь… – секретарша босса считала себя особой, приближенной к императору, и, надо сказать, не без оснований, поэтому со всеми кроме шефа была на «ты». – У меня тут топчик.
— У нас тоже, — скептически заметил редактор.
— Шатапнись, харе чилиться, такого хайлайта у тебя нет. – сказала Люба и достала розовый айфон из сумочки. Редактор настороженно вытянулся, а Канарейкин вообще побледнел и прижался к стене.
— Верняк на хайп. – сказала Люба и протянула телефон редактору.
— Не может быть! – страшным шепотом произнес редактор, — это именно то, что я думаю?!
— Эксклюзивный инсайд. Скидываю тебе на мыло, двинешь первым выпуском.
— Конечно, конечно… — забормотал главный редактор зачем-то кланяясь вслед уходящей секретарше.
Когда дверь захлопнулась, главный редактор резко изменился в лице и командным голосом произнес:
— Так, полная мобилизация! У нашей дивы выскочил прыщик на носу! Резко выносим на первую полосу!
— Не может быть, — взвизгнул Канарейкин, — у Промокашечки?!! Как же она теперь…
— А никак, — отрезал главный редактор, — никаких концертов пока.
— Зашибись! – пробормотала Ксюша, случайно ослепив всех фотовспышкой.
— Короче, — изрек зажмурившийся главный редактор, — заголовок такой: «Концерт переносится из-за проблем на переносице!».
— Гениально! – прошептал Канарейкин в полном восторге.
— Фотка уже в наборе, а вы — понеслись отсюда, быстро! – скомандовал главный редактор, — И Галину Федоровну ко мне!