Откровение издалека.
Воздух, наполненный «сваренными » молекулами кислорода, капель воды, пара, пыли, газа и всего из чего состоит атмосфера, медленно плыл над морской поверхностью, взбаламученной людскими телами и снующими туда-сюда судами. Лето было в разгаре, зной — двадцать восемь градусов в тени, на солнце все сорок с гаком. Но здесь на пляже, хотя бы можно было свободно дышать, всё-таки, морской бриз спасал.
Он появлялся после обеда в самую жару, довольно высокий, крепкий, всегда с непокрытой головой, бритой «под ноль». Похоже, плевать он хотел на все предупреждения медиков, что ему надо бы поберечься выходить в такую пору из дома без особой надобности! Старик, в выцветшей майке и старомодных шортах, шёл не спеша, немного вразвалочку, неся в одной руке потёртые кожаные сандалии, в другой — пустую женскую кошёлку, сшитую из недорогого современного гобелена с изображением ярких цветов на рисунке с орнаментом. У него было своё место, недалеко от входа на городской пляж, у воды на каменных ступенях. Старик неторопливо раздевался, аккуратно укладывал на заранее расстеленную газету одежду и, распрямив спину, подставлял палящим лучам солнца лицо, и без того бронзовое от загара. Взгляд его прищуренных глаз пристально скользил по воде на небо и вдаль — на другой берег бухты. Как будто, он проверял и оценивал, что изменилось за прошедшие сутки, за время его отсутствия. Но всё по-прежнему было на своих местах: небо с дымкой, которая предвещала хорошую погоду на завтра, море, тронутое лёгкой рябью, неизменный пологий ландшафт на горизонте. У воды, на противоположном берегу, поодаль друг от друга, вековые морские стражи на входе в Севастопольскую бухту — Константиновский и Михайловский равелины, на высоких мачтах которых реяли стяги – триколор. Морской транспорт ходил согласно расписанию: паром, отправляющийся на Северную сторону, — каждые полчаса, рейсовый катер на Радиогорку – в часы пик каждые пятнадцать минут, и небольшие катамараны, лодки, катера, все под мотором, предназначенные для туристов и гостей города, – уходили от пирса по мере наполнения.
Здесь на пляже у сходней в море всегда было шумно и влажно. Неустанно мальчишки и девчонки «сигали» в воду и, едва очутившись в море, вновь лезли по лестнице на берег. Такой вот азарт у ребятни во все времена — прыгать с берега, кто как может:
взявшись за руки, с разбега, «бомбочкой», «солдатиком», просто плюхнуться «пятой точкой» о воду. Особым шиком на пляже считалось прыгнуть в воду «щучкой», «козлом», «ласточкой», но мало, кто из ребят знал, как правильно, и умел это делать.
Публика после обеда собиралась на пляже разная, в основном, приезжие, отдыхающие, все местные приходили сюда или рано утром, или вечером, после работы. Вездесущие мальчишки звали старика дядей Яшей, хотя по возрасту, он годился им в деды. Когда у деда было время, он выстраивал их на берегу в шеренгу, делал с ними разминку и преподавал основы теории прыжков в воду. А затем, когда на практике все прыгали по очереди, оценивал прыжок каждого ребёнка по десятибалльной системе. Все ребята мечтали научиться прыгать как дядя Яша! Показывая, как правильно делается прыжок, старик преображался, особенно, когда видел, как со стороны смотрят на него не только ребята, но и другие отдыхающие на пляже. Ему нравилось быть в центре внимания. Стоя на краю причала, он, переступая ногами с носка на пятку и обратно, собирался, чтобы сгруппировать все мышцы для прыжка. И потом, с кажущейся легкостью, «пружинно» отталкивался от берега, «взлетал» и в воздухе, на удивление, становился выше, стройнее и даже моложе. Толпа наблюдала, как старик в полёте, раскинув крепкие загорелые руки и соединив огромные ступни ног, взмывал вверх «ласточкой», затем в доли секунд стремительно складывал обе руки и элегантно, почти без брызг, входил в воду, как говорили знатоки: «чисто». На некоторое время вся ватага ребят замирала, считая секунды и отслеживая, где дядя Яша вынырнет.
— Ребята, спорим, сегодня он в пяти метрах будет, вон там…
— Ты чё? В пяти…скажешь тоже… в десяти точно! Как в прошлый раз!
Это было очень красивое зрелище: старик внезапно всплывал в нескольких метрах от берега, мощно плыл дальше «баттерфляем», мелькали попеременно только «голова-хвост дельфина»! Таким образом, он заплывал за буйки, переворачивался на спину и лежал, раскинув «звездой» в разные стороны конечности, безмятежно качаясь на волнах от проходящих мимо судов. Белые облака, названные в народе «кошачьими хвостами»*, выцветшее бледно-голубое небо отражались в его глазах, непонятного цвета. В эти минуты он «тонул» в небе, бездонном и прекрасном, расслабившись, забывая обо всём на свете.
Молодая девушка, недавно появившаяся на пляже, стоявшая, уткнувшись в телефон, до того, как старик нырнул, теперь не могла оторвать глаз от завораживающего её зрелища. Безукоризненно взлетевшую «ласточку» и динамичный стиль, называемый в простонародье «дельфин», в исполнении дяди Яши обсуждал на берегу почти весь контингент отдыхающих.
На берег дядя Яша возвращался «кролем» или «брасом», все движения были отработаны до автоматизма. Пока он «шел» к берегу, мальчишки спорили, кем он был в молодости. Кто-то предполагал, что тренером по плаванью, другие говорили, что был капитаном сборной города по ватерполо и еще чемпионом по прыжкам в воду! Все сходились только в одном: старик был мастером спорта и не по одному виду! А дед, тем временем, держась за поручни ступенек, выходил на берег, сразу шёл в раздевалку, выкручивал, выцветшие от солнца и старости, плавки и, возвратившись, садился прямо на ступени, чтобы продолжить свой каждодневный обязательный моцион. Устроившись по-турецки, надев на ладонь руки полиэтиленовую щётку, щетина которой изрядно поизносилась за прошедшие, минимум, сорок лет, и, подтянув к себе поочерёдно ступню, он энергично массировал и тёр каждую. Восхищенная физической формой старика, молодая девушка, не выдержала и заговорила с ним первая: « Здравствуйте, я – Юля. Для чего Вы это делаете?». Не отрываясь от дела, польщенный вниманием молодой особы, старик прочитал ей целую лекцию о пользе массажа стоп и активных точек на них, «разгонки» крови и пользе от этого всему, без исключения, в организме. Он ещё говорил о том, что изначально природой было предусмотрено, что кожа тела человека должна быть открытой. Что человек должен дышать кожей, каждой клеткой своего тела. Что обогащение организма человека кислородом – это ключ к здоровью.
Слушая его, Юля моментально забыла о его облике, отнюдь, он не был Аполлоном, о выношенной одежде, в которой он ходил. Она поняла, что такая одежда — осознанный выбор человека, и это не есть главное. Юля общалась с очень современным, умным и интересным собеседником! В заключение дядя Яша спросил её:
«Как вы думаете, сколько мне лет?» И, не дожидаясь ответа, с гордостью произнёс сам: «В этом году мне исполняется семьдесят пять лет».
Однажды в воскресенье дядя Яша пришёл не один. Его спутница была младше его, лет на десять. Как-то сразу было видно, что они вместе давно, может быть, даже всю жизнь. Жена старика была немаленькая, ему под рост, немного полная, на загорелом лице выделялись своей синевой небольшие внимательные глаза и полные, естественного цвета, губы. Они шли, пробираясь среди отдыхающих. В этот день на пляже было больше людей, чем обычно, всё-таки, выходной день. Дядя Яша шёл впереди, поочерёдно, не спеша, ставя вперёд крупные, сорок пятого размера, ступни ног. Его спутница, несмотря на возраст, имела лёгкую поступь, и назвать её «старухой», пожалуй, было никак нельзя — ей больше подходило милое по созвучью слово «бабушка». Обыкновенная пожилая пара. В этот раз старик нёс не только женскую кошёлку, на его плече висела сетка с морским снаряжением: ластами, подводной маской с трубкой и металлической самодельной пикой в чехле.
Искупавшись первой, женщина, подойдя к мужу, склонилась над ним, устроившимся позагорать ничком прямо на каменных ступенях у кромки воды, и нежно прикоснувшись мокрой рукой к его горяченной бронзовой спине, тихо произнесла: «Я уже всё. Ты можешь идти». Ребятня, устав от бесконечных прыжков, и «набултыхавшись» в воде до «посинения» на губах, улеглась всей компанией «ромашкой», чтобы видеть друг друга и быстрее согреться, прижавшись животами к горячим бетонным плитам покрытия пляжа. Невдалеке от них расположилась группа молодых людей, среди них одна девушка, всем не больше тридцати лет. Сразу было видно, что люди приехали из Украины. Они общались только на украинском языке, вернее, на «суржике».** Никто бы и не заметил этого, привыкли, говоря каждый на родном языке, русском или «суржике», который всегда был здесь в обиходе, понимать друг друга без переводчика. Но только гости в этот раз говорили как-то намерено громко, используя, как говорят, не нормативную лексику. Может, выпитое пиво, жара и, раскаленное — не ступить босыми ногами – покрытие пляжа, их сильно разгорячило. Дядя Яша, прежде чем нырнуть в море, подошёл к гостям и что-то тихо им сказал. Летучий морской ветерок донёс до отдыхающих лишь обрывки его фраз: «не надо материться», «дети, женщины», «некрасиво»… После этого старик, приладив на себя морское снаряжение, погрузился с причала в воду, и поплыл вперёд, шумно продувая дыхательную трубку. Юлька, накануне заговорившая с дядей Яшей, обвела всех мужиков на пляже немного снисходительным взглядом, и с восхищением посмотрела ему вслед. Компания ненадолго поутихла, и ругательства уже были не слышны…
Жена старика расположилась на ступенях, наслаждаясь дуновением приятного морского бриза. Вскоре один из компании ребят подплыл к берегу и громко позвал: «Хлопцы!»
И когда кто-то из них подошёл к сходням, обратился взволнованно: «Візьми у когось-небудь окуляри для плавання»***. И, «прочитав» вопрос на лице своего товарища, парень добавил с огорчением: «Я втратив цепочку з хрестом там»****.
Вскоре на берегу очки для плаванья были у кого-то одолжены, и парень, пристроив их на лице, поплыл к предполагаемому месту потери в море. В это время вернулся на берег дядя Яша, сообщил жене, что сегодня здесь крабов нет, и, не выходя на берег, попросил дать ему плотный целлофановый пакет – он собирался «надрать» мидий со скал и буйков в море.
— Яша, там парень цепочку с крестом потерял, — обратилась жена, подавая ему пакет, — быть может, он нуждается в твоей помощи?
— Хорошо, солнышко, не волнуйся, сейчас я подплыву и спрошу его.
Все на берегу, кто слышал разговор о происшествии в море, стали наблюдать за ситуацией: как старик, подплыв к парню, отдал ему свою маску с трубкой. И тот долго нырял, всплывал, кружа в радиусе нескольких метров на поверхности моря. Потом парень вернул дяде Яше маску с трубкой и поплыл к берегу.
Теперь уже старик, «на прощанье» медленно взмахнув ластами, уходил на глубину. Всплывая, чтобы восстановить силы и «продышаться», он шёл, по только ему известному маршруту, погружаясь ненадолго, изучал рельеф дна, всё дальше и дальше уходя от того места «отсчёта».
На берегу мнения разделились: мальчишки были уверены, что дядя Яша достанет со дна утерянные сокровища. «Гости» города, услышав от потерявшего цепочку с крестом, что там «на дне ничего не видно, одна мутная вода и водоросли», сбегали в кафе за пивом и продолжили отдых. Только девушка из их компании, ещё слабо надеялась, что может быть… будет удача. Она подошла к жене старика и спросила, заговорив по-русски: « Как вас зовут?»
— Елена Васильевна. А вас? Вы с Украины?
— Яна. Мы все с одного села под Винницей. Сегодня в ювелирном магазине у вас тут мы купили Богдану золотой крест и серебряную цепочку. Это подарок матери на его день рождения – она дала денег. И, помолчав, добавила: «Продавцы говорили, что цепочка плетения «змейкой» очень прочная, а она порвалась».
— Яша достанет, он хорошо ныряет, — успокоила девушку спутница старика. Хотя и сама уже начала волноваться: прошло сорок минут, как началась операция по спасению дорогого подарка.
— Хорошо бы…
Утомившись наблюдать за происходящим в воде, люди занялись каждый своим делом. Ребята вновь запрыгали в воду, кто-то заснул под зонтиком, другие отдыхающие, освежившись в море, сразу засобирались домой, чтобы сохранить прохладу тела подольше…
Наконец, дядя Яша поплыл к берегу. Елена Васильевна ждала мужа у сходней, когда он подплыл, спустилась на две ступеньки вниз, чтобы принять его снаряжение, было видно, что так они делают всегда.
Но дядя Яша, достав из плавок сложенный пакет, протянул его со словами: «Оленка, отдай ему». Он кивнул на берег в сторону компании гостей.
— Может ты сам? Ты всё нашел?
— Да. Порадуй парня, отдай сама.
Взяв пакет, она поднялась на берег, раскрыла его и, увидев «находку», знаком подозвала того, кто так долго и безуспешно нырял за ней. Богдан подошёл к ней, без особых эмоций на лице, взял из рук жены старика золотой крест и разорванную серебряную цепочку, не глядя в лицо, «буркнул» еле слышное «дякую»***** и, повернувшись, пошёл к своим друзьям. Елена Васильевна, с удивлением глядя ему вслед, проронила: «Это не мне надо говорить».
Юля, с интересом наблюдавшая за этой сценой, тоже возмутилась невежливостью парня и кинула ему в спину: «Дядю Яшу надо благодарить. Это всё он!». Парень даже не обернулся… Возмущённая его чёрствостью и неблагодарностью, Юлька подскочила к Богдану, она даже не знала зачем, просто был такой порыв души…
Тот смутился, и в этом его смущении стало видно, что он не плохой и не хотел обидеть старика, а просто растерялся и не знал как себя вести, не приучен был к выражению чувств и благодарности.
Тем временем, старик вышел на берег, Елена Васильевна протянула ему полотенце…
— Дедушка, спасибо. – Парень вернулся, чтобы лично поблагодарить дядю Яшу.
По лицу жены старика было видно, как её покоробило это слово — «дедушка». В её глазах Яша сейчас был всё тем же молодым красавцем, каким был, когда они встретились полвека назад … Он и сам часто подчёркивал свой «молодой» возраст: «Я чувствую себя на тридцать пять!» К тому же их младший сын был возраста этого парня…
Но, на удивление жены, её Яшенька нисколечки не обиделся и, первым протягивая руку парню, произнёс: «Ты вряд ли нашёл бы, течение размыло метров на двадцать, наверное…» Но парень, торопливо пожав протянутую руку дяди Яши, не стал слушать его и снова удалился.
Компания гостей продолжила веселье, вновь гонец сбегал за пивом — теперь уже был настоящий повод отметить день рождения друга и «обмыть» вновь обретённый подарок…
Все отдыхающие, кроме гостей из Украины, кто присутствовал при этой сцене, не смотрели на деда, прятали глаза. Вроде ничего особенного не произошло: ну, сделал старик доброе дело, а то, что ему не оказали должного внимания, бывает. Спасибо же Богдан сказал! И всё-таки, как-то это было, не совсем по-человечески!
Елена Васильевна увидела, как зажегшаяся было искорка в глазах мужа, потухла, и она понимала почему: Яша всю жизнь работал с детьми и молодёжью, со всеми находил общий язык. Старик заторопился домой, даже не стал делать каждодневную процедуру – массаж ног, оделся, собрал в чехол снаряжение и, уходя со своей спутницей, окинул каким-то бесстрастным взглядом всё пространство вокруг. Одна Юлька кинулась к ним попрощаться: «Дядя Яша, Вы держитесь. До свидания, до завтра, вы же приедете ещё?»
Старик улыбнулся, посмотрев внимательно на неё: «Спасибо, Юлечка, до завтра».
Только отойдя на приличное расстояние от пляжа, Елена Васильевна виновато обратилась к мужу: «Прости. Нужно было тебе самому отдать этому парню то, что ты нашёл для него».
— Ну что ты, милая, нет никакой вины твоей. Ты сделала всё правильно.
Они шли домой, по пути зайдя на центральный рынок, после обеда там можно было купить фрукты-овощи дешевле – продавцы спешили быстрее добраться домой и уступали. Разговаривали мало, придя домой, пообедали. Дядя Яша отправился отдыхать на воздух – в тени виноградной палатки у него было оборудовано спальное место. Елена Васильевна осталась в доме, он был сложен из местного известняка, комфортного в любое время года: летом было прохладно, зимой очень тепло.
Она не уснула, только чуть-чуть «провалилась» в сон на полчаса, и, полежав ещё немного, отправилась во двор. Собрала с абрикосового дерева оранжевые плоды – их обожал Яша, промыла их в дуршлаге под тугой струёй воды, выложила на поднос, накрыв лёгким полотенцем. Затем зашла в погреб — так они называли подвал, где было самое прохладное место в доме, включила свет и налила в глиняный кувшин красное виноградное вино. И затем не спеша стала готовить ужин.
Елена Васильевна давно заметила, когда, например, чистишь ли, нарезаешь ли, как сегодня, морковь и лук, чистишь и моешь под струей воды тушки кальмаров, в общем, делаешь привычную монотонную домашнюю работу, обязательно в процессе приходит откровение, совсем не связанное с этими действиями. Она подумала о матери того парня с пляжа. И, как в кино, увидела их дом в селе, цветы на клумбе, огород, в котором зрели сахарные помидоры, кабаки, плелись в траве огурцы, желтели подсолнухи, величиной в полроста человека. Увидела даже то, как вначале мать сильно расстроилась из-за сына. Мать Богдана вошла в дом и, обратившись к иконе Спасителя в красном углу, помолилась и зажгла лампадку. Елена Васильевна почувствовала молитву этой далёкой деревенской женщины, которой приходилось много трудиться, чтобы поднять сына и иметь возможность делать ему подарки. Помолилась она и Богородице, и Святому Николаю, за их быструю помощь, что не оставили её с сыном семью. Женщина сердечно помолилась и за старика — её Яшу, хоть и не знала его имени, но Богу ведь известно всё. За его здоровье, благодарила за неравнодушие, значит, любовь к ближнему своему.
Солнце клонилось за гору, даря приятные, ещё яркие лучи, которые освещали всё вокруг, словно обнимая землю на прощанье до рассвета. Блики солнца, проникая сквозь рейки и плети виноградной лозы на палатке, листья и незрелые кисти винограда, играючи бежали, перепрыгивая по загоревшему лицу дяди Яши, его рукам, всему туловищу. Будто хотели его разбудить и предупредить, что по всем народным приметам, нехорошо спать на закате. А он улыбался во сне, особенно, когда солнечный «зайчик» касался губ — улыбка от этого казалась ещё счастливей. Елена Васильевна хотела и не решалась разбудить мужа: интересно, что ему снится? Словно почувствовав присутствие жены и её мысли, он потянулся во сне и, не открывая глаз, блаженно произнёс: «Мне снилось что-то хорошее…»
— А у меня ужин готов. И твои любимые… — она не успела договорить.
— Неужели мидии? – Он сгруппировался и ловко сел в постели. Салат из мидий дядя Яша готов был кушать, хоть каждый вечер.
Умывшись, он подсел к столу и, увидев глиняный кувшин с вином и два бокала, вопросительно посмотрел на жену: «У нас какой-то праздник сегодня, я что-то забыл?»
Дядя Яша придвинул кувшин из красной глины, заглянул в горлышко, втянул густой и терпкий запах вина и сидел, улыбаясь, ласково поглаживая неровную глазированную глиняную поверхность с орнаментом, будто встретился с кем-то или с чем-то очень дорогим. Теперь в старый сосуд они наливали вино, когда были вдвоём, а ещё раньше всегда, когда приезжали дети. Кувшин был памятный и хранился, как реликвия в семье: в тридцать девятом году его привезли сюда родители дяди Яши из Житомира, когда отец получил назначение служить на Черноморском флоте.
Оленка, так называл её Яша смолоду на украинский лад, любила родителей мужа и бережно хранила память о них. Его мама была украинкой, отец русским – оба фронтовики, прошедшие войну с первого и до последнего дня – праздника Победы.
По-разному было у них с Яшей в жизни, особенно, по молодости лет, она сильно ревновала его к ученикам-студентам, к коллегам – без него не проходило ни одно мероприятие: он был больше на работе, чем дома. Позже пришло понимание: просто он очень любил жизнь и людей! Яша не мог пройти равнодушно мимо человека, попавшего в беду, даже последнего бомжа он готов был выслушать и протянуть ему руку помощи.
— У меня сегодня два сюрприза для тебя, — сказала Елена Васильевна, ставя на стол сотейник, — фаршированные кальмары, я приготовила их, как ты любишь. А второй сюрприз: я просто хочу выпить за твоё здоровье! Прошу наполнить бокалы! – Торжественно обратилась она к мужу.
Дядя Яша, кинув на жену, восхищенный взгляд, расплылся в улыбке. Ему явно было очень приятно: день завершался в романтической обстановке.
Свет включили, когда ужин уже закончился. Сумерки упали на землю, стало свежо, но супруги не уходили со двора своего родимого дома. Сидели на лавке, которая повидала на своём веку всех домочадцев: от их родителей до детей, внуков и правнуков. Теперь дом опустел, дети разъехались, они остались вдвоем, но им, по-прежнему, было очень хорошо вместе.
— Знаешь, Оленка, я сам был таким в молодости, стеснялся выражать свои чувства. Этот парень, с которым мы ныряли днём , чтобы найти его крестик… Даже самый опытный ныряльщик с трудом смог бы найти эти две вещи — крест и цепочку. Когда цепочка разорвалась, они упали на дно уже в разных местах. И их тут же «размыло» друг от друга более чем метров на двадцать. Течение в этих прибрежных водах всё время меняется, как ветер на суше, на протяжении суток. Я проплыл вперед, внимательно с поверхности воды смотрел на дно, подныривал на глубину и смотрел, куда может унести их течение. Там есть свои приметы на дне моря, это где-то отсутствие скопления водорослей, и явно прослеживаемая «дорога», размытая подводным течением… Да, много что открывается опытному глазу…
Она слушала его, понимала, что он хотел днём рассказать об этом Богдану.
— Яшенька, забыла за ужином тебе сказать самое главное: та старая жинка из-под Винницы помолилась сегодня за тебя!
— Не понял, милая… Кто?
— Ну, ты не знаешь, я забыла тебе сказать: те ребята на пляже с Украины… Богдан, который цепочку с крестом потерял в море, так вот, ему позвонила из дома мать, это её подарок сыну… Он ей и рассказал, что случилось на пляже. А мать, зная, какой Богдан стеснительный и немногословный, спросила его: «Ты хоть поблагодарил этого человека, который нырял и нашёл крест с цепочкой?» Сын и рассказал матери, как всё это было…
— Оленка, они позвонили тебе что ли, не понял?
— Нет, родной, я просто почувствовала вечером, когда ты спал, что мать Богдана помолилась перед образами за тебя, о твоём здоровье!
* Перистые облака принимают самые различные формы в виде параллельных спутанных или веерообразных полос, перьев, завитков.
** Недостаточно изученное языковое образование, включающее элементы украинского языка в соединении с русским, распространённое на части территории Украины, а также в соседствующих с ней областях России и Молдавии.
*** — Возьми у кого-нибудь очки для плавания.
**** — Я потерял цепочку с крестом там.
***** «спасибо»