Глава 6. Разведка боем.
Оперативная сводка за 15 июля 1941 года.
Утреннее сообщение 15 июля.
В ночь на 15 июля продолжались упорные боевые действия на СЕВЕРО-ЗАПАДНОМ и ЗАПАДНОМ направлениях. На остальных направлениях и участках фронта крупных (боёв не велось и существенных изменений в положении войск на фронте не произошло.
Наша авиация в ночь на 15 июля действовала по мотомехчастям противника и бомбардировала нефтеперегонные заводы и нефтепромыслы Плоешти.
Вечернее сообщение 15 июля.
В течение дня 15 июля продолжались крупные бои на ПСКОВСКО-ПОРХОВСКОМ, ВИТЕБСКОМ и НОВОГРАД-ВОЛЫНСКОМ направлениях.
На ВИТЕБСКОМ направлении весь день шли ожесточённые бои против мотомехчастей противника, безуспешно пытавшихся прорваться на восток. Бои продолжаются. Обе стороны несут тяжёлые потери.
http://great-victory.ru/?c=sib
На войне иногда солдатское счастье скупо улыбается, преподнося скромные подарки. Благодаря сложившимся обстоятельствам, после прорыва под Уллой, немцы бросили все силы на Витебск, выставив в Оболе заслон, посчитав, что советские войска достаточно плотно скованны оборонительными боями в Полоцке. Экипаж Дубровина без особых усилий прошёл через передовую немцев. Лейтенант, до этого мужественно красовавшийся в открытом люке башни в чёрной вражеской униформе, нырнул во внутрь и сообщил:
— Братцы, немецкие окопы проскочили. Похоже впереди наши.
Сноровисто переоделся в свою форму, а немецкое спрятал в вещь мешок, от греха подальше. Вскоре, миновав несколько крутых поворотов со спусками и подъёмами, достигли деревни Горяны. Безлюдная улица насторожила. Дубровин внимательно всматривался, стараясь понять, есть ли противник. Его тревога усиливалась.
— Михаил, стоп, — отдал команду механику, — если заглушим двигатель, снова запустишь?
— Запустим, — уверенно заявил Михалёв.
— Тогда глуши.
Лейтенант медленно приоткрыл люк и в бинокль стал наблюдать. К нему осторожно приблизился механик с КВ, оставленного из-за поломки в Оболе:
— Что случилось, командир? – спросил негромко.
— Не понятно, — ответил Дубровин, — людей не видно. Попрятались отчего-то…
— А что тут удивительного? Мы ревом двигателя на всю округу страха нагнали. Идём то со стороны немцев…
— Похоже ты прав, — задумчиво произнес взводный, — попробуй со своими осмотреть ближайшие дома, а мы вас прикроем. Постарайтесь найти кого-либо.
— Понял, — кивнул механик, — мы постараемся, только вы нас не оставляйте…
— Не говори глупости, — строго бросил лейтенант, — мы своих не бросаем. За те дни, что были вместе, мы вас ни разу не подвели. Вспомни, что боевое братство – не пустой звук. А для пущей уверенности с вами пойдет наш радист, — он крикнул внутрь, — сержант Погребицкий, на выход.
— Спасибо командир, — растроганно бросил танкист, — всё сделаем в лучшем виде.
Трое в танковых комбезах юркнули в ближайшее подворье, проверив, переместились в соседнее. Томительное ожидание казалось вечным. Напряжение не спадало. Все вздохнули с облегчением, увидев, как в сопровождении разведчиков появился пожилой сельчанин. Подойдя к танку, он опасливо поглядел на стальную машину и первым поздоровался:
— Дякую вам, товарищи.
— Добрый день, добрый день, — ответил Дубровин, внимательно всматриваясь в лицо крестьянина, — скажите, военные в селе давно появлялись и чьи?
— Счас, нема никого, акромя вас, — сообщил мужчина, — красноармейцы ушли рано утром, а немец не объявлялся ищо.
— А куда наши ушли? – взволнованно спросил Лейтенант.
— Так на Полоцк и ушли, — махнул в ту сторону, куда и направлялась танкисты.
— Ушли все? Не оставив даже подвижного дозора? – удивился Дубровин?
— Все до единого, — развёл руками крестьянин, — никого нема, а мы сховались на крайний случай.
— Спасибо, — поблагодарил танкист, — можете быть свободным, — а сам задумчиво посмотрел в сторону дороги.
— Старшина, — позвал он механика с КВ.
— Слушаю вас, товарищ лейтенант, — живо отреагировал подчиненный.
— Получается дорога на Полоцк свободна. Поэтому будим двигаться на максимальной скорости, но с соблюдением всех предосторожностей. Сейчас только очистим от грязи опознавательные знаки и двинемся вперёд. Вы по-прежнему в качестве десанта. Ведите наблюдение по всем направлениям. В случае опасности стучите по броне подручными средствами. Заметите наших – два коротких удара, немцев – три коротких, немецкие самолёты – одиночные с интервалом. Задача ясна?
— Так точно, — послышалось в ответ.
— В таком случае, Чашев, Михалёв – очистить от грязи бортовые знаки, об исполнении доложить.
— Есть, — ответили члены экипажа.
Было отрадно наблюдать, что приводить в порядок машину принялись все. Просто людям хотелось поскорее оказаться у своих.
Осмотрев танк со всех сторон и удовлетворённо улыбнувшись, Дубровин скомандовал:
— По местам! – сноровисто заняв своё место, распорядился, — заводи, вперёд.
Двигатель взревел, выпустив клубы чёрного дыма и машина, набирая скорость, помчалась по дороге. Танк нёсся столь стремительно, что выскочил на передовые позиции наших войск довольно неожиданно, хотя рёв двигателя красноармейцы услышали за долго до появления машины. Были приготовлены гранаты, орудия нацелены на дорогу. Только и танкисты не очень-то надеялись на радушный приём, потому и неслись на предельной скорости. На их счастье орудия, сделавшие по одному выстрелу, промахнулись, а вот граната, брошенная красноармейцем, угодила под гусеницу и разорвала звенья траков. Машина резко крутанулась вокруг своей оси и встала как вкопанная, двигатель заглох. Чашев в сердцах рванул через верхний люк и покрыл отборным матом сидящих в окопах. Кто-то из красноармейцев в замешательстве выстрелил и у танкиста потемнело ниже левого плеча. Он обмяк и повис на половину высунувшись из люка.
Наступила гнетущая тишина.
— Не стрелять!!! – раздалась решительная команда.
— Не стрелять!!!, не стрелять…, — понеслось над окопами.
— Эй, в танке!!! Если вы свои, то выходите так, чтобы были видны руки!!! – последовала команда.
Танкисты молча поднялись на моторном отсеке. Вытащили осторожно Чашева, через освободившийся люк выбрались Дубровин и радист, Михалёв вылез через свой. Построились перед машиной. Из окопов было кинулись бойцы с винтовками на перевес, но их остановил всё тот же решительный голос:
— Отставить, всем по местам!!! Следить за местностью каждому в своём секторе!!! Санитары ко мне!!!
Затем из окопов вышли трое. Командир и двое бойцов с брезентовыми носилками. Молча подошли. Положили Чашева на носилки. Он был без сознания. Сняли одежду. Осмотрели. Обработали рану. Наложили марлевые подушечки. Туго перебинтовали. За тем начался краткий допрос. Дубровин доложил ситуацию. Встретивший их командир, в звании капитан, отдал распоряжение:
— С вами более-менее всё понятно. Экипажу привести машину в порядок. Раненного эвакуировать в санитарную роту. Лейтенант, вы с сопровождающим отправитесь в штаб полка.
На полуторке, Дубровин под конвоем прибыл в Полоцк. Город выглядел плачевно. Многие здания превратились в руины в результате артиллерийских обстрелов и бомбёжек. В просторном подвале в здании недалеко от железнодорожного вокзала расположился штаб стрелкового полка. Дубровина провели к усталому командиру, склонившемуся над картой с оперативной обстановкой. Майор, прикрыв документы газетой выпрямился и вопросительно уставился на вошедшего. Козырнув, лейтенант доложил:
— Командир танкового взвода двадцать седьмого танкового полка, четырнадцатой танковой дивизии, седьмого механизированного корпуса. Прибыл в ваше распоряжение.
— Интересно, — оживился пехотный командир, — откуда ты такой?
Дубровин в течении нескольких минут подробно докладывал о своём коротком, но перенасыщенном боевом пути. Закончив доклад, лейтенант, в повисшей тишине, задал вопрос:
— Разрешите снять комбинезон? На мне знамя полка. Хочу сдать на хранение.
Глаза майора заинтересованно заблестели от любопытства:
— Погоди, попросил он, пусть посмотрят и другие, — и распорядился, — попросите комиссара и начальника особого отдела зайти ко мне.
Вскоре комиссар и особист прибыли. Представив им лейтенанта, майор распорядился:
— Давай, лейтенант, показывай.
Дубровин молча расстегнул комбинезон, снял с плеч и опустил до пояса. Размотал бинты и бережно развернул знамя, молча положил кумачовое полотнище на стол. Ещё минут двадцать ему задавали различные вопросы теперь уже три представителя командования. В итоге остались каждый при своем мнении. После минутного молчания майор распорядился:
— Лейтенант, подождите в коридоре, нам нужно посовещаться.
Дубровин, повернувшись через левое плечо вышел.
Дождавшись, когда за вышедшим закроется дверь, особист встал, подошёл к ней, взявшись за ручку потянул, чтобы закрыть поплотнее и вернулся на своё место. Командир полка, майор Расщупкин, усталыми, покрасневшими от хронического недосыпа глазами, окинул собравшихся:
— Хочу услышать ваше мнение, товарищи.
Комиссар, покосившись на оперуполномоченного, — осипшим голосом заговорил:
— Случай не ординарный. Слишком невероятный. Пройти такое… Мне откровенно нравится этот танкист. У нас так мало хороших новостей на фронте, а тут… Лейтенант на новейшем танке прошёл сквозь немецкую оборону, да ещё и знамя полка спас. О нём нужно срочно сообщить наверх и выпустить листовки, распространить по всем частям, довести до каждого бойца.
— Категорически с вами не согласен, — перебил особист, — дело интересное, но спешить не стоит. Нужно всё тщательно проверить и детально изучить. Нельзя терять бдительность.
— Бросьте вы, — отмахнулся Расщупкин, — разумеется, проверить нужно, но и так всё ясно. Новейший танк немцы нам бы не отдали ни под каким предлогом. Да и смысла затевать такую игру не вижу. Слишком мудрёно. Опять же обстановка складывается такая, что не до игр. Они уже левобережье Полоцка заняли. Вот-вот ударят по правому берегу, ведь на центральном направлении противник находится уже под Смоленском. Мы ему, как кость в горле. Плохо то, что нам практически ничего не известно о замыслах немцев. Сидим и гадаем. А посему предлагаю использовать случившиеся с лейтенантом на полную катушку. О его героическом поступке должен знать каждый боец. Для полной ясности, под прикрытием танка, предлагаю направить подвижной отряд в направлении на Витебск, с задачей уточнения обстановки. Думаю, лучшей проверки лейтенанту мы и не придумаем? — он вопросительно посмотрел на особиста.
— Так-то оно так, — послышалось нерешительное в ответ, — только риск большой. А если сбежит танкист? Вынюхает детали нашей обороны и тю-тю, только мы его и видали. Кто отвечать будет?
— Я и отвечу, — устало ответил майор.
— Что ж, вольному воля, — развёл рукам оперуполномоченный, — под вашу личную ответственность, а я умываю руки.
Он встал и молча вышел.
Дубровин открыто посмотрел в глаза особиста, на минуту остановившегося рядом, и молча прошагавшего мимо. Из-за двери раздалось:
— Лейтенант, войдите!!!
Не сразу сообразив, что зовут его, осмотрелся вокруг. В тускло освещённом коридоре был он один. Молча повернулся, подошёл, взявшись за ручку открыл и шагнул в помещение. Доложил:
— Лейтенант Дубровин по вашему приказанию прибыл.
— Доложите о состоянии вашего танка и экипажа.
— У машины повреждена правая гусеница от подрыва на гранате, механик и радист устраняют повреждения. Имеется половина боекомплекта снарядов, причём бронебойных осталось пять штук. Патронов к пулемёту четверть от необходимого. Тяжело ранен заряжающий. Не знаю, выживет ли.
— Понятно, — лаконично ответил комиссар.
— Мы спрашиваем не просто так, — задумчиво посмотрел на стоявшего танкиста командир полка, — ситуация у нас скверная. Немцы усилили натиск на левобережье. Видимо подошли свежие силы. Мосты мы успели взорвать. Так что переправиться сходу фашистам не удалось. Пока нам удалось закрепиться и удерживать правый берег. А вот с направления на Витебск полный туман. О противнике ничего не знаем. Поэтому спланирована разведка боем силами подвижного отряда на рассвете. Из техники в нем одни полуторки. Сам понимаешь, нарвутся на любую броню, полягут на месте и без толку. Вот если бы вы их прикрыли…
— С повреждением мои ребята справятся, — задумчиво ответил Дубровин, — а вот без заряжающего…, практически мы лишены возможности стрелять из орудия. В одиночку наблюдать за обстановкой, заряжать и наводить я не смогу. А ударить в том направлении нужно. Может наш командир ещё жив и ждёт?
— Постой, — наморщил лоб, что-то вспоминая майор, — в конце июня, как сейчас помню, к нам прибыло пополнение. Среди новобранцев был танкист…, как же его фамилия…, вертится на языке…, он мне ещё сказал, что прошёл переподготовку на танк Т-34…, сейчас, сейчас…, погодите… Вспомнил!!! Филатов!!! Насколько мне известно, он в том самом подвижном отряде! В общем, лейтенант, отправляйтесь к экипажу. Все детали обсудите с командиром отряда. Он к вам переведёт Филатова.
— Есть, — козырнул Дубровин, — повернулся и вышел.
— Умно, — похвалил комиссар, — свой человек в экипаже, неучтённый танк в прикрытие. Разведданные получим и лейтенанта проверим в деле. Правильное решение. Одобряю.
Прибыв на позиции, лейтенант искренне обрадовался, увидев свою машину в исправности. Мало того, силами пехоты был отрыт окоп, в который и перегнали танк. При приближении командира, экипаж выстроился в шеренгу: механик младший сержант Михалёв Михаил, радист сержант Погребицкий Сергей и незнакомый пожилой пехотинец.
— Младший сержант Филатов Иван Петрович, заряжающий, представился он.
— В боях участвовали?
— В качестве пехотинца, — последовал ответ.
— А на танке? – встревожено спросил Дубровин?
— Не довелось – чистосердечно признался Филатов.
— Жаль, — разочаровался лейтенант, — скоро нам предстоит вступить в бой. Может мне вас отправить за непригодностью?
— Не надо, — умоляюще посмотрел прямо в глаза вновь прибывший, — я уже побывал в передрягах. Не спасую.
— Что ж, — вздохнул командир, — у меня особо и выбора-то нет. В бою посмотрим. Отказаться всегда успеем, если что. А пока есть время, покажите свои навыки.
— Не дрейфь, Петрович, — шепнул Михалёв, — командир только с виду суров, а так мужик что надо. Вон через какой ад нас провёл и ни разу не сдрейфил.
Филатов занял своё место в башне. Привычно показал порядок заряжания. Сноровисто пересчитал снаряды, безошибочно определил типы. Дубровин остался доволен. Не ускользнуло от его внимания то, что механик ходил со счастливым выражением на лице. Отозвав его в сторонку, командир спросил:
— Ты отчего так сияешь, как медный таз?
— Так радость у меня, — возбуждённо затараторил Михаил, — Иван Петрович мой земляк. Я вам про него как-то рассказывал. Мы вместе на фронт пошли. Только разлучили нас. А теперь встретились.
— Надо же, — удивлённо крутанул головой лейтенант, — бывают чудеса, оказывается.
Прибыл посыльный и передал, что Дубровина вызывает командир подвижного отряда.
Возвратился Евгений быстро. Построил экипаж и сообщил:
— Нам предстоит провести разведку в направлении Оболя. По возможности продвинуться дальше и выяснить все возможное о противнике. Наша задача состоит в том, чтобы поддержать, а при необходимости и прикрыть подвижной отряд. Выдвигаемся через пять минут. Связь держим по радио и флажками. Наш позывной 280, а подвижного отряда 281.
В назначенное время колонна из трёх полуторок, возглавляемая тридцатьчетвёркой двинулась в направлении на Витебск. Шли на предельной скорости. Спешили. Хотелось верить, что подполковник Кушнеренко держится и нужно торопиться на выручку. Миновав Горяны остановились на спуске из-за того, что навстречу выкатили мотоциклисты. Встреча была настолько неожиданной, что обе стороны застыли в ожидании развязки. Ситуация складывалась не в пользу немцев, но привыкшие диктовать свою волю, они и на этот раз проявили наглость. Из люльки неспешно вылез офицер и по-хозяйски встал посреди дороги, широко расставив ноги.
Дубровин вызвал командира сводного отряда:
— 281, я 280, как слышно?
— 280, я 281, слыша вас хорошо, что там у вас?
— 281, передо мной немцы перекрыли дорогу. Офицер подаёт сигналы. Поднял руку вверх, скорее всего привлекает внимание. Подаёт сигнал «Глуши мотор!», манит ладонью, что, видимо, означает «Идите ко мне!», и поднимает руки. Понял!! Он требует заглушить моторы и следовать к нему с поднятыми рукам.
— 280, 280, я 281, ваше решение?
— 281, решение простое. Иду на сближение и давлю гусеницами. Пулемётным огнём уничтожаю живую силу.
— Добро, 280. Мы поддержим огнём. Вперёд.
Немецкий офицер, меж тем терял терпение. Он поднял согнутую руку и ткнул пальцем в наручные часы, а за тем начал махать руками, словно приманивая. В ответ на жесты взревел двигатель и танк рванул на сближение. Немцы попытались развернуть мотоциклы, но их постигла неудача. Колёса пробуксовывали и вязли в песчаном грунте. Ужас охватил солдат. В панике они бросились к обочинам. В это время заговорил танковый пулемёт, беспощадно кося противника. Стальная машхина пронеслась по колонне, сметая всё на своем пути. С кузовов, следовавших на расстоянии видимости грузовиков, красноармейцы добивали убегающих. За тем остановились, чтобы забрать поднявших руки. Языков было трое. Среди них оказался и офицер, пытавшийся взять в плен русский танк. Немец тяжело переживал своё фиаско. Ведь удача была так близко. Он уже видел себя на передовых страницах всех европейских газет, где на всю полосу была размещена его фотография, а заголовок гласил, что герой Германии одним своим холодным взглядом пленил советский танк. Увы, всё закончилось плачевно. Рана в ногу и плен, все что досталось самонадеянному нацисту.
Разделавшись с разведывательным дозором. Состоящим из трёх мотоциклов, колонна, соблюдая дистанцию, двинулась дальше. Вскоре показался Оболь. Слева, у здания школы, стояли санитарные машины. Завидя советскую технику, немецкие санитары и медики в панике бросились в рассыпную. Дубровин, наблюдая за бегством противника, вышел на связь:
— 281, я 280. Наблюдаю то ли лазарет, то ли госпиталь. Немецкие медики разбегаются, бросая раненных. Что делать?
— 280, я 281. Мы не фашисты. Раненных не трогать. Медиков отпускать нельзя. Ведь где-то рядом должны быть и боевые части. Рано или поздно мы с ними схлестнёмся. Я оставлю группу для осмотра, а остальным нужно следовать вперёд и на плечах, отступающих сблизиться с противником.
— Понял вас, 281, — переключившись на внутреннюю связь, распорядился, — Миша полный вперёд. Всем вести наблюдение.
Приблизившись к железнодорожному переезду, невольно замедлили движение. Перед их взором открылась удручающая картина недавнего боя: три развороченных немецких танка и наш КВ, с пробоиной в башне. Дубровин смотрел на командирскую машину и какой-то ком перехватил горло. Он передал:
— 281, я 280. Наблюдаю танк командира моего полка, — доложил он внезапно охрипшим голосом, — пробоина в башне. Скорее всего живых внутри нет. Прошу выделить людей для осмотра машины и организовать похороны. Вправо ведёт дорога на Уллу. Куда нам следовать? – он украдкой смахнул предательскую слезу, скатившуюся по щеке.
— 280, я 281. Следуем прямо, в направлении на Витебск. В сторону Уллы выставим заслон.
Оболь остался позади, а из-за поворота наплывало поле… Поле заполненное рядами техники и скопищем живой силы. Немецкой силы. Из-за рокота множества моторов, немцы не услышали приближения отряда красноармейцев.
— Миша, стой, — рявкнул Дубровин,
Танк остановился.
— 281, я 280. Наблюдаю противника, — доложил лейтенант.
— 280, вижу. Нам не под силу что-то здесь предпринять. Слишком неравные силы. У нас есть данные, имеем пленных. Нужно уходить к своим. Ввяжемся в бой, все ляжем здесь и не выполним поставленную задачу. Я иду впереди, ты прикрываешь с тылу. Как понял?
— 281, понял, прикрываю тыл.
Развернулись и отправились в путь. В Оболе их ждал сюрприз.
Бойцы, оставленные для осмотра нашего танка и немецкого лазарета, с задачей справились. Похоронили двух танкистов, обнаруженных в КВ. Проверяя раненных на тот случай, чтобы среди них не прятались здоровые, услышали слабый голос:
— Братцы!!! Я свой!!!
Подошли к забинтованному раненному. Через полоски бинтов на них смотрели радостные глаза:
— Танкист я. С КВ, что на переезде. Подбили нас. Я один остался. Немцы за своего приняли. Упал возле их танка.
— Поняли, — задумчиво произнёс старший среди красноармейцев, распорядился, — возьмите носилки, положите под голову что-либо и выносите. Приедем к своим, там пусть разбираются.
В кузов полуторки постели соломы, на неё положили раненного. В это время и подошли основные силы подвижного отряда. Удивительный случай с раненным дошёл до экипажа. Оставив Филатова в охранении, бросились к грузовику. Увидев до боли знакомые серые глаза, Дубровин воскликнул:
— Товарищ подполковник, Иван Арсентьевич!!!
— Я Женя, я, — слабо отозвался Кушнеренко и успокоено закрыл глаза. Облегчённо вздохнув, тихо молвил, — как хорошо, что ты оказался здесь.
В это время со стороны Полоцка загромыхало. Там разгорался нешуточный бой.
— По машинам!!! Прозвучала команда.
Колонна двинулась в сторону города.
БОЕВОЙ ПРИКАЗ № 06/ОП. ШТАРМ 22 НЕВЕЛЬ 15.7.41 10.00
Карта 100 000
1. На участке Мал. Конюхово, Игнатово, сев. окраина Боровуха 1-я пр-к прорвал стык 98 и 174 сд силою не менее двух пд с танками и вышел на линию железной дороги Полоцк, Идрица. Отдельные группы танков прорвались в район Невель.
2. 22 армия, опираясь на Полоцкий УР, имеет задачу восстановить положение на стыке 98 и 174 сд и уничтожить пр-ка в районах Городок, Сиротино, (иск.) Витебск.
3. Приказываю:
Командиру 51 ск не позднее 14 ч. силою не менее стрелкового полка из района Глинище, Залесок, Пироги наступать в направлении Прибытки.
Командиру 62 ск, прикрываясь Полоцким УР, из района Полоцк наступать силою не менее стрелкового полка в направлении Березовка, Шульгово.
Обе эти группы имеют конечной целью уничтожить ворвавшегося пр-ка и восстановить положение.
Командиру 186 сд наступать в общем направлении на Сиротино и овладеть Сиротино.
Командиру 214 сд наступать в южном направлении на Витебск, уничтожить пр-ка в районе Городок и выйти на фронт оз. Зарновское, Подборье, сев.-зап. берег р. Лужесянка в районе Плетнище.
Всем наступление начать не позднее 14.00 15.7.
Командарм 22 генерал-лейтенант Ершаков
Член Военного совета корпусный комиссар Леонов
Наштарм 22 генерал-майор Захаров
Декабрь 2018.