По мере развития адаптивных способностей цифровых информационно-исполнительских комплексов, позволяющих искусственным объектам полнее и самостоятельнее интегрироваться как в человеческое общество, так и в окружающую среду в целом с минимальным вмешательством человека в процесс обучения и исполнения, становится очевиднее рост ответственности упомянутых комплексов (далее – роботов) как перед человеком, так и перед обществом. Формируется ещё одно юридическое понятие лица – лица всё более самостоятельного, чьё поведение всё менее предсказуемо для владельцев либо опекунов, физических и юридических лиц. Сами роботы не смогут мотивироваться широко известными Тремя Законами Робототехники Айзека Азимова, поскольку, как показал уже их автор, в основе предложенных им законов лежат плохо определяемые в конкретных полевых условиях понятия, описывающие в самой общей форме отношения робота и человека, вопрос же деления приоритетов между интересами различных участников обслуживаемого общества, а также вопрос социальной роли самих роботов полностью опущен.
Машине предложено угадывать поведенческие нормы в контексте текущих обстоятельств, приспособлять собственное понимание норм к собственному же пониманию человеческого (хозяйского) блага. Также, от машины ожидается повторное, вслед за скрытым мотивационным, предшествующим поступку, на этот раз открытое, публичное объяснение собственных поступков в случае разбирательства, и это объяснение неподконтрольным человеку образом может быть также приспособлено к условиям арбитража плюс неизбежное нормативное угадывание, понимание, приспособление, описанные выше, но уже в новом контексте.
Здесь, использование т.н. «чёрных ящиков» – регистраторов аудио-видео событий контекстного фона и специфических изменений собственного состояния на момент расследуемых событий – сталкивается с ростом субъективной, личной роли актора, активно и всё менее предсказуемо влияющего на других, случайных участников общества. Можно определить временными, пространственными и событийными рамками ответственность транспортной компании за эксплуатацию в социальной и природной среде отдельных транспортных средств, Но робот, оказывающий предположительно непрерывное, при этом субъективное влияние на человеческое общество, будет вынужден не только регистрировать буквально каждый свой шаг, но и архивировать события прошлого в максимально отдалённой перспективе, ибо в его, робота, случае априори неизвестно, какой именно поступок или событие впоследствии станет значимым в процессе конкретного разбирательства.
Также, имея терабайты архивного видео и аудио, следствие встанет перед необходимостью цикличной конкретизации, фильтрации и поиска малой толики требуемой информации в безбрежном бытийном океане фактического мусора аналоговой, трудной к формализации природы. При этом, нарушение прав на приватность физических и юридических лиц, непричастных к расследованию, представляется неизбежным, ибо робот будет невольным свидетелем многих обстоятельств личной жизни людей из его окружения. Следовательно, предварительная фильтрация следственного материала юристами, отстаивающими интересы априори неопределённого круга лиц, становится неизбежностью. В противном случае, каждый робот, аппаратно лишённый избирательности непрерывно регистрируемых им событий окружающей среды, автоматически подпадёт под определение средства незаконной инвигиляции и будет запрещён к использованию в открытой социальной среде.
Наконец, накопление субъективного опыта каждым роботом должно быть нормировано единой понятийной базой – в противном случае, станет проблематичным не только общение робота с человеком, но даже общение робота с роботом. Здесь, следует подчеркнуть необходимость отказа от этнических, естественных языков в силу присущей им противоречивости, по сей день позволяющей юристам и политикам лавировать в интерпретации событий в предельно широком, фактически бесконтрольном диапазоне выводов, от утверждения до отрицания, при одинаковом исходном наборе фактов. Плюс, шовинистические рудименты этнических культур, порой закреплённые в их языках, ненужно усложняют, обременяют рассуждения роботов. Человек ожидает от машины общения на языке, понятном и удобном именно для человека. Однако из этого не следует, что мышление робота, а также общение его с другими роботами должно происходить на столь примитивном, в то же время не вполне рациональном, зато весьма сложном и противоречивом человеческом языке. Иное дело – обязательная доступность и понятность (добавим заодно и компактность) всего, накопленного роботом опыта специалистам из рода людей, имеющих играть роль не только сервисантов, но и юристов в социальном бытии роботов.
Следует чётко понимать ограниченную роль нейроподобных обработчиков информации как высокоадаптивных, интегрированных в субъективную память конвертеров аналого-цифровых сигналов. И следует признать эволюционную вынужденность использования собственного мозга человеком для многоуровневых процессов мышления. Да, у нас нет лучшего мыслительного аппарата. Но роботам он ни к чему.
По крайней мере, не во благо человечества.