Александр Крапивин.

Про Снежного Человека.

Тянь-Шань. Тюя-Ашу южная.
В конце семидесятых начале восьмидесятых годах двадцатого столетия, я работал спасателем на снеголавинной станции в Киргизии. Работа была очень интересная, можно даже сказать творческая, хотя, конечно же, опасная. Не буду вдаваться в подробности, расхваливая и описывая неподражаемые и неповторяющиеся красоты горных вершин, утёсов и ущелий. Природа горной страны называемой Тянь-Шань, по моему глубокому убеждению, не имеет себе равных в мире на нашей планете мест, где так неописуемо и гармонично сочетаются ландшафтные зоны и изумительные природные пейзажи и просторы, от многокилометровых заснеженных вершин, до покрытых морем цветов альпийских лугов, где на просторе нагуливают тучность тысячные отары овец и проносятся стремительные табуны кобылиц дающих вкусный и целебный напиток богов и батыров-кумыс. От крутых ущелий покрытых тянь-шаньскими елями, до кристально чистых горных озёр и прозрачных речек стекающих с ледников и вершин.
В этих божественно-райских местах проживает множество разнообразных живых созданий, как летающих, так и ползающих, бегающих и плавающих. Здесь эдем не только для божьих созданий и человека, здесь рай для археолога, натуралиста, рыбака и грибника, художника, фотографа, писателя и поэта. Эти места богаты и чудесами, тайнами и загадками, как природными так и не укладывающиеся в привычные рамки и каноны, логики, физики и здравого смысла. Про одно такое чудесное событие, произошедшее со мной в 1980 году в районе перевала Тюя-Ашу, который расположен на высоте более трёх километров над уровнем моря, и находится на трассе Фрунзе-Ош, я и хочу рассказать мой любознательный и прекрасный читатель.
В те годы, о которых я веду свой рассказ, люди были как-то душевнее и отзывчивее, нежели сейчас, отношения складывались легко и по доброте, не было страха перед незнакомцем, чтобы сесть, к примеру, к нему в попутную машину и ехать хоть сутки напролёт, весело и беззаботно болтая в дороге, в общем-то, ни о чём. Наша снеголавинная станция была расположена как раз в районе этого перевала, метров на сто выше портала туннеля, который был пробит в горе, и тянулся ровно на три километра в длину, являясь на то время самым длинным и высокогорным автомобильным туннелем в СССР. Вообще в Киргизии самый или самое, встречается часто. К примеру, там расположено самое крупное высокогорное озеро в мире Иссык-Куль, даже Титикака расположено ниже, в Киргизии самые высокие в СССР вершины семитысячники, самые большие ледники, если не считать антарктических, и ещё один рекорд: Киргизия на девяносто процентов – горная страна. Мы, то есть лавинщики, обычно поднимались наверх на перевал, а затем на нашу любимую станцию, на попутных машинах идущих через туннель в сторону Оша. Кстати Ош, самый древний город на территории не только России, но и пожалуй всей Азии, Ош древнее даже Еревана, которому как известно более двух тысяч лет. Обычно мы по полгода безвылазно находились на перевале, и таким образом поездки на «большую землю» в столицу Киргизии было событием. И вот из одной такой поездки я и возвращался. Как обычно вёз полный рюкзак городских деликатесов, которые мы не могли купить наверху. На междугороднем автобусе доехал до посёлка Кара-Балта, и сошёл на развилке дороги, ведущей через Сосновку прямо на Тюя-Ашу. До Сосновки доехал довольно быстро, а так как подошло время обеда, я решил пообедать в местной чайной. Чайная была почти пустая, если не считать двух местных завсегдатаев сидевших за крайним столиком и с глубокомыслимым и блаженным выражением на лице, цедящих пиво из запотевших граненых кружек. Невольно моего слуха коснулись слова, заставившие меня сразу забыть обо всём на свете, в том числе и о взятых чебуреках.
— Так я тебе и говорю Джамал, этот человек всегда попадается мне перед заходом солнца и всегда почти на одном и том же месте в этом ущелье.
— Ну и как же он выглядит?
— Да почти такой же как мы с тобой, только шерсть на нём, почти как на баране.
— Ну и что же, ты его не испугался?
— Да нет, понимаешь, Джамал, первый раз я на него наткнулся случайно, помнишь Чёрную Скалу?
— Возле которой в прошлом году Арслан поймал снежного ирбиса?
— Вот, вот, та самая; иду, значит, я третьего дня под вечер мимо этой скалы, как раз солнце стола за хребет закатываться, смотрю, и глазам своим не верю! Сидит у тропы чудище лохматое, человек не человек, но и на обезьяну тоже похож, и моего барана на части рвёт и прямо кусками глотает, только кости как орехи трещат.
— Ха, ха, ха, вот это да! А рога у него ты не видел? Признайся, много ты кумыса в этот день выпил Джамал.
— Не перебивай, кумыса я выпил как обычно пью каждый день, один бурдюк. Так вот я страшно рассердился в тот момент. Ах ты сукин сын! Для тебя я барана растил?! Палку арчовую поднял, ты ведь знаешь, я всегда с ней хожу, и не помня себя от гнева, бросился на него. Ах ты, ублюдок поганый! Бандит!!! Мерзавец!!! Что-то ещё я кричал, уже и не помню что. Кажется, крики мои его нисколько не напугали, он только перестал жевать и повернул голову в мою сторону и встал во весь свой рост. Когда я по инерции подбежал ближе, только тогда я сообразил, Бог ты мой! Да ведь это дикарь какой-то! Первый раз я такого вижу! Хотя и слышал от своего отца про дикаря живущего в ущелье, «Алмас» его старики называют. Признаться струсил я тогда немного, остановился метрах в пяти от него, но вида не подаю, палкой нацелился на него. А он со своего роста, рост у него не то чтобы очень высокий, но и не маленький, на голову выше меня будет, а меня то Бог не обидел, сам знаешь тёзка, нет у нас здесь в округе никого выше меня. Ну, в общем, метра два с половиной он, наверное, будет, а может быть и выше, мне в тот момент не до этого было. Смотрю, глаза у него горят каким-то красным огнём, прямо как уголья в костре, шерсть дыбом встала пасть открылась, клыки видны, чувствую сейчас прыгнет на меня. Но я стою, палку опустил и прямо в зрачки его смотрю, ты ведь знаешь Джамал, какой у меня взгляд, а сам молюсь про себя Аллаху. Стояли мы так, наверное, с минуту друг перед другом, но это я потом понял, что минута прошла, мне она вечностью показалась. Потом он вроде бы успокоился, взял остаток барана, и пошел, согнувшись в сторону ручья. Перешёл вброд ручей, поднялся по склону и скрылся за утёсом.
Они замолчали и продолжили пить пиво, а затем чабан заговорил снова:
— А вчера я опять его повстречал, точнее двух, его и ещё одного…
— Но может, это был не он? Ты ничего не напутал?
— Он, точно он запомнил я его на всю оставшуюся жизнь. Мы когда стояли в первый раз друг перед другом, я хорошо успел разглядеть его, мне врезалось в память намертво всё, да и минута та, вечностью показалась. У моего на груди клок шерсти белой, и место это похоже на грушу.
— Ну а дальше то, что дальше было?
— А вот что! Подошёл я поближе. Мой первый знакомый меня признал вроде, остановился, а второй наутёк. Мой подошёл ко мне, подумал, что я ему опять барана принёс, на спине у меня рюкзак был с вяленой бараниной. Ну, я рюкзак снял, достал кусок сахара и ему протягиваю. Он подошёл, взял в лапу, подержал, втянул в ноздри воздух и бросил, решил что камень, наверное. Тогда я достал ещё два куска, один себе в рот положил, а другой опять же ему даю. Он вроде бы понял, взял, понюхал и тоже в рот положил. С минуту, наверное, держал, а потом чисто конь хрумкать стал. Съел и ещё просит, тянет лапу, а другой на рот показывает. Ну дал я ему ещё кусок и ещё…
Съел он весь мой сахарный припас рафинада и ушёл…
— Ну а сегодня, пойдёшь снова туда?
— Сегодня нет, дела у меня, да и не успею, сам ведь знаешь, почти полдня туда идти нужно, всё время на подъём…
Я не стал дослушивать конца разговора. Место это я знал хорошо. Наскоро доев, я расплатился и вскоре уже ехал в седельном тягаче натужно ревущем на крутом серпантине горной дороги…
Что было потом? Потом случилась череда событий настолько загадочных и необъяснимых, насколько фантастическими и нереальными могут быть встречи с так называемым «Реликтовым Гоминоидом», пришельцами и летающими дисками, базирующимися в глухих и высоких горах, куда не ступала нога человека. Но это уже другая история, которую я поведаю, нашим читателям в дальнейшем, если их ещё продолжают интересовать и волновать подобные вещи.
С уважением и почтением, примите мои самые искренние пожелания.
Остаюсь неизменно ваш преданный друг и правдивый рассказчик
Александр Леонидович Крапивин.