Как — то я сказала дочке, что мне неловко жить одной в 3 — х комнатной квартире, а она меня успокоила: « Мама, ты заслужила право жить в человеческих условиях. Вспомни, как ты жила многие годы, отдавая все силы своей врачебной работе». И я вспомнила.
Начну с детства. Наш дом был старинный каменный, но из трёх комнат жилыми практически были две, а зимой вовсе одна. Почему? Из — за холода. Большую комнату осенью наглухо закрывали, дверь заклеивали, как окно, чтоб сохранить тепло от печки «буржуйки». Светильниками служили «каганцы» — пузырьки, в которые наливали керосин и опускали фитиль из тряпочки. При таком освещении мы готовили уроки, а мама проверяла школьные тетради. Воду носили из колодца, расположенного под горой. Но, несмотря на все лишения и трудности, воспоминания о детстве остались самые светлые. Наверное, это связано с лучистыми глазами мамы и нашей квартирой, которую мы очень любили: её высокие белоснежные потолки с лепниной, стены с орнаментом, старинную мебель, часы, трюмо и барометр. Такие предметы сейчас можно видеть только в кино о дворянских усадьбах.
Затем моим домом стало общежитие мединститута, где я прожила 6 лет. Из удобств один туалет и душ с холодной водой на 20 комнат, кухня, где можно было из «титана» набрать кипяток, который студенты в шутку называли «студенческий чай». Хорошее было время. После окончания КГМИ я приехала на работу в Читинскую область. Первое время мы с мужем жили в комнатке при приёмном покое, куда ночью наведывались наркоманы. Но потом нам дали комнату в коммунальной квартире на четыре семьи. Соседи были хорошие. Молодые муж и жена. За стенкой по ночам стонала от боли вторая наша соседка, врач: она болела бруцеллёзом. Дальше по коридору жила семья: муж, жена и маленький ребёнок. Муж, шофёр часто выпивал и во хмелю становился буйным. Тогда его жена прибегала к нам за помощью. Наши мужья связывали дебошира. Становилось тихо, но вскоре опять приходила соседка и просила развязать мужа: «Ему же больно!». Это повторилось несколько раз, и мы решили больше не вмешиваться в их семейные разборки: не зря же говорят: «муж и жена одна сатана».
Когда мы переехали на Украину, то поселились в домике тёти мужа в шахтёрском посёлке, отделённом от цивилизации глубоким заброшенным карьером. Ни телефонов, ни магазинов, ни медпункта в посёлке не было. Декретный отпуск в то время был всего 2 месяца. После бессонной ночи я шла в больницу, где работала участковым терапевтом: по знакомому маршруту вдоль карьера. После приёма больных бежала домой в посёлок покормить ребёнка, а затем возвращалась в поликлинику, чтоб обслужить вызова на дому. Я дошла до полного физического и психического истощения. Не знаю, сколько бы я продержалась на таком изнуряющем режиме, но мне повезло.
Меня пригласили на работу в клинику НИИ профзаболеваний и даже пообещали квартиру и клиническую ординатуру. А пока поселили в одной из комнат двухкомнатной коммуналки. Дом стоял рядом с институтом. Хоть до работы было пять минут ходьбы, зато до магазинов, почты и т.д. два километра через парк. Мебель у нас была казённая. А в углу кухни жил огромный чёрный паук, который по вечерам выбирался из своей норы за плинтусом и смотрел выпуклыми блестящими глазами. Я ждала обещанную квартиру, но вдруг узнала, что новый дом уже сдан и заселён. Из кабинета главврача я ушла в слезах. А у меня обход больных, работа не ждёт.
В одной из моих палат лежал начальник Треста. В эту палату даже провели телефон, сюда же поступила жена этого важного больного. Рабинович увидев меня, спросил: «Анна Фёдоровна, что случилось, Вы плакали?». Я, конечно, стала убеждать его, что у меня всё в порядке, но он заставил признаться, что мне не дали ордер на обещанную квартиру. Он удивился: «Почему же Вы ни разу мне даже не намекнули, что у Вас проблема с жильём?! Да пока я здесь лежу, у меня уже половина сотрудников клиники побывало: кому ребёнка в ясли устроить, кому с работой помочь, кому квартиру дать. Я всем помог. Одна Вы ничего не просите!». Господи, да я никогда ни у кого ничего не просила, тем более, у своих больных. Это не в моём характере.
Не успела я закончить обход, как увидела, что в палату Рабиновича быстро прошел главврач. А минут через двадцать позвонила секретарь и сказала, что он вызывает меня к себе. Ну, зачем я сказала Рабиновичу о своих заботах? Сейчас меня будут отчитывать. Но я ошиблась. Главврач встретил меня стоя и радостно заявил, что я сегодня же могу получить ордер на новую квартиру и вселяться в неё. Я не поверила своим ушам. Как это возможно? Ведь ещё утром он уверял меня, что дом уже заселён, и нет никакой возможности выделить мне там квартиру. Чудеса, да и только! Так я получила новенькую двухкомнатную квартиру.
Но недолги были радости. Не прошло и года, как муж уехал в Казахстан, где ему предложили хорошую работу. Пришлось оставить работу, квартиру, почти готовую диссертацию и начинать всё с нуля. А именно с временного жилья в семейном общежитии. Прямо перед окнами была «зона»: обнесённый колючей проволокой, строившийся многоэтажный дом, по периметру которого располагались сторожевые вышки с автоматчиками. Мы шутили: « у нас здесь комсомольская стройка: комсомольцы с лопатами, комсорги с автоматами».
Правда, довольно быстро нам дали двухкомнатную квартиру в новом доме на самом берегу Каспийского моря. Просто сказка: из окон было видно, как медленно проплывают белые пароходы. А когда у нас родился второй ребёнок, мы получили трёхкомнатную квартиру. Прошло 15 счастливых лет. Но пустыня и высокий уровень радиации не лучшим образом сказались на нашем здоровье. Мы снова вернулись на Украину.
Мне прислали вызов на работу с гарантией выделения квартиры в строящемся доме. А пока я уехала одна и поселилась в приёмном отделении, совмещённом со службой скорой помощи. Моя комнатка с бетонным полом и кафельными стенками располагалась между служебным туалетом и конференцзалом, было очень холодно и сыро. Покоя мне не было ни днём, ни ночью, ведь двери практически не закрывались из-за вызовов скорой помощи, с которой у нас был общий коридор. Мало того, работники скорой будили меня даже ночью: «посмотрите ЭКГ — нет ли инфаркта?». Всё это плохо сказалось на моём здоровье. Я чувствовала себя всё хуже и хуже. Но, в конце концов, новый дом сдали, и я получила обещанную трёхкомнатную квартиру.
Из Казахстана приехала моя семья. Казалось бы – живи теперь и радуйся. Но вскоре я тяжело заболела: сказались перегрузки и переохлаждение. Предстояло долгое трудное лечение и новый переезд в Россию. Но теперь у меня квартира со всеми удобствами, а за окнами сказочная природа. И тишина. Моя дочка сказала: «Мама, ты это заработала своим трудом. Живи спокойно».
Живу.