Я всегда предпочитаю плыть «поперёк течения». Это значит, что в своих поступках руководствуюсь не здравым смыслом, а интуицией, которая меня ещё никогда не подводила. Иначе, как объяснить всё то, что произошло со мной много лет назад? После сильнейшего стресса, вызванного ложным сообщением о смерти моего маленького сына, я тяжело заболела тиреотоксикозом. Кстати, тиреотоксикоз — это не самостоятельная болезнь, а патологическое состояние, вызванное повышенным выбросом в кровь гормонов щитовидной железы — этого дирижёра всей гормональной системы организма человека. При этом ускоряется обмен веществ, «костёр» разгорается всё сильнее, человек просто сгорает без лечения. Но я, как всегда, пошла «другим путём», надеясь «вышибить клин клином», т,е, вызвать гормональную перестройку беременностью. Тем более, что давно мечтала о доченьке.
«Как у Вас красиво блестят глаза!» — говорили мне коллеги. Но я — то понимала, чем вызвана эта «красота». Появилась дрожь в руках, тахикардия, субфебрильная температура, нарушился сон. А вскоре я поняла, что «у нас будет ребёнок». Ко всему прочему, шел второй год заочной аспирантуры, работа над диссертацией. В общем, я окончательно выдохлась.
От предложенной госпитализации, я категорически отказалась, понимая, что препараты принимать не могу, чтобы не навредить будущему ребёнку. Эндокринолог назвал меня «ненормальной», предупредил, что напрасно я жертвую своим здоровьем: при тиреотоксикозе большая вероятность выкидыша. И что больничный лист для амбулаторного лечения он не даст! И я продолжала работать. В тот день шел профосмотр рабочих уранового рудника. В кабинете было много народу: врачи, рабочие, которых мы осматривали «по цепочке». Вдруг меня буквально пронзила резкая боль в животе и спине. Я сразу поняла, что это значит. Сохраняя спокойное выражение лица, с трудом поднялась и вышла.
Меня сразу же направили в роддом с подозрением на угрозу выкидыша. Врачи у нас были хорошие, были назначены капельницы. Я лежала и горячо молилась: «Господи, помоги моей доченьке выжить!» Я не сомневалась, что у меня должна была родиться именно дочка. Несмотря на «лошадиные» дозы препаратов, я даже не уснула. Но боль постепенно стихла. Позднее зав. отделением с удивлением говорила: «Впервые встречаю, что уже начавшиеся роды прекратились! Но Вы всё — таки берегите себя, больше лежите».
«Щас!» Я, конечно, вышла на работу. Теперь коллеги страховали меня: выдавали б/л с разными диагнозами при малейшем ухудшении состояния. Вскоре я заподозрила, что ребёнок изменил своё положение. Вопрос был серьёзный, ведь тактика ведения родов при головном и ножном предлежании диаметрально противоположная. УЗИ тогда ещё не было, поэтому я уговорила рентгенлаборантку сделать мне снимок. Когда зав. роддомом увидела этот снимок, она заволновалась: роды предстояли тяжёлые. Меня решили отправить в Москву. « Нет! – сказала я. Там пожертвуют ребёнком, чтоб спасти меня. А здесь вы будете спасать нас обоих. Я вам верю!» Так и вышло! Экстремальные роды прошли благополучно. Родилась красавица дочка. В роддом тогда поступила масса записок с предложениями имён для новорожденной. «Это наша «дочь полка» — шутили коллеги.
А моя Танюша выросла и стала мамой четверых красавцев сыновей!