Ромка, улыбчивый молодой парень атлетического сложения, наконец, блаженно растянулся на широченной старинной кровати с гнутыми высокими ножками и ещё раз обвёл взглядом практически пустую комнату, в которую он только что въехал после мучительного морально и материально бракоразводного процесса.
Старые обои практически выгорели и резко контрастировали с новеньким линолеумом на полу. Кровать красного дерева, изрядно погрызенная жуком-шашелем, осталась от бывших хозяев, которые не рискнули тащить её на другое место: могла и рассыпаться.
Вообще, с квартирой повезло на редкость – на деньги, полученные после развода, Рома купил двушку в старой брежневке по цене однокомнатной. Да, конечно, первый этаж и район депрессивный, наркоманский, где все стены домов исписаны адресами наркосайтов, стилизованными под невинные граффити. Зато метро рядом. Судя по всему, старые хозяева были очень суеверными и поспешили продать за копейки квартиру с несчастливым тринадцатым номером. Не каждому повезёт в жизни встретить таких дурачков!
Утром Ромка вышел покурить на лавочку, но покайфовать под ласковым солнышком не получилось — почти сразу к нему подсела баба Валя — собачница, которая очень любила своих пятерых беспородных животин, но недолюбливала, точнее, очень не любила людей.
— Как на новом месте? — прошамкала она тонкими высохшими губами. Не страшно было?
— А чего бояться? Я не суеверный. У нас весь дом тринадцатый – нормально люди живут.
— Нормально? — ехидно ухмыльнулась бабуля, открыв чёрный провал рта. — Десять сумасшедших в одном парадном – это нормально, по-твоему? Сейчас, правда, только шесть осталось.
— А где остальные? — невольно вздрогнул новый жилец.
Баба Валя внимательно посмотрела на парня умным, но не очень добрым взглядом,
— Двое покончили с собой. Светка с третьего этажа на почве ревности вскрыла себе вены. Муж пришёл с работы под утро, а она в уже остывшей ванне лежит, разметав свои белые волосы по кровавой пене.
— А вторая? – поёжился Ромка.
— Второй. Стёпка-бизнесмен разорился и с девятого этажа сиганул. Вот тут лежал, — и баба Валя ткнула концом палочки возле самых ног собеседника. – Представляешь, такой здоровый, а крови ни капли не вытекло. Наверно одна водка в венах осталась.
— А ещё двое, — не без опаски спросил он.
— Живы они, — успокоила старушка, – в дурдоме лечатся. – Между прочим, в твоей квартире раньше жили — пожилая интеллигентная пара. Все их так любили в доме.
— А чего это они свихнулись-то? – становилось реально страшно.
— Привидение к ним явилось ночью, — старушка так посмотрела на Романа, что он решил, что она — одиннадцатая ненормальная.
Среди ночи Ромка проснулся от запаха удушливой гари и дикого, нечеловеческого хохота, доносящегося откуда-то из преисподней. «Черти, — догадался Ромка, — и серой пахнет». Затем послышались душераздирающие вопли и звуки глухих ударов. Потом всё стихло.
А утром подъехала машина с опергруппой полиции. Из подвала вытащили труп молодой девушки и в ожидании «труповозки» положили тело прямо под окна Роминой квартиры. Лицо было обезображено кровоподтёками, а пышные пшеничные волосы ссохлись комками, пропитанными бурой кровью. Несмотря на ужас происходящего, Рома отметил, что на девушке была очень дорогая одежда. Оперативник, не найдя другого возвышения, опустился на одно колено возле трупа, положил свою папку девушке на плоский, едва прикрытый коротеньким бирюзовым жакетом, живот и деловито заполнил протокол.
Ромка с вечера спрятал под подушку перцовый баллончик и большой нож, а в изголовье кровати, поставил огромную биту для игры в городки – всё, что осталось от отца, бесследно пропавшего где-то на Севере, мастера спорта по городкам в молодости.
Часа в три ночи его разбудила странная возня под кроватью. Ромка включил свет, заглянул под кровать и остолбенел. Привидение уже по грудь вылезло прямо из пола и крепко ухватило его за ногу. Вытащив баллончик из-под подушки, Ромка прыснул ему прямо в мерзкую посеревшую от грязи морду.
Чудовище только ухмыльнулось, обнажив свои крупные жёлтые клыки. Ромка изо всех сил потянулся за битой, стараясь освободить свою ногу из мёртвой хватки.
— Стой! Куда ты? Один момент! — прохрипело чудище.
Но Ромка уже занёс окованную кольцами биту и с поворота, сплеча, как учил отец, приземлил её точно на покрытую грязными патлами голову. Приведение бесследно исчезло, но под полом послышал свирепый рёв, и раздали тяжёлые удары снизу.
Ромка мгновенно притащил с балкона свою любимую тридцати двух-килограммовую гирю, поставил её на пол под кровать и позвонил в полицию.
Услышав, что к парню ломятся привидения из преисподней, дежурный хотел было направить к нему скорую психиатрическую помощь, но услышав адрес, передумал.
Опер, войдя в квартиру, сразу же направился к кровати,
— Здесь привидение видел? — и Ромка узнал того чернявого парня, что заполнял протокол на животе убитой девушки.
Не без труда сдвинув в сторону кровать, он присел на корточки и, достав нож с длинным и тонким лезвием, открыл замаскированный люк в полу и откинул его к стене.
— Тут раньше, ещё до этих свихнувшихся от страха пенсионеров, жил Колька наркоман. Он немного приторговывал ширкой и клеем «Момент» для токсикоманов. Для этого и люк в полу проделал. Ну, и чтобы смываться от полиции, если что. Потом его зарезали наркодилеры за долги. А бомжики, что поселились в подвале, были в отъезде и не знали. Этот Трюхин – пострадавший и задержанный — просто хотел у тебя одолжить «Момент» для кайфа, а ты ему за один тюбик клея битой череп раскроил. Негуманно. Скажи спасибо, что убедили его не писать на тебя заявление, — и он повернулся, чтобы уйти.
— Э…, а эта девушка вчерашняя? — не удержался от вопроса Рома.
— Да, парень ей изменил. Они из обеспеченных оба, и она решила ему с бомжами очень круто отомстить, но что-то пошло не так, к бомжам ведь особый подход нужен. Ну, а ты пойдёшь по её убийству свидетелем. Жди повестку и готовься сделать доброе дело ближнему своему, — и он, хитро улыбаясь, щёлкнул пальцами, указывая себе на грудь.