Старик любил море, а море любило старика. Никто не знал откуда он появился в этих краях и когда. Был он здесь вроде достопримечательности, но сам по себе, никого не трогал и что странно было, его тоже обходили стороной и местные и приезжие.
Летом старик жил в маленьком покосившемся домике на горе, покрытой пожухлой травой и большими серыми камнями с рыжим мхом. Хибара из старой фанеры и гнилых досок, была такой же старой, как и он сам. Внизу в 300 метрах от его убежища плескалось море.
Карамыш один из немногих диких уголков Крыма, куда ещё только предстоит прийти цивилизации. До ближайшего посёлка с благозвучным названием Калиновка было километров восемь. Но уже во второй декаде апреля, воздух здесь прогревался до плюс 20-25 и балку заполняли машины, домики на колёсах, палатки и навесы отдыхающих.
На зиму дед куда-то исчезал неожиданно и также неожиданно появлялся задолго до начала сезона. Электричества, питьевой воды и мобильной связи в бывшей протоке не было. Правда на самой верхушке горы связь иногда появлялась, но алгоритм этого явления никакой логике не поддавался.
Обитали здесь в основном молодёжь, нудисты, публика разношёрстная и шумливая. Раза два — три в неделю появлялись местные на машинах, привозили спиртное и воду на продажу и всякую всячину под заказ.
Вид у старика был импозантный – на голове седые длинные космы, борода лопатой, всё время на нём была одна и та же, необъятных размеров холщовая выцветшая рубаха и плотные, похожие на брезент светлые шорты. На ногах разбитые солдатские ночные тапочки. Фигура кряжистая, поджарая выдавала в нём толи бывшего борца, толи тяжелоатлета.
Обычно старик снимал с себя всю одежду и в чём мать родила, не спеша заходил в море. Там он плавал часа три – четыре даже в шторм, в бухте было относительно спокойно. Затем он поднимался на гору и сидел подолгу, глядя на море своими красивыми чистыми синими глазами. С заходом солнца дед исчезал в своём убежище.
Изредка старик спускался в протоку купить что-то из еды всегда у одной и той же пожилой пары из местных на Жигулях четвёртой модели.
Среди отдыхающих и местных краснобаев ходили разные слухи о нём. Якобы родом дед из Сибири или с Урала, бывший военный спецназовец, уволенный то ли по ранению, то ли за мордобой. Другие клялись, что знают точно – старик бывший министр и живёт в Москве в огромной квартире на Тверской во втором доме, что рядом с Кремлём.
На самом деле о нём толком никто ничего не знал, а все попытки общения дед отвергал на корню. Крестился по православному и быстро уходил прочь. Постоянные обитатели протоки, поддерживающие связь между заездами в Карамышскую бухту, как пароль упоминали старика, жив ли? Не завалилась ли в очередной сезон штормов хибарка, что ютится на горе.
Ещё замечали одну особенность за дедом. Море, когда он заплывал далеко за края балки, бурливое в тех местах и опасное отбойными течениями, возникающими часто, внезапно успокаивалось и даже как будто меняло цвет с тёмно-синего на зеленоватый. Большинство в это не верило, считая пустыми байками. Так и было пока не произошла беда с мальчиком лет шести из семьи отдыхающих.
С вечера в центре своеобразного кемпинга – лагеря, расположившегося в бывшей протоке гремела музыка. Песни Рианны, британки Адель и американки Бейонсе сменяли российские от — Моя Мишель и Троллейбуса. Молодёжь, приняв на грудь приличную дозу горячительного, знакомая и незнакомая друг с другом, лихо отплясывала на утрамбованной шинами, за многие годы небольшой площадке. Жам сейшн* продлился почти до самого утра, причём не все встретили его в своих апартаментах.
Не удалось избежать скандала и в семье о которой пойдет речь. Жена приревновала мужа, здоровенного красивого мужика к одной из двух подружек, прибывших недавно в поисках приключений и готовых пуститься во все тяжкие. Одна из них в белых кроссовках и короткой юбочке в пылу исполнения казомбы**, вытряхнула из топика красивую грудь, явно предназначая сей смелый поступок качку. Жена пыталась отвлечь внимание мужа от наглой девицы, но безуспешно, в конце концов обиделась и ушла спать в палатку к детям. Мужик, пощупав от души ореховый зад и упругую помело*** смуглой незнакомки, всё же немного протрезвев, уклонился от продолжения банкета и через полчаса присоединился к супруге. Встали оба поздно, дети уже убежали на море. Женщина молчала, поджав губы, с явной обидой за вчерашнее. Мужик переживал, но делал вид что ничего особенного не произошло. В итоге, через тридцать минут, как-то хило поругавшись и к удовольствию сторон быстро помирившись, занялись любовью. Ещё разгорячённый муж обратил внимание на то, что в палатке отсутствует доска – серф с парусом, который был привязан снаружи.
Между тем море из ласкового бирюзово-зелёного превратилось в тёмно-серое, Если, раньше на мелкой волне играли стихиалии — солнечные зайчики и мир дышал спокойствием и утренней негой, теперь всё изменилось. На горизонте быстро росли тёмные тучи, ветер усилился и волна стала круче, в море появились белые барашки. Небо из голубого и прозрачного стало низким, тяжёлым и грозным. Налетел шквал.
Старик, завершив к полудню свой утренний моцион, отдыхал на уже согретом лучами утреннего солнца большом камне недалеко от вершины горы. Он сидел в позе лотоса с закрытыми глазами и медитировал. Внезапно по морщинистому лицу пробежала судорога, он открыл глаза и через секунду бросился вниз к воде.
Там, прилично от берега уносило в море доску с мальчиком, парус опрокинуло в воду, он подтормаживал, иначе пацан был бы уже далеко.
По берегу бежал к морю мужик, видимо хотел догнать и спасти малыша, отчаянно вцепившегося в округлые обводы сёрфборда. На весь лагерь прозвучал крик матери, способный порвать сердце любому. Боль, ужас, предчувствие страшной беды с её кровинушкой, переполняли её и с хрипом вырывались из глотки. В воде по колени стояла и тряслась от рыданий испуганная сестрёнка, она не умела плавать и теперь боялась воды. Понимая, что происходит что-то очень плохое и услышав крики брата, не зная как ему помочь, навзрыд причитала – «Мама, мамочка скорей».
Как старик сумел догнать доску с мальчишкой, выгрести из мощного отбойного течения на середину бухты и доставить его на берег, а затем вернуться и спасти потерявшего силы отца мальчугана, никто толком объяснить не мог. Несколько мужчин помогли стоя по пояс в бушующей воде вытащить бугая на берег, тот потерял силы.
Ну не могло быть такого и точка. Бывалые пловцы только разводили руками и утверждали, что это какое-то чудо. Тем более, что пока все суетились на берегу бухты вокруг приходящих в себя пацана и отца здоровяка, успокаивали чуть не сошедшую с ума мать и потрясённую девочку, старик куда-то исчез. И никто не знал куда. Его пытались найти, чтобы поблагодарить. Кто-то из отдыхающих даже предложил устроить в честь старика праздник с выпивкой. Народ смотрел на полоумного с явным осуждением.
С того дня старик пропал и в Карамыше больше не появлялся. Семья, чуть не потерявшая ребёнка, в тот же день вечером уехала. На месте, где стояла их палатка осталась дорогая доска с парусом. Она ещё долго так пролежала, пока кто-то ночью не упёр.
С того дня прошло немало лет и лишь немногие завсегдатаи отдыха в той бухте знают эту историю про старика и море, которое его любило.
Но иногда, кто-нибудь из побывавших там, вдруг да, напишет комменты в Рунете о том, что в особо сильный шторм на горе, нависшей над Карамышенской, на её вершине можно разглядеть фигуру старика с белыми длинными волосами, смотрящего пристально в бушующие волны.
Правда то или нет, мне не ведомо.
____________________________________
*Жам сейшн — вечеринка
**Казомба — зажигательный мексиканский танец, где танцовщицы крутят попой.
*** Помело — округлый фрукт, намёк на женскую грудь большого размера.